Взгляд с другой стороны

Закружится шар земной В бурном вихре нашей страсти, И померкнет свет дневной, Покорившись нашей власти.

Вокруг царила ночная тишина, лишь иногда можно было услышать завывания ветра за окном. В длинных коридорах дома в одном из самых богатых районов Лондона было безлюдно. Свет был выключен, двери в комнаты живущих в доме закрыты, а сами обитатели или спали или тихо занимались своими делами. Многим из них не нужно было спать. Однако, маг, организм которого требовал пару часов для сна, вовсе не собирался ложиться в кровать и засыпать. Он, накинув на себя заклятие тишины и невидимости, медленно спускался по длинной лестнице, соединяющей все этажи дома. Также незаметно он прошел по маленькому коридору, который вел от лестницы до черного входа, через гостиную. Маг взглядом прошелся по темной гостиной и, ничего и никого не увидев, пошел дальше. Страха не было, была лишь злость. Злость, которая бередила душу. Перед его глазами был бесчувственный взгляд Гермионы, которая обычно весело смеялась или с восторгом пересказывала недавно прочитанную книгу. В последнее время в ее глазах была пустота, и от этой пустоты Гарри злился еще сильнее. Вот он уже дошел до прямоугольного стола, за которым по утрам и вечерам собирался вся семья, обогнул его и оставалось сделать лишь пару шагов до выхода, как на всю гостиную раздался тихий и строгий голос, останавливающий мага: — Далеко собрался? Гарри остановился и обреченно закрыл глаза. Конечно, он мог резко побежать и попытаться остановить вампира, сидящего в гостиной, магией. Наверное, таким образом он бы добился цели и вышел из дома, отправившись совершить задуманное, но у парня даже в мыслях не было направить магию против собственного отца. Поэтому, он снял заклинания и обернулся на голос, включая магией свет. — Отец? Элайджа Майклсон сидел на кресле с книгой в руках. Гарри решил не уточнять удобно ли ему читать без света, даже используя сверхточное и в тысячу раз улучшенное вампирское зрение. Вампир со вздохом захлопнул книгу и перевел взгляд на сына. В глазах Гарри было небольшое удивление и досада за то, что его поймали. Ни капли вины. Элайджа усмехнулся — это у него от матери. Катерина не привыкла испытывать чувство вины за собственные поступки, правильные или не правильные, если, по ее мнению, они помогали добиться цели. Элайдже не нужно было гадать, что в три часа ночи Гарри делает в гостиной в верхней одежде. Он все понял еще в тот вечер, когда на пороге их дома оказалась Гермиона Лейстрендж. Девушка крепко прижимала закутанного в одеяльце ребенка в окровавленных руках и находилась в глубочайшем шоке, из которого до сих пор не вышла. Здесь была бессильна даже Эстер — психологические травмы не в силах вылечить даже самая сильная магия мира. Единственное, что сказала девушка, прежде чем замолчать, это то, что случилось с ее приемными родителями и имя родной тети ребенка. Маленького Роберта вернули семье Грейнджер на следующее утро, внушив им, что ребенок был у них уже несколько дней, потому что чета Грейнджеров решила отдохнуть. С этим не возникло никаких проблем, только лучшая подруга Гарри и Хоуп больше не сказала ни слова. Она или спала или лежала на кровати, глядя в потолок. Иногда можно было заметить на ее щеках слезы, которые она даже не вытирала. Поэтому, Элайджа со стопроцентной точностью знал, куда направлялся его сын. Этот взгляд, наполненный решимостью и злостью, он видел уже больше миллиона раз. Чаще всего он замечал его у Клауса или Кола, но также он видел его в глазах Катерины во время их коротких встреч на протяжении пятисот лет. Еще порой он замечал его в зеркальном отражении. Взгляд, говорящий сам себя. Взгляд, наполненный жаждой мести. — Скажешь, что я неправильно поступаю? — спросил Гарри, догадавшись, что отец уже понял, что он намеривался сделать. Парень засунул руки в карманы черного пальто, скрывая небольшую дрожь. — И да и нет. — спокойно ответил Элайджа, чем немного удивил Гарри, и кивнул на кресло напротив. — Присядь. Расскажу одну историю. — Всего одну? — усмехнулся Гарри, решая не спорить и послушать отца. — На этот раз да. — одними губами улыбнулся Элайджа. Он пристально смотрел на сына, который начал чувствовать себя немного неуютно. На своей памяти, отец никогда не смотрел на него так, словно знал обо всех его мыслях и действиях. Хотя, Гарри был уверен, что он и правда знал. — А может, и две, посмотрим, как пойдет история. Итак, не хочешь ответить на мой вопрос и сказать мне, куда все-таки направился в столь поздний час? Гарри сморщил лицо. Отец же знал, что он задумал, Гарри был уверен, но Элайджа постоянно так делал. Он взглядом говорил, что знает, поэтому соврать не выйдет, и Гарри оставалось лишь рассказывать все с нуля, словно он был на исповеди в церкви. Хотя, он никогда не был в церкви. — Я хотел найти Беллатрису Лейстрендж и отомстить. — Отомстить за что? — За Гермиону. Она уже два дня никакая! — И как ты собирался это сделать? — Ну, найти и отомстить, я же сказал. — пожал плечами Гарри, но Элайджа поднял вопросительно левую бровь. — Нет, сын, что именно ты собирался сделать? Гарри показалось, что он перестал дышать. Что именно ты собирался сделать? Когда он одевался и выходил из комнаты, парень был уверен в своих мыслях и действиях. Он был зол, неистово зол, поэтому был уверен, что сможет. Сможет убить. Но сейчас, глядя в глаза отца, который все также смотрел на него внимательным и холодным взглядом, он начал сомневаться. Пронзительные темные глаза смотрели насквозь, угадывая каждую эмоцию, которую он чувствовал, и на секунду Гарри стало не по себе. Никогда прежде Элайджа не смотрел на него так, собственно никогда прежде Гарри и не пытался сбежать из дома ради убийства. — Я… — начал Гарри, собираясь с силами. Он знал, что за желание отомстить или убить в этом доме точно не посмотрят косо. Когда-то Драко сказал, что в каждой семье есть свои скелеты, и в семье Гарри их было предостаточно, парень знал это с самого детства, но признаться в том, что он пошел на поводу эмоций и собирался убить человека, добавив еще один, ему было сложно. — Говори, Гарри. — в тоне его голоса Гарри услышал нотки подбадривания, и со вздохом, он твердо произнес: — Я хотел ее убить. — Хотел? — Сейчас я не уверен, что смогу. — Гарри смотрел на ковер под ногами, пытаясь вспомнить, откуда он взялся. Он больше не был в силах выдержать взгляд отца. — Ты бы и не смог. — резко парень поднял голову и посмотрел на вампира. — Да, Гарри, ты бы не смог. Раскрою тебе секрет: для убийства недостаточно злости или ненависти. Чтобы убить человека нужно намерение. — У меня оно было. — произнес парень. — Не было. — уверенно возразил Элайджа. — Ты два дня смотрел на подругу и с каждой минутой становился все злее и злее, думаешь это не было заметно? Злостью ты подпитывал свое желание отомстить, но ни разу не спросил себя: смогу ли я? Хватит ли мне сил сделать последний шаг, переступить черту и отобрать чью-то жизнь? Гарри понуро опустил голову. Отец был прав — он не задавал себе таких вопросов. — А знаешь, почему? — тем временем продолжал Элайджа. — Не потому что ты до этого не додумался, нет, ты специально отталкивал такие вопросы от себя, потому что знал заранее, каков ответ. И ты совершенно не хотел его услышать. — Как ты это делаешь? — Гарри вопросительно посмотрел на отца, который сейчас в деталях описал его состояние и мысли, хотя не владел магией, соответственно, телепатией. Гарри на самом деле заранее знал, что не сможет. Просто не сможет дойти до конца и убить. — Ты мой сын. — взгляд вампира потеплел. — Пожалуй, все-таки расскажу тебе еще одну историю. На будущее. Наша семья не всегда была такой, какой ты ее видишь сейчас. Было время, когда каждый из нас на дух не переносил другого и только думал, как оборвать семейные узы и раствориться в мире. Знаешь, почему некоторые пары распадаются? Казалось бы, вы любите друг друга, связали себя узами брака, но через десять лет подаете на развод. Гарри молча покачал головой. — Когда живешь с человеком много лет вместе, все плюсы вашей совместной жизни стираются, становятся обыденностью, а количество недостатков, наоборот, растет. Это надоедает, раздражает, выводит до такой степени, что становиться уже слишком тяжело жить дальше вместе, а воспоминания о счастливых днях, минутах, превращаются в ничто. Подобное было с нами. Никлаус все больше терял себя, Колу все надоедало, Ребекка еле сдерживалась. Признаюсь, мне тоже порой не хватало терпения. Элайджа сделал глоток все еще теплого чая. Он уже не знал, кто из ведьм, присутствующих в доме, зачаровал посуду так, что она держала тепло или холод, в зависимости от блюда или напитка. — В это мало верится. — прошептал Гарри. Он помнил, что детство до Хогвартса он проводил только с матерью и отцом, но оно казалось каким-то далеким, давним. Сейчас, глядя на всех, кто жил здесь, с кем он встречался по утрам и проводил дни, Гарри не мог поверить, что было время, когда его отец и дяди с тетей не выносили присутствие друг друга. Конечно, он знал, что взрослые ссорились временами, знал, что у всех были проблемы с его дедушкой Майклом, но отчего-то не придавал этому особого значения. — Когда все дошло до крайней точки, мы все остались одни. — продолжил Элайджа, откидываясь на спинку кресла. — Не буду винить во всем Никлауса, каждый из нас был виноват, но точку поставил он. Кэролайн потом превратила ее в запятую, а Хоуп стерла. Как видишь, сейчас все снова вместе, живут под одной крышей и даже почти не ссорятся, если не брать в расчет перепалок твоей мамы и дяди Клауса. Знаешь, почему? Гарри снова отрицательно покачал головой. — Одиночество, которое мы выбрали тогда сами, оказалось еще хуже. Да, найти точки соприкосновения, порой, тяжело, но еще тяжелее, сын, осознать, что некому прикрыть тебе спину. — К чему ты это, пап? — Когда ты будешь готов, никогда не иди мстить один, Гарри. — Элайджа внимательно смотрел в глаза Гарри. — И особенно, не нужно идти мстить тогда, когда понятия не имеешь, где именно находится ненавистный тебе человек, какими ресурсами обладает и что прячет за спиной. У тебя должен был план, продуманный до мелочей, и еще два запасных. — Даже я иногда придумываю план. — послышался третий голос. Гарри обернулся. Со стороны лестницы, с которой он недавно спустился, стоял Никлаус Майклсон, слышащий весь разговор. — Твой отец прав, идти мстить одному не нужно, это даже скучно. Кто же оценит твое выступление? — Не думала, что это когда-нибудь скажу, но я полностью согласна с Ником. — в гостиной появилась Катерина Майклсон и подошла к мужу, присев на подлокотник кресла. — Месть в одиночестве не особо приятна. — Ты назвала меня Ником? — удивленно поднял брови Клаус. — А ты против? — Нет. — гибрид улыбнулся и добавил. — Рина. Вампирша ответила ему той же улыбкой, означающей «мы перешли на короткие имена, но это не значит, что мы закончим нашу вражду, которая, правда, превратилась в шуточную». Элайджа, который это легко заметил, закатил глаза. — Мы поддержим тебя во всем, сын. — Элайджа встал и положил руку ему на плечо, и Гарри понял, что речь идет о их первом диалоге. Когда придет время, Гарри знал, отец окажется рядом. — Абсолютно во всем, и ты это знаешь. Гарри слегка заторможенно кивнул. — Кстати, не забывай, что после убийства активизируется ген оборотня. — напомнил ему Клаус. — И оборотнем станешь не только ты, а еще и Хоуп. Первое обращение далеко не приятное, поверь на слово. — На вашем месте я бы подумала, стоит ли именно вам мстить. — Кэролайн спустилась с лестницы и села за стол. На секунду на ее лице промелькнула ироническая усмешка — а ведь не так давно она была той, которая была против мести и убийств, а сейчас рассуждает, кто имеет на это право. — В первую очередь, право на месть есть у Гермионы. Наша задача сейчас привести девушку в чувство. — Полностью согласна. — следом за Кэролайн спустилась Ребекка. — Необходимо что-то придумать, у меня сердце разрывается, когда я ее такой вижу. — Что за собрание, а меня не позвали? — Кол появился с черного входа настолько внезапно, что удивились даже вампиры. — Ты где был? — нахмурился Клаус. — Гулял. — Кол Майклсон улыбнулся своей самой ослепительной улыбкой. Клаус закатил глаза, когда заметил каплю крови на правом клыке. — Надеюсь, о твоей прогулке потом на радио и по телевизору говорить не будут? — Даю свое честное слово, господин. — Кол сделал шуточный поклон. — Прекратите этот балаган. — остановил обоих Элайджа, когда Клаус уже собирался ответить младшему брату что-то колкое. — Я, наверное, спать пойду. — произнес Гарри. Ему нужно было остаться с собой один на один и еще раз переварить весь разговор с отцом, который был не похож ни на какие другие. — Сладких снов, милый. — Катерина ласково поцеловала его в лоб, и парень поднялся наверх с задумчивым выражением лица. — Что ты такого ему сказал, что он весь в своих мыслях? — обратился Кол к Элайдже. — Правду. — Наше первое убийство не было обдуманным, Элайджа. И мы к этому не были готовы. — повернулся Клаус к брату. — Ты действительно думаешь, что когда-нибудь Гарри вообще будет готов? — Мы убивали из-за жажды, Ник. — вмешалась Ребекка. — Это сути не меняет. — Он не будет готов полностью, ты прав. — ответил Элайджа. — Но впереди воскрешение Волдеморта, а зная наших детей, они полезут в самое сердце битвы, рано или поздно это случится. Лучше, если он будет подготовлен хотя бы частично, чем потом будет мучаться от угрызений совести или еще хуже, не сможет и убьют его. Я не хочу, чтобы Гарри активировал ген вампира раньше двадцати точно. Клаус ничего не ответил, но Элайджа прочитал в глазах брата те же самые мысли и рассуждения. У обоих возникла в памяти картинка: первое убийство Марселя, после которого он чуть не отключил человечность.

***

— Мерлин, Рон, просто свали, ладно? — закатила глаза Джинни, когда ее далеко не умный брат начал по третьему кругу ей объяснять, почему ей не стоит общаться с Гарри и остальными, приводя совершенно не логичные и дурацкие, на взгляд девушки, аргументы. — Я тебе правду говорю! Они наверняка пытают на своем факультете разных людей! — распылялся Рон Уизли. — Как ты можешь с ними общаться? — Нет, не пытают. — холодно ответила Джинни, открывая не дочитанную книгу и переводя свое внимание на нее. Ей с самого начала не хотелось возвращаться домой на каникулы, но почему-то она все-таки решилась и приехала, хотя знала, что здесь ее не оставят в покое. Все члены семьи, исключая близнецов и Билла с Чарли, которых девушка не видела с шести лет, каждые каникулы пытались ей доказать, что Слизерин — это факультет не для нее. И их совершенно не волновал тот факт, что перевод между факультетами в школе Хогвартс запрещен. — Откуда ты знаешь? — закричал на весь дом Рон. — Я там учусь. — Рон, милый, почему ты кричишь? — Молли Уизли появилась в гостиной, потревоженная криком младшего сына. — Мам, скажи Джинни, что эти четверо, Поттер, Малфой, Лейстрендж и Майклсон, для нее плохая компания! — сразу обратился за помощью к матери Рон, зная, что она его поддержит. — Твой брат прав, Джинни. — как обычно. В этом доме точно никогда и ничто не изменится. — Поттер-Майклсон. — произнесла правильную фамилию Джинни, не имея никакого желания приводить достойные аргументы в свою пользу. Их просто не услышат. — Что? — не понял Рон. — Фамилия Гарри не Поттер, а Поттер-Майклсон. — Джинни закрыла книгу и вышла из гостиной, не желая больше ничего не слышать. До ее ушей долетали обрывки криков матери, зовущей ее обратно, но она с силой захлопнула дверь в свою комнату, наложив на нее сразу же чары, чтобы никто не вошел. Какое счастье, что у нее все-таки была, хоть и очень маленькая, но своя собственная комната. Кинув книгу на стол, она прыжком упала на кровать, слегка улыбаясь, когда представила, чтобы сказала Гермиона, если бы узнала, как Джинни обращается с книгой. Раскинув свои рыжие волосы по подушке, она закрыла глаза, чтобы потом резко встать и закричать. Джинни распахнула глаза со всей силой и белые зрачки уставились на стену, на которой банши увидела человека в сером пальто со светлыми волосами и голубыми глазами. С губ сорвалось имя: — Майкл.