Взгляд с другой стороны

На троне из цветущих роз, В наряде из рассветных снов, Царица чаяний и грез, Хозяйка властная — любовь.

Билл смотрел в отражение зеркала и тихо слушал разговоры внизу. Рон, кажется, опять доказывал, что их сестра и братья-близнецы самые настоящие предатели, а отец с ним соглашался. Мама тоже поддакивала, и Билл только вздыхал. Он-то за сестру и братьев был рад. Теперь у них была возможность вырасти в родовом особняке и под защитой родовой магии, а уж про родовую магию он знал многое, его умело проконсультировали гоблины, когда он один раз задался этим вопросом. Правда, потом его пришлось откачивать, потому что Билл просто-напросто упал в обморок, когда узнал, что сделал их дедушка по папиной линии. Нет, ну это надо было: разрушить родовой камень своими же руками? Честно, Билл до сих пор не понимал смысла такого поступка. — Они когда-нибудь прекратят мусолить эту тему? — вслух задался вопросом Чарли, которого родители так же срочно призвали в Англию. — Заколебали. Билл усмехнулся — Чарли проводил все время с драконами и тоже со временем узнал про все аспекты магии, и был также рад за братьев и младшую сестренку. И сейчас Чарли не понимал, почему всем, кроме него и Билла (Перси он не считал, тому вообще было на все плевать. После очередной ссоры с родителями, которые указывали их брату, что Пенелопа Кристалл — ему не пара, тот психанул, собрал свои вещи и уехал к невесте, написав старшим братьям прощальные письма), ситуация с близнецами и Джинни очень сильно не нравилась. — Может, проведаем близнецов и Джин? — предложил Билл. — А ты знаешь, где находится поместье Пруэттов? — Чарли, братец, ты забыл, что совы находят адресатов, не зная адреса? Всегда можно написать и попросить о встрече. Не думаю, что они будут против встретиться с нами. — Логично. Я напишу письмо. Чарли подскочил и принялся быстро писать письмо с просьбой о встрече. Все-таки он скучал по своим братьям-шалопаям и сестренке. А Билл снова посмотрел на собственное отражение. Нет, серьезно, почему у него глаза темно-карие, почти черные, тогда как у всех в его семье они ярко-голубые или зеленые?!

***

В поместье Блэков было тихо. Самый маленький из них уснул, поэтому сейчас все обитатели дома ходили тихо, чтобы не разбудить Арктура. Заклинание тишины на детскую они накладывать не собирались — вдруг ребенок проснется, а они даже не услышат, что малыш в них нуждается. Сириус бездумно смотрел в окно, за которым шел дождь. Капли стекали вниз, рисуя замысловатый узор. Погода полностью соответствовала его настроению. Внезапно послышался стук во входную дверь. Сириус даже не посмотрел в ту сторону, продолжив наблюдать за танцем каплей на стекле. Он слышал, как Кричер открыл дверь, а потом появился неожиданно прямо рядом с лордом Блэком: — Хозяин… — пролепетал домовик. — Вам лучше самому выйти, я не могу впустить гостью. — Почему? — нахмурился Блэк. — Кто там? — Вампир, — прижимая длинные уши к голове прошептал домовик, с опаской глядя на входную дверь. Сириус удивленно поднял брови. Кто же из детей ночи решил его навести? Единственным вариантом, который казался ему самым вероятным, было то, что в гости пришел приемный отец Гарри. Или еще кто-то из его новых родственников. На то, что к нему придет Марлин он уже не надеялся. До сих пор писал письма, но уже не ждал ответа. Знал, что сова прилетит обратно с пустой лапкой, тихо клюнет его в щеку, заберет печенье и исчезнет на чердаке. Как оказалось, зря. Сначала он не поверил своим глазам. Ему подумалось, что он принимает желаемое за действительное, ведь в дверном проеме, на пороге, стояла Марлин МакКиннон собственной персоной. Девушка нервно теребила локон рыжих волос и виновато улыбалась. Заметив, что Блэк смотрит прямо на нее, она проговорила: — Я начала писать ответное письмо, а потом… — она закусила губу. — А потом решила, что лучше сказать все лично. Впустишь? Сириус заторможенно кивнул, пытаясь поверить, что она пришла на самом деле. — Сири, — мягко улыбнулась Марлин. — Мне нужно приглашение, я не могу просто так зайти в дом с живыми людьми. Сириус заморгал, а потом вспомнил — Марлин была вампиршей, а они не были способны зайти в дом без приглашения хотя бы одного из живущих в этом доме. Одно из редких преимуществ людей перед вампирами, обещающее им безопасность. — Я приглашаю тебя, — хрипло произнес Сириус, и Марлин пересекла порог дома. Прикрыв за собой входную дверь, она подошла ближе, остановившись за метр перед Блэком. — Какой же ты идиот, Сири, — покачала головой девушка. — Вот ты хотя бы подумал перед тем, как меня приглашать? — Э… — Сириус, а если бы я пришла сюда с целью тебя убить? — Зато я умер бы, глядя в твои глаза. — Идиот, — повторила Марлин и закатила глаза. — Неповторимый идиот. — Ты пришла сюда меня убить? — Нет, просто с твоей стороны было безрассудно давать приглашение вампиру, Сириус. Я пришла, чтобы объяснить, почему не отвечала на твои письма и… — Мне плевать, — перебил ее Сириус. — Мне плевать на твои объяснения, Марлин. Она моргнула. Что это значило? Он больше не хочет иметь с ней что-то общее? Может, он уже ее разлюбил, отпустил и больше даже не хотел ее видеть? Тогда, зачем он писал письма и впустил ее в дом. Наверное, писал по привычке, подумала Марлин, а впустил, потому что она — мать его сына. За секунду она уже успела надумать многое, но все ее мысли развеялись, когда Сируис неожиданно резко оказался рядом с ней. Резко и быстро даже на взгляд вампира. Она даже не успела среагировать, как его губы накрыли ее, а теплые мужские руки обвили за тонкую талию. — Мне плевать, Марлин, — повторил Сириус. — Главное, что ты вернулась. По ее щеке потекла слеза облегчения и счастья, когда он с надеждой спросил: — Ты же вернулась? — Да, — ответила она, проводя пальцами по его щеке. — Я вернулась. Руки обвили ее талию еще сильнее, когда Сириус повторно ее поцеловал. А когда он поднял ее на руки, не отвлекаясь от ее губ, то Марлин совсем забыла про недавние переживания, мысленно послав благодарность Колу. Каким бы ужасным, на ее взгляд, не было ее обучение, он с этим справился, ведь думала она совсем не о крови, текущей по жилам мага.

***

Полы длинного белого платья почти беззвучно шелестели по зеленой траве, пока Эстер шла к дому. Голубые глаза взглянули на этот дом с опаской и ностальгией. Сколько всего произошло в стенах этого дома? Здесь родились все ее дети, здесь была ее первая брачная ночь с тем, кого теперь она не воспринимала даже за мужа. Она тихо вздохнула, прикоснувшись ладонью к гладкому дереву, из которого были изготовлены все стены дома. Небольшое окно показывало ее отражение: светлые короткие волосы до плеч и спокойное выражение лица. Ей не за чем было волноваться, она знала, что происходит. Какая же интересная магия снов. Кого-то она может свести с ума, кому-то подарить еще пару минут наслаждения с потерянным человеком. Кто-то, как Сириус Блэк, может разгадать давнюю тайну и помочь тому, кто в этом нуждается. Некоторых людей связывает вместе именно магия сна, позволяя в другом мире увидеть настоящие стороны друг друга. Джинни Пруэтт, банши, предупреждала Драко Малфоя об опасности именно через сон. Это была многогранная магия, с которой справиться мог не каждый. И Эстер, будучи сильной ведьмой с опытом больше тысячи лет, могла разглядеть магические потоки, которые пронизывали это место. Ей не составило много труда догадаться, зачем ей сниться этот сон. Она знала, кто стоит сейчас за ее спиной. — Ты, как обычно, — тихо прошептала Эстер. — Ненавидишь ведьм, но пользуешься их помощью. Какие же у тебя двойные стандарты, Майкл. — Здравствуй, Эстер, — прошелестел в ответ голос Майкла. — Как дети? — Тебя давно не интересует их благополучие. Лучше скажи сразу, зачем сюда меня призвал, и мы наконец-то закончим этот концерт. — Помнится, тебя лет двадцать назад тоже не интересовало их благополучие. — А около десяти лет назад у меня появился шанс снова стать их матерью, — парировала Эстер и развернулась, встречаясь взглядом с бывшим мужем. — И я не намерена потерять то, что имею. Ты даже представить себе не можешь, какого это, спустя девятьсот лет жить в доме с детьми, которые тебя любят и не ссорятся между собой. Ты никогда не сможешь понять те чувства, которые испытываю я. — Чувства — это слабость, Эстер. — Чушь. Чувства — это сила. Сила, которую ты также не сможешь никогда понять, ведь ты намерен уничтожить то, что я берегу. — Наши дети — чудовища. А о бастарде я вообще молчу. Ты должна была от него избавиться еще в зародыше! — на лице Майкла появилась неконтролируемая ненависть. — Избавиться от ребенка, отца которого я по-настоящему любила? Избавиться от последнего упоминания о том, кто понимал и принимал меня такой, какая я есть? Да я полюбила Клауса еще в первый же момент, когда поняла, что беременна. — Какая же ты… — Какая, Майкл? Женщина, которая хотела, чтобы ее любили, а не женились на ней ради бахвальства? Ты ведь никогда меня не любил. Я для тебя была лишь красивым украшением, трофеем к твоему образу викинга. — А ты надеялась на любовь? Ты — ведьма, пленница из другого поселения… — Которое разрушил ты. Твои люди убили моих родителей. Ты лишил меня семьи. И я не позволю тебе, Майкл, слышишь меня? Я не позволю тебе сделать это снова. Эстер направила свои силы на магические потоки, окружающее это место. Дом позади нее начал мерцать, а после и вовсе исчез. Зеленая трава окрасилась черным цветом, а солнце спряталось за горизонт, окрашивая небо красным цветом. — Твоя ведьма не настолько сильна, чтобы меня здесь удержать, — усмехнулась Эстер. — Слушай и запоминай. Если ты явишься к нам, чтобы убить моих детей и разрушить их счастье, то я убью тебя. — Посмотрим, — зло усмехнулся ей в ответ Майкл. Прозвучал гром, и Эстер проснулась в своей комнате в Лондоне. Взглянув в окно, она увидела, как капли дождя со всей силой стучали по оконному стеклу, а на небе иногда сверкали молнии, озаряя черное от туч небо белыми искрами. Ведьма тихо встала и открыла шкаф. Прошептав заклинание, внутренность одной из полок замерцала, и перед ее глазами появился кол из белого дуба, лежащий возле книги с черной обложкой. В самой книге в середине были разрезаны страницы замысловатым рисунком, в форме амулета, способного разрушить и тело, и душу Майкла. У нее было два предмета, способные лишить жизни кошмара ее семьи. И всего лишь один шанс, чтобы это сделать.

***

Через два дня перед старшими братьями Уизли распахнулись ворота поместья Пруэттов. Неспеша, они прошли в двор и зашагали по направлению к входной двери. Ответом на письмо Чарли была записка с приглашением и портключ, ведущий к воротам поместья. И сейчас оба брата немного нервничали, идя навстречу к своим братьям и сестре. — Билл! Чарли! — входная дверь открылась, и на пороге показалась Джинни. Она заплела свои длинные волосы в высокий хвост и выбежала навстречу старшим братьям в одном синем платье до колен. С разбегу прыгнув в объятия Билла, который принялся кружить сестру по воздуху, она весело рассмеялась. — Как же я по вам соскучилась! — Привет, малышка Джи, — засмеялся Чарли, обнимая сестру, когда та кинулась уже к нему. Беспокойство, царящее внутри обоих, исчезло, сменившись на радость встречи. Оба старших братьев переживали на счет того, будут ли их братья и сестра действительно рады встречи. Однако, теплый прием младшей сестры успокоил их сразу, заставляя все плохие эмоции исчезнуть. — А где эти два оболтуса? — спросил Билл, имя ввиду близнецов. Словно в ответ на его вопрос, ветер засвистел, и две метлы на огромной скорости пролетели прямо над головами двух Уизли и Джинни. Вместе с ними пролетел и смех двух близнецов. — Вы в своем уме?! — нахмурился Билл. — А если бы вы кого-нибудь задели? — Ну… — Мы… — Же… — Не… — Задели… — Братишка… В своей излюбленной манере ответили два близнеца, приземлившись на землю и ярко улыбаясь. Услышав их, Чарли еле заметно поморщился — у него от такой манеры разговора каждый раз болела голова. — Добро пожаловать, — вдруг прозвучал старческий голос совсем рядом. Билл и Чарли развернулись, встречаясь впервые в своей жизни со своим дедом. Он выглядел лет на шестьдесят, а не на девяносто, как ему было на самом деле. Лицо окружали редкие морщины вокруг рта, глаз и на лбу. Седые волосы смотрелись так словно всегда были такого цвета, придавая старому волшебнику, наоборот, более молодой вид. И сейчас он тепло улыбался, глядя на своих старших внуков. Он был безумно рад, что оба брата сами попросили о встрече - это было знаком того, что они могли принять горькую правду. - Я рад вас видеть. - Мы тоже, - ответил за обоих Билл. Еще вчера они успели переговорить с Чарли на тему встречи с дедушкой. Как оказалось, обоим было интересно увидеть этого человека вживую и самим составить мнение о маге, а не по словам и оговоркам родителей. — Позвольте представить, — проговорил Александр, вспомнив про то, что в поместье был еще один гость, который сейчас как раз собирался отправиться домой, но братья Уизли пришли немного раньше назначенного времени. — Мой гость — Филлип Нотт. Только сейчас Билл заметил, что Александр Пруэтт был не один, рядом с ним стоял мужчина сорока лет в легкой летней мантии и без интереса смотрел на прибывших. Внезапно глаза незнакомца нашли Билла, и из его рук упала книга, которую он до этого прижимал к груди. Выражение лица из скучающего изменилось на удивленное, и он даже немного приоткрыл рот. Александр, заметив реакцию Филиппа, внимательно посмотрел на Билла, после чего нахмурился. Билл, не понимая, что произошло, и что именно в нем удивило мистера Нотта, тоже сосредоточенно посмотрел на старшего волшебника. А потом чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда почувствовал, как внутри его груди заплескалась незнакомая ему магия, которая призывала подойти ближе к Филиппу Нотту. Порыв магии был настолько силен, что Билл не удержался и сделал шаг вперед, не прерывая зрительного контакта. Каким же было его удивление, когда сам Филипп также сделал шаг вперед, а потом еще один и еще один, пока два мага не оказались слишком близко рядом с друг другом, оба чувствуя, как магия все сильнее тянет друг к другу, затягивая те раны, о которых оба даже не подозревали. И только тогда, когда неожиданно для него самого, Билл оказался в объятиях человека, которого он видел в первый раз в жизни, ему показалось, что наконец-то все встало на свои места, вернув ему покой, об утрате которого он и не знал. — Офигеть… — послышался за спиной тихий голос младшей сестры, которая первая поняла, в чем дело.

***

— Вы Майклсоны все такие? — закатывая свои черные глаза спросил Северус Снейп, глядя на то, как под защитным куполом продолжает искриться еще недавно хорошее зелье, которое взорвалось, превратившись в зеленую яркую жижу, и забрызгало весь защитный купол. — Хорошо, что ты успел его поставить, — ответила Фрейя, наблюдая за очередным неудачным зельем. — Я учу твоих племянников, это привычка — ставить защитные купола над зельями, которые варят Майклсоны. — Вот и отлично, тебе эта привычка пригодится, — улыбнулась ведьма и, подхватив нужный флакончик с полки зельевара, двинулась к другому столу, на котором стоял еще не тронутый котел. — Что ты собралась делать? — Как что? Варить новое зелье. — Тебя не смущает, что только что у тебя взорвалось одно? — Мне просто не стоило добавлять полынь. — Ты добавила туда полынь?! — Я думала, что таким образом ускорю приготовление. — Мерлин помоги! — не удержался Северус. — Я обведу черным цветом дату в календаре, когда постучался в дверь дома Элайджи Майклсона. Фрейя развернулась к зельевару. Сегодня он не был в мантии. На нем очаровательно сидела белая рубашка в сочетании с темно-синими брюками. Как оказалось, Северус Снейп терпеть не мог мантии при варке зелий — они ему мешали каждый раз, развиваясь следом за его шагами. Поэтому в лаборатории он обычно был в рубашке и брюках, причем закатывал рукава рубашки до локтей. А волосы до плеч были стянуты резинкой сзади. Когда Фрейя впервые увидела его в таком образе, то попросила в школе так не появляться, пошутив, что ее племянница в него влюбится. Северус тогда перекрестился, заявив, что любовь с одной из Майклсонов можно увидеть только в гробу. — Брось, — она снова улыбнулась. — Тебе доставляет это удовольствие. — Разрушение моей лаборатории? — Приготовление зелья, способного вернуть магические способности. — Будь проклят тот день, когда тебе пришла идея попросить помощи у меня, — заворчал Северус, на самом деле полностью соглашаясь с ведьмой. Ему действительно нравилось создавать это зелье. И дело было не в том, какую известность он может получить, если зелье пойдет в продажу. Дело было в том, что он очень давно не создавал что-то сложное и такое многогранное, как это зелье. — Не мне, а Айрис. — Какая разница? Обе — Майклсоны. Кстати, где Айрис? — Вообще-то, Айрис — Беннет, — покачала головой Фрейя, а потом нахмурилась, что-то вспоминая. — Правда, кажется, у моего брата есть планы сменить ее фамилию… — У какого из? — поднял бровь Северус, и ведьма рассмеялась. А зельевар вдруг замер, услышав ее смех. На секунду, где-то глубоко внутри, где было заперто его сердце, он ощутил что-то очень давнее, погибшее и замерзшее. Он почувствовал то, что не чувствовал уже много-много лет. Что-то настолько прекрасное, что невозможно было описать словами. Но он помотал головой, выбрасывая из головы еще далекие мысли и отголоски чего-то родного и давнего. — У Финна. И Айрис как раз с ним на свидании. — Бедный твой брат, — покачал головой Северус, и ведьма снова рассмеялась, но в этот раз зельевар не смог вовремя заблокировать внутри рвущуееся наружу зарождавшееся чувство. Поэтому, он снова замер, глядя в ее синие глаза и слушая мелодичный смех древней ведьмы, которая пережила так много, но смогла сохранить любовь и жажду жизни. Сама Фрейя, улыбаясь, также смотрела в его глаза, полностью понимая, что попала. Она очень давно не чувствовала что-то подобное, но в отличие от Северуса, Фрейя уже знала, что происходит. Медленно, не торопясь, но с самой первой их встречи она начинала влюбляться. — Фрейя… — вдруг прошептал Северус. — Да? — ей показалось, или в темной лаборатории действительно стало немного светлее? — Давай все-таки добавим полынь, но уберем в третьем этапе шерсть мантикоры, заменив ее на слезы феникса? Да, ей показалось, в лаборатории все также темно. — Отличная идея, — кивнула ведьма, когда представила его идею в уме. Он действительно был удивительным зельеваром. Но, может быть, когда-нибудь, здесь все-таки станет немного светлее?