Утром Джинни старшего брата с первого взгляда не узнала.
Вчера ночью она отправила спать знакомого ей с рождения самого старшего у её родителей сына, Билла. Чуть светлее остальных детей, чуть более самоуверенного — каким и полагается быть наследнику. Осознание своего места в волшебном мире среди других чистокровных семей, места нижайшего, всё равно оставляло свой отпечаток на самооценке молодого человека. Быть названным «Предателем крови» — это не просто кличка такая, не из-за широко разрекламированной «любви к магглам», это что-то очень серьёзное и их семью в избранном обществе избегали.
Что-то в древности в семье Уизли очень мерзкое и порочащее случилось и внезапно из их наследия исчез Родовой камень, родовая библиотека, они остались без Даров и без доступа к достойному обществу из Священных двадцати восьми. А сам Дом после того инцидента спрятался от оставшихся в живых членов семьи и спасшиеся ушли жить в надстроенную бездарно, кривовато и при помощи магии и такой-то матери башенку на месте свинарника.
Падение в те времена страшное, позорное и пятнающее честь как предков, так и ныне здравствующих детей Артура и Молли. Хотя родители уже покойники.
Джинни стряпала на кухне кашу и ждала появление Билла, чтобы подкрепиться перед предстоящим сплетением над земельным участком Чар Фиделиуса. Хотя, как знать, как знать... Ей было и радостно, и тревожно. Им предстояло нелёгкое испытание, потому что не каждый встречный волшебник имеет необходимую магическую мощь и глубину познания в области Рунных Чар, чтобы качественно наложить данную защиту просто на свой дом, не то что на такую огромную территорию.
Услышав шаги со стороны лестницы, она, улыбнувшись, повернулась и… ошалела.
Это был её самый старший брат Билл, конечно. Но, в то же время, это был кто-то, совершенно от него отличающийся. И он смотрел на свою сестрёнку огромными округлившимися глазами. Словно впервые её видел.
Джиневра потёрла кулачками свои глаза, подумав, что это глюк такой — мерещится ей то, что очень хотелось увидеть. Но нет, всё осталось таким же, как секундой ранее.
По лестнице спускался молодой колдун, который нёс своё достоинство, как нечто само собой разумеющееся. Гордо поднятую голову венчали не светло-рыжие, а золотые волосы, стянутые в небрежный низкий хвост, который спускался на спину. Билл и раньше был красавчиком, но сейчас был неотразим: строгая линия подбородка, густые тёмные брови, прямой нос, контур губ… И это было только его лицо.
Нёс он своё молодое длинноногое мужское тело с лёгкостью и грацией хищника, вокруг него распространялась аура могущества, магия стелилась вокруг него, словно золотистая мгла.
Она сразу всё поняла. Не было больше порочащей печати Предателей крови на её старшем брате.
— Милорд, я Вас поздравляю с очищением от клейма Магии на Вашей ауре! — сказала она, упав на колено и преклонив голову. — Ваша сестра счастлива и может уже спокойно умереть. Я свою задачу как-то, сама не зная как, выполнила и очистила свой Род. Вас уже никто в волшебном мире Предателем крови назвать не имеет права.
Билл чуть не споткнулся, спускаясь вниз.
Сестра, их маленькая Джинни, стояла там, у плиты, замотанная в изношенный передник, на коленях, а сияла, как принцесса из сказки. Золотоволосая, сияюще белая и чистая, а тёмного пятна, которое при взгляде на членов их семьи боковым зрением всегда присутствовало в области живота, не было видно.
— Джинни, грхм, Джиневра, сестра! Поднимись и объясни своё поведение. Вчера вечером, сегодня утром… Что ты говоришь? И что стало с тобой? Ты смотрелась сегодня в зеркало?
— Нет, милорд.
Билл перескочил оставшиеся две ступеньки и, подлетев к сестре, поднял её. А потом взмахом палочки наколдовал из полотенца зеркало в полный рост и повернул сестру к нему.
— Посмотри на себя… А-а-а-а-а!.. Что это такое?
Из зеркала на них смотрели испуганные отражения брата и сестры. Старший брат держал свою младшую сестру за плечи одной рукой и указывал на них. Оба — золотоволосые, оба — так сказать — в новом обличье, в котором из наследуемого от мамы и папы мало что осталось.
Джинни глупо захихикала, потом начала уже громко смеяться, пока смех не перемешался с всхлипами и она, понурив головку на плечо Билла, уже взахлёб рыдала.
— Мы что-то сделали с тобой, брат мой, что-то очень, очень значительное и правильное, раз Магия, наконец, очистила нас и вернула нам наш истинный облик. Понимаешь? — гундосо сказала она, вытирая нос передником. — Что это могло быть, Билл?
Молодой волшебник задумался. Он уже четыре года работал у гоблинов разрушителем проклятий. По работе он знал, что, чтобы разрушить наложенное кем-то посторонним проклятие, защиту или запрет, надо было «войти в кожу» этого волшебника. Так сказать, войти в его положение, узнать о нём немало, узнать его личную историю, возможную причину того или иного действия.
В голове Уильяма прокрутился весь прошедший вечер, во второй раз припомнил он свои собственные мысли и ощущения, принудившие его принять именно те решения.
Вспомнил, как мерзко себя почувствовал, представив себе судьбу своей единственной осиротевшей сестрёнки, как ему стало её жалко, как чуть не заплакал от бессилия, из-за того, что у него нет ничего, что можно было бы дать ей в качестве достойного приданого. И какое облегчение почувствовал, когда она нашла решение и озвучила его; и какую радость, когда подписывал те документы.
Он поступил с ней правильно и честно.
Она ответила ему такой же честностью, хотя могла бы промолчать и унести всё найденное в тайнике богатство, оставив только себе. Но она решила поделиться с Главой семьи, с остальными, очень плохо к ней относящимися братьями.
«Честность превыше всего» — пароль тайника Артура Уизли, куда он прятал заработанное честным или бесчестным, это другая история, способом от жены, от многочисленного потомства, принуждая тех жить в бедности.
И этот пароль, словно подсказка тому, кто найдёт и откроет тайник, не поступать как подонок с близкими — действительно, самыми близкими, людьми.
Ни он, Уильям Уизли, ни его сестра Джиневра друг с другом и с братьями не поступили по-скотски. Как от них ожидалось, как поступило бы большинство людей. Эгоистично, жадно, отвратительно.
— Джинни, сестрёнка, я думаю, что наш отец не готовился уйти от нас. То, что он делал, было подсказкой нам. По-моему, в его поколении поступили не так, как мы и поплатились. Как и предыдущие поколения Уизли — обворовывали друг друга или что-то такое. А изначально, с кем-то очень близким и могущественным поступили мерзко.
— Разве мы были первыми из всей череды поколений Уизли, которые не предались алчности?
— Именно, что не предались — мы не предали друг друга, Джиневра.
— Разве может такое быть?
— Посмотри на себя в зеркало и сама получишь ответ.
Рука девушки взлетела и закрыла рот, а её плечи снова затряслись от нервных всхлипов.
— Что дальше с нами будет, Билл? — спросила она между всхлипами.
— Уви… — начал её старший брат, но прервался из-за взгляда в сторону окна. — Джиневра, посмотри, не мерещится ли мне? — вскрикнул он и протянул руку к сестре. Но та стояла как статуя, изображающая полное недоумение и неверие, вытаращив голубые глаза до размера чайных блюдец. — Джинни, куда… а-а-а-а-а, пу-пу-пу! Я брежу, сестра, зови врачей из Мунго!
Толкнув её, он освободил себе обзор получше и стал выражаться куда крепче прежнего:
— Ни хрена себе, откуда появилось это?! Сестра, я что, рехнулся?
— Билл, брат мой, я думала, мерещится мне, — прошептала она, не отводя взгляда от высокого каменного здания, которое гордо возвышалось у них перед глазами.
Там, примерно в двухстах футах от Норы возвышалось каменное трёхэтажное здание в весьма печальном с виду состоянии. Густые шипастые заросли окружали его со всех сторон. Стёкол в маленьких окошках не было, как и деревянной части рам, дверей или крыши.
— Знаешь, я думаю, это наш родовой дом, со всеми вытекающими, который захлопнулся в пространственном кармане, когда наши предки чем-то очень согрешили и украсили себя мерзкой кличкой.
Потом она ахнула, поддалась вперед и продолжила:
— Но он твой, Билли, и я думаю, что ты должен войти в него и предъявить свои права на владение.
— А как это делается, ты знаешь?
— Откуда я… Ну, — понурив голову, она решила признаться брату, — я ночью одна ходила по моему участку, расставляла по углам камни с рунами Защиты, капала кровь, вслух рассказывала всякую бредятину, типа, «ты отныне моя», «будешь меня кормить», «я за тобой буду следить, обрабатывать буду»… И тогда передо мной явился король садовых гномов…
— Тебе не приснилось?
— Куда там «приснилось», посмотри на мои руки — все порезанные из-за кровопускания! Но есть и один плюсик в моих полуночных прогулках — я думаю, что Фиделиус накладывать уже не нужно. Всё само от посторонних взглядов скрылось. Хотя я готовилась к этому.
— И что случилось дальше? — заинтересованно спросил Билл. — Сестрёнка, ты меня всё больше и больше удивляешь.
— Я заставила короля садовых гномов присягнуть мне, чтобы я не выгнала его из своих земель. Он поклялся помогать мне с работой, с защитой урожая, такие дела. А потом поведал, что раньше, прежде чем, ну, ты сам понимаешь когда, его народ огородниками у нас были. В древние времена…
— Ты гонишь!
— Пойдём посмотрим… Нет, давай сначала позавтракаем. Я такую вкуснятину наготовила: сладкую кашу с маслом, блины напекла, суп сварила на обед…
— Давай! Ух, полакомимся.
— Билл, пора идти смотреть на то, что осталось от нашего дома! — первой закончила с завтраком девушка. — Пойдём, давай! Надо осмотреться, а тебе вступить во владение.
На негнущихся ногах её самый старший брат последовал за ведущей его за руку сестрой.
Они вошли неуверенным шагом в родовое поместье своей семьи.
Обходя огромные пыльные помещения местами разрушенного здания, Уильям на автомате подчищал, исправлял, восстанавливал особо проблемные места. Тем временем его сестра Джиневра искала и делала то же самое с портретами, покрытыми копотью, поблекшими от времени и неподвижными из-за выдохшихся за неимением магической поддержки чар на них.
— Билл, не майся дурью, а ищи ритуальный зал. Тебе надо во владение вступить, не ремонтом заниматься, — дёрнула она брата за рукав.
— Где искать этот ритуальный зал я не знаю, сестра. Я поэтому кручусь и верчусь тут, как безумный шарик…
— А чутьё у тебя на что? — удивилась Джинни. — Медитируй давай, а я поищу портрет предка из более ранних эпох в надежде на то, что не наткнусь на уже проклятого. Ага, вон тот, в углу, мне кажется, самый подходящий — одет в чисто шерстяной балахон без цацек… Приветствую, уважаемый предок! — Воскликнула она, дотронувшись до рамки из простых дощечек и влив туда немного магии.
Цвета на портрете заиграли более ярко. Пожилой маг пошевелил сначала глазами, упёршись ими в лицо девушки. Увиденное его успокоило — его испуганная гримаса изменилась на ясно выраженный интерес. Нарисованные губы начали шевелиться, не издавая ни звука, и Джинни подумала, что мало волшебства отдала портрету предка.
Погладив рамку, она рукой вытерла пыль и паутину, закрывающую лицо прапрадеда.
— Приветствую вас, предок мой! — сказала она и сделала неумелый книксен. — Я Джиневра Молли Уизли, предположительно — ваша правнучка.
— Гвиневира, внучка! Слава Мерлину, родилась, наконец, достойная дочь у моих склочных, завистливых и алчных потомков, которая справилась с Проклятием! — По нарисованными щекам пожилого мага потекли такие же нарисованные слёзы. — Ты единственная живая осталась или у тебя есть хоть один взявшийся за ум брат?
— Как вас звать-то, сэр?
— Еyeslaw*, Галахад.
Мужчина на портрете замолчал, вглядываясь в свою праправнучку. Она впечатлённой его именем, почему-то, не выглядела. Он ждал.
И дождался. В её ярко-синих глазах промелькнуло понимание, базируясь на старом воспоминании из раннего детства, и у сэра Галахада проснулась надежда.
— Галахад — это как в легенде о короле Артуре и рыцарях Круглого стола? Вы сын Ланселота? Почему у вас фамилия не наша, сэр?
— Ваша, деточка, ваша… Анаграмму для вас пришлось придумывать после Проклятия, которое Артур бросил на нашу фамилию. Проклятие укоренилось лишь после нескольких столетий, но....
- А что случилось-то? - спросила девушка.
Мужчина приуныл. Видно было, что воспоминания даже для нарисованного рыцаря были болезненными.
— Мой отец, Ланселот, соблазнил жену короля Артура, Гвиневиру…
— Но вы и меня этим именем назвали, сэр!
— Да, деточка. По проклятию, через каждые два-три поколения должна была рождаться дочка, которую звали этим именем, и она должна была отказаться от «своего короля Артура», как бы его ни называли в то время, и выйти за другого, обычного парня. Там были и другие условия, связанные с тем, что дети одного с ней поколения должны поступить друг с другом по-рыцарски честно, не предвзято. Поделиться семейным достоянием и вести жизнь, в которой не творить зла, избегать предательства, лжи и бесчестья, даровать милосердие низшим и оказывать покровительство дамам.
— О, сэр! Вестимо, только мы с моим старшим братом Уильямом, достойны. Остальные мои братья вряд ли от Проклятия освободятся, не их это генетический код. Всё это воины делали без какого-либо вознаграждения, во имя рыцарской чести… Но это не про Рональда, Фредерика и Джорджа. В некоторой степени и не про Персиваля.
— Гвиневира, дорогая, позови своего старшего брата ко мне!
— Он медитирует, ищет Ритуальную комнату, сэр. Я-я-я … думаю, что это его удел. Он должен сам с этим справиться, — неуверенно возразила Джинни.
— А-а-а, ладно! Ты всё правильно делаешь, внучка. Притащи вот тот стул, что в углу, сядь и расскажи мне всё, что знаешь и что вы такое с братом вытворили, что Проклятие Артура Пендрагона потеряло силу.
Не прошло и часа, как Джинни ощутила за собой шелест одежды Уильяма. Прекратив свой рассказ, она приложила палец к своим губам, давая указание нарисованному состарившемуся сэру Галахаду не издавать ни звука, и обернулась.
Её старший брат, как заколдованный, шёл куда-то вглубь здания, ведомый только ему одному слышным зовом.
— Иди за ним, внучка, твоя помощь брату понадобится — приказал ей шёпотом портрет.
Путь Уильям держал вниз, к подземельям здания. Она боялась, что прошедшие с тех далёких времён — пятого или шестого века — годы могли сделать строение неустойчивым и при любом внешнем воздействии похоронить их, обоих смельчаков, под собой. С другой стороны, сэр Галахад ни о чём таком не предупредил, значит опасность кандидатам во владельцы не грозит.
Ритуальная комната была похожа на выкопанную гномами пещеру. Редкие, зажигающиеся там и сям мерзостно воняющие факелы в пещере отсутствовали и им обоим пришлось зажечь Люмос на кончиках палочек, чтобы могли хоть что-то внутри этих катакомб узреть.
Алтарь, словно почувствовав приближение родной крови, выделился в кромешной тьме тусклым пепельным свечением.
— Видишь, это должно быть камень Рода, — предположил Уильям, не дав сестрёнке первой войти в пещеру.
— Когда взываешь к Магии, милорд, — прошептала Джинни, — назови нашу исконную фамилию — Айзлоу. Не спрашивай, а сестру слушай. Повтори, пожалуйста!
— Айзлоу! Айзлоу! Интересно…
— Не болтай, иди, давай. Долг ждёт!
И Уильям сделал свои роковые пять шагов до Алтаря, поставил свои руки и… ничего.
— Разрежь ладони, чтобы кровь лилась, милорд!
С первой упавшей на Камень капельки началось светопреставление.
Уильям полз по плоской поверхности Алтаря и плакал, а в него ударяли молнии, исходящие из глубин внезапно оказавшегося прозрачным камня. Его корёжило, подбрасывало, коверкало; он стенал, выл и смеялся, орошая гладкую каменную поверхность слезами, кровью, соплями, потом и уриной.
Зрелище было не из самых приятных и в определённый момент Джинни почувствовала, что надо вмешаться, чтобы помочь брату.
— Милорд, камень хочет ещё одну твою жидкость. Мне неловко о таком брату говорить, но раз у тебя невесты пока нет, должен удовлетворить камень только тем, чем располагаешь…
— Ч-ч-что ещё хоч-чет вампир этот? — стуча зубами, пробормотал Билл.
— Семенную жидкость, брат. Я выйду, смотреть не буду и сразу об этом забуду. Так что, давай! Жду тебя за углом.
Совершение полного ритуала принятия девушка ощутила по внезапно раздавшимся отовсюду треску, скрипу и очищению.
Перед ней возникла троица домовых эльфов, голеньких, пучеглазых, лопоухих. Они смотрели на неё восторженными глазами розового цвета и ждали.
— Наш великий хозяин нуждается в помощи, хозяйка. Можем ли перенести его в его покои?
— Можете, но как вас звать, эльфы? Откуда вы взялись?
— Хозяин призвал нас и у нас нет имён, молодая хозяйка, которая сестра хозяина. Но вы тоже имеете право назвать нас и дать нам полотенца, — пискнул самый правый из троих.
— Полотенец у меня нет, есть передник. Устраивает?
— Да-да! — заволновались эльфики. — Кусочки передника сестры хозяина вполне.
Палочкой, с помощью кривоватого Секо и чьей-то матери, девушка более-менее ровно нарезала свой передник на три куска и бросая каждый из них в ногах домовика, проговорила:
— С данного момента ты домовик лорда Айзлоу и называешься Монки. Ты — Понки, а ты, девочка, — Нана. Что ещё? — спросила она у переступающих с ноги на ногу ушастиков.
— Надо кровь хозяина лизнуть, мэм!
— Моя не подходит, да?
Те затрясли головами в знак отрицания.
— Тогда переносите Лорда Айзлоу в покои и пока его раны не закрылись, лизните его кровь. Я у своего брата домовиков обманом не перетащу себе. Действуйте. А потом пусть Нана вернется за мной. Устала я после суточных перегрузок.
***
На следующее утро к ним прибыл величественный чёрный филин с известием, прикреплённым к его ноге в золотом цилиндрике с гербом Гринготтс.
Филин важно ухнул, подавая ногу с посланием. Дрожащими руками Билл освободил птицу от ноши и принялся читать сообщение своих работодателей.
Многоуважаемый Лорд Уильям Артур Айзлоу,
Мы, банк Гринготтс, поздравляем Вас с удачным удалением Печати магии и, вследствии, с успешным возвращением Вашего Рода в Палату Лордов Магии.
В Гринготтсе хранятся Ваши регалии, кольцо и ключи от запечатанных до сегодняшнего дня сейфов. Приглашаем Вас посетить банк в удобное время для обсуждения Вашего наследства.
Рагног, директор банка.
Билл несколько раз прочитал текст, потому что при каждом прочтении у него в голове начиналась буря мыслей и чувств, которая мешала осознать новость. Нда-а, было над чем задуматься.
Из-за отсутствия другого почтальона, тем же филином было отправлено письмо в Хогвартс.
Профессору Минерве МакГонагалл.
Уважаемая профессор МакГонагалл, в связи с принятием Наследства и связанными с этим делами, моя сестра, мисс Гвиневира Молли Айзлоу (бывшая Уизли), задержится до конца следующей недели дома.
Кроме того, я прошу вас освободить к завтрашнему дню от занятий и отправить вашим камином ко мне домой моих братьев Фредерика, Джорджа и Рональда на день, чтобы уладить с ними наши семейные дела.
Заранее благодарю!
Лорд Уильям Айзлоу (бывший Уизли)
Как оказалось впоследствии, некому было получить это письмо и оно вернулось обратно с тем же чёрным гринготтским филином.
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
* Еyeslaw — от eyes law — глаза закона; анаграмма от Weasley с намеком на weasel — ласка
