Взгляд с другой стороны

«Не жалей мертвых, Гарри. Жалей живых.»

Альбус Дамблдор, «Гарри Поттер и Дары Смерти»

Элайджа оказался прав — Гарри было совершенно все равно, чья она дочь, его больше волновало ее самочувствие. Причем, волновало настолько сильно, что Гермионе пришлось около тридцати раз повторить одну и ту же фразу «я в полном порядке!». За весь день, с самого утра, Хоуп и Гарри не отходили от нее ни на шаг, отчего Гермионе хотелось их проклясть чем-нибудь мерзопакостным. — Но я правда в порядке, ребят, — измученно закатила глаза шатенка, глядя, как брат с сестрой снова переглядываются. — Ну в самом деле, я не стала инвалидом, магия при мне, только… — Только? — насторожилась Хоуп. — Только от моей фамилии меня начинает тошнить, — призналась девушка, вглядываясь в зимнее небо. Они сидели во дворе, вокруг везде был белоснежный снег: на ветках деревьев, земле, калитке. Только вот во дворе дома было тепло. По крайней мере, достаточно тепло для того, чтобы сидеть на скамейке в джинсах и пуловере. — Думаю, эту проблему легко решить, Гермиона, — услышали подростки новый голос и обернулись. Закрывая калитку, им улыбался Люциус Малфой, рядом с которым стояли Нарцисса и Драко. — Добрый день. Прекрасное утро, вы так не считаете? — Бросьте, мистер Малфой, — из дома вышла Ребекка. — Вряд ли вы пришли обсуждать погоду. — Вы совершенно правы, мисс Майклсон. Драко, не хочешь поговорить со своими друзьями? — Милая, ты в порядке? — спросила Нарцисса Гермиону, заметив ее бесстрастное выражение лица, и, удовлетворившись уверенным кивком, направилась за мужем, когда к ребятам подошел Драко с уставшим видом. — Что случилось? — оценив мрачность на лице друга, решил спросить Гарри. — К нам в мэнор сегодня ночью вломились. — Кто? — Моя тетя. Гермиона резко повернулась к Драко и зло уставилась на дерево, стоящее рядом с ним. — А у вас что случилось? — Она убила моих приемных родителей. Меня разыскивает маггловская полиция. Драко поперхнулся воздухом и вопросительно посмотрел на младших Майклсонов, которые только кивнули с печальным лицом. — О, Мерлин… Ты в порядке? — Да в порядке я! Хватит меня уже об этом спрашивать! — вдруг разозлилась Гермиона, встала и ушла за дом. Драко, который хотел пойти следом, остановил Гарри: — Лучше не надо. — Какое-то неудачное Рождество, — заметила Хоуп, качая головой и присаживаясь на скамейку, где секунду назад сидела Гермиона. — Почему у меня стойкая уверенность, что это только начало? — Тебя интуиция никогда не подводила, Гарри. — Это-то меня и пугает.

***

— Что это? — посмотрел Клаус на черную тетрадку, которую Люциус Малфой принес в какой-то зачарованной тряпке. — Манускрипт о черной магии? — Это явно не манускрипт, но черной магией от него несет за километр, — подала голос Давина. Постельный режим, прописанный ей Эстер, давно прошел, и девушка теперь жила, как обычно. За исключением ежеутренних диагностик ее организма, которые не показывали ничего нового. — У меня такое ощущение, что оно, — ведьма кивнула на тетрадь. — живое. — Можно сказать и так, — согласился с ней Люциус Малфой. — Помните, я говорил про козырь? Дождавшись кивка от гибрида, блондин продолжил, чувствуя, как Нарцисса посылает ему одобряющий взгляд. Все-таки, это была ее идея. Ну как идея, просто Люциус был согласен на все, что угодно, лишь бы Нарцисса, редко показывающая Блэковский темперамент, перестала злиться и в далеко не лестных выражениях объяснять своему мужу, почему наличие крестража в их доме было плохой идеей. — Это крестраж Темного Лорда. Один из, — Давина поперхнулась водой. — Один из?! И сколько он их сделал? — Не имею ни малейшего понятия, миссис Майклсон, — повернулся к ней Люциус. — Но явно больше одного. — Идиот, — Клаус усмехнулся на вынесенный вердикт от Давины. Кратко, но емко. — Сегодня ночью моя сестра решила прийти в гости, — подала голос Нарцисса. — Без приглашения. Беллатриса Лестрейндж. Она искала эту самую тетрадь. Когда Люциус открыл тайник, в котором, по его словам, она лежала больше десяти лет, а ее там не оказалось, она перерыла весь наш дом в попытках ее найти. Знаете, когда она сбежала из Азкабана, я надеялась, что она придет к нам. Только вот, я не ожидала, что вместо хотя бы улыбки, в меня полетит пыточное. Могу с уверенностью сказать, что у меня больше нет сестры. — Та самая Беллатриса? — решила уточнить Давина, когда Клаус с интересом начал осматривать темную тетрадку, а Люциус кинул на жену сочувствующий взгляд, от которого та отвернулась. Нарцисса была доброй и всегда шла навстречу, несмотря на все слухи о Блэках, но прощать подобное поведение в свою сторону она не собиралась. Леди Малфой уже давно поняла, что Беллатриса пошла по другому пути, и ей никогда не понять собственную сестру, которой стало плевать на семейные узы. Но окончательно приняла это она только сегодня. — В каком смысле «та самая»? — не понял Люциус. — Которая убила приемных родителей Гермионы? Нарцисса села на диван, охнув, а Люциус округлил глаза и посмотрел в окно, пытаясь разглядеть Гермиону. Однако, племянницы во дворе уже не было. — Вы не знали? Малфои отрицательно покачали головой. Приемные родители Гермионы были магглами, а магическая пресса не пишет некрологи об обычных людях. К тому же, у них была другая фамилия. — Как она? — Давина поднесла побледневшей от ярости Нарциссе стакан воды, на что та благодарно кивнула, а, когда через секунду стакан превратился в мелкие стекляшки, потому что леди Малфой слишком сильно сжала ладонь, Давина молча вернула стакану прежний вид и залечила мелкие царапины на ладони. — Уже намного лучше. Пару дней она была никакой, но сейчас Гермиона уже спокойно общается со всеми и проводит время с Хоуп и Гарри. В последние годы, между ней и приемными родителями возникло охлаждение в отношениях. — добавила ведьма, позволяя понять Малфоям, что смерть Грейнджеров для Гермионы была ужасным потрясением, от которого девушка начала отходить, но не смертельным. — Клаус, не прикасайся к этому! — вдруг послышался громкий возглас, и гибрид от неожиданности отдернул руку от тетради и даже сделал шаг назад, поворачиваясь к матери, на лице которой были настолько ярко выражены эмоции, что он сначала даже не поверил своим глазам. Давно Эстер Майклсон не была настолько напугана. В ее глазах был первобытный страх, и Клаус от этой картины потерял дар речи и способности двигаться. Когда Эстер увидела, как темные нити пытаются охватить руку Клауса, пальцы которой почти прикоснулись к обложке тетради, у нее чуть не случился инфаркт. Конечно, крестраж не причинил бы Клаусу сильного вреда, но искалеченный черной магией осколок души мог вызвать в нем его самую темную сторону, и он снова мог стать тем Клаусом, которого боится весь свет. Нет, она не позволит больше никому и ничему отнять у нее сына. — Вот тебе вроде не пять лет, а все равно пытаешься влезть в какие-то неприятности, — заворчала Эстер и сама подошла к тетради. Пара мгновений, и на столе появился огонь. Теперь Люциус отошел на пару шагов, а точнее отпрыгнул. Страх перед этой ведьмой у него до сих пор не исчез. И почему-то ему казалось, не исчезнет вовсе. Ведьма, сейчас стоящая над тетрадкой, пугала его больше, чем Беллатриса, Темный Лорд и Дамблдор вместе взятые. Наверное, потому что она явно была сильнее всех троих. Намного сильнее. Люциус на секунду включил магическое зрение, и чуть не ослеп от яркого цвета магии ее ауры, которая заполнила всю комнату. Вопреки всем законам физики, к которым здесь никто не прислушивался, яркое пламя не распространялось по поверхности деревянного стола, а, наоборот, сужалось вокруг тетради, оставляя вместо вместилища частички души один пепел. Который Эстер уничтожила щелчком пальцев. Люциус понадеялся, что это было невербальное Эванеско. — А мебель было обязательно портить? — отошел первым Клаус, глядя на черное пятно в центре некогда темно-зеленого стола. — Стол заменить не проблема, но эту гадость, которая пыталась завладеть тобой, когда ты чуть ли к ней не прикоснулся, я в своем доме не потерплю. — ответила Эстер и вышла из гостиной. — Пойду попрошу ее научить меня этому заклинанию, — задумчиво произнесла Давина и исчезла следом. — Прошу простить, наша матушка не всегда отличается гостеприимностью, — появился Элайджа и с какой-то грустью посмотрел на испорченный стол. — Какой по счету… — Пятнадцатый, — уверенно кивнула выглянувшая из коридора Ребекка. — Столы у нас долго не живут. — Ничего страшного, — ответил Люциус вампиру и понял, что ему было все равно на проявления вежливости, а точнее их отсутствие, у матери Майклсонов. Когда она зашла в комнату, он почему-то думал, что ему конец. — Гермиона ведь ваша племянница, не так ли? — снова выглянула из коридора Ребекка. Люциус кивнул. — Вероятно, вы бы хотели забрать ее к себе, или она может остаться у нас? Все-таки вы ее ближайшие родственники, решать вам и ей. Люциус переглянулся с женой, вспомнил, как легко Беллатриса ворвалась в их поместье за дневником, а потом чуть ли не пытками пыталась узнать его местонахождение, ведь дневника в тайнике не оказалось (чему удивился и сам Люциус, а потом не знал: обнять или отругать сына за его самонадеянные действия). Вспомнил, как дрожал стакан с виски в его руке, когда Лестрейндж наконец скрылась, а он еще раз накинул пару защитных заклинаний, в душе понимая, что ярую сторонницу Темного Лорда в следующий раз это не остановит. Вспомнил поблекшую черную метку на своем предплечье и улыбку Гермионы, когда она рассказывала о времени, проведенными с Майклсонами. Нет, пусть Гермиона и была племянницей Нарциссы, девушка явно не чувствовала себя в безопасности с ними так, как в этом доме. Впрочем, в их доме теперь точно не безопасно. Люциус перевел взгляд на черное пятно. Все, что осталось от крестража, который он не смог уничтожить сегодня ночью после того, как Драко принес его из своей комнаты и объяснил, что его попросила перепрятать тетрадку Джинни Уизли. Эстер Майклсон уничтожила его за пять секунд. Посмотрел на Майклсонов, которые казались совсем не впечатленными от уничтожения крестража, словно они видели такое каждый день. — Думаю, ей безопаснее всего остаться с вами, — решил Малфой и увидел в глазах Нарциссы точно такое же мнение. — В последний раз, когда я видел такой напуганный взгляд у мамы, это когда ты принес на руках раненного Хенрика, — произнес Элайджа, когда чета Малфоев покинула их дом, договорившись о том, что их сына заберет вечером домовик. — Я тоже об этом вспомнил, — тихо ответил Клаус, а Ребекка в коридоре сглотнула. В этом году Рождество было грустным.

***

В помещении с белыми стенами было тихо. Лишь иногда, если прислушаться, можно было бы услышать скрип пера, скользящего по бумаге. Женщина в белой мантии усердно записывала свои наблюдения в больничную карточку, совершенно забыв про сон. За окном уже царила ночь, а на часах стрелки сошлись на цифре двенадцать. Где-то недалеко шипело зелье, поставленное настаиваться, чтобы пополнить запасы столь нужных зелей. Женщина усмехнулась. Дети разные: кто-то веселый и непоседливый, такие выделяются из толпы, они ярко горят на фоне других, незаметных, тихих и спокойных. Однако, каждый из них рано или поздно оказывается в ее владениях. Откровенно говоря, не только дети. Вздохнув, она отложила перо, дописав последние строки, и встала из-за стола. Поправив мантию, женщина вышла из своей каморки и направилась в самый дальний угол Больничного Крыла. К кровати, вокруг которой были возведены стены, а на сами стены были наложены сложнейшие чары отвлечения внимания. Открыв дверь, она вышла в импровизированную комнату и подошла к мужчине, лежащему без чувств. Его грудь то подымалась, то опускалась, и это радовало мадам Помфри — все еще не было потеряно. Ох, сколько раз он был у нее! Вечно он и его друзья попадали в разные переделки, а потом стремились поскорее вырваться из ее рук, чтобы снова что-то натворить. Она видела их насквозь и знала все их действия наперед. Правда, когда, несколько месяцев назад, домовик появился прямо перед ней и заявил, что ее срочно зовет Северус Снейп, она не ожидала увидеть в его кабинете лежащего на полу Сириуса Блэка. Мертвенно-бледного, не подающего признаков жизни, Сириуса Блэка. На мгновение она испугалась. Неужели и его настигла смерть? Но нет, Сириус еще был жив. Действия неизвестного заклинания, убивающее его изнутри, она сумела остановить, как и смерть, стремящуюся забрать второго из Мародеров. Зелье, чары, она накладывала их каждый день, пытаясь продлить его жизнь до тех пор, когда Северус не пришел к ней со старым свитком, в котором было описание действия фамильного проклятия Блэков. И лечение, чему мадам Помфри особенно обрадовалась. Зелье готовилось месяц. Но, надежды на то, что Сириус очнется сразу после попадания лекарства в его организм, не оправдались, и он все также лежал на кровати, не открывая глаз. — Странно, что не приходит Дамблдор, неужели он не знает? — как-то спросила Помфри Северуса, имея ввиду то, что директор совсем не заинтересовался их гостем, которого до сих пор разыскивают за убийство магглов. — Он нашел какую-то редкую книгу и теперь даже из своего кабинета не выходит, — ответил ей декан Слизерина. — Может, это к лучшему. — Он знает, что убийца на самом деле — Петтигрю. — И до сих пор ничего не сделал. — Он умирает, мадам Помфри. В тот момент целительница удивленно подняла брови, а потом удрученно покачала головой. Каждому отведен положенный срок, и лишь немногие смогли обмануть ход времен и жить вечно. Но Альбус Дамблдор таким не был, и умом Помфри понимала, что и время директора настанет. Единственное, ее чутье говорило ей о том, что надвигается что-то страшное, темное. Неужели оговорки Альбуса о возвращении Волдеморта — правда? Тогда как справится волшебный мир без него? Несмотря на свое двоякое отношение к директору, мадам Помфри знала — Альбус был единственным, кого боялся Тот-Кого-Нельзя-Называть. Поправив подушку, женщина пошла на выход из комнаты, как услышала резкий вздох, и хриплый мужской голос прорезал тишину: — Как мой крестник?