Подъёмы по утрам никогда не давались ему легко, но сегодняшнее пробуждение било все рекорды. Отяжелевшее тело бесполезной обузой прижимало его к матрасу, холодный искусственный свет безжалостно проникал в малейшую щель между слипшимися веками, а кровь стучала в висках с омерзительной размеренностью механизма. Ноктис неуклюже перекатился на живот и уткнулся носом в тонкую неудобную подушку, надеясь спастись от вездесущего света. В нос ударило противным химическим запахом.
Это что же они вчера делали такое? Память залёгшим в берлоге зверем вяло огрызалась на попытки её расшевелить.
Арахеольский форт. Да точно. Они собирались отбить «Регалию» у имперцев.
А дальше?
Ночь. Падающие в тишине магитехи. Взрезавшая темноту сирена. Растаявший прямо в руках меч. Тяжесть незнакомого и отвратительно сбалансированного оружия. Бой. Беспамятство.
Он резко сел и за грохотом бешено стучащего сердца почти не заметил, как всё тело отозвалось ноющей болью. Хватило лишь мутного взгляда, чтобы понять, что эту крошечную комнатушку следует называть камерой. Здесь не было окон, а светильники прятались где-то за потолочными панелями. Узкая койка в одном углу, умывальник и унитаз в другом — вот и вся обстановка. Шагов пять до двери и противоположной стены и, разумеется, никаких признаков замка изнутри.
Ноктис затравленно озирался, словно загнанный зверь. Это был не страх, нет. Его обуревали замешательство, непонимание, неверие, и страху попросту не находилось места в гудящей голове. Разве это могло с ним случиться? Как? Почему? И что теперь? А ребята… где они?
Последний вопрос вцепился голодным клещом, и за его раздувающимся брюхом уже сложно было разобрать остальные мысли. Ноктис требовал от бунтующей памяти хоть какого-то подтверждения тому, что друзья в порядке и им удалось уйти, но здравый смысл нашёптывал: его бы не бросили. Каждый из них поклялся королю защищать принца во что бы то ни стало и никогда не поступился бы данным словом, не стал бы спасать свою жизнь, оставив его в плену.
Он обхватил затылок руками и некоторое время просто сидел так, выравнивая дыхание и дожидаясь, пока сердце не передумает если не ломать рёбра, то хотя бы протискиваться через них. Лучшее, что он мог сделать сейчас, это успокоиться. Он жив, а значит, зачем-то нужен нифам. Рано или поздно дверь откроется и…
«И» заправским гоблином улепётывало куда-то в темноту заброшенных катакомб. Ноктис без особой надежды на успех протянул руку, но подаренный отцом меч так и не откликнулся на зов. Хотелось верить, что, чем бы ни была эта новая имперская дрянь, её эффект обратим.
Там, в Арахеоле, он раз за разом доведёнными до автоматизма усилиями пытался выйти из фазы, уже поняв, что имперцы умудрились блокировать люцианскую магию. Да, его учили драться и не прибегая к силе Кристалла, но от многолетней привычки не отделаешься просто так да ещё и в горячке боя, и он допускал ошибку за ошибкой, лишь чудом оставаясь на ногах. Хотя нет, не только чудом. Один раз Гладио едва успел вытолкнуть его из-под удара очередного магитеха и попался в тот же капкан привычки, пытаясь подставить щит, который, конечно же, не появился.
В горле застрял противный ком, мешая дышать. Что было дальше? Почему он не может вспомнить, что было дальше? Гладио запросто мог погибнуть, а даже если и нет, то ему наверняка нужна медицинская помощь. Захотели ли нифы возиться с тяжело раненым люцианином? Кинули истекать кровью? Добили? Сочли мёртвым, а кто-нибудь его нашёл и помог?
Вопросы раскалывали голову не хуже видений Титана. Ноктис вскочил и принялся мерить шагами камеру, но тут и мерить-то особо было нечего. Тесное помещение не давало выплеснуть спутанные в колючий ком эмоции, и он даже попробовал выбить дверь, лишь бы не сидеть на месте. Та, разумеется, осталась безучастной, и в итоге он сполз на пол рядом.
Так и просидел, пока имперцы наконец не соизволили явиться.
Он подскочил, как ужаленный, едва услышав шорох за спиной, развернулся на пятках, уже готовый к бою. И разочарованно опустил руки.
Опять забыл.
Лишённый возможности в любой момент ощутить в ладони тяжесть оружия, он чувствовал себя не просто беззащитным — голым. В этом было что-то стыдное. Унизительное.
И тем не менее двое имперских солдат не самого высокого, если судить по мундирам, ранга откровенно робели перед безоружным пленником. Понимали, что если бы королевская магия была с ним, он смёл бы их за две секунды — по одной на каждого.
Ноктис невесело усмехнулся и оценивающе прищурился, не двигаясь с места. А может, и без магии? То, что один из нифов сохранял дистанцию и держал наготове шокер, сильно уменьшало его шансы на успех, но ведь их всего двое, а он почти здоров и жаждет реванша за недавнее поражение.
Разобраться с этими, найти друзей и причину исчезновения магии… Отличный план? А ведь он даже не знает, здесь ли ребята и где находится «здесь». Он вообще ничего не знает о передряге, в которую влип. Игнис бы не одобрил такой разудалой оголтелости. Точно бы не одобрил. Предложил бы притвориться паинькой, чтобы за каждым его движением перестали следить с напряжённым вниманием. Ноктис почти наяву услышал размеренный голос своего советника, рассуждающий о том, что людям в отличие от магитехов свойственно привыкать и расслабляться, а он сам, если повезёт, хотя бы узнает, где и зачем очутился.
Так что Ноктис отогнал подальше снедающую тревогу и под взглядами настороженных конвоиров вышел из камеры, стараясь держаться спокойно и с подобающим принцу достоинством. И это получилось неожиданно просто. Обнаружь он себя в одной из знаменитых летающих крепостей, а то и в самом Зегнавте — сердце военной махины Нифльхайма, поддерживать независимый вид было бы сложнее. А это место совершенно не впечатляло. Как будто ненадолго обосновавшиеся на успевшей обветшать базе люди так и не удосужились придать серым коридорам хоть немного обжитой вид и теперь сидели на чемоданах, готовые в любой момент уйти. И отчего-то по пути им не встретилось ни одного магитеха. Закончились они у них, что ли? Нет, он, конечно, не скучал по виду уродливых имперских жестянок, но странно это для нифов.
Совсем не так Ноктис представлял себе место, куда могли бы доставить захваченного наследника люцианского трона. Неправильность происходящего назойливо вилась вокруг и мешала сосредоточиться. Неужели снова канцлер постарался? Игнис же так и не понял, что за игру тот ведёт и зачем помог им. Они были полностью в его власти, а он просто вытащил их из эпицентра беснующейся стихии и оставил на краю Альсторской топи. Почему? Может, сейчас он получит ответ и на этот вопрос?
Его привели в кабинет, такой же наспех и небрежно обставленный, как и всё здесь. Собственно, о том, что это именно кабинет, ничего, кроме наполовину скрытого бумагами видавшего виды стола, не говорило. Нагромождения же коробок и ящиков намекали на то, что тут скорее кладовка. И нелепым дополнением к этой более чем неказистой обстановке выглядел господин имперский военачальник во всём своём белоплащном великолепии.
Наверно, военачальник. Точно Ноктис сказать не мог, хотя неприятно резкие черты лица и вызывали скребущее ощущение близкого узнавания. Во всяком случае, вычурность бело-красного наряда свидетельствовала о важности этого имперца, а обстоятельства подсказывали принадлежность к армии. То, что военная верхушка Нифльхайма не признавала единой формы, а выделывалась друг перед другом, как могла, уже давно не удивляло. В конце концов, подобное встречалось и в королевской гвардии Люциса, пусть и в меньших масштабах.
Имперец был едва ли сильно старше самого Ноктиса. Его светлые волосы не дотягивали до отчаянной блондинистости Промпто и по оттенку больше напоминали льняной Игниса. Да и то, как он сдержанно, но цепко изучил вошедшего придало ему сходство с советником. Разве что глубоко посаженные глаза делали лицо куда более хмурым, чем даже у злящегося Игниса.
Ноктис коротко мотнул головой, отгоняя невовремя нагрянувшие мысли о товарищах, и этим заработал лёгкую усмешку нифа.
— Присаживайтесь, ваше высочество, — то ли предложил, то ли приказал он, жестом отправляя конвоиров прочь. Те с вежливыми поклонами удалились, прикрыв за собой дверь.
Ноктис, одновременно разозлённый и сбитый с толку, отказываться не стал и с демонстративной вальяжностью уселся напротив имперца, закинув ногу на ногу.
— Думаю, для начала мне стоит представиться, — продолжил ниф. — Эстиан Альдеркапт. Рад наконец встретить вас лично. Весьма наслышан.
Невозмутимое выражение далось Ноктису с огромным трудом. Сын императора? Здесь? Что, демоны сожри всех нифов, тут происходит? Альдеркапт молчал, испытующим взглядом приглашая отреагировать, но за попытками не ляпнуть что-нибудь в лучших традициях Промпто сил на поиск подобающего ответа не оставалось. Не пустое же «И мне очень приятно» от него требуется. Да и что тут приятного-то?
— Что с моими друзьями? — плюнув на эту треклятую дипломатию, Ноктис просто остановился на самом главном.
— Они в порядке, — пожал плечами принц Эстиан. — Здоровяку изрядно досталось, но им занялись мои медики. Благополучию ваших товарищей ничего не угрожает до тех пор, пока вы не делаете глупостей.
Заложники, всё понятно. По-другому и быть не могло.
— Я хочу их увидеть.
— Возможно, в будущем, если мы найдём общий язык.
— Что вам от меня нужно? — Ноктис пытался подстроиться под хрустальное спокойствие собеседника, но, честно говоря, ему и дома подобные фокусы плохо удавались.
— Значит, предпочитаете перейти сразу к делу? Что ж, — имперец вздохнул, как будто и для него этот разговор был не самым простым в жизни, — я хочу, чтобы вы исцелили моего отца. От Звёздной Скверны.
Всё замешательство Ноктиса уместилось бы в одно короткое и ёмкое “Что?”, но веселить нифа своей переговорной неуклюжестью очень не хотелось. Приличия требовали отнести недоумение к чему-то конкретному, пусть это и было не проще, чем выудить один хвост из клубка змей.
— Император умирает? — наконец справился с этой задачей Ноктис.
— Нет, непохоже, — поморщился в ответ собеседник. — По неизвестным мне причинам, болезнь не убивает его тело. Чего, к сожалению, нельзя сказать о разуме.
«Я всегда знал, что император — псих», — этот комментарий стоило бы оставить при себе, но, кажется, его ухмылка и без слов вышла достаточно красноречивой.
— Впрочем, вас это не касается, — Эстиан резко оборвал сам себя и робко проклюнувшийся намёк на человечность. — Ваше дело — Скверна. Со всем остальным я разберусь сам.
— Ищущие исцеления обычно обращаются к Оракулу, — буркнул Ноктис и тут же прикусил язык. Опасно так подставлять Луну. С этого умника станется и её сюда притащить и тоже чем-нибудь шантажировать. Да хоть его же жизнью.
— Я говорил с леди Лунафрейей, — с явной неохотой признал Эстиан. — Она ничем не может помочь отцу.
Ноктис на секунду прикрыл глаза и твёрдо пообещал себе больше не удивляться новым откровениям. Говорил он, как же. Воображение тут же нарисовало невероятную картину, в которой Луна с наследником нифльхаймского престола степенно обсуждали недуги императора за бокалом аккордийского вина, а за окном ветер резвился среди цветущих силлецветов.
Хотя такую ли невероятную? В Люцисе Луну называли пленницей империи, и маленький Ноктис с ужасом думал то о принцессе, томящейся в башне посреди дремучего леса и неприступных гор, то просто о серьёзной девочке в белом платье, которую наверняка заперли в тёмном, сыром и страшном подземелье. Потом Умбра принесла ему украшенную золотыми цветками тетрадь с посланием от Луны, и оказалось, что она, как и раньше, живёт в поместье Фенестала, очень радуется первым прижившимся на пепелище саженцам и немного скучает по оставшемуся в Гралее Равусу. Тревога улеглась, но избавиться от успевших пустить корни образов не удалось ни тогда, ни позже.
Принц Эстиан молчал. Внимательно так молчал. Как будто не издевался, а всерьёз ждал ответа на своё нелепое требование.
— А я могу? Я никогда никого в жизни не лечил!
— Разве целительство не относится к числу многочисленных талантов Кэлумов? — невозмутимо парировал ниф.
А что если это не император сошёл с ума, а его сын? Или оба. Вместе со всем Нифльхаймом.
— Исцеляет всегда Оракул.
— А как же король Авитус, Цертус, королева Гельвия? Этот список можно и продолжить, но, уверен, вы не хуже меня знакомы с историей своих предков.
Безумный или нет, но тут кронпринц был прав. Некоторые из королей и, особенно, королев прошлого действительно обладали способностями целителей, хоть, конечно, и не могли сравниться с женщинами рода Флёре.
— Но меня-то этому никто не учил! — Ноктис ещё раз попытался донести до имперца очевидное.
— Однако именно вам предстоит освободить Эос от Тьмы, если верить вашим люцианским преданиям, не так ли? Только чего стоят эти сказки, если Избранный Король не в силах избавить от Скверны всего лишь одного человека?
— Пророчество не говорит, что я смогу лечить, — Ноктис чувствовал себя объясняющим прописные истины ребёнку.
— Пророчество в принципе мало о чём говорит, — пожал плечами имперец. — Но если вы можете очистить целый мир, не следует ли из этого, что и с любым, живущим в нём, вы тоже справитесь?
В этих словах отчётливо ощущался типичный нифский менталитет. Они не умели останавливаться перед чертой, отделявшей божественное от мирского. Всё должно быть систематизировано, каждое чудо — поставлено на службу империи. Дай им волю, они бы самих Астралов разобрали на части на прозекторском столе. И пусть технологии Нифльхайма не знали равных, но какой ценой? Дома многие считали, что неуёмность имперцев однажды приведёт их к катастрофе, и хорошо, если это случится до того, как они успеют подмять под себя весь остальной мир. Увы, с хорошим не сложилось. Инсомния пала, война закончена, Нифльхайм победил.
— Я слышал, — тем временем как ни в чём не бывало продолжал ниф, — что ваша магия в значительной степени интуитивна и требует не обширных знаний, а определённого… настроя и желания. А с этим я могу вам помочь. Представьте, как кто-нибудь из ваших друзей умирает от Скверны. Останетесь в стороне, потому что «не умеете»?
Ноктис едва ли не до скрипа стиснул зубы, прекрасно понимая, куда клонит имперец, чересчур осведомлённый о вещах, его не касающихся.
— Я бы сделал всё, что в моих силах, — зло процедил он. — Я бы попытался… Но ничего бы не вышло! Скверна — это же… — Легенда? Сказка? Не больше, чем благословляющие Избранного боги. — Да с чего вы вообще взяли, что это она?
— Около года назад мне удалось получить образец крови отца для анализа. Это она.
Звёздная Скверна — чума, опустошавшая мир ещё во времена Короля-Основателя. Он и избавил народ от этой напасти, воспользовавшись полученной от богов силой, но уже тогда люди знали, что это не навсегда, что болезнь рано или поздно вернётся. В последние месяцы до них доходили слухи — тревожные, смутные, но подозрительно настойчивые, встречавшие их в каждом уголке королевства и беспрестанно маячившие где-то на краю зрения. Говорят, Люцис жил с ними уже даже не годы, а десятилетия, пока благополучной Инсомнии не было дела до блуждающих по ту сторону Стены страшилок.
Однако с тем, чтобы кто-то вот так прямо заявлял о случае Звёздной Скверны, Ноктис пока не сталкивался. И то, что первой жертвой оказался сам Йедолас Альдеркапт не могло быть просто совпадением.
— Но откуда?
— Долгая история, — поспешно отмахнулся кронпринц, и внезапной неловкостью в его тоне хищно ухмыльнулась та самая катастрофа, которую предрекали многие в Инсомнии.
— Что вы натворили? — машинально выдохнул Ноктис.
— Имели неосторожность заглянуть в ваши семейные шкафы, — едва ли не обвиняюще заявил имперец. — Вам рассказывали, что за феноменальные скелеты у вас там хранятся веками? Нет? Об этом мы тоже ещё обязательно поговорим, но сначала вы докажете, что вы именно тот, кем вас считает леди Лунафрейя.
— Совершив невозможное? — скептически уточнил Ноктис.
— Согласитесь, это было бы весьма убедительно, — кивнул Эстиан.
— А если я не смогу?
— То ваша жизнь будет значить меньше, чем решение моего отца. Вы знаете, что вас приказано найти и убить на месте?
— Приказ человека, которого вы сами назвали безумным, — хмыкнул Ноктис, ничуть не удивлённый тем, что живым он Нифльхайму не нужен.
— Он мой отец и император, — без тени иронии отозвался собеседник.
— Вот и делайте, что он вам говорит.
Ноктис с вызовом расправил плечи, словно бы ожидая смертельный удар, но в глубине души не верил, что он последует, потому что… потому что ну не может всё закончиться так. Не может. Вдруг ему удастся перехватить оружие? С целым принцем в качестве заложника у него появится неплохой шанс освободить друзей и убраться отсюда.
Эстиан даже не пошевелился.
— Видите ли, — всё так же спокойно продолжил он, ни капли не впечатлённый бравадой люцианина, — я слишком многим рисковал и слишком много приложил сил, чтобы теперь так просто отступить. Лишь после того, как буду уверен, что вы действительно сделали всё, а не понадеялись на мою доверчивость. Поэтому первыми умрут ваши друзья и, вероятно, не сразу. Вам ведь понадобится время… всё обдумать. Потом я вспомню, что в Лесталлуме остались те, кто вам небезразличен. Не удивляйтесь, ваше высочество. Вы хоть и личность для своего статуса на редкость непубличная, но рассчитывать на инкогнито в крупном городе с вашей стороны было опрометчиво.
Ноктис слушал со смесью ненависти и отчаяния. Точно так же он провожал взглядом идущие к Инсомнии дредноуты. Жирные, как отъевшиеся мухи, в тот момент будто и не смертоносные. Не готовые ужалить осы, а деловито облеплявшие поверженного врага слепни. И никак их не прихлопнуть или хотя бы не отогнать даже ради отца, в чью смерть он тогда ещё не верил. В конце концов, его самого империя объявила мёртвым, так почему бы им не наврать и про короля? Они ведь только и умеют, что врать.
Но дотянуться до кораблей не помогла бы и магия, а этот треклятый принц сидит прямо перед ним и с невозмутимым видом настоящего имперского сноба рассуждает, как он станет убивать тех, кто ему дорог.
Должно быть, выражение лица Ноктиса выдало его намерения, потому что Эстиан внезапно сменил тон и насмешливо попросил:
— Давайте, мы обойдёмся без всей этой драмы? Честное слово, мне будет гораздо приятнее не доводить наше общение до таких крайностей. Вам, я уверен, тоже.
Ну как объяснить ему? Как заставить понять? Ноктис не знал — не хотел думать, — как бы он поступил, потребуй Эстиан что-нибудь реальное: спасал бы друзей или гордо отказался бы от сотрудничества, — но ему не давали выбора. Так ребёнок в детском саду мог бы угрожать расправой над одногруппниками, если воспитательница не принесёт голову подкроватного монстра. Смешно? А что если за спиной у этого ребёнка военная мощь огромной империи?
— Я хочу посоветоваться с друзьями, — хрипло выдавил Ноктис, не зная, что ещё тут можно ответить.
— Зачем?
Решить, как выбираться из этой передряги, разумеется.
— Я никогда не пытался исцелять людей. Возможно, они смогут мне помочь.
— Воспользоваться силой люцианских королей? — Эстиан скептически приподнял брови.
— Да. Считайте это моим условием, — отрезал Ноктис.
Он думал, что Альдеркапт разозлится, но тот счёл требование забавным.
— Вот как, — он хмыкнул. — Вряд ли простолюдин или телохранитель окажутся полезными. Вам нужен Шиенция, так?
— Мне нужны все трое.
— Нет, одного достаточно, — с этими словами кронпринц поднялся и, не глядя больше на пленника, вышел прочь.
Итак, он сумел потянуть время, ему дадут встретиться с Игнисом, но что потом? То, что он прозевал прекрасный момент для нападения, Ноктис осознал, только когда в кабинет заглянул один из уже знакомых конвоиров, пока второй маячил подальше — его было видно через открытую дверь.
— Вставай, пошли, — отрывисто прикзал ниф, помахивая оружием. Как и раньше, шокер, которым подряд два выстрела не сделать, и если они оба промахнутся, он может успеть. А на поясе имперцы носили мечи. Короткие и лёгкие, к таким Ноктис не привык, но был уверен, что управится с клинками лучше любого из них и безо всякой магии.
Он со вздохом встал и, стараясь выглядеть расслабленным, послушно пошёл к выходу. Дистанцию, которую первый считал приемлемой, он помнил ещё с прошлого раза. Главное, не выдать себя до того, как невидимая черта будет пересечена. И не мешкать — Альдеркапт не должен уйти далеко.
И вот предпоследний шаг.
Второй по-прежнему ждёт подвоха и среагирует, едва что-нибудь пойдёт не так. Это хорошо.
Последний.
Он резко наклоняется вправо, но прыгает влево и вперёд.
Простенький финт срабатывает, и первый ниф мажет. Ноктис рывком тянет его за мундир, торопясь заслониться чужой спиной.
Вовремя. Разряд приходится в имперца, и ещё до того, как тело перестаёт содрогаться, Ноктис успевает выхватить его саблю, понадеявшись на изоляцию ножен и обмотки рукояти. Отвратительный, непривычный клинок, но выбора нет.
Второй и не пытается перезарядить шокер — отбросил его и уже держит наготове пистолет. Укрыться можно лишь в кабинете, но это тупиковый вариант.
— Не стрелять!
Эстиан до сих пор здесь — слева по коридору. Ноктис бросается туда, мимо растерянного нифа, который не рискует ослушаться своего принца. Достать второго конвоира одним ударом на бегу не получается, а задерживаться нельзя, потому что первый уже встаёт. Мощность шокеров он явно переоценил, но даже ругнуться нет времени.
Не пытаясь бежать, Эстиан уверенно принимает удар сабли на собственный меч. Некогда думать. Некогда оценивать противника. У него не больше полминуты на то, чтобы превратить кронпринца в заложника, иначе его зажмут в узком проходе с двух сторон. И прорываться бессмысленно. Он сбежит — а друзья?
И Ноктис яростно атакует, заставляя имперца пятиться. У того, может, и есть какой-то опыт, но в Нифльхайме огнестрел предпочитают холодному оружию, и это заметно сразу. Уже то, что Альдеркапт целых десять секунд умудряется парировать атаки, заслуживает уважения, хотя сейчас Ноктис способен только на отчаянную ярость. По спине уже начинают бегать тревожные мурашки в ожидании неминуемого удара сзади. Долго. Слишком долго. И вот наконец неудобная нифская сабля оставляет алый росчерк на плече Эстиана, и тот роняет меч от следующего же столкновения клинков.
Он почти успел…
Ноктис вскрикнул от резкой боли между лопатками и инстинктивно рванулся прочь, но не смог сделать и шага, когда сведённые судорогой мышцы отказались подчиняться. Он кулем свалился на пол, чудом не налетев на саблю, в которую намертво впились непослушные пальцы. Кажется, он снова не смог сдержать крика, но в те мгновения попытки вернуть контроль над телом были важнее гордости. Тщетно. Он ещё не опомнился, а ему уже навалились на спину, прижимая к полу и заламывая руки.
Всё.
— Ваше высочество!.. — обеспокоенный голос над головой.
— Я в порядке! — зло бросил Альдеркапт-младший в ответ. — Поднимите его.
Ноктиса тут же рывком поставили на ноги. Тяжело дыша, он поднял взгляд на имперца.
Того короткий бой тоже вымотал, серьёзно пошатнув прежнюю невозмутимость. На побледневшем лице проступила испарина, несколько прядей липли к щекам, и он даже не пытался их убрать. Левой ладонью Альдрекапт сдавливал рану, но это никак не мешало красному пятну расползаться по белой ткани. Красное на белом — цвета Нифльхайма, и Ноктис решил, что ему подходит.
— Я же просил обойтись без драмы, но тебе непременно нужно проявить себя, да? — процедил принц Эстиан, переходя на ты. Ноктис не отвечал. — Как знаешь. Но тебе отец объяснял, что поступков короля зависят и его подданные?
Пришлось закусить губу, чтобы не дать вырваться бесполезным, по сути, словам. Что он мог? Упрашивать не трогать друзей? Идиоту ясно, что от него только и ждут этого унижения. Но несмотря на его молчание, Эстиан криво усмехнулся, как будто был доволен реакцией.
— В следующий раз цена подобной выходки окажется гораздо выше. Не забывай об этом.
Выше, чем что?
Вопрос хотелось выкрикнуть, и Ноктис упрямо сжал зубы, прожигая дыру в удаляющемся белом плаще. К сожалению, исключительно в своём воображении.
* * *
Подложив руки под голову, Ноктис изучал потолок с тщанием, которого не удостаивались и учебники перед экзаменами. Он уже мог по толщине стыков отличить первый от второго ряда панелей и по памяти нарисовать форму отколовшегося уголка над умывальником. Всё, что угодно, лишь бы не думать о своих и, главное, не только своих перспективах. Много ли времени прошло с момента неудачной попытки побега, он не знал. Казалось, две с половиной вечности, но здравый смысл считал, что и за полвечности он бы успел хотя бы проголодаться. К нему никто не лез, делать было нечего, и понемногу, убаюканный монотонностью потолка, Ноктис погрузился в полудрёму.
— Нокт, — негромко позвал друг, и ещё с три вдоха Ноктис был уверен, что это ему приснилось.
— Игги! — он сел, едва разобрав границу между сном и явью, и почти без перехода добавил: — Подонок!
— Я? — Игнис без особого успеха попытался изобразить улыбку разбитыми губами.
Ноктис бравады не оценил, раздражённо мотнул головой и вскочил, предлагая помощь.
— Нокт, всё не так плохо, как выглядит, — Игнис протестующе отмахнулся.
Но, несмотря на бодрые заверения, те пару шагов, что отделяли его от койки, он проделал непривычно тяжело. Ноктис недоверчиво следил за ним, готовый в любой момент подхватить.
Обошлось. Впрочем, судя по тому, с каким облегчением Игнис сел, били его не только по лицу. В груди свербело от яростного, но не находящего выхода желания не торчать бесполезным столбом, и сунься сюда хоть один ниф, Ноктис бы придушил его голыми руками. Но душить было некого, а дверь он сегодня уже колотил, так что всё негодование досталось треснувшей с третьего рывка простыне. Правда, уже намочив получившуюся тряпицу и передав её Игнису, Ноктис заметил, что имперцы отжалели пленнику нормальное полотенце.
Ну и плевать.
Он злобно уселся на кровать рядом с другом, и тут запал кончился, уступив тягучей неловкости. Это ведь из-за него… Ноктис не сожалел о попытке сбежать — исключительно о том, что она не удалась, — но всё равно не мог избавиться от чувства вины, в котором, как в сладком сиропе, вязли слова.
— Рассказывай, — наконец прервал тишину Игнис.
Если не смотреть на него, можно было даже на мгновение представить, что они по-прежнему в Инсомнии. И Ноктис возвращается в свою выпрошенную у отца квартиру, недовольный то ли собой, то ли очередным конфликтом с преподавателем физики. Старый пень с первого же урока отчего-то вбил себе в голову, что сын короля непременно станет бравировать своим положением, и донимал его по поводу и без. А дома принца встречает Игнис, противоестественный порядок, щекочущий ноздри аромат нового кулинарного эксперимента, внимательный взгляд из-за очков и вот это требовательное: «Рассказывай». Главное, не смотреть... Так что Ноктис вспоминал недавний разговор, малодушно уделяя больше внимания двери, чем собеседнику.
— Стоит согласиться с его требованиями, — задумчиво отозвался Игнис после недолгого молчания. — Возможно, это и к лучшему. Слишком рано, но выбирать, к сожалению, не приходится.
— К лучшему?!
Волна беспомощного возмущения начала подкатывать к горлу с первых же слов и теперь выплеснулась в этом коротком вопросе, развернув его к другу, несмотря на прежнее желание не видеть того, что с ним сотворили треклятые нифы.
— Ты должен в полной мере овладеть силой предков, а ему придётся тебе помочь, — спокойно пояснил Игнис. — Мы всегда знали, что однажды пересечём океан, но ты когда-нибудь думал, как быть дальше? Тебе не обойтись без проводника. Я, разумеется, не ожидал, что им окажется наследник императора, но после Диска это уже не выглядит чем-то невероятным.
Ноктис ответил скептическим хмыканьем. Да уж, канцлер и принц Нифльхайма помогают Королю Света исполнить Пророчество, в то время как вся остальная империя жаждет его смерти. Может, ещё и сам Йедолас Альдеркапт исподтишка поддерживает Избранного?
— Я ему не доверяю, — Ноктис скрестил руки на груди. — Им всем.
— И правильно делаешь, — серьёзно кивнул Игнис, поморщившись даже от такого простого движения. — Зато принц Эстиан будет вынужден довериться тебе. Иначе никак.
— А толку? Всё равно я ничего не смогу сделать. Он требует невыполнимого.
Ноктис опять отвернулся, надеясь скрыть вновь нахлынувшее отчаяние. Оно тёмной дымкой, лишь изредка оттенявшей мысли копилось ещё с неудачной попытки побега или даже раньше, а теперь окрепло и торжественно явило себя во всей красе. В его удушливых объятиях Ноктис не видел выхода. Безумный ниф принесёт их всех в жертву на алтаре своего и отцовского помешательства, а если каким-то чудом и выйдет достучаться до его здравого смысла, он тоже их убьёт — ведь это, демоны его дери, разумно для кронпринца Нифльхайма.
Укоризненный вздох Игниса, словно свежий порыв в душной комнате, отвоевал немного места осторожной надежде. Наверняка Игнис уже отыскал лазейку из этой передряги, которую Ноктис по глупости не заметил. Но заговорил советник почему-то о другом:
— Ты сам не догадываешься о пределах своих возможностей, Нокт. Ты сражался с богом. Двое из Шестерых уже признали тебя достойным Завета, и меня совсем не удивит, если окажется, что и Скверну ты сможешь победить.
И этот туда же! Если бы Ноктис не был так уверен в друге, он бы решил, что Эстиан заставил его по новой зарядить эту дурацкую пластинку.
— Я даже насморк побеждать не умею. С какой вообще стороны мне за Скверну браться? — почти простонал он.
— Кольцо Люциев, — напомнил Игнис. — Я слышал, оно — ключ не только к силе Кристалла, но и к душам твоих предков. Они могут подсказать путь.
Ноктис задумчиво кивнул. Отец порой упоминал Люциев, говоря о них, как о защитниках и советчиках, а Луна считала, что они встанут рядом с ним в час исполнения Пророчества. В словах Игниса, как обычно, имелся смысл, и привыкший полагаться на его выводы Нокт не сразу сообразил, с чем соглашается.
— Даже если и так, — вскинулся он, — ты действительно считаешь, что я должен исцелить императора после… — он неопределённо махнул рукой, — всего? Да за одно это короли прошлого отрекутся от меня и будут правы!
— Это твой дар, и как им распорядиться, решать только тебе. Я верю, что ты сделаешь правильный выбор.
Неожиданная категоричность этих слов враз вытряхнула из головы всё лишнее. Он понял, куда с самого начала, ещё когда завёл разговор о доверии, клонил Игнис. После того, как он обретёт контроль над магией Кристалла, ничто не помешает ему направить её против империи. В конце концов, не в этом ли заключался весь их план? Получить принадлежащую ему по праву рождения силу, найти Кольцо, вернуть Кристалл и… как-то использовать это всё, чтобы уничтожить Нифльхайм. И демонов. Конечно, он надеялся, что этот далеко не самый продуманный план успеет обрасти хоть какой-нибудь ясностью, но в первый раз, что ли, приходится импровизировать?
Быть может, это и к лучшему, как сказал Игнис, и Ноктис готов был с ним согласиться, если бы не одно «но». Точнее, целых три «но», каждое со своим именем: Промпто, Гладио и Игнис. Если Эстиан не совсем идиот — а в такую удачу всё же не верилось, — в тот момент, когда Ноктис станет серьёзной угрозой для имперцев, друзей рядом не окажется.
— Я… я не смогу, — слабо выдавил он.
Да и Кольцо ведь у Луны. Он не посмеет подвергнуть опасности ещё и её. И вообще, если бы нифы могли до неё добраться, они бы давно это сделали, так что ничего у кронпринца не выйдет.
Он судорожно сваливал эти мысли в кучу, лишь бы отгородиться от ставшего жёстким взгляда Игниса. Лишь бы убедить хотя бы себя, что ему не придётся делать страшный выбор.
— Не забывай, что мы все обещали твоему отцу перед отъездом, — сухо попросил Игнис.
— Нет! — Ноктис порывисто встал и хотел отойти, но места в камере не хватало, и он уткнулся лбом в стену, будто собираясь сдвинуть её.
— Нокт…
— Я сказал, нет! — уже привыкшая к такому обращению дверь приняла очередной удар кулака. — Кто ещё умрёт ради меня? Отец, Инсомния… Сколько ещё?! Король должен защищать своих подданных. Иначе кому он нужен?
— Думаешь, нам будет легче погибнуть вместе с тобой? Зная, что всё было зря? — Игнис упрямо подался вперёд, несмотря на явное желание поменьше двигаться после слишком тесного общения с нифами.
Ноктис зыркнул на него исподлобья. Безжалостный в своей рассудительности Игнис опять был прав. И отец тоже был прав. Избранный Кристаллом, Король Королей, надежда всего Эоса — с детства Ноктис знал, что это всё про него. Привык, смирился, старался лишний раз не вспоминать. Зато люди вокруг всегда помнили, что он важнее их всех.
— Я не могу, Игги! — то ли жалобно, то ли зло повторил Ноктис, усаживаясь на пол.
Друзья рисковали жизнями вместе с ним. Скрепя сердце он готов был позволить им рисковать и вместо него. Но хладнокровно оценить чужую и столь дорогую ему жизнь?
— Ты должен, — учительским тоном припечатал Игнис. Потом вдруг криво улыбнулся: — Думал, быть королём — значит важно сидеть на троне и водить красивые машины?
— Думал, что от короны есть хоть какая-то польза, а не сплошные обязанности, — буркнул Ноктис, пряча ответную улыбку. — Не понимаю, как кто-то вообще может о ней мечтать. Быть фермером гораздо лучше.
— Научись для начала сам за собой убирать, а потом мы перейдём и к чему-нибудь более сложному, например, к готовке. Кстати, знаешь, что фермеры не выбрасывают грязную посуду? Они её моют, — Игнис охотно подхватил шутливый тон.
— Да один только раз сковородку выкинул! — праведно вознегодовал Король Королей.
— А после я тебя к плите и не подпускал, — невозмутимо подтвердил его советник.
Напряжение растворялось в весёлой перепалке. Необходимость тяжёлого решения всё ещё витала в воздухе, но они оба её старательно избегали и говорили о чём угодно, кроме войны, Нифльхайма и будущего. Ноктис не хотел думать о том, как поступит, но робкая мыслишка исподволь подсказывала, что Игнис внезапно сменил тему, лишь отыскав правильный ответ в глубине небесного цвета глаз своего короля.
* * *
Игниса увели, когда они уже решали, кому сегодня спать на полу. Действительно ли дело шло к вечеру или им обоим просто наскучила беседа, было не разобрать, но Ноктис и правда подумывал вздремнуть. К сожалению, на пути в королевство сновидений оказался нифский кронпринц. В этот раз Эстиан снизошёл до того, чтобы самому навестить пленника. Он небрежно опирался на косяк открытой и откровенно подначивающей к новой попытке побега двери. Нет уж, спасибо. Ноктис приглашение проигнорировал и вообще предпочёл не вставать с койки.
— Я могу поинтересоваться, что ты решил?
Ноктис честно задумался, с чего лучше начать, но потом мысленно махнул на это рукой и ответил вопросом:
— Ты же всё слышал?
Эстиан утвердительно передёрнул плечами — вышел довольно красноречивый жест: «Да, слышал, и что такого?»
Ноктис досадливо поморщился. Он почти не сомневался, что камера прослушивается, но всё равно узнать наверняка, что их во многом личный разговор стал объектом далеко не дружеского внимания, было неприятно.
— Я попытаюсь, — резко бросил он. — Но сначала…
— Кристалл и Кольцо, — перебил его Эстиан. — Я слышал. Ты их получишь, но на большее не рассчитывай.
Получит?
Словно бы край обрыва раскрошился под ногами и ухнул в пропасть, лишая опоры. Он до последнего надеялся, что Эстиан откажется, попробует убедить его обойтись без Кольца, и тогда, если повезёт, ещё представится возможность выкрутиться. Но нет, он взял и согласился. Будто специально.
И как он собрался всё устроить?
Грозит ли Луне опасность? Может, заявить, что и пальцем не пошевелит, если с ней что-нибудь случится? Но имперцы ведь могут и не знать, кто вынес Кольцо Люциев из Инсомнии, а он её подставит. Вдруг Эстиан соврал и теперь только и ждёт неосторожного признания?
Не понимая, как нужно себя вести, чтобы не сделать ещё хуже, Ноктис ограничился ненавидящим взглядом, который Эстиана, разумеется, не впечатлил.
— Тебе незачем выбирать между собой и друзьями, — наконец со вздохом напомнил он. — Просто спаси моего отца, и вы все останетесь живы. Я бы не хотел…
Он не договорил, но и уже сказанное звучало не угрозой, а просьбой отчаявшегося человека. Словно из-под маски равнодушия выглянуло что-то настоящее. Что-то, чему Ноктис мог бы и посочувствовать, если бы не уверенность, что это «настоящее» не удержит нифского принца от исполнения угроз. И какая тогда разница, хотел он того или нет?
