Взгляд с другой стороны

Выкинуло жизнь и малейший свет Это боль, и муки сильнее нет И раскается только тишина Уж она-то точно мне отдана

— Долго ты его планируешь игнорировать? — глядя на сотню писем на столе спросил Кол, облокотившись на косяк и обращаясь к сидевшей на кресле возле окна Марлин. Она ничего не ответила, только неопределенно пожала плечами и тряхнула головой, убирая лишние волосы с лица. Майклсон вздохнул и подошел к девушке, принимаясь сканировать ее взглядом. — Ты любишь его, — это не был вопрос, это было утверждение. Марлин снова промолчала, не желая ни опровергать заявление Кола, ни соглашаться. — Почему ты бегаешь от него? — Я из дома не выхожу, сижу на одном месте, где я бегаю? — попыталась все перевести в шутку Марлин. Кол закатил глаза: — Ты прекрасно поняла, что я имел ввиду. — Я не хочу ему случайно навредить, — все-таки призналась Марлин. — Знаешь, что? — вдруг спросил он. — Пошли со мной. — Куда? Зачем? — не поняла Марлин и посмотрела на первородного вампира. Заметив в его глазах озорные искры, она сразу же поняла, что совсем не хочет никуда с ним идти. — Я не хочу. — Пошли, — не терпя возражения, повторил Кол, и Марлин заметила, как сразу же двинулась следом за ним. Спускаясь по лестнице вниз, она проклинала появившуюся между ним и ей кровную связь, которая заставляла ее слушаться этого вампира, у которого в голове просто не существовало кнопки «стоп». Сам же Кол в этот момент, наоборот, порадовался этой связи, найдя в ней единственный для него плюс. Бросив взгляд на пустую гостиную, он выдохнул. Он не знал, куда делись Финн, Элайджа и Клаус, но то, что их нет дома было ему на руку. Вряд ли бы старшие братья одобрили его идею. Да, наверное, никто бы не одобрил его идею, но те, кто мог бы его остановить, отсутствовали. Улица встретила двоих вампиров теплым летним ветром, и Кол понял, куда делись Элайджа и Клаус. Они поехали на вокзал, встречать детей, которые уже сегодня возвращались из школы. А вот местоположение Финна осталось для него загадкой. Хотя, может, он присоединился к ним и решил тоже встретить племянников. В любом случае, у Кола была пара часов, которых ему хватит с головой. Пересекая улицу за улицей, они наконец остановились в каком-то тихом районе, где было много заброшенных домов. Марлин все больше не нравилось происходящее, но вернуться обратно в дом у нее не получалось. Вдруг улицу озарил женский крик, и, взяв Марлин за руку, Кол потащил ее на вампирской скорости к одному из домов, которые выглядели не так страшно, как остальные. — Посмотри, — кивнул на окно Кол. Взглянув внутрь дома через не закрытое шторами окно, Марлин увидела страшную, но более чем реальную, картину для многих женщин. Наверняка пьяный и не соображающий, что он делает, мужчина избивал женщину, а та пыталась прикрыться ладонями. — Что мы тут делаем? — Не хочешь ей помочь? — Что? — обернулась на вампира Марлин. — Ты о чем? Вызвать полицию? Кол усмехнулся: — Думаешь, полиция как-то ей поможет? Выпей его. — Чего?! На самом деле, Марлин еще ни разу не пила свежую человеческую кровь. Она постоянно опустошала запасы холодильника с донорской кровью, но никогда не прикасалась к пульсирующей вене на шее человека. И, по правде говоря, она боялась даже ее пить. — Ты все правильно услышала, — пожал плечами Кол. — Ты будешь вечно бояться навредить своему любимому и сыну, если не научишься себя контролировать. Скажу даже больше: ты будешь бояться до тех пор, пока не будешь сама уверена, что сможешь остановиться. Сейчас перед тобой человек, который явно жизни не заслуживает, по моему мнению, потому что каким надо быть ублюдком, чтобы бить женщину? Даже если ты не остановишься и его убьешь, всем вокруг станет только лучше. Марлин смотрела на Кола широко раскрытыми глазами и пыталась игнорировать настойчивую в голове мысль о том, что он прав. Кол вздохнул. — Послушай. Ты до сих пор не можешь понять одну простую истину — ты больше не ведьма, Марлин. В твоей груди больше не стучит живое сердце, а кровь не течет по венам, как это было раньше. Твое тело мертво, оно застыло в том состоянии, в котором ты была перед смертью. Но жива твоя душа, которая заточена внутри тела. Ты до сих можешь чувствовать, что делает тебя живой больше, чем бьющееся сердце. Но факт остается фактом, ты стала другой. Ты теперь принадлежишь к другому виду, к вампирам. Ты — хищник, которому нужна своя еда. Таков закон природы: сильный пожирает слабого. Единственное, что ты можешь сделать, чтобы успокоить свою совесть — это убить того, кто и так заслуживает смерти. — Разве само существование вампиров не противоречит законам природы? — усмехнулась Марлин, понимая в душе, что Кол во всем прав, но ей все еще трудно принять эту правду. — Нет, — покачал головой первородный. — Это утверждение очень удобно для ведьм, которые ненавидят нас всем сердцем. Ну, большинство ведьм. На самом деле, мы имеем такое же право на существование, как и ведьмы. Мы не уничтожаем природу, но и не оберегаем и не пользуемся ею, как ведьмы. Ведьмы и оборотни более похожи на людей, в отличие от нас, но есть то, что объединяет нас всех. — И что это? — Изначально были только люди. Обычные люди, которых до сих пор больше, чем остальных. Неизвестным до сих пор способом, сначала появились ведьмы и колдуны, потом оборотни и последними появились вампиры. Все мы были созданы, благодаря людям, которые, по закону подлости, оказались самыми слабыми в этой цепочке. Смирись с тем, кто ты есть, Марлин, иначе ты еще долго не сможешь снова обнять своего Блэка и прижать сына к груди. Закончив свою самую лучшую и правдивую речь в своей жизни, первородный вампир отошел к другому дому, давая Марлин собраться с мыслями. То, что она зашла в дом, он заметил только минуту спустя, задумавшись о том, что только что сказал. Услышав такую правду от матери, он был удивлен, но не мог не признать ее правоту. Правда на вопрос, как же появились ведьмы, Эстер Майклсон так и не ответила. Зайдя в дом следом за Марлин, он наблюдал, как девушка внезапно растеряла всю свою добродушность и накинулась на мужчину, как человек, проживший в пустыне месяц, на воду. Он смотрел, как постепенно в ее глазах менялись эмоции: сначала удивление от вкуса, потом ее лицо слегка скривилось, видимо из-за вкуса крови с алкоголем, а следом появилось осознание. Невероятно, но Марлин контролировала себя от начала и до того, как отбросила тело на пол. Прислушавшись, Кол осознал, что тот еще жив. — Удивительно, — не удержался Кол. — В смысле? — не поняла Марлин, вытирая кровь с лица платком. — На самом деле, я не был уверен, что ты остановишься в свой первый раз, — признался Майклсон и усмехнулся, увидев злобный взгляд Марлин. — Что ж, тогда еще два раза повторим, и можешь наконец бежать к своему Блэку. Ну а пока… Не обращая никакого внимания, Кол внушил бедной женщине обратиться за помощью и забыть про их с Марлин присутствие в доме, а потом с брезгливостью сломал мужчине шею, когда женщина, взяв за руку ребенка, который прятался в своей комнате на втором этаже, вышла из дома. Внушить забыть о них и ребенку, Кол не забыл. — И зачем? — спросила Марлин, не понимая, зачем Кол убил пьяницу и домашнего садиста. — Терпеть не могу таких людей, — ответил Майклсон и, снова взяв вампиршу за руку, за пару минут оказался рядом с домом Майклсонов.

***

Кол ошибался. Клаус не встречал детей, зная, что увидит их в полном порядке дома, как только туда вернется. В конце концов, их будет встречать Элайджа, а более надежного человека (читай: вампира) рядом со своей дочерью Клаус представить не мог. О Гарри он вообще молчал, Элайджа заботился о безопасности сына чаще, чем любая мамаша-наседка, по мнению гибрида. Правда, Клаус больше всего хотел сейчас стоять рядом с братом на перроне в ожидании прибытия Хогвартс-Экспресса, однако особого выбора у него не было. Клаус находился в съемном доме Стефана Сальваторе вместе со своей матерью и Финном. И, конечно, с самим Стефаном. Оказалось, заклинание, предоставленное младшим Сальваторе, было, по словам Эстер, идеальным для воскрешения вампира. Однако, был один нюанс — его нужно было проводить в определенный день в году и, как назло, этот день именно сегодня. Гибрид пересекся взглядами со старшим братом, а потом усмехнулся. Финн смотрел на нарисованную на полу пентаграмму со смешанными чувствами. С одной стороны, он помнил, как в детстве иногда вызывал дождь, особенно когда ему было грустно. Помнил, как мать удивлялась его магическим способностям. Собственно, именно Финн был единственным из братьев, который знал и помнил, какого это — чувствовать магию в крови. Элайджа и Клаус больше были заняты Татией, чем магией, а Кол в принципе ни о чем никогда не думал. Поэтому, сейчас он смотрел на то, как творит их мать с небольшой завистью и грустью, с печалью о том, что он сам больше так не может. А с другой стороны, Финну совсем не нравилось, что они воскрешают Деймона Сальваторе. Впрочем, это не нравилось и Клаусу, но Элайджа их всех по головке не погладит, если они не сдержат обещание, а какой-то серьезной ссоры Клаусу не хотелось. Зачем, если можно просто воскресить этого вампира и забыть? В самом деле, если Сальваторе снова окажется у него на пути, Клаусу ничего не мешает самому его убить. Наконец, Эстер отошла от пентаграммы, в центре которой лежало тело Деймона Сальваторе. Стефан с беспокойством смотрел на брата, который продолжал лежать без движений. Через секунду черные вены, указывающие на то, что вампир мертв, стали постепенно исчезать, пока не испарились полностью, оставив после себя лишь бледное тело. Деймон Сальваторе распахнул глаза. Стефан с облегчением выдохнул и подошел к брату, который не понимал, где находится и что произошло. — Маленькая просьба, — вдруг разрушил тишину Клаус. — Не вставайте больше у нас на пути. — Это точно была просьба? — усмехнулся Стефан, придерживая брата за грудь. Деймон же смотрел на Майклсонов с непониманием, явно не осознавая, почему они все здесь. И почему он лежит на полу, а вокруг него какие-то непонятные линии? — Решать вам, — бросил в ответ Клаус и исчез из комнаты. Следом за ним вышел и Финн, кивнув на прощание чисто из вежливости. Эстер покинула дом, как только закончила заклинание, поэтому спросила: — Сработало? — А у тебя когда-то не срабатывало, мам? — Было дело. Если ты помнишь, например, в Мистик-Фоллс… — Вот, не напоминай, — скривился Финн. — У меня с этим местом теперь только плохие воспоминания. — Аналогично, — кивнул Клаус, открывая двери машины. — Правда, у меня всегда были только плохие воспоминания. — Неужели вы не помните ничего хорошего? — нахмурилась Эстер, садясь на заднее сидение и смотря на макушку Клауса. Финн сел на переднее, рядом с водительским. — Это же ваш дом. — Был. — М? — Мистик-Фоллс был нашим домом, мама. Больше нет. — Вы там родились, Клаус. — Дом — это не место, где ты родился. Дом — это там, где твоя семья. На данный момент, в Лондоне. — Вот от тебя не ожидал этого услышать, — улыбнулся Финн. — Ты и правда изменился. — О, пожалуйста, заткнись, — ответил гибрид и завел машину.

***

— Папа! — с радостным криком Хоуп прыгнула прямо на отца, который только и успел, что поймать дочь и покружить по двору. — Я скучала. — Я тоже по тебе скучал, мелкая, — Клаус чмокнул Хоуп в лоб и опустил на землю, заходя в дом. — Ну что? — спросил его Элайджа, намекая на Сальваторе. Клаус закатил глаза. — Все с ним в порядке. Жив и здоров. Племянник, ты почему такой хмурый? Не рад лету? — Не рад тому, что Гермиона и тетя Бекка собрались в Америку, — ответил действительно хмурый Гарри. Они вернулись примерно полчаса назад, и Ребекка уже успела предложить Гермионе уехать, на что девушка согласилась, желая увидеть новую страну и новые библиотеки. Гарри же был против такого стремления из безопасности, но Гермиона уже была настолько увлечена, что его не слышала. Хоуп же все это время не отходила от беременной Давины, живот которой был очень большой. — Учитывая тот факт, что вам пришло послание от Майкла. После последней фразы все в доме замолчали и уставились на Гарри. Большинство взрослых — с непониманием о каком послание идет речь, Кэролайн, Катерина, Элайджа и Клаус — с изумлением, откуда парень узнал про тело Авроры, Гермиона же вдруг поникла и поняла смысл всего, что недавно доказывал Гарри, Хоуп уставилась на подругу с решительностью и встала рядом с Гарри, явно указывая, на чьей она сейчас стороне. — Что за послание? — не выдержала Ребекка. — Как ты узнал? — спокойно спросила Элайджа. — Пап, ты забываешь, что наша подруга — банши. Катерина цокнула: — И теперь Джинни знает все наши тайны? — Майкла она видит уже давно, а тело вампирши увидела вчера и услышала ваш разговор. Джинни действительно вечером вчера, сразу после экзамена, увидела тело красивой девушки с черными венами по всему телу, и услышала разговор четверых Майклсонов. Однако, в отличие от Майклсонов, которые увидели только тело, она видела еще и знакомого ей по видениям мужчину, поэтому сразу пересказала свое видение Гарри, Хоуп и Гермионе. — Тело вампирши?! — Ребекка посмотрела на Клауса. — Да что сразу я?! — удивился гибрид. — Почему ты не смотришь так же на Элайджу? — Не уходи от ответа. — Майкл убил Аврору и подкинул к нашему забору ее тело, ты теперь довольна? — И когда ты собирался нам об этом рассказать? — Сегодня вечером, и что вообще за допрос? — Значит, он знает, где мы живем, — заключила Эстер. — Прекрасно, тогда пусть приходит в гости. — В гости? — изумился Кол. Разве они не собирались убить Майкла, тогда почему мама говорит про гостеприимство? Эстер обернулась на младшего сына и улыбнулась. Кол, увидев эту улыбку, еле поборол желание перекреститься, потому что на лице Эстер было ярко написано, как именно она собирается встретить бывшего мужа. И что после этого Майкл и правда может стать их гостем. Посмертно.

***

На следующий день, когда дети еще спали после переезда, а большинство взрослых сидели в своих комнатах, наслаждаясь друг другом, Фрейя и Айрис выскользнули из дома и аппарировали в известном для них направлении. Они появились за одним из домов в Коукворте, незамеченные никем, после чего повернули направо, появляясь на невзрачной улице, названной «Паучий Тупик». Айрис задумалась, кто придумал такое интересное название. — Насколько это хорошая идея? — скептически спросила Майклсон, все еще не поддерживая идею ведьмы Беннет. — И вообще, насколько это вежливо так рано утром заявляться в гости к незнакомому человеку? — Он не незнакомый, он учит наших непосед, — в который раз парировала Айрис. — И ты сама знаешь, что мы сделали все, что могли. Дальше наши познания в зельях заканчиваются, лично у меня просто нет никаких зацепок, а Северус Снейп — лучший и известный на весь мир мастер зельеварения. — И почему лучший и известный на весь мир мастер зельеварения работает в школе? — Вот у него и спросишь. — Айрис, сейчас девять утра, может, он спит. — Майклсон, заканчивай уже про свою вежливость и пошли. Нам не помешает свежий взгляд на наше недоделанное творение. — И почему я на это согласилась? — задала риторический вопрос Фрейя, но двинулась следом за ведьмой. Она и сама знала, почему согласилась на эту авантюру. Когда полгода назад Айрис ввалилась в ее комнату, бешено озираясь по сторонам, и рассказала о своей идее, то Майклсон поняла, что не сможет в этом не участвовать. Новое зелье, которое пыталась создать Айрис, было сложным, невероятным и с самого начала обреченным на провал, однако все шесть месяцев ведьмы не сдавались и все-таки добились небольших успехов, после чего все их попытки и новые вариации зелья превращались в прах. В какой-то очередной раз, когда их недоваренное зелье взорвалось, Айрис вспомнила про Северуса Снейпа, создавшего более десяти зелий, и уговорила Фрейю включить в их проект еще одного мага. Поэтому сейчас две ведьмы подошли к неприметному дому и постучались в дверь, надеясь, что такая идея привлечет внимание хмурого и нелюдимого мастера зельеварения, который, кстати, совсем не спал, привыкнув вставать рано из-за работы в школе. Но он совершенно не ожидал увидеть у себя на пороге таких гостей. Еще больше он не ожидал услышать их предложение, но Фрейя ясно увидела, как в черных глазах Ужаса всей школы Хогвартс появилось любопытство и жажда экспериментов. Стоит ли говорить, что он согласился, после чего все трое оказались потерянными для всего мира на много часов?

***

В это же время, в раннее солнечное утро, на другом конце Британии, на поляне, которую окружали черного цвета деревья, обугленные и мертвые после долго пожара, случившегося много лет назад, снова загорелся огонь. Костер был настолько велик, что казалось, что красные искры достигают самих облаков, вспышками испаряясь далеко в небе. Рядом не было не единой живой души, кроме одного человека, который и зажег этот костер. Она оглянулась по сторонам, убеждаясь, что никого нет поблизости, после чего достала из кармана предмет, закутанный в черный бархат. Не раздумывая, темная ведьма кинула его в костер, после чего красный цвет огня сменился на иссиня-черный, доказывая своим внешним видом, что ритуал был совершен правильно. За считанные секунды костер потух, оставляя после себя только запах гари и пепел в центре круга из разложенных ведьмой камней. Удовлетворенно кивнул самой себе, женщина исчезла среди сожженых и мертвых деревьев. Первый шаг был сделан, теперь оставалось всего два ритуала, и ее работа будет окончена. Она уже не могла дождаться того дня, когда проведет последний. Она была в предвкушении.