Любовь нагрянет

***

      Полночь очнулась чуть больше недели назад. Поначалу она совсем немного разговаривала и… постоянно плакала. Плакала каждый раз, когда открывала глаза. То ли от боли, что возникала при каждом движении и преследовала её беспрерывно в течении дня, то ли от переполняющих переживаний и чувств, накопившихся за долгое время, то ли от увиденного ужаса в бою. Её такой удрученный и истерзанный вид разрывал на кусочки душу не меньше не просыпающегося Шоты. Но со временем, благодаря нашей поддержке, улыбка всё чаще стала озарять её лицо.       — Чем это так вкусно пахнет? — вошел на кухню общежития Мик. — Слюни рекой уже льются. Сейчас потоп вам тут устрою.       — Каяма просила приготовить ей мяса в кисло-сладком соусе с рисом, — ответила я ему. — С трудом отговорила от острого.       — И мы решили не откладывать это дело на потом, — стояла около меня Эри, подавая мне всё, что я просила и усердно нарезая овощи на кусочки, удивляясь порой сама себе при каждом движении.       — С такой помощницей явно легче работается, — улыбнулся он и потрепал белокурую макушку.       — Конечно. Я без неё, как без рук, — обернулась я к нему. — Как день прошел?       — В агентстве скука смертная. Слишком тихо в последнее время, напрягает, — вздохнул он. — Тебе ещё одни руки не нужны?       — Нет. Мы уже почти закончили, — достала я со шкафчика бутылку крепкого спиртного, отлила в мерный стаканчик и вылила в сковороду.       — Что это ты такое делаешь? — удивленно изогнул бровь блондин.       — Это называется… — заговорила Эри и тут же задумалась. — Фла… Блам… Бла… — тяжело ей ещё давались длинные иностранные слова.       — Флам-би-ро-вать, — повторила я ей слово по слогам. — Кулинарный прием, при котором лучше беречь усы, ресницы и брови.       — Как интересно, — улыбнулся Ямада и резко повернул голову обратно к сковороде, где я как раз подожгла алкоголь с помощью длинной спички. — А-а-ай! — только и пропищал он, когда высокое пламя коснулось его лица.       — Брови! — пискнула я, испугавшись. Схватила его за воротник кожаной куртки и сунула глупую голову под кран. — Мик, твои брови…       — Дяденька Хизаши сделал себе огненную эпиляцию! — радостно смеясь, бегала рядом девочка.       — Что? — обернулись мы к ней одновременно.       — Кто научил тебя этому слову? — улыбнулась я, протягивая парню полотенце.       — Лимиллион!       — Так и думал, — расплылся в кривой улыбке блондин. — Этот парниша…       — Ты… — едва сдерживая смех, пробормотала я.       — Что не так? — из-за всей этой внезапной суматохи, он не сразу понял, что случилось. Подумал немного и взглянул на стеклянную дверцу, где четко было видно его отражение.       — Бровей нет, дяденька Хизаши, — всё с таким же задором отвечала малышка.       — Их нет, — загробным голосом пробормотал он. — Так и усов же нет! О боги, как я на люди покажусь?! — схватился он за своё лицо, натягивая кожу.       — Шиюки тебе новые нарисует! Ты видел, сколько у неё косметики?       — Она-то нарисует, не сомневаюсь, — от чего-то задумчиво посмотрел на меня Ямада. — Но сейчас меня интересует кое-что другое…       — Но что? — уже заливалась я хохотом, прикрывая лицо руками и едва не катаясь по полу.       — Я рад, что смог снова увидеть твою улыбку, — вздохнул он, потирая затылок.       — Прости, я не хотела, чтобы так вышло, — не унималась я.       — Ши, — взял он меня за руку. — Впервые за все эти чертовы три месяца ты смеешься. Я безумно рад этому и мне плевать, что ценой этому моя сгоревшая растительность на лице.       — Прости, — всхлипнула вдруг я, сама того не ожидая. — Прости…       — Милая, милая Ши, — притянул он меня к себе и крепко обнял. — Всё в порядке.       — Доброго утречка, — вошла я следующим утром в палату Полночи.       — Привет, дорогая, — махнула она мне рукой. Её голос всё ещё сильно хрипел. Госпожа Чиё объясняла это тем, что слизистые дыхательных путей тоже пострадали от огня и им нужно немного больше времени для восстановления, чем другим тканям. — Принесла?       — Конечно, — ещё раз проверив отсутствие врачей и медсестер поблизости, будто воришка, протянула я ей пакет с хорошо подогретой едой. — Меня убьют, если узнают.       — Не убьют, — улыбнулась она, поправляя очки на переносице. — Я им не позволю. Мне больничная еда уже поперек горла стоит.       — Верю, конечно, но всё же, — вздыхаю. — Твоему горлу проблем не прибавится, если ты это съешь?       — Не-а, — с жадностью вцепилась Каяма в сумку-термос. — Хуже уже точно не станет, а на душе-то как потеплеет… — вдохнула она аромат приготовленной пищи. — Ши, это же произведение искусства. Ты прелесть!       — А чувствую себя, словно контрабандист, который тебе наркотики в больницу принес.       — Я никому не скажу, честное слово.       — Как ты себя чувствуешь?       — Бывало и лучше, — пробубнила она сквозь набитый рот. — О боги великие! Как же это вкусно! — пищала девушка. — Ши, тебе бы ресторан свой открыть! Озолотишься!       — Куда мне ещё ресторан? — улыбнулась я. — И так дел по горло.       — Как тренировки? — она словно по живому резала, словно обо всем знала.       — За это время я появлялась в студии не часто, — опустила я голову.       — Зря, — буднично отвечала подруга. — Сноровку растеряешь ещё. На носу ведь у вас конкурс мирового масштаба, нельзя терять ни минуты.       — Немури, я… Я не уверенна, что это сейчас уместно…       — А что сейчас уместно? — неожиданно строго взглянула она на меня. — Убиваться и страдать? Или взять себя в руки и продолжать следовать своим мечтам, несмотря на вселенский хаос?       — Но Шота… — опешила я от её слов.       — Шота первым из нас дал бы тебе пинок под зад, узнай он, что ты готова отказаться от всего ради… Ради чего, Ши?       — Но… — на глаза снова навернулись слезы. Это состояние в последнее время раздражало меня саму до чертиков.       — Никаких «но», милая, — горделиво подняла она сомкнутые палочки вверх. — Хаяси ждет тебя.       — Он был здесь, — от чего-то утвердительно прозвучал мой вопрос.       — Конечно. И меня, и Мика просил поговорить с тобой. Сомневаюсь, что у белокурой головешки с начесом это получилось… Ты словно в скорлупу спряталась от нас.       — А говорил, что примет любое моё решение, — обреченно откинулась я на спинку стула. — Паразит.       — Он лучше нас всех понимает, насколько это нужно именно тебе, — смотрела она на меня с добротой во взгляде. — Мы все знаем, как ты этим горишь, как этим дышишь. Ты даже меня вдохновила на то, о чем я, казалось, давно позабыла. Кстати, об этом, — уложив на тумбочку опустевшую коробочку для бэнто, потянулась она к верхнему ящику и что-то из него достала. — Осталась одна незаконченная деталь. Я долго размышляла, какие аксессуары подобрать к твоему наряду. И вот что нашла за день до нашей масштабной геройской вылазки.       В руках Каяма держала черную коробочку с красной оббивкой внутри. На подушечке лежала изящная тиара, украшенная множеством черных камней. Казалось, такие должны носить лишь представители королевских семей, настолько нежно и в тоже время величественно она выглядела.       — Она прекрасна, — распахнула я глаза в удивлении. — Тебе не стоило…       — Прекрасна будешь ты, когда наденешь всё вместе. Не хочешь примерять?       — Только если поможешь, — наклонила я к ней голову.       — Ты сразишь всех наповал, — улыбнулась она. — Ну так что, достоин ли мой талант прогулки на пекинском паркете?       — Конечно. Но чувство такое, словно у меня теперь нет иного выхода, — улыбнулась и я.       — Никакого, милая. Абсолютно никакого.

***

      — Сколько у нас ещё есть времени до начала соревнований? — слышался из глубины зала голос Хаяси, когда я вошла в студию.       — У вас есть ещё неделя, чтобы подать заявку об отмене участия. Иначе вас ждет дисквалификация и все вытекающие из этого обстоятельства, бубнил в ответ Франческо. — Вам несказанно повезло, что Пекин принял решение о переносе чемпионата на конец августа. Жаль только, что все связано с событиями в Японии. Но с чего ты взял, что Ши откажется?       — Ты видел её состояние? Она словно ходячий мертвец.       — Всё настолько плохо? — вошла я, разувшись, на паркет. — До зомби ещё явно далеко.       — Ши? — одновременно удивленно взглянули на меня мужчины. — Что ты тут делаешь?       — А зачем люди могут ходить в студию танца? — изогнула я бровь.       — Я уж грешным делом решил, что ты бросишь меня, — едва не плача, подбежал ко мне Окада.       — Ты сделал всё, чтобы я не отступила, — ответила я на его объятия. — Со сколькими из Юуэй ты разговаривал?       — Только с Миком и Полночью, — виновато потер он затылок.       — Ой ли.       — Ну и с Шинсо чисто случайно пересекся в больнице.       — Негодник, — уложила я ему руку на кучерявую голову.       За три месяца я порядком растеряла форму. Мышцы с трудом приходили в прежнее состояние. Пусть и пыталась временами заниматься самостоятельно, результата это никакого не принесло. За одну только стандартную тренировку я выдохлась полностью.       — Тебе стоило раньше меня сюда затащить, — вытерла я пот с лица полотенцем.       — Скучала? — ехидно усмехнулся Окада. — Я просто боялся тебя побеспокоить лишний раз, — улегся он на пол. — Как же жарко. Я и сам что-то расслабился.       — Зато быстрее бы очухалась, — сердце стучало с такой скоростью, что, казалось, вот-вот должно пробить насквозь грудную клетку. — Что-то мне нехорошо, — стала я растирать неожиданно дрожащие и вспотевшие руки. В голове помутнилось и я, сделав шаг, пошатнулась.       — Всё в порядке? — подошел ко мне Франческо и протянул стакан воды.       — Было бы куда лучше, не забрось я тренировки, — с жадностью опустошила я стеклянную емкость. — Сердце барахлит.       — Это стало происходить чаще обычного, — выровнялся и сел Хаяси, серьезно глядя на меня. — Где твои таблетки?       — В рюкзаке, в боковом кармане, — сморщила я нос от очередного болезненного толчка в груди.       — Ты точно сможешь участвовать в конкурсе? — придержал меня за локоть тренер. — Мне определенно не нравится твоё состояние.       — Да. Тебе не о чем переживать, — криво улыбнулась и взяла в руки принесенную заветную баночку. — Просто столько всего происходит вокруг… Тяжело собраться с мыслями и просто заставить себя вовремя пить таблетки.       — Я помогу, — Хаяси забрал обратно пузырек с лекарствами, видя, насколько трясутся мои руки. — Садись, а то ляпнешься ещё на пол и сломаешь себе чего.       — Спасибо, — я видела, как он нервничает, как тяжело ему дается изображать вселенское спокойствие и серьезность. — Слушай, Хаяси… — заговорила я, опустив голову.       — Да, — обернулся он ко мне.       — Ты за это время не задумывался о смене партнерши? — голос звучал тихо от неуверенности в сказанном.       — Чего? — непонимающе изогнул он бровь. — Чего ради мне о такой ерунде думать?       — Тебе в который раз приходится ждать меня. В который раз ты едва не лишился возможности танцевать. Можно ведь найти ту, кто не будет стоять на месте и тянуть тебя за собой.       — Шиюки, — вздохнул он, явно не воспринимая мои слова всерьез. — Не говори глупостей.       — Это не глупости, — всхлипываю. — Я и правда чувствую себя виноватой перед тобой.       — Бесчувственный чурбан, — стукнул его по лбу Франческо. — Будь я на месте Ши, давно бы тебя бросил. Из вас двоих самая большая заноза в заднице — это как раз ты, Окада. Девочке нужна твоя поддержка, а ты носом крутишь!       — Да что я не так сказал? — держался тот за лоб. — Ей сейчас лишний раз расстраиваться и нервничать нельзя, только хуже будет. Я этого боюсь до ужаса.       — Не заставляй меня тебя бить ещё раз, — фыркнул на него тот.       — Мы поговорим, — отскочил от него парень.       — Прости, — пробормотала я, вытирая мокрые щеки.       — Нет, Ши. Это мне стоит извиниться, — присел он на корточки напротив меня. — Я и вправду стараюсь не обидеть тебя ничем. Ты стала очень восприимчива к окружающему тебя миру.       — Тебе кажется.       — Не кажется. На лице у тебя всё написано. Чуть что, сразу в слезы. Куда делась моя радостная и улыбающаяся Ши?       — Ушла в отпуск, — попыталась я отшутиться.       — Я же говорил тебе сотню раз, что я рядом. Ты в любой момент можешь со мной поговорить, если тебе это нужно.       — Ты думаешь, это так легко?       — Не думаю. Думать — не самое любимое моё занятие. Сама знаешь, — улыбнулся он во весь рот.       — Знаю.       — Вот и умница. Только вот чем больше ты молчишь и копишь всё в себе, тем больше глупых мыслей заводится в твоей славной голове. Словно таракашки, — легонько ткнул он меня пальцем в лоб. — Мне никогда не приходила идея о твоей замене. Никогда.       — Но всё же… — продолжала бубнить я.       — Эх… Знаешь, каких партнерш больше всего любят танцующие мужчины? — хитро сощурил он глаза. — Вопрос на засыпку, так сказать.       — Техничных, выносливых, быстро обучающихся, послушных и красивых? — стала перечислять я по пальцам. — Удобных, в смысле подходящих по размеру? Рост, вес, фигура.       — А вот и не угадала, — улыбнулся он. — Мы любим легких партнерш. И дело не в весе, понимаешь?       — Легких? — захлопала я ресницами.       — Да. Тех, с кем нет напряга. Если хочешь пример, то он сейчас как раз передо мной.       — Я? — удивляюсь.       — Именно. Ты танцуешь под любую музыку, какая есть, а не стонешь: «О боже, я так устала от Гарделя!» — картинно закатил он глаза. — Ты игрива и не бьешься в припадке, если я накосячил. Дерешься, правда, но я уже научился ловко уворачиваться. А если накосячила сама, не рвешь на себе волосы, а просто улыбаешься мне в ухо, извиняясь. Ты никогда не пробуешь новый паркет с брезгливой миной, а надеваешь туфли и весело притоптываешь по выбившемуся из строя деревянному кусочку. Не пялишься на себя в зеркало часами, заставляя других хвалить твою внешность. Никогда не закатываешь истерик. Даже если очень устала, упала, кофе невкусный, день критический. Даже если платье порвала или сережку потеряла. Я танцевал со многими и знаю, о чем говорю. Ты — моё сокровище, Ши. И посему я готов тебя ждать, сколько придется, хоть целую вечность. Решишь, что стоит сделать долгую паузу, пусть так и будет. Выйду на паркет дряхлым стариком с костылем в руке и станцую с тобой потрясное танго. Но только с тобой, понимаешь?       — Не настолько сильно я хотела останавливаться, — улыбаюсь, глядя на его дурашливое выражение лица.       — Так может не стоит вовсе этого делать? У нас ведь так слаженно всё получается, — посмотрел он на меня своим коронным «щенячьим» взглядом. — Аизава не одобрил бы твоего настроя.       — Знаю. Поэтому я сегодня и пришла.       — У нас ещё две недели есть до вылета в Пекин. Всё нагоним. Руки-ноги всё прекрасно помнят, дело за малым. Покажем этим китайцам, кто на паркете главный!       — Там будут не только китайцы. Представители сорока пяти стран съедутся.       — Всем им покажем! Привезем кубок в Японию и станем звездами! Согласна?       — Конечно, но обороты на твоем месте я бы поубавила.       — Ну Ши-и-и-и, не наводи тоску.

***

      Шоту две недели назад перевели в палату терапевтического отделения. Его состояние немного улучшилось, раны затянулись окончательно. Бинты на голове сменились одной только повязкой на правый глаз. Культя на правой ноге полностью зажила, прикрывала её лишь ткань штанов. Состояние её было подходящим для установки протеза, но врачи решили дождаться пробуждения. Из раны на левом боку убрали наконец все трубки и ушили отверстия. Последние несколько дней к шрамам прикладывали лишь марлевые салфетки с мазью. В целом всё становилось лучше, но его худоба, истощение, необходимость дышать через кислородную маску и тот факт, что он никак не просыпался, лишь расстраивали сильнее.       — Здравствуй, — привычно вошла я в палату к Аизаве. — Прости, я сегодня гораздо позже обычного.       И правда, в тот день выдалось очень много работы: сложить и упаковать платья в чемодан таким образом, чтобы не помялись сильно, вместить туда же все украшения, аксессуары, косметику, сменную одежду и ещё некоторую мелочевку; выкупить заранее забронированные билеты на самолет и подтвердить бронь номера в отеле; съездить в китайское посольство, поставить печать в заграничном паспорте и получить визу; оформить на работе недельный отпуск, попрощаться с Томико и нашими новыми, совсем маленькими учениками. Но самым радостным и в тоже время очень затратным по времени событием оказалось возвращение Полночи в общежитие. Нужно было немного убраться и приготовить ужин. Поэтому я смогла приехать в больницу только к восьми часам вечера.       — Ты уже здесь? — зазвучал за спиной голос Хизаши, когда я, сев в кресло, потянулась за книгой на тумбочке. — Думал, до ночи будешь занята.       — Сама не ожидала, что так быстро справлюсь, — отвечаю. — Жаль только, что всего на час к нему приехала. Как Немури?       — Как рыба в воде, — улыбнулся он, подойдя ко мне. — Только вот еды ты маловато приготовила.       — Маловато? — округлила я глаза, взглянув на него. — Да там же холодильник с трудом закрывался. Она всё съела?       — Половину, — потер он затылок, поравнявшись со мной. — Лежит теперь на диване и с довольным видом гладит свое огромное пузо.       — Так и знала, — вздохнула я. — В морозильной камере есть заготовки. Даже Эри справится с их приготовлением.       — Ты золотце, Ши.       — Не преувеличивай.       — Ни капли не переборщил, — уложил он руки в карманы и взглянул в окно, где солнце плавно уходило за гору.       — Ты что-то ещё хотел сказать? Слишком уж у тебя видок загадочный.       — Ничего от тебя не скроешь, — хихикнул он. — Не хочешь здесь на ночь остаться? Вставать вам завтра рано, успеешь ускользнуть до обхода врачей.       — А разве так можно? — его предложение удивило меня куда сильнее аппетита Полночи. — Не разрешали ведь раньше ночевок.       — В реанимации да, не разрешали. Здесь немного проще с правилами. Исцеляющая девочка тоже не против. Говорит, что это может пойти на пользу вам обоим.       — Но тут же нет дивана.       — А он и не нужен. Кровать Аизавы не настолько широкая, как хотелось бы, но и ты не колобок, поместишься.       — Спасибо! — от чего-то пискнула я, вскочила и обняла опешившего Ямаду. — Огромное тебе спасибо.       — Это должно тебя немного взбодрить перед конкурсом, — ответил он на объятия. — Я заеду за тобой к семи часам. Будь готова к этому времени.       Перекинувшись ещё парой фраз, я проводила парня до выхода из отделения и вернулась обратно. Дождалась вечерней смены повязок и поболтала в процессе с медсестрой. В начале десятого, выключив в палате свет, подошла к кровати. Внезапно меня охватила неловкость, словно я к совершенно чужому человеку собиралась лечь.       Побоявшись ночью случайно задеть левый бок, я выбрала правую от Шоты сторону. Аккуратно приподняв одеяло, я легла рядом. Первые несколько минут боялась дышать, настолько близко оказалось его лицо. Неловкость быстро сменилась разливающимся по телу теплом.       Он пах лекарствами и антисептиком, который врачи наносят на руки перед каждым осмотром. Но сквозь больничные запахи, которыми он буквально пропитался за последние три с половиной месяца, пробивался ещё один — запах его кожи, его самого. Он навеял добрые и светлые воспоминания.       — Я так скучаю, — пробормотала я сквозь подступающие слезы. — Ты бы знал, насколько сильно…       Провела плавную линию от плеча до запястья, вплела свои пальцы меж его. Уткнулась носом в небритую щеку и мгновенно уснула. Так сладко я не спала с момента, когда услышала удрученный голос Ямады в трубке апрельским вечером.       И снился мне той ночью очень странный сон.       Я обнаружила себя стоящей на достаточно длинном и широком пешеходном мосту. Пейзажи и лица людей, медленно прогуливающихся вокруг, были размытыми. Вскоре вдалеке появилась троица с четкими, легко узнаваемыми чертами и в той же форме академии Юуэй, которую я вижу день ото дня. Парни лет шестнадцати о чем-то беззаботно болтали. Двое из них смеялись так громко, что, казалось, только их и слышно. Один же просто улыбался, шагая между ними. И эта улыбка стоила тысячи звезд.       — Эй, парни, давайте после выпуска создадим свое агентство, — улыбался во весь рот парень с голубыми волосами, напоминающими штормовое облако. — Я считаю, что нам троим под силу что угодно. Даже если один ошибется, двое других его прикроют. Что скажете?       — Хех! Тут и добавить нечего! — радостно затараторил блондин в солнцезащитных очках. — Ты мастер подмечать детали, Оборо.       — А ты что скажешь, Шота?       — Я ещё не согласился на вашу авантюру, — привычно пробубнил парень с иссиня-черными волосами, что спускались чуть ниже ушей.       — Ой да ладно тебе! — набросились на него друзья. — Сделаем это!       Эта картина заставляла улыбаться, несмотря на подступающий к горлу ком. Ребята были так беззаботны, так молоды и счастливы. На них ещё не отпечатался жуткий жизненный опыт. Не было в их сердцах ни боли, ни страданий. Лишь искренние светлые эмоции.       Я была уверенна, что они меня не заметят, словно мираж, и пройдут мимо. Но случилось немного иначе, чем я ожидала.       — Ваши глаза, — неожиданно рядом прозвучал немного другой, но такой родной голос.       — Ась? — подняла я взгляд на юношу.       — Не вздумайте их прятать от остальных за слезами, — он смотрел на меня пристально, словно в душу заглядывал. Как в день нашей первой встречи. — Они слишком красивы.       — Ты не меняешься, — улыбнулась я. — Всё так же серьезно о таких вещах говоришь.       — Мы знакомы? — смягчился вдруг его взгляд.       — Ах, Шота, — всхлипнула я, прикрывая лицо руками. — Целую вечность, родной. Целую вечность.       — Значит, мне не показалось, что и я вас знаю, — задумчиво осмотрел он меня с головы до ног, но не успел ничего понять. Я, не сдержавшись, обняла его, что было мочи, и прижала к себе. Его подбородок лег мне на плечо. Рост и вправду был меньше привычного.       — Я безумно за тобой скучаю, Шота, — соленая вода уже во всю хлынула по щекам и никак не желала останавливаться. — Возвращайся ко мне скорее… Без тебя жизни нет…       — Конечно, — ощутила я тепло его рук у себя на спине.       И тут же проснулась.       Звонил будильник на мобильном телефоне. Аизава всё так же неподвижно лежал рядом со мной. Лицо его всё так же было прикрыто кислородной маской и повязкой. Но в душе что-то приятно затарахтело и заставило улыбнуться.       — Я с нетерпением буду тебя ждать.       Ах, если бы я только знала, что уеду, так и не дождавшись момента, когда его глаза распахнутся.