Взгляд с другой стороны

Растаял след и путь остыл, Тот путь, которым уходил, Разбив надежды в серебро, Забыв о всем, что суждено. Уйду вечернею порой, В полночный час, ночной герой. Уйду, оставив позади

Гермиона тихо спускалась вниз по лестнице из белого камня. Наверное, пару дней назад она бы рассмеялась и закатила глаза, назвав это выпендрежностью, но сейчас она молча и безразлично смотрела на светящийся даже ночью камень. А ведь он был совершенно обычным — в нем не было ни капли магии — и все равно он выделялся среди темных стен, на которых стояли обычные факелы. А вот огонь явно был магическим, потому что факелы не сгорали. Гермиона подумала бы, что они стоят здесь уже тысячу лет, за которые огонь не погас, если бы она не знала, что Элайджа Майклсон купил этот дом, когда Гарри было шесть. Без скрипа открылась дверь, и Гермиона вышла в полуосвещенный зал огромных размеров. Здесь стены были серебряного цвета, наверняка покрашенные совсем недавно. Возле самих стен стояли того же цвета колонны, поддерживающие потолок. В некоторых местах в стенах были углубления от цепей, и Гермиона догадалась, что раньше подвал служил совершенно другому делу. Однако сейчас это было гнездом Василиска, который разложился во весь свой рост и мирно посапывал. Гермиона не знала, почему пришла именно сюда. Наверное, потому что змей оставался единственным живым существом в этом месте, который не сможет ее отговорить изменить свое решение. Или, наверное, потому что ей было просто необходимо попрощаться хоть с кем-нибудь. Посмотрев пару минут на спящего Василиска, девушка развернулась и также тихо, как и до этого, направилась обратно, когда услышала за спиной незнакомый голос: — Почему ты не спишь, дитя? Гермиона резко обернулась и повертела головой, но не нашла ни одного живого человека, который мог бы задать ей вопрос. Она была уверена, что слышала, ей не могло показаться, она еще не сошла с ума. — Тебя зовут Гермиона, да? Я слышал из диалогов. — девушка удивленно заморгала, а потом остановила свой взгляд на Василиске, который смотрел на нее, приоткрыв один глаз. О, нет. «Последним известным змееустом был Тот-Кого-Нельзя-Называть». Когда-то прочитанные строки из книги по истории замелькали перед ее глазами. «Считается, что парселтанг — это темный дар, предназначенный для зла, однако, многие забывают, что это — родовой дар, передающийся по наследию, от отца к сыну, от матери к дочери. В наше время большинство змееустов можно встретить в Индии, где каждый второй может общаться со змеями на равных. Дар считается темным только из-за известности Темных Лордов, а известно, что плохое запоминается нам больше всего…» А это было из статьи голландского ученого, которую она читала после того, как узнала, что Гарри владеет парселтангом. …передающийся по наследию… «Как бы не так, девчонка, твой настоящий отец — Темный Лорд…» — О, Мерлин. — застонала Гермиона и села прямо на пол, скрывая лицо в ладонях. Она поверила Беллатрисе еще в тот день, но даже не думала, что встретиться с наследием ее биологического отца ей придется так скоро, ведь разговаривал с ней Василиск. — Нет, я больше не могу. Девушка резко выбежала из комнаты и побежала наверх, не замечая, как змей бросил ей вслед недоумевающий взгляд и пополз на выход. Гермиона забежала в свою комнату, которую ей выделили сразу же, как она приехала в гости к Майклсонам в первый раз, и взяла свою палочку вместе с маленькой сумкой, в которую она запихнула шарф и пару толстовок на всякий случай. Также быстро она сбежала с лестницы вниз, пересекла гостиную и открыла входную дверь, совершенно забыв, какой слух у вампиров. — Гермиона? — Элайджа подумал, что для него уже становится традицией ловить подростков на выходе из дома. Сначала Гарри, теперь Гермиона. Он ни капли не удивится, если следующей будет Хоуп. — Я рад, что ты встала, но не объяснишь, почему ты решила выйти прогуляться с сумкой, из которой выглядывают вещи? Гермиона посмотрела на незакрытую сумку. И правда, большая часть толстовки с шарфом действительно выглядывали из нее. Девушка посмотрела на вампира. Вампира, который был отцом ее лучшего друга, в глаза которого Гермиона не представляла, как сможет смотреть. — Я… я должна уйти. — как она может остаться в этом доме, зная, что приходится дочерью тому, кто хотел убить ее лучшего друга, когда ему было лишь год? Он убил его биологических родителей, и пусть Гарри по ним даже не скучает (появление Лили Поттер в образе Джинни было для него лишь неожиданным, но больше не вызвало никаких эмоций), но осознание того, что он пять лет прожил сиротой с нелюбимыми родственниками? Гермиона просто не могла выдержать такой тяжести. — Герми? — в коридоре, за спиной старшего брата появилась Ребекка. Как всегда идеальная — видимо, вампирша даже не ложилась спать — она с недоумением смотрела на девушку, которая делала медленные шаги назад. — Элайджа, что происходит? — Массовый побег из дома, вот, что происходит. Гермиона, зайди обратно в дом и расскажи в чем дело. — в его голосе появились нотки, от которых ноги девушки остановились сами по себе. Нет, это не было внушением, однако, Гермионе дали ясно понять, что никто ее так просто не отпустит. Горькую печаль и рождающуюся ненависть по отношение к себе самой начал вытеснять разум, и Гермиона, осознав, что Элайджа Майклсон окажется рядом с ней быстрее, чем она сделает вдох, вернулась в дом и кинула сумку на диван в гостиной, сев рядом с ней. Ребекка села рядом, не понимая, как действовать, и кидая на Элайджу вопросительные взгляды. Сам вампир ушел поставить чайник, догадавшись, что девушке нужно время, чтобы собраться и начать свой рассказ. А в том, что ей нужно чем-то поделиться, чем-то, что заставило ее в час ночи попытаться сбежать из дома, он не сомневался. — Он мой отец. — наконец сказала Гермиона, когда вампир поставил перед ней кружку чая. Глядя на то, как горячий пар виртуозно подымается вверх в воздух, она смогла произнести эти три слова, окончательно приняв для себя горькую правду. — Волдеморт. Для нее время застыло. Часы перестали биться, а ветер за окном застыл в странной позе. Она ожидала чего угодно: озлобленного взгляда, осуждений или оскорблений, но девушка забыла, что рядом с ней сейчас находились тысячелетние вампиры, которые повидали то, о чем она даже не задумывалась. — И? Это повод сбегать из дома? — Из-за него Гарри пришлось пять лет жить с Дурслями. — Гермиона, посмотри на меня. — через силу она подняла взгляд на вампира. — Скажи, ты помнишь, чем ты занималась, когда тебе было четыре года? Лейстрендж покачала головой. — Тогда почему ты решила, что помнит Гарри, а особенно то, что для него сейчас это имеет значение? — девушка нахмурилась. — Согласен, есть разница в том, когда ребенок живет обычной жизнью, или его заставляют страдать каждый день, но разум детей похож на пластилин. В одиннадцать лет Гарри наверняка еще помнил отголоски той жизни, но сейчас все отвратительные воспоминания об этом заменились на хорошие. На те, как вы проводите время вместе, занимаетесь уроками, читаете или гуляете по ночам по школе. О, не смотри на меня так, вы действительно думали, что вас рано или поздно не заметят в кроватях? Вам не выдали взыскание только потому, что ни разу не смогли поймать, в чем заслуга, как я предполагаю, или Айрис или Фреи. В любом случае, скажи мне, почему ты решила, что знание о том, что ты дочь — Волдеморта будет важнее, чем время, проведенное вами вместе? Гермиона отвела взгляд в сторону. Последние дни были для нее настоящим запутанным лабиринтом, напоминающим ад. Он так был похож на огонь, сжирающий ее душу, что Гермиона даже задумалась о правдивости проповедей церкви. — Тебе нужно обсудить это с Гарри, Гермиона, но я могу с уверенностью сказать тебе уже сейчас, что это не разрушит вашу дружбу. Слова Элайджи были разумны и логичны, Гермиона не могла просто абстрагироваться от них и выдохнула, понимая его правоту. Ей нужно поговорить с Гарри. Наверняка он повторит слова своего отца и крепко ее обнимет, а потом накричит за то, что она пыталась сбежать. И Гермиона не сможет ему объяснить, почему пару минут назад побег казался ей идеальным решением. Смерть приемных родителей навсегда что-то сломала внутри нее. Да, спустя некоторое время, Грейнджеры охладели в ее сторону, только вот ее приемная мать пыталась ее защитить несмотря ни на что, а приемный отец заявил, что никогда ее не оставит, прежде чем умереть. — Я должна была съехать от них. — осознала Гермиона. — Тогда они были бы живы. — Мы не можем изменить прошлое, милая. — ладонь Ребекки опустилась на ее плечо, и Гермиона почувствовала, как снова в ее глазах появляется жидкая соль. — Но от нас зависит наше будущее. На это девушка ничего не смогла ответить, и только развернулась, чтобы спрятать лицо на груди вампирши, которая начала гладить ее по волосам, а, когда девушка уснула, отнесла ее в комнату, накрыв одеялом. — Она сильная, она сможет это пережить. — сказал тихо Элайджа, глядя, как Ребекка невесомо касается волос Гермионы. — Слишком рано ей пришлось стать для этого сильной.

***

— О, это случилось снова. — немного удивленно произнесла Джинни, садясь на лавочку в незнакомом ей парке рядом с Драко. Блондин повернул к ней голову и улыбнулся. — Что у тебя случилось? — групповые сны возникают посредством эмоций, к тому же выражение лица девушки говорило о многом. — Да так, семейные проблемы. Все не так плохо, я справлюсь, просто это раздражает. А еще я сегодня снова видела его. — Кого? — Майкла. — Я так и не понял, кто это. — Он… опасен, я это чувствую. Он не вампир, но похож на них, и как-то связан с родителями Гарри, но не знаю, что именно он хочет сделать. — Разве ты не можешь видеть будущее? — удивился Драко. — Могу, но будущее отличается от прошлого и настоящего тем, что изменчиво. В прошлом мы не сможем ничего изменить, все равно придем к тому настоящему, в котором живем, а будущее зависит от наших шагов. Например, если бы заснул на час позже, мы бы не встретились. — Почему? Мы могли бы встретиться на час позже. — Нет. — она повернулась к нему и улыбнулась. В ее глазах появился странный блеск. — Ты бы не уснул. А сейчас тебе нужно проснуться. — Зачем? — В кабинете твоего отца под полом есть тайник, в нем лежит черная тетрадка. Проснись и забери ее сейчас же, спрячь у себя под кроватью. Только надень перчатки. — Джин? — Скорее, Драко! — он явно раслышал в ее голове панику. Блондин резко встал на своей кровати и захлопал глазами. Какая тетрадка? Какой тайник? Драко ничего не понимал, но все равно встал, накинул халат и пробрался в кабинет отца. Он не знал, зачем Уизли понадобилось, чтобы он перепрятал тетрадь, о которой он даже не знал. Однако, он все равно открыл тайник, что оказалось легко, ведь его отец зачаровал замок на крови, и, призвав с полки перчатки, сделал так, как велела Джинни. Все еще не понимая, зачем, но догадавшись, что слова банши были чем-то подпитаны, он засунул ее себе под кровать и сел на пол за минуту до того, как мягкий перезвон колоколов известили о ночном госте Малфой-мэнора.

***

Катерина надевала свои любимые сережки, подаренные Элайджей в день их свадьбы. Она все еще с улыбкой вспоминала тот суматошный день, когда он просто взял ее за руку и повел в загс. Она носила за пятьсот лет многие платья, но то белое, которое все еще висело у нее в шкафу, было самым прекрасным из тех, какие у нее были. — Катерина Майклсон. — сказал тогда он, и ее сердце снова забилось, а кровь потекла по венам, открывая двери в совершенно другую жизнь. В тот день ее детская мечта наконец сбылась, и она могла с уверенностью сказать, что пятьсот лет бега того стоили. Застегнув застежку, она потянулась к духам, когда заметила на своем столе небольшой конверт. Катерина была уверена, что минуту назад, когда она доставала пару сережек, его не было. Осторожно взяв конверт в руки, Катерина посмотрела на имя адресата, и ее сердце остановилось. Письмо было адресовано Кэтрин Пирс. Вот и первый звоночек из ее прошлого, напитанного мраком и болью. На секунду Катерина допустила мысль о том, чтобы выбросить письмо и забыть, но все равно открыла, призвав всю ее внутреннюю силу и уверенность в том, что она сможет справиться с прошлым.

«Я нашла ее. Ее зовут Надя…»

Флакончик с духами разбился, когда Катерина случайно столкнула его рукой, пытаясь удержаться за стол. Внутри все похолодело, а в глазах появилась пелена, на которой яркими буквами мелькали строки из письма ведьмы. — Катерина, что случилось? — беспокойный голос Элайджи раздался в комнате, после чего, не удержавшись на ногах, вампирша начала падать. Майклсон в последний момент успел ее подхватить и посмотрел на нее с ярко выраженным беспокойством на лице. — Почему ты плачешь? Она плачет? Катерина даже не заметила, не почувствовала слез. Перед ее глазами замелькали картинки, как ее отец уносит маленького ребенка, ее ребенка, прочь от нее. Как она пыталась найти дочь, призывала ведьм на помощь, но все было тщетно: ее малышка исчезла. — Письмо… Моя дочь… — сумела выдавить из себя девушка, перед тем как потерять сознание от нахлынувших эмоций.