Взгляд с другой стороны

Они говорят, я злая Говорят, опасная Говорят, опасная Ну и прекрасно Пропитан я злобой До мозга костей Не любят особо Подобных гостей

Добрались до Лондона друзья без проблем. Все было как обычно: они разговаривали на разные темы, решали в какие дни лучше пересечься, Хоуп взяла у Джинни адрес, договорившись о переписке. Домой Гарри и Хоуп тоже добрались обычным образом, их забрал Элайджа, и порталом они за одну секунду оказались дома, где, оказывается, собрались все. — Тетя Ди! Дядя Кол! — Айрис! Тетя Фрея! — А нас вы совсем не рады видеть, да? — дружелюбно усмехнулась Кэролайн, обнимая дочь. — Конечно, рады, но их мы не видели дольше, чем вас. — Мама! — Гарри с силой обнял Катерину, осознав, что очень сильно соскучился. — Я тоже по тебе скучала, родной. — брюнетка крепко обнимала уже выросшего сына. Теперь Гарри был с нее ростом, а ведь всего пару лет назад не дотягивал даже до пояса. — За эти месяцы ты еще больше вырос! Как же быстро растут дети. — И не говори, Кэт, а ведь было время, когда Хоуп бегала по дому в смешной пижаме с медвежонком. — поддержал ее Клаус. — Эй! — возмутилась обладательница той самой пижамы. — Не надо наезжать на мою любимую пижаму. Она не смешная и очень классная. Да я бы и сейчас ее надела. — Волчонок, ты давно из нее выросла. — Это не имеет значения, она все еще моя самая любимая. Привет, бабуль! — в гостиную зашла Эстер, и Хоуп принялась теперь обнимать ее. — Добрый вечер, родная. Как вы добрались? — Все было отлично, ба, только мы бутерброды забыли. — ответил Гарри, открывающий конфету. — О нет, молодой человек, — Катерина ловко забрала сладость из рук сына. — Через десять минут будет ужин, не надо перебивать аппетит. — Как скажешь. — Гарри шутя поднял руки вверх, делая вид, что сдался, но стоило Катерине отвернуться, как он схватил другую. — Гарри. — с упреком позвал его Элайджа. — Ладно-ладно. — парень отложил конфету. — Вы хотите оставить меня голодным. — Не тебя одного, племянник. — подхватил Клаус и встал рядом с Гарри. — У Хоуп уже появились ухажеры? — Клаус! — рассмеялась Кэролайн. — У тебя только одно на уме. — Я беспокоюсь о нашей дочери! — Как бы ты с беспокойством не переборщил. — послышался голос Марселя с дивана. Вампир сидел в углу и все это время молчал, наблюдая со стороны за приветствием детей. Хоуп он видел лишь один раз, когда Клаус и Кэролайн случайно пересеклись в Новом Орлеане, а вот Гарри он не видел ни разу, но уже с первого взгляда понял, что перед ним сын Элайджи. С той же манерой общения, прямой осанкой, вежливой улыбкой. Только вот в глазах плясали чертята, видимо это уже от Катерины. — Хоуп. — позвал дочь Клаус, и, когда девушка подошла, взял ее за руки. В гостиной повисла тишина. — Помнишь я тебе рассказывал про Марселя? — Да. — А помнишь, что именно? — Конечно, пап. В чем дело? — девушка перевела взгляд на незнакомого ей вампира и все поняла. — О, так это ты наш с Гарри старший брат? Марсель поперхнулся. — Да. — ответил он, когда откашлялся. — А ты та самая Хоуп Майклсон, от которой постоянно наш отец отгоняет ухажеров? Как странно было называть Клауса отцом, а, главное — радоваться этому также сильно, как и тому, что теперь у него есть младшая сестра и младший кузен. — Ну вообще-то, справедливости ради, этим занимается Гарри. От его взгляда все парни разбегаются. — Вот совсем неправда! — встрял Поттер-Майклсон, прикладывая руку к груди и создавая впечатление, что он оскорблен до глубины души. — А почему тогда Диккенс ко мне больше не подходит? — Потому что он идиот. — Правильно, Гарри. Хвалю. — улыбнулся во весь рот Никлаус, и в тот же миг все рассмеялись, а Хоуп закатила глаза. — Не переживай, солнышко, найдется тот, кого примет и твой отец и Гарри. — обняла за плечи дочь Кэролайн. — А сейчас пойдемте ужинать. — Наконец-то. — пробурчал Кол, поддерживающий желание брата и племянника скорее засесть за стол. — Кстати, нам надо вам кое-что рассказать. — начал Гарри, когда ужин подошел к концу, и они с Хоуп поделились новостями из Хогвартса, о которых не писали в письмах. — Какой ритуал на этот раз? — поднял левую бровь Элайджа. — Что за ритуал? — не понял Марсель. — В одиннадцать лет Гарри и Хоуп провели ритуал побратима, впоследствии чего Гарри стал трибридом, как и Хоуп. — просветила его Давина, и вампир присвистнул, с уважением поглядывая на подростков. — Никакого ритуала мы не проводили. — ответила дяде Хоуп. — Слава Богу. — прошептала Кэролайн. — Тогда что случилось? — Мы с Хоуп забрали одну змею из Хогвартса. Пап, ей там было очень одиноко! — обратился к отцу Гарри. — Он разговаривал только с портретом, и то только раз в десять лет. — Еще одна змея? — переспросила Катерина. — Гарри, тебе мало Саахши? — Кто такая Саахши? — снова не понял Марсель. — Змея Гарри. Ты ее видел. — ответил сыну Клаус. — Та самая, которая напугала меня ночью, нависнув над кроватью? — Именно. — Мам, нет, конечно, я люблю Саахши, но Касаашс действительно очень сильно скучал. Мы просто не смогли иначе. Вы тоже будете не против, когда увидите, какой он красивый. — Ладно, показывай свою змею. Гарри переглянулся с Хоуп. А вот это они не продумали. Как показать Василиска родителям в гостинной? — Это несколько проблематично… — Элайджа снова вопросительно поднял бровь. — Бабуль, можешь расширить магией наш подвал? Как можно больше. Эстер с удивлением посмотрела на внука. Зачем ему подвал? — Пожалуйста, бабуль. — поддержала брата Хоуп, и Эстер обреченно вздохнула, поднимаясь с кресла и направляясь к подвалу. — Гарри, зачем тебе подвал? — Катерина уже начала чувствовать что-то неладное. — Две минуты, мам, вы все поймете. Когда Эстер расширила подвал до размеров стадиона Первого мая, Гарри кивнул Хоуп, и девушка принесла сумку с расширением. Вдвоем они ее открыли, и Гарри прошипел Василиску внутри, что можно вылезать. Через пару секунд, радостный змей с яркой чешуей оглядывал новое место жительство. Клаус не удержал чашку с кофе, и она упала на пол, разбившись на осколки, в то время как сам гибрид во все глаза смотрел на огромную змею. Никто не заметил разбитой чашки, потому что, также как и Клаус в удивлении смотрели на Василиска. Гарри и Хоуп с беспокойством смотрели на свою семью, ожидая их словесной реакции. Когда-нибудь они же отойдут от шока, верно? — Вот это я понимаю, змея! — вдруг закричал Кол и рассмеялся. — Такого даже я не ожидал. Вы превзошли сами себя, ребятки. — Тебе смешно, Кол? — повернулась к нему Давина. — Это не просто змея, это же… Это… — Василиск. — продолжил за ведьму Элайджа и перевел взгляд на сына. — Говоришь, он скучал без компании, пока вы с ним не встретились? — Да. — Гарри почувствовал холодок на спине. — То есть, останови меня, если я ошибаюсь, вы в здравом уме, учась в школе, пошли в логово Василиска?! Самого опасного животного в этом мире, который мог вами перекусить и даже не подавился бы? — Чисто теоретически, мы не знали, что он будет в Тайном комнате. — Гарри сжал кулаки за спиной от напряжения. — Пап, он бы нас не тронул, мы же с Хоуп змееусты. — А Драко и Гермиона? Казалось бы, обычный вопрос, но Гарри замер, осознав, что Драко и Гермиона действительно могли пострадать, ведь они никак не смогли бы остановить Василиска. Почему-то он об этом даже не задумывался. Однако, он действительно не знал, что змей выползет наружу, когда они войдут в Тайную комнату. Он вообще догадался о том, что статуя — это вход в логово змея, когда открылась потайная дверь. — Они бы не пострадали. — уверенно ответила Хоуп. — Касаашс не такой Василиск, как остальные. Он бы никогда не тронул студента, если бы ему не приказали. — И когда вы об этом узнали: до или после непосредственной встречи с Василиском? В это же время змей, услышав свое имя, подполз к людям и положил свою голову рядом с Гарри, уткнувшись своим носом в его бедро. Все оставшееся тело Василиска спокойно лежало позади, только кончик хвоста где-то через километр похлопывал по полу. Элайджа посмотрел на молчащих подростков, чувствоваших вину, на ладонь сына, который начал машинально гладить морду Василиска, и вздохнул. — Просто в следующий раз думайте наперед, хорошо? Мы ведь не против самого Василиска, просто переживаем за вас, за которыми опасности так и гоняются. — Мы не против? — спросила еще не отошедшая от шока Айрис. — Я тебя прошу, Айрис. — усмехнулся Кол. — Он не страшнее Клауса. — Кол Майклсон! — возмутился Ник, а все заулыбались. — Вы правда не против? — уточнила Хоуп, чувствуя как спадает напряжение, которое она держала в себе весь вечер. — Нет, волчонок. — улыбнулся ей гибрид и взлохматил дочери волосы. Приятный момент, наполненный радостью, был прерван звоном колоколов, отдающимся прямо из стен. — Это что? — не поняла Кэролайн. — Кто-то аппарировал на нашу территорию. — ответила Эстер и первой направилась к выходу.

***

Гермиона чувствовала, что произойдет что-то страшное с самого утра. Еще когда она проснулась, ее сердце колотилось, как после пробежки на физкультуре в маггловской школе, но Лейстрендж не понимала, в чем дело. Сначала она грешила на перемещение Василиска, но оно прошло удачно, без единой задоринки. Позже она убедила сама себя, что дело было во встрече с приемными родителями. Каждая встреча с ними отдавалась тупой болью, ведь все свое детство, до Хогвартса, она считала их родными людьми, получала от них родительскую любовь, и была их дочерью, однако вскрытие правды все больше отдаляло ее от Грейнджеров, и Гермионе от этого было неприятно. Поэтому, списать все на переживания из-за встречи с приемными родителями и их сыном получилось легко и просто. Однако, вся ее интуиция закричала во весь голос, предвещая об опасности, когда девушка вошла в дом, где прожила все детство. На первый взгляд, все было как обычно. Верхняя одежда висела на вешалке справа, обувь была аккуратно расставлена на полках, под вешалкой, стены и дверные ручки украшали гирлянды в честь праздника. Только вот интуиция девушки не успокаивалась. Не успокоилась она и тогда, когда Грейнджеры накрыли на стол и с наигранным интересом расспрашивали о ее учебе в школе. Без какого-либо удовольствия Гермиона рассказала об отлично сданных семестровых экзаменах, а Джин Грейнджер ее похвалила. Только вот девушка видела их насквозь: им было все равно, они спрашивали только из вежливости и воспоминаниях о тех годах, прожитых вместе, как одна семья. Впрочем, Гермиона не винила их в том, что она стала лишней фигурой на доске. Все равно, она останется в магическом мире, может для нее тоже было бы проще, если бы она отпустила из сердца приемных родителей окончательно? Они это уже сделали, но терпеливо ждали ее очереди. Гермиона не знала, что ждать осталось не долго. Ей не дали выбора самой отпустить, не дали возможности проститься и войти в новую жизнь с улыбкой на лице. Эту возможность у нее отобрали с силой. Оторвали так резко, что на ее душе и сердце навсегда останется шрам. Когда ее приемный отец поднялся на второй этаж, чтобы успокоить начавшего плакать мальчика, а Гермиона мыла посуду на кухне, среди ночной тишины взорвалась их входная дверь. Она разлетелась в щепки, повредив наведенный миссис Грейнджер порядок и оставляя трещины в стенах. Потом раздался крик, и Гермиона бросила недомытую тарелку. Девушка не увидела, как скользкая от средства для мытья посуды тарелка упала на пол и разбилась на осколки, как и ее привычная жизнь этим вечером. Потому что в гостиной, направляя палочку на беззащитную Джин Грейнджер, стояла ее биологическая мать — Беллатриса Лейстрендж. Гермиона оцепенела, она не была готова к такой встрече. Почему-то ей казалось, что она встретится с этой женщиной на поле боя, когда выступит против Волдеморта, но никак не в доме детства. Она даже не подумала, не предположила, что Беллатриса найдет ее место жительства и решит нанести визит. — Здравствуй, дочь. — оскалилась ведьма, поигрывая своей палочкой. — Детство закончилось. Ты должна исполнить свое предназначение. — Что вам нужно от нас и Гермионы?! — закричала Джин, и Беллатриса настолько быстро взмахнула своей палочкой и произнесла заклятье, что никто не успел даже моргнуть. Миссис Грейнджер поднялась в воздух и со всей силой ударилась спиной об стенку, после чего упала на пол, задев виском угол стола. Все случилось слишком быстро. Гермиона сделала лишь шаг вперед, когда тело женщины упало на ковер, окончательно замерев. Сразу же белоснежный ковер вокруг ее головы начал краситься в ядовитый красный цвет, и тогда Гермиона пришла в себя: — Нет! — девушка повернулась к биологической матери, сжав руки в кулаки и пытаясь понять, как ей добраться к своей палочке, которую она оставила в сумке. Сама же сумка была в коридоре, осталось придумать, как обойти Лейстрендж. — Что ты сделала?! Беллатриса рассмеялась. Громко, иногда даже всхлипывая, она смеялась, держась за живот, а Гермиона подбежала к телу Джин Грейнджер. Она осторожно повернула ее голову, чтобы встретиться с уже остекленевшими глазами, в которых застыл первобытных страх. — Мама… — вырвалось у нее из груди. Она все еще ее любила! Любила эту женщину, которая все одиннадцать лет заботилась о ней, укладывала спать и нежно целовала, когда ей снился кошмар. — Она не твоя мать! — взревела Беллатриса, услышав короткое слово. — Я твоя мать и только я! И ты пойдешь со мной! — Никуда я с тобой не пойду, сумасшедшая убийца! — закричала Гермиона. — Что здесь происходит? «О, нет, нет, нет. Уходи!» — хотела закричать Гермиона, но мистер Грейнджер уже был в коридоре и попал на глаза Беллатрисе. — Джин?! Герми?! — Папа, уходи! Забирай Роберта и беги! — Гермиона схватила стул и кинула его в сторону сумасшедшей ведьмы, пытаясь выиграть для приемного отца пару секунд, но он остался на месте и взял первое, что попалось ему в руки — стеклянную вазу, приготовившись защищаться. — Я тебя не оставлю. — успел сказать он и в тот же момент упал на пол, пораженный смертельным заклятием зеленого цвета. Секунды прошли зря. — Папа! — Он тебе никто! Он тебе не отец! — не унималась Беллатриса. — Нет, он мой отец. — Гермиона встала, держа в руках вилку. Большего на столе не было. — Он растил меня и был рядом, он мне отец, а не Рудольфус Лейстрендж. Беллатриса застыла, широко раскрывая глаза и смотря на Гермиону удивленным взглядом, а потом снова оглушительно рассмеялась. — Так ты считаешь, что твой биологический отец — этот идиот Рудольфус? — сквозь безумный смех спросила она. — Как бы не так, девчонка, твой настоящий отец — Темный Лорд, и ты поможешь мне его воскресить! Вилка выпала из вмиг ослабевших рук Гермионы. Волдеморт? Этот психопат-убийца, человек, не знающий слово «любовь» и убивший родителей Гарри, ее отец? Нет, это невозможно, этого не могло быть! Но Беллатриса продолжала смеяться, а в ее глазах сверкали искры гордости. Она не врала, она была рада, что родила дочь от Темного Лорда, она гордилась этим. Ее отец — Волдеморт. Это стало последней каплей для Гермионы, в сегодняшний вечер потерявшей свое прошлое, и она закричала. Она кричала, а горячие слезы начали скатываться по щекам. Кричала, выплескивая все свои эмоции и не замечая как от ее крика образовалась звуковая волна, отбросившая Беллатрису к стене коридора, где она упала без сознания. Когда Гермиона сорвала голос, и вместо крика вырывались жалкие хрипы, девушка упала на колени, зажимая ладонями виски, не замечая, что ее руки были в крови Джин, а теперь были еще и на волосах. Со второго этажа послышался плач Роберта, и в трансе Гермиона поднялась на второй этаж. Она открыла комнату в детскую и забрала кричащего малыша. Он был укрыт одеяльцем с вышивкой, и вместе с ним девушка забрала и ребенка. Когда она спустилась обратно, то увидела Беллатрису, все также лежащую без сознания. Она с ужасом в глазах смотрела на лицо, красоту которого не смог забрать даже Азкабан. На крупные кудри черных волос и палочку, лежащую в руке. Всхлипнув, девушка выбежала из дома и побежала изо всех сил, куда глаза глядят. Она бежала, не останавливаясь, и только прижимала названного брата к своей груди. Мальчик успокоился и больше не плакал, видимо, догадался, что случилось что-то очень серьезное. Он еще не подозревал, что стал сиротой. Когда силы покинули ее, Гермиона упала на колени, больно ударившись об асфальт, и продолжила плакать. Она не могла пойти к маггловским родственникам, она не помнила адреса тети Роуз, родной сестры Джин. В ее голове прочно засели лишь два адреса, но только один из них успел стать для нее родным. Все также прижимая к себе ребенка и не сдерживая слез, она аппарировала, используя оставшиеся капли ее магической силы.

***

— Гермиона? — удивился Гарри, увидев на лужайке лучшую подругу. Она стояла на коленях, прижимала к себе белый кокон, в который было что-то развернуто, и не двигалась. — Это Гермиона! Он выбежал с крыльца и подбежал к подруге. Слыша, как за ним следом выходят все остальные, он сел рядом с девушкой и только тогда увидел окровавленные ладони и слезы на щеках, а кокон оказался белым одеялом, в который был закутан ребенок. Девушка подняла на него глаза, и Гарри чуть не отшатнулся. В этих глазах шоколадного цвета был самый настоящий ужас. — Герм, что случилось? — он осторожно прикоснулся к ее ладони и ощутил зверский холод. — Мерлин, ты же замерзла! Гермиона, что случилось? — Их нет. Их больше нет. — шепотом ответила девушка. Рядом оказалась Ребекка, которая ахнула, увидев состояние девушки. — Кого нет, милая? — блондинка дотронулась рукой до плеча Гермиона, и девушка внезапно зарыдала. — Боже мой, Гермиона, что такое? Гарри осторожно забрал ребенка из рук обессиленной Гермионы, и, почувствовав, что больше нет тяжести на руках, девушка уткнулась в грудь Ребекки, еще больше начиная плакать. В оглушительной тишине всем было слышно, как она произнесла: — Беллатриса Лейстрендж убила моих приемных родителей.