Глупые ведешь ты споры, Ищешь темы разговора; Паришься, хотя секрет Совсем не в этом, нет. Искушаешь прикоснуться, Встретиться и улыбнуться… И чем дольше ждем мы, тем Приятнее процесс.
Давина проснулась и сразу почувствовала сильную головную боль. Казалось, будто по ее вискам стучали острым молотком прямо по нервам, отчего боль отдавалась по всему телу. Разлепив глаза, она мучительно простонала. — Давина? — послышался рядом обеспокоенный голос Кола. — Ты как? Моргая, ведьма посмотрела на мужа. Волосы Кола, как обычно, были слегка растрепаны. Первые две пуговицы рубашки расстегнуты, а на запястье был кожаный браслет. На безымянном пальце левой руки сверкало обручальное кольцо. Все, как всегда, только вот в глазах Кола Майклсона виднелся страх за жизнь Давины. Он смотрел на нее настолько испуганным взглядом, что Давине показалось, будто она — чудовище из его детских кошмаров. — Голова болит. — прошептала ведьма. Говорить в полный голос не было сил. — Что произошло? — Ты выпила какое-то зелье. И упала в обморок. Мы все испугались. Даже Марсель приехал. — Марсель? — удивилась Давина, начиная вспоминать кухню, разговор и странное голубое зелье, к которому ее тянуло невиданной силой. — А он-то как узнал? — Ему позвонила Ребекка. — весело усмехнулся Кол, хотя в его глазах все еще был страх. — У тебя что-то еще болит, кроме головы? — Нет. Но… — С добрым утром, совушка. — открылась дверь, и в комнату вплыла Ребекка, а за ней Марсель и Клаус. Новоявленный король Нового Орлеана смотрел на ведьму с точно таким же беспокойством, как и Кол. — Ты как, Ди? — Все еще болит голова. — она попыталась улыбнуться. — Зачем ты вообще выпила это зелье? — слегка раздраженным шепотом спросил Марсель. — Вот теперь ты понимаешь, что это за чувство, когда дети поступают совершенно не так, как от них ожидали родители. — услышала Давина голос гибрида и повернула к нему голову. Никлаус стоял в дверном проеме, сложив руки на груди и внимательно наблюдая за каждой деталью. Уставшим взглядом он обводил комнату, иногда останавливая его на Марселе или ней самой. — Знаешь, иногда родители тоже не оправдывают ожидания детей. — ответил ему Марсель, сверкнув глазами. Клаус грустно усмехнулся. — Позову мать. — Зачем ты так? — тихо спросила Ребекка, когда Клаус исчез. — Как «так»? — повернулся к ней Марсель. — Я думала, вы наладили отношения. — Да. Он не лезет в Новый Орлеан, я не создаю ему проблемы. Мы прекрасно ладим. — Это не «прекрасно ладим», Марсель. — Бекка, не начинай. — отмахнулся от нее вампир и перевел глаза на молчаливых Давину и Кола. Оба сидели рядом, взявшись за руки, и просто слушали разговор, не имея желания вмешиваться в ссору отца и сына. — Это я еще не начинала. Ты хотя бы знаешь, сколько раз нам с Элайджей приходилось с силой удерживать Клауса, который рвался в Новый Орлеан только для того, чтобы найти твое тело и похоронить, хотя знал, что там нас ждет Майкл?! — Давина впервые видела такую злость на лице Ребекки. Неожиданно она вспомнила, что с их с Колом возвращения, блондинка ни разу не упомянула имя Марселя. Неужели они поссорились? — Он был готов встретиться со своей смертью, лишь бы иметь возможность навещать тебя даже на могиле! А ты… Она покачала головой, обошла вампира и, стуча каблуками, пошла на выход из комнаты. — Я же знаю, что ты скучаешь по нему. Ты не можешь не скучать. Отнекивайся сколько влезет, меняй фамилию хоть тысячу раз, только правда останется правдой, Марсель. Ты его сын. Поправляйся, Ди. — кивнула на прощание ведьме первородная и вышла из комнаты. — Она права. — словно со стороны услышала Давина свой голос. — И ты туда же? — нахмурил брови Жерар. — Я помню с какой интонацией ты произносил имя Клауса. — Закроем тему, ладно, Ди? — Разве ты не хочешь домой? В комнате повисла тишина, потому что Марсель не знал, что ей ответить. Когда Клаус появился в Новом Орлеане, он разозлился. Ненависть, которую он копил годами, вырвалась наружу. Однако, ради своих вампиров, он пошел на нейтралитет с Майклсоном. Сначала ему казалось подозрительным, что Никлаус Майклсон даже не пытается завоевать власть в своем городе, а потом он слегка расслабился, привык, и не задумывался о своих чувствах к гибриду. После в город заявился Кол, и Давина влюбилась в первородного вампира. Марсель не понял в какой момент он проморгал и допустил их встречу, а когда узнал, изменить что-либо было уже поздно. Он рассказал Давине миллион историй о Коле Майклсоне, о том, что этот вампир понятия не имеет, что такое любовь, но все было тщетно. Юная ведьма увидела в древнем вампире то, чего не удавалось многим уже тысячу лет, и сама покорила его сердце. В последний раз Марсель видел Клауса на свадьбе Давины и Кола, а потом и Давина, и Клаус переехали к Элайдже в Лондон, а он остался один, в Новом Орлеане, и с новой силой возненавидел приемного отца. Потому что ненавидеть было намного проще, чем признаться в том, что скучает и испытывает чувство вины. Марсель уже знал, что Клаус был уверен в его смерти, поэтому не вернулся. Однако, если верить словам Ребекки, он пытался вернуться, чтобы найти его, даже мертвым. Но все равно не хотел отказывать от ненависти. Это было привычно. Он считал Новый Орлеан своим домом, только не может родной город стать домом, если в нем нет его родных. Рядом были его вампиры, но никто из них не видел, что творилось в его душе, как Давина. Никто не знал, какое пирожное он любит больше всего, как Ребекка. И никто не понимал и не принимал его таким, какой он есть, как Клаус. Он это понял, осознал, принял, но вот сделать первый шаг никак не мог. Видимо, он и правда пошел в Клауса, хоть ему и не родной, но такой же гордый и самонадеянный. — Знаешь, что, Марселус? — вдруг в комнате появился Никлаус. — Мне все равно, хочешь ты или нет, но ты меня выслушаешь. Рот закрой. — добавил гибрид, когда Марсель уже хотел что-то сказать, и, к удивлению всем, вампир послушался и ничего не сказал. Было в тоне Никлауса что-то такое, что подсказывало Марселю, что сейчас лучше его выслушать. И, нет, дело было совсем не в том, что сейчас он видел не Никлауса Майклсона, древнего гибрида, а того, кто стал ему отцом. Совсем нет. Вот вообще нет. Марсель все также продолжал обманывать себя. — Я видел, как тебя проткнуло дерево насквозь и считал тебя мертвым. — продолжил Клаус. — Представь мое удивление, когда я возвращаюсь в Новый Орлеан, а ты стал там королем и даже пальцем не пошевелил, чтобы найти, ладно не меня, но хотя бы Ребекку. Ты же клялся ей в вечной любви, думаешь я не слышал и не видел ваши «тайные» поцелуи в тренировочном зале? Или побеги ночью? Я не такой тупой, в курсе, чем вы там занимались. — Ник! — за гибридом стояла слегка покрасневшая Ребекка. Эстер, пришедшая к Давине приподняла брови и посмотрела на дочь, а Марсель замер от шока. Клаус знал? Знал и позволял? На его памяти, он разозлился лишь один раз, когда зашел в тренировочный зал и застал их за поцелуем, но таких поцелуев было много, и Клаус ничего не делал? — А можно без подробностей? — послышался голос Элайджи. — Не останавливай, мне интересно послушать. — а это уже была Катерина. — Вы можете помолчать? — огрызнулся на них Клаус. — Так какого черта, Марселус, ты не нашел хотя бы Ребекку? Что, любовь прошла? Не верю! Вы за эти пару лет созванивались, если не сто раз, так тысячу. Только вот ты и носа не показывал, не вылезал из своей норы. Почему? И не надо тут мне говорить свое излюбленное «я думал, вы меня бросили»! — Я на самом деле так думал! — зарычал в ответ на Клауса Марсель. — Несколько сотен лет так думал. — Ты совсем идиот?! Я бы не бросил своего сына! — Ты ушел! — два слова вырвались прямо из сердца, открывая настежь давнюю рану. — Я думал, что ты мертв! Я тебя оплакивал, и если бы не Бекка и Эл, которых я не мог оставить одних, был готов даже вернуться, только чтобы хотя бы проводить тебя в последний путь достойным образом. — Ты только что назвал меня сыном? — вдруг замер Марсель, когда предыдущая фраза Клауса наконец дошла до его ушей. Он уже и забыл то ощущение, когда кто-то считает тебя своим сыном и признает это в открытую. Замер и сам Клаус, осознавший, что эта фраза вылетела из него по чистой случайности, непроизвольно. И он об этом даже не жалел. Он всегда считал Марселя своим сыном, но практически никогда не говорил об этом ему. Клаус забрал к себе избитого, раненого ребенка, увидев в нем себя. Воспитал, но тогда он был все еще тем Клаусом, не признающим любви. Уже тогда, в те времена, он был тем самым чудовищем, имя которого произносили шепотом и со страхом в глазах. Он не позволял самому себе признать то, что привязался к мальчишке, из которого вырос доблестный мужчина, покоривший сердце Ребекки. А, когда позволил и понял, было уже поздно. Да что там говорить, даже появление Хоуп в его жизни, его второго ребенка, не смогло повлиять на его отношения с Марселем. Не мог переступить свою гордость, оставить позади обиду. Только отношения Элайджи и Гарри наконец открыли ему глаза. Не сразу, но Клаус понял, что взгляд Элайджи ни капли не отличается от его собственного, когда брат смотрел на своего сына. Как постоянно его опекал, незаметно направлял и наверняка точно знал все секреты мелкого. Как и сам Клаус, который видел Марселя насквозь. — Да. Назвал. Не нравится? Я могу и поросенком назвать. — съязвил в ответ сыну Клаус, на что Ребекка на него шикнула, а Катерина закашлялась, прикрывая кашлем смех. Эстер, незаметно для всех подошедшая к Давине и уже что-то колдовавшая, строго посмотрела на сына. — Что? Он вечно свои книги и оружие по всей комнате разбрасывал. А потом ходил и искал, где мой меч, куда я его положил? Нет, чтобы под кроватью посмотреть. Марсель смотрел на Клауса с широко раскрытыми глазами. А потом послал свою гордость к черту, к тому же, если так судить, он как раз первых шагов не делал. Уже несколько «первых» шагов сделал Клаус, а вампир просто смотрел на них сквозь пальцы, будучи уверенным, что это не в характере гибрида. — Пошли выпьем, отец? — Жерар почувствовал, как камень, лежащий на его душе, несколько сотен лет исчез, растворился в воздухе, когда он произнес обычное, но дороже чем все сокровища мира, слово «отец». Он сказал это с легкостью, позволяя самому себе стать частью чего-то большего. — На твое счастье, тебе не шестнадцать лет. — по-доброму усмехнулся Клаус и притянул вампира в объятия. Он мог покляться, что услышал щелчок, словно выпавшая частичка одной фигуры стала на свое место. — Пошли, а мама пока с диагностикой Давины закончит. — Она в полном порядке. — сказала Эстер через несколько минут, спустившись вниз. Марсель, Клаус и Элайджа действительно пригубили виски, в то время как Ребекка, Кэролайн и Катерина обсуждали новую модель платья, которое надела одна из принцесс Британии. Фрейя и Айрис с самого утра снова сидели в библиотеке, пытаясь отыскать хоть одно упоминание про неизвестное зелье. — В смысле? — не понял Марсель. Давина выпила зелье, упала в обморок и не приходила в себя пару дней, однако Эстер не было никакого резона лгать. — В прямом. — ведьма пожала плечами. — Единственное, что я могу сказать это то, что зелье вызвало выброс магической силы, что в свою очередь вызвало обморок на несколько дней. К счастью же для Давины, ведь если бы она была в сознании, ей бы пришлось терпеть сильную боль. — Магические выбросы были и у Гарри. Правда, они всегда что-то разрушали вокруг. — Элайджа посмотрел в сторону кухни, где даже не было треснуто стекло. — Верно, ведь таким образом в окружающую среду выбрасываются излишки магии. — кивнула Эстер. — Однако, в этом случае произошло все с точностью наоборот. Магия, которая по идее должна была оказаться вне тела Давины, осталась внутри нее. Словно паразит она вцепилась за магические каналы Давины клещами, а потом срослась с ними. Я еще не видела ничего подобного. Эстер налила себе стакан холодной воды и приложила вмиг ставшее холодным стекло ко лбу. Полная диагностика не забрала у нее ни капли сил, но то, что она увидела, повергло женщину в шок. — Вы видели, как лоза обвивает колонны? — задала она вопрос, видя непонимающие взгляды остальных. — Да. — Практически также лишняя магия обвивает сейчас магические каналы Давины. — Эстер содрогнулась. Зрелище было не из приятных. Особенно неприятно было осозновать, что в такую переделку попала жена ее сына. — Это… опасно? — Марсель не мог представить, что с ним случится, если Давину разорвет изнутри непонятной магией из-за какого-то там зелья странного цвета. Клаус положил ему руку на плечо и слегка сжал, передевая свою поддержку. — Нет. — покачала головой ведьма. — Я не заметила угрозы. Скорее, оно не причиняет ей вреда, а защищает. — От чего? — Понятия не имею, Никлаус. Такое ощущение, что оно чего-то ждет. В любом случае, я уверена, что Давина сейчас в полном порядке. И надеюсь, так и будет в дальнейшем. Нужно провести несколько тестов, посмотреть, как будет реагировать магия Давины на инородную магию, и я буду каждый день проводить диагностику. — Вы разве не устанете? — удивился Марсель. — Она наша семья. — просто ответила Эстер. — Магическая инородная лоза, обвивающая магические каналы. Это самое странное, что я когда-либо слышала. — вздохнула Кэролайн. — Тебе просто не пятьсот лет. — так же вздыхая, ответила ей Катерина. — За такое время уже и удивляться разучишься.***
— Гарри, ты готов? — в их с Драко комнату заглянула Хоуп. Сегодня она расплела свои волосы, которые волнами спускались вниз до самой талии. Когда они стали такими длинными? Гарри еще помнил мелкие косички сестры до лопаток, однако с тех пор прошло уже четыре года. — Почти. — ответил Майклсон, ища в тумбочке книгу. — Не могу найти сборник Ньюта Саламандера, который мне подарила Гермиона на день рождения. Девушка зашла внутрь и присоединилась к поискам. Последние семестровые экзамены уже были сданы, наступали зимние каникулы, и через два часа они уже сядут в поезд, везущий их домой. Девушка улыбнулась — она ужасно соскучилась по родителям и дядям с тетями. Хоть их дом и можно было назвать сумасшедшим, Хоуп безумно любила это самое сумасшествие. Правда, ей было немного грустно расставаться с Гермионой, Драко и Джинни на несколько недель. Однако, они, как всегда, сходят в кино или просто погуляют в какие-то дни. Только надо еще позвать Джинни и вообще узнать, где она живет, чтобы отправлять письма. — Нашла. — Хоуп достала книгу уже из сумки с расширением, куда они складывали их вещи, когда ехали домой или в Хогвартс. — Ты забыл, что уже ее положил? — Похоже на то. — рассмеялся Гарри, забирая сборник магических существ из рук сестры и пряча обратно в сумку. — Наверное, мне надо выспаться. — Хорошая идея, а то ты почти каждую ночь сидишь в Тайной комнате. — Как будто я там один сижу. — парировал парень. С самого знакомства с Василиском, уже пятерка друзей часто навещали змею, правда по ночам, так как днем у них были уроки, а потом нужно было успеть сделать домашнее задание. К тому же, слишком частые уходы на виду у всех привлекли бы внимание, чего им совершенно не хотелось. Тяжелее всего по-началу было Джинни, которая привыкла по ночам спать, но, когда ей предлагали остаться в своей комнате, чтобы отоспаться, она категорически отказывалась. Третьекурсница слишком давно была одна, с того страшного дня, когда лишилась единственной подруги детства, и ради времяпровождения с друзьями надо было пожертвовать парой часов сна, то она это сделает. Выспится на каникулах. — Мне вот интересно, сработает ли идея Драко? — девушка с прыжком легла на кровать брата, шумно вздыхая и раскидывая руки в разные стороны. — Кровать мне не сломай. — усмехнулся Гарри. — Я уверен, что сработает. Все-таки в пространственный карман мы клали разные вещи и довольно больших размеров. — Да, только они были не живыми. — Мы все продумали, не переживай. Создали специальную атмосферу, настроили влажность воздуха. Все пройдет гладко, Хоуп. Мы его перевезем. — Хорошо. Ты прав, мы и правда все продумали, кроме того, что скажем родителям. — слизеринка приподнялась на локтях, глядя на брата, который застыл от ее слов с сумкой в руках. — Подарок от нас на Рождество? — предложил Гарри, а Хоуп рассмеялась. — Хороший подарок. А, главное, такой маленький, всего лишь взрослый и живой Василиск. — Они поймут. И разрешат. Я надеюсь. — тихо ответил Гарри. Отец многое ему позволял, но огромный Василиск? К счастью, у них было несколько аргументов в свою пользу, поэтому Гарри сильно не волновался. Они все-таки решили забрать к себе Василиска, чему искренне обрадовался Салазар Слизерин. Наконец-то его фамильяр найдет себе достойное пристанище, где за ним будут ухаживать, а не раз в несколько лет призывать на охоту, чтобы зверь не умер от голода. Слизерин знал, что его змей намного отличался от других, диких, Василисков, выросших в природе. Правда, таких уже не осталось, все они были истреблены. Его Василиск был выращен искусственным путем, да и был окружен заботой с самого рождения. Он никогда не будет в силах убить живое существо без приказа или впасть в голодную ярость, в какую впадали обычные Василиски от голода. В таком состоянии они вырезали целые города, пока не насытились полностью. Нет, его змей просто бы умер, заснув, так бы и не проснулся, и единственная причина, по которой он был еще жив, это как раз картина с Салазаром Слизерином, с которой он взывал к змею, будя его и отправляя на охоту. Хоуп и Гарри также были довольны этим решением. Мало того, что Василиск просто был красив и умен, очень многое знал и с воодушевлением делился этим с ними, ведь он уже много лет ни с кем не разговаривал, кроме картины, так еще он был оружием массового поражения. Любые заклятья и оружия отскакивали от его яркой чешуи, а его острые клыки, с которых капал смертельный яд, прокусили бы даже металл. Правда, они так и не смогли найти слов, чтобы рассказать родителям о новом жителе их дома, поэтому просто решили поставить их перед фактом. Они же не выгонят Василиска, верно? Тишину в комнате прервал школный колокол, призывающий всех, кто уезжает на каникулы домой, выходить из комнат с вещами и идти к каретам, чтобы сесть на Хогвартс-Экспресс. — Кажется, пора. — произнесла Хоуп. — Да. Возьмешь мою сумку? — спросил Гарри. — Я схожу за Касаашсом. — Конечно. Встретимся возле кареты.