Проклятое поколение

      Кап, кап, кап.       Капли с громким стуком падали на матовую деревянную поверхность. Возможно, Мэри могла бы счесть этот звук мелодичным, однако не в данной ситуации. Сейчас мелодия была слишком мрачной.       Подул холодный ветер, заставивший девушку поплотнее захлопнуть тонкое пальто.       Кладбище Сент-Джордж было пустынно, ветер гулял в растущих рядом соснах.       Стоявшая рядом мама громко всхлипывала, дрожа всем телом.       — Мамочка, — мягко позвала её дочь, — пойдём отсюда.       Женщина яростно помотала головой, задыхаясь в истерике.       — Мама, — Мэри крепко взяла её под локоть, — пожалуйста, мы должны идти.       — Нет! Я никуда не пойду! — закричала та, — я не могу его оставить! Он мой единственный сын! Его теперь тоже нет со мной! — она стала медленно оседать на колени перед могилой Генри.       Мэри закрыла глаза, чувствуя себя не в силах пошевелиться. Неужели мама никогда не сможет оправиться от постигшего их несчастья?       Неожиданно она услышала сильный грохот, обрушившийся на неё словно со всех сторон. Резко открыв глаза, она очутилась на той самой площади в самом сердце Хогсмида.       Что произойдёт дальше, она знала с точностью до секунды. Знакомая фигура, широко раскинув руки, падает на мощёную дорогу. Мэри что есть силы бежит в самый эпицентр битвы.       Пронзительные голубые глаза смотрят вверх без малейшего движения, а в груди боль и пустота.       — Нет! Пожалуйста, не надо! — резко вздрогнув Мэри, распахнула глаза, уставившись на окно своей спальни. Ещё не отойдя от сна, она увидела на фоне светлеющего неба тёмный силуэт, который через пару секунд исчез.       Кошмары приходили каждую ночь, заставляя девушку просыпаться и хватать ртом воздух, они изводили её с того самого дня печальных событий, произошедших в Хогсмиде. Всех учеников после этого отправили на незапланированные каникулы.       Мэри крепко зажмурила глаза, отгоняя воспоминания, сосредотачиваясь на насущных проблемах. После похорон её мама и в правду совсем сдала: перестала разговаривать, есть, спать, а после и вовсе начала путать реальность со своими вымыслами. Все хозяйство осталось на девушке, которая ума не могла приложить, как сможет оставить больную мать одну на время учёбы. На Мэри столько много свалилось за последние недели, она была совершенно растеряна и подавлена.       Но девушка не могла винить маму в слабости или безответственности, слишком много горя ей пришлось перенести за свою жизнь. Семнадцать лет назад в битве за Хогвартс погиб её муж, оставив женщину с двумя маленькими детьми, которые к тому же оказались волшебниками, как и их отец. Тогда справиться ей помогла бабушка Мэри, но она ушла на тот свет девять лет назад от болезни, до последнего умоляя Дженни, заботится о своих детях. С тех пор главенствующее место в семье занял на то время шестнадцатилетний Генри, не дававший матери упасть духом. Теперь и его забрала война. И женщина окончательно угасла, неспособная дальше жить.       Нет, Мэри не могла её бросить, пусть она и была не лучшей матерью, но она всегда отдавала всё до последнего своим детям.       Девушка встала с кровати, на ходу завязывая волосы в небрежный хвост, мало заботясь о своей внешности. Ещё хоть как-то пережить этот день.       Потом должно стать легче, иначе никак быть не может.       Сова принесла утренний Пророк, по которому Мэри пробежала глазами.       Министр магии принёс официальные извинения премьер-министру Великобритании за теракт, совершённый нелегальной группировкой волшебников «Логофеты». В своей речи в Хогсмиде он пообещал арестовать всех участников нападения, а также предложил провести всенародный магический референдум, по вопросу сотрудничества с магглами в сфере безопасности, в том числе, чтобы обезопасить волшебный мир от подобных инцидентов…       Уайт обыграл это всё как трагедию общественного масштаба, обвинил тех, кто нападал, в желании ограничить права волшебников, которые хотят прежде всего безопасности и стабильности. И теперь активно продвигал компанию за сотрудничество с магглами. Обещал, что подобного не повторится, если технологии и знания волшебников и магглов будут использованы для предотвращения и борьбы с организованным терроризмом. Он обещал компенсацию всем, кто потерял близких или был ранен в Хогсмидской бойне, как её окрестили журналисты.       Мэри раздражённо отбросила газету на кухонный стол. Никто не знает, что ей пришлось там пережить. Никто не способен выплатить ей компенсацию, которая вернёт ей брата, избавит от кошмаров и чувства опустошения.       Теперь каждая вещь в доме напоминала ей о погибшем брате: кружка со смешным оленем, подаренная им, тапочки, стоявшие около прихожей, небрежно брошенная на полку книга, записка на холодильнике, написанная его угловатым, но аккуратным почерком. Рука не поднималась их выкинуть или убрать.       Девушка на скорую руку приготовила яичницу и две чашки какао. Простояв в отрешённости несколько минут около стола, она взяла тарелку и чашку и пошла к матери в комнату. Их квартира была небольшой, с тремя комнатами, соединёнными узким коридором, в котором половину пространства занимал шкаф. Сюда семья переехала совсем не давно, как только у Генри появились средства и возможность продать старый дом в Брайтоне.       Дженни лежала на кровати, завернувшись в одеяло, и тихонечко посапывала. Комната была маленькой, со светлыми обоями в цветочек, украшенная многочисленными вышивками, которые женщина делала сама. Цветы на подоконнике начали увядать, потому что хозяйки уже давно забывали их поливать. В шкафу за стёклами стояли фотографии отца и сына в рамочках.       Поставив посуду на прикроватную тумбочку, Мэри начала мягко будить мать.       — А Мэри это ты, доченька, — сонно спросила женщина, поворачиваясь на голос, — Генри уже вернулся с дежурства? — был её второй вопрос.       — Он будет к обеду, мама, какие-то дела в министерстве, — нежно ответила девушка, пытаясь скрыть свои истинные чувства, — ты не переживай.       — Он опять простынет, если будет ходить в той тоненькой курточке, — обеспокоенно запричитала мама, — напомни мне дать ему имуноповышающее лекарство, когда он придёт.       — Я принесла тебе завтрак, мама, — Мэри протянула тарелку и стала наблюдать за женщиной, продолжающей в перерывах вставлять какие-то пустые фразы то про здоровье Генри, то про его забывчивость. Хотя лучше уж так, чем как в тот раз, когда она неожиданно вспомнила о его смерти, и девушке пришлось вызывать доктора, чтобы её успокоить. Тот сказал подыгрывать ей, как бы ни было тяжело, дабы не допустить рецидива. Хотя Мэри не казалось, что проще оставить человека наедине с его иллюзиями, чем пытаться залечить сердечную рану. Но она просто не могла вынести ещё одной истерики и не сдаться сама.       Раздался дверной звонок и Мэри встрепенулась: пришла ещё одна возможная сиделка для матери. Быстро преодолев расстояние до двери, она мысленно попросила, чтобы на этот раз кандидатура оказалась подходящей.       За дверью оказалась полная женщина лет пятидесяти в бежевом пальто и красной шляпке, деловито державшая в руках небольшую сумочку.       — Добрый день, я Изабелла Вильямс, это вы ищете сиделку для своей матери? — учтиво спросила она, слегка наклонив голову вправо.       — Совершенно верно, — слегка растерялась Мэри, постеснявшаяся своего неряшливого вида, — проходите, пожалуйста, — пропустила она гостью в прихожую, — меня зовут Мэри.       — Можешь звать меня просто Белла, — улыбнулась женщина, раздевшись.       — Пройдёмте в гостиную, — предложила девушка.       Белла была удивительно приятной женщиной, как показалось Мэри после разговора с ней: она выслушала всю информацию о своей подопечной, слегка качая головой, дала свои рекомендации от предыдущих пациентов, расспросила насчёт питания и о прочих бытовых мелочах. Лицо у неё было круглым с мелкими морщинками, изгиб рта необычно мягким, а взгляд серых глаз добрым и светлым, внушающим доверие и спокойствие.       Казалось, нельзя было найти лучше сиделки для больного.       — Могу я встретиться с миссис Димитри? — спросила Белла через полчаса их беседы.       — Конечно, пройдёмте со мной.       Дженни настороженно отнеслась к появлению нового человека в их квартире, но после пары ласковых слов, сказанных певучим голосом Беллы, она была уже готова рассказывать ей все самое сокровенное из её жизни.       — Вы совершенно чудесно подходите нам, Белла — смущённо сказала Мэри, провожая женщину, — как вам удаётся быть такой терпеливой и ласковой с такими людьми?       — Они лишь нуждаются в заботе и ласке, что никак не отличает их от нас с тобой, — коротко ответила та, — до встречи, милая.       Она действительно идеально им подходила, но вот насколько хватит суммы от министерства, чтобы оплачивать её услуги.       — Удивительно милая женщина, не правда ли Мэри? — спросила её мама, когда та пришла убрать посуду, — если бы она была несколько моложе, была бы замечательной женой нашему Генри.       — Конечно, мам, — с улыбкой ответила Мэри и, поцеловав её в лоб, вышла, затворив за собой дверь и прислонившись на несколько секунд к ней спиной. У Генри ведь даже девушки пока не было, он был вечно на работе, на дежурствах, а теперь уже… Девушка тряхнула головой, пытаясь не развивать свою мысль.       Зайдя в комнату, она увидела на подоконнике за окном небольшую коричневую сову с письмом в клюве. Эта сова со странным именем Ихтиандр принадлежала Декстеру и уже успела намозолить девушке глаза за время каникул.       Впустив совушку в тепло и дав ей печеньку, она осторожно развернула письмо и погрузилась в чтение.       Шальные неровные строчки были сейчас её единственной связью с внешним миром. Декстер описывал свою жизнь у Джеймса в гостях, рассказывал об их идеях, об общих знакомых, стараясь обходить стороной любые напоминания о страшных событиях, которые буквально связали их вместе. Она не хотела размышлять об их отношениях. Пожалуй, глупо было отрицать, что когда-то он ей нравился и она мечтала о том, как они будут гулять по вечерам около озера и как он будет шептать ей на ухо слова любви. Теперь же, казалось, та наивная девчонка, которая лила слезы из-за красоток, вешавшихся на Декстера, погибла вместе с братом в Хогсмиде. После того, как Декстер вытащил её оттуда, ненавязчиво приглядывал за ней, пока они были в Хогвартсе, пытался развеселить своими письмами, она увидела в нём совсем другого человека. Порой ей казалось, что он будто заменяет ей брата, и она удивлялась причудливости поворотов судьбы.       Однако письмо совершенно её не обрадовало. Декстер пускай и осторожно, но с надеждой, приглашал её на день рождения Джеймса на выходных. Неужели он думает, что она сможет вынести целый день притворства перед людьми? Конечно, она безумно скучала по своим подругам, но у неё не было ни физических, ни моральных сил находиться среди людей.       С другой стороны, это хорошая возможность развеяться, отвлечься от переживаний, но тогда придётся оставить маму одну, а с Беллой она договорилась встретиться только через пять дней.       Мэри вздохнула и с тяжёлым сердцем принялась писать ответ на оборотной стороне пергамента.       Окончив письмо, она отдала его сове и выпустила ту на волю.       «Декстер должен всё понять, — подумала Мэри, задёргивая зелёные шторы, — я не могу забыть все то, что произошло две недели назад, не могу, бросив маму, пойти гулять с друзьями…» Не хотелось признавать, но эти стены безумно на неё давили.       Она упала на кровать, обнимая любимую подушку и глядя в потолок. Обычно в такие минуты Генри приходил к ней, замечая, что она хандрит, и начинал щекотать её или рассказывал ей что-нибудь до колик смешное. Вот-вот и он зайдёт в дверь со своей широкой улыбкой.       Мэри оглянулась на дверной проём и, вскрикнув, вскочила с кровати: там действительно стоял её брат. Зрение не могло её обманывать, он был точно такой же, как в день его смерти, до боли знакомый.       Она закрыла глаза и сильно протёрла их.       Он исчез.       «Только не говорите мне, что у меня начались глюки на нервной почве! — отчаянно подумала девушка, приложив руку к горячему лбу, — если и я сойду с ума, то у нашей семьи будет очень плохая статистика».

***

      Декстеру снилось что-то приятное и так не хотелось просыпаться, хотя Джеймс уже раза два делал безуспешные попытки его разбудить.       — Ой, Мэри, а что ты тут делаешь? — вдруг громко воскликнул Джеймс, и Декстер, резко распахнув глаза, оторвал голову от подушки, оглядывая пространство вокруг. В комнате никого, кроме их двоих никого не было.       — Ненавижу тебя, — проворчал парень, откидываясь обратно на смятую подушку, — мы с ней просто друзья.       — Если ты захочешь поговорить об этой проблеме, я всегда к твоим услугам, — насмешливо сказал Джеймс, увернувшись от летящей в него подушки, — завтрак сам найдёшь на кухне, я иду полетать во дворе, — он прибавил звука на колонках и вышел.       Декстер лениво свесил ногу с кровати и прислушался к играющей песне, судя по стилю, маггловской. У Джима была туча альбомов разных групп, играющих преимущественно рок. Но было и несколько дисков Ланы дель Рей, ведь он был тем еще романтичным оленем, за что Декстер его любил поддевать. Вообще изначально их дружба завязалась благодаря наглости обоих мальчишек. Как только Декстер заметил на платформе растрёпанного мальчишку, которого мама уговаривала не влезать в передряги, ему так и захотелось поддеть этого маменькиного сынка. Но тот мальчишка оказался тоже не лыком шит. С тех пор они лучшие друзья, всё делят пополам, кроме девчонок, конечно.       Кстати о них. Задрал Джим со своими подколками по поводу Мэри. Он действительно сблизился с ней, потому что просто не мог бросить её в таком подавленном состоянии.       Странно, но недавно он поймал себя на мысли, что девушка напоминала его мать… Юноша с трудом мог нарисовать в голове её портрет, хотя последний раз он её видел обессилено лежащей на высоких подушках. Она смотрела на него грустными серыми глазами и гладила мягкой рукой по волосам, а по её щекам текли ручьём слезы. Наверное, образ этой печальной женщины и отложился у Декстера в голове, и он невольно ассоциировал его с Мэри, которая в первые дни больше напоминала привидение, нежели человека. Хотелось убрать эту безысходность из её глаз, поэтому он всеми силами пытался её поддержать, развеселить и увидеть её улыбку. Как дурак, послал ей приглашение на вечеринку, прекрасно зная, что она не придёт.       Стараясь избавиться от назойливых мыслей, парень встал с кровати и рассеяно взъерошил волосы, оглядывая беспорядок, устроенный в комнате Джеймса. С конца третьего курса он проводил все каникулы в доме Миддлфортов, и этому было весьма веское объяснение. После похорон матери отец бросил семилетнего сына на попечение его дальней родственницы, которая обращала на мальчугана меньше времени, чем на своих обожаемых кошек, но обещала завещать все своё состояние мальчику, если он будет себя хорошо вести. До сих пор невозможно забыть старый пыльный дом, где вся мебель и вещи покрыты кошачьей шерстью, где даже еда имела привкус кошачьего корма; с тех пор Декстер всем сердцем ненавидел кошек и все с ними связанное. Правда, несколько раз в год Декстеру удавалось погостить у своей кузины Эшли, чей погибший отец был его родным дядей. Эшли с матерью жили в небольшом доме во Флориде, и Декстер был бы рад перебраться к ним на совсем, только вот они сами едва сводили концы с концами. Правда, потом их положение спас удачный брак матери, но не о том история.       Через пару лет объявился отец Декстера и торжественно объявил о своей грядущей свадьбе и начале новой жизни. Очевидно, это была прихоть невесты пригласить мальчика пожить с ними в Лондоне в качестве игрушки. Это была молоденькая девица с ногами до ушей и улыбкой в 32 зуба, она постоянно что-то щебетала и не переставала порхать на шпильках вокруг отца, пытаясь украдкой погладить или поцеловать его. Отвратительное зрелище. Как выяснилось, она умудрилась по уши влюбить в себя мистера Освальда и рассчитывала надолго получить доступ к его кошельку. Однако скоро этот брак распался из-за постоянных измен обоих супругов.       После этого до 11 лет Декстер опять жил в доме у тётки до того момента, как отправился в Хогвартс. Сбежал, если точнее. Ведь отец хотел его упрятать в частный пансион на юге Франции, но ничего не вышло. С тех пор отношения с отцом окончательно испортились.       Через пару лет Декстер узнал, что тот снова женился на некой Мередит Филипс, которой судя по всему, выпало несчастье от него забеременеть. Видимо, она была дочерью важной шишки, раз отец попросту не бросил её на произвол судьбы, как делал со многими женщинами, в том числе и во время своего первого брака. Отец и мачеха жили где-то в Америке, с его сводным братом, кажется, Френсисом. Бедняге явно не повезло в жизни, но Декстер не собирался ничего с этим делать, ведь это была уже не его забота. Декстер был совершеннолетним по меркам волшебного мира, а отец отвалил неплохую сумму, лишь бы не видеть его. Без проблем.       В смерти матери он винил, конечно, только отца, заставившего её перенести столько унижений и боли. А ещё говорят, что чистокровные браки самые прочные и выгодные, ага, черт из два. Неизвестно сколько ещё братьев и сестёр у Декстера в мире, спасибо его похотливому папочке.       Раньше ему до боли хотелось нормальной, самой обыкновенной семьи, пусть даже не волшебной. Раньше он завидовал Джиму и его родителям, которые все для него готовы были сделать, но сейчас он просто забил на это. Раз не дано, так не дано, в жизни есть масса других удовольствий и привилегий, которые можно получить.       — Ты играешь, как навозный жук, — громко прокомментировал Декстер, лениво прислонившись к колонне, поддерживающей крыльцо, — совсем разучился.       — Иди ты к акромантулам, — весело отозвался друг, лихо лавируя между молодых сосенок, заботливо посаженных миссис Миддлфорт, — давай сыграем!       — Не хочется, — отозвался Декстер, зажигая вынутую из кармана сигарету и с удовольствием наполняя лёгкие горьковатым дымом, — будешь?       — Нет, — ответил Джеймс, приземлившийся рядом, — и тебе пора завязывать, прошли уже дни подросткового выпендрежа.       Декстер рассмеялся хрипловатым смехом, выдохнув очередную порцию дыма в лицо Джеймсу:       — Потому что Несси не нравится, когда от Джимбо пахнет сигаретами, верно?       — Декс, это смешно, — покачал головой резко помрачневший друг и прошёл в дом, слегка задев его плечом.       Джеймс поднялся в свою комнату и растянулся на незаправленной кровати. Когда мама вернётся из гостей и увидит его комнату, не избежать ему головомойки. Он неожиданно представил, как Несси ворчала бы по этому поводу, но он быстренько бы повалил её на постель и принялся целовать. А потом они перешли бы к более интересному занятию.       Джеймс одёрнул себя и сделал пару глубоких вздохов, чтобы выбросить из головы заманчивую картинку. После тех ужасных событий, произошедших в их жизнях, он должен быть с ней во сто раз нежнее и заботливее. Он чуть не потерял её там, в Хогсмиде, и теперь больше не имеет права на ошибку.       Чтобы там не говорили сплетницы о нём и его отношениях с Ванессой, о том, что он поматросит и бросит, что он ненадёжный и безответственный, что они не пара, он сам все более укреплялся в своих чувствах. Как ни странно, на первых курсах они очень хорошо общались, даже гуляли у озера, разговаривая о чем-то часы напролёт. Ему было очень жаль, что он не ценил этих разговоров так, как ценит сейчас. Тогда он просто знал, что есть у него такая сокурсница, немного полноватая, со светлыми волосами, которая всегда готовит все уроки и может дать списать. Пай девочка, каких в Хогвартсе просто завались. Ему тогда больше нравились наглые, самоуверенные девчонки, к которым можно было приставать, целовать в тёмных коридорах, которые после тренировок приходили к нему в душ… и, в общем, страшно подумать какие! А парень был очень привлекательным, привык получать все и сразу по первому желанию, был слегка нагловатым, и все его обожали за потрясающую игру в квиддич. Только теперь Джеймс видел, какой он и эти девушки были тогда глупые и пошлые, да и сам был хорош.       И вот в начале седьмого курса, после сумасшедшего лета, он возвращался в Хогвартс в надежде провести последний год ещё ярче и веселее, чем все предыдущие. Озабоченный желанием встретиться с Кирой О’Брайн в её купе, он энергично двигался в хвост поезда, проталкиваясь между учениками.       — Эй, Джим, придешь в гостиную Рейвенкло, отметить начало года, — прокричала ему в след симпатичная ученица, — без тебя будет скучно.       — Прости, куколка, но я уже зажигаю в башне Гриффиндора сегодня, так что лучше ты приходи к нам, — он обернулся и подмигнул девушке. Но тут неожиданно врезался в кого-то впереди себя, отчего раздался недовольный девчачий вскрик.       — Извини, — повернулся он с обворожительной улыбкой на губах, но она тут же сошла с его лица. Перед ним стояла незнакомая ему девушка с золотыми, искрящимися волосами, с лучистыми серыми глазами, вся словно светящаяся изнутри. Он так засмотрелся на неё, что слова улетели с его языка.       — Эм, Джеймс, с тобой все в порядке? — неожиданно заговорил ангел, — ты не ударился головой? — спросил он заботливо.       — Всё хорошо, — промямлил он, судорожно пытаясь вспомнить её имя.       — Тогда можно я пройду? — покачивая бёдрами, она легко обошла его слева и исчезла из поля зрения. Декстер потом долго ржал над его рассказом о прекрасной незнакомке в золотом сиянии, объяснив это тем, что она стояла спиной к солнцу. Но с тех пор, Джеймс не мог её выкинуть из головы, а, позже выяснив, что это была его однокурсница, он вовсе удивился, как мог раньше не замечать её.       Когда он с ней пытался заговорить, вся уверенность испарялась, и он начинал робеть, как первокурсник, что дико его выводило из себя. Он привык быть в любой ситуации на высоте, всегда в центре внимания. Но Ванесса относилась к нему спокойно, с виду, возможно, даже не замечала, чем Джеймс себя утешал. Она оказалась милой, понимающей и весёлой девушкой, которая была не такой уж и тихой. Как ни странно, у них было много общих тем для обсуждения. Чтобы не упасть в её глазах, он даже прочитал книгу «Гордость и предубеждение», которую она назвала своим любимым романом. И как-то незаметно эта рыжеволосая девушка вошла в его мысли, он стал задумываться, а одобрила ли это Ванесса, и как неприятно ему было её разочарование, ему хотелось, чтобы девушка гордилась им и восхищалась его характером. Впервые ему опротивели все эти девчонки, вешавшиеся на него гроздьями, все пьянки и проделки. Друзья смотрели на него как на Гигантского Кальмара, вылезшего из озера на берег, но для себя он решил, что хочет быть с ней и будет добиваться её всеми силами. В Рождество звёзды наконец сошлись, и с тех пор он чувствовал себя самым счастливым человеком в мире.       Конечно, не всё было так гладко. Привыкший командовать и получать желаемое, Джеймс уже несколько раз столкнулся с непримиримым упрямством и свободолюбием Ванессы. Касалось ли дело упрямого отказа выспаться перед занятиями или категорического нежелания прогуляться по крышам вместо урока, Ванесса иногда до зубного скрежета была правильна и упряма. Она верила в добро и хотела спасти каждого.       То же случилось и в Хогсмиде. Джеймс ведь приказал ей уходить, бежать с побоища, а она не только не ушла, но и ввязалась в чью-то очень опасную и запутанную игру. Она чудом избежала Авады. Несси оттолкнул мальчишка, который знал-то её пару часов, но это Джеймс должен был всё это предотвратить. Горечь вины и гнев опять захлестнули его, он всеми фибрами души чувствовал опасность, нависшую над всеми волшебниками. Теперь он должен быть готов. Он должен защитить Ванессу. Даже от самой себя.       И отомстить.       Джеймс взял в руки перо и принялся писать, но вскоре понял, что на пергаменте он не может выразить все чувства, которые его переполняют, слова звучали пошло и избито. Лучше поскорее с ней свидеться и сказать ей всё наедине. Он старательно вывел пару слов на обратной стороне пригласительного письма и с чистой душой отправил это своей девушке.       Затем он проверил, закрыта ли его дверь в комнату, завесил шторы и достал из потайного дна ящика папку и свиток пергамента. Отцу лучше не знать, что он по-тихому научился обходить защиту на его архиве и доставать оттуда дела прошлых лет, которые отец вёл. Мало ли какая информация всплывёт…       Джеймс развернул свиток, на котором сверху было выведено «Логофеты».

***

      Декстер последний раз сделал глубокую затяжку и запустил сигарету за забор, на соседский участок.       — Лучше кидать в сено, так быстрее займётся, — неожиданно раздался голос возле задней калитки, и Декстер обернулся на звук.       У калитки стояла черноволосая девушка и хитро ухмылялась.       — Эшли? — не веря своим глазам, спросил парень, удивлённо разглядывая свою кузину, которая по идее должна была находиться в Америке, — как ты здесь оказалась?       — Порталом, — пожала плечами брюнетка, подходя ближе, — думала отправить тебе письмо, но потом решила устроить сюрприз. Угостишь сигареткой?       Огонёк от палочки зажёг кончик сигареты. Девушка закурила, при этом стараясь придать своему лицу безразличное выражение, а Декстер очень хорошо знал эту игру.       — Где лужа, Эшли? — строго спросил он.       Она посмотрела на него исподлобья, немного помолчала и наконец сказала:       — Меня выгнали из Илвермори.       — Тебя грозились выгнать уже два года, — хмыкнул парень, — чем ты их добила?       — Я применила Круциатус к суке, которая назвала мою мать проституткой, — просто ответила та, глядя перед собой, — в принципе она права, но я не могла не заткнуть ей рот.       — Чёрт, Эш, за это ведь и в тюрьму попасть можно! — воскликнул Декстер, не зная стукнуть её или утешить и одновременно поражаясь её хладнокровию. Она, конечно, частенько вела себя эгоистично и бессердечно, но Декстер знал, что все это явно не от хорошей жизни. И иногда её выходки просто ходили по лезвию ножа.       — Мистер Эф замял дело, — несколько успокаивающе заметила Эшли, имея в виду своего приёмного отца, за которого вышла мать, — и в качестве наказания перевёз нас с матерью в Англию, чтобы я умерла со скуки в вашем Хоге.       — Так тебя перевели в Хогвартс?       — Типо того, — она рассеянно водила глазами по фасаду дома Джеймса, — живу в Бирмингеме в доме мистера Эф. У него тут какие-то дела, связанные с последними событиями, — девушка посмотрела на кузена, — правда около вашей школы произошло нападение?       Декстер вздохнул:       — Убили около тридцати человек. Нам чудом повезло остаться в живых.       — Придурки, — коротко прокомментировала Эшли, выбрасывая окурок, — как Джеймс?       — Бесится, что никто не хочет давать ему ответы по поводу нападения. Жаждет справедливости. Впрочем, как обычно.       — В этом его особенность, — чуть мягче обычного сказала девушка, что не укрылось от кузена, — вы же не против если я поживу у вас недельку?       Декстер хохотнул.       — Только ты умеешь появляться с такими предложениями. Иди спроси у Джеймса, он тут хозяин.       — Ну мне-то он не откажет, — решительно сказала девушка, поправив коротко стриженные волосы. В её глазах мелькнул такой знакомый Декстеру огонёк.       — Эм… Эшли, — притормозил её Декстер, — ты сбавь обороты. Я помню, что у вас с Джеймсом что-то наклёвывалось тем летом в Ницце, — он вспомнил прошлое лето, море, песок и солнце, — но сейчас у него есть девушка.       Эшли опасно сощурила глаза:       — И ты мне об этом не написал?       — Ну а что я тебе о каждом его шаге писать должен? — ушёл в защиту тот.       Эшли закусила губу, а чёрные брови сошлись на переносице.       Несколько минут они думали каждый о своём.       — Неожиданно, конечно. Но в любом случае, Эш, я рад тебя видеть, — искренне сказал Декстер, не обращая внимания на её заморочки, — ты единственный родной человек, который у меня остался.       Эшли подняла на него голубые глаза и улыбнулась краешком губ, потому что просто не умела иначе.       — Это правда, братец.       Они коротко обнялись, оба не привыкшие изъявлять тёплые чувства.