***
– Сэм! – Дин скользит на ушибленных коленях к брату. Сэм ледяной под его руками, когда он переворачивает его на спину. То, что заставило Сэма рухнуть на пол, уже, кажется, покидает его организм, и он смущенно моргает, глядя в потолок. – Дин? – спрашивает он, едва ворочая языком. – Господи, Сэм. Что случилось? Тебе не понравилась кровать? – спрашивает Дин, и только половина его паники просачивается наружу. Он помогает Сэму подняться на ноги и подводит его к койке. Сэм тяжело опускается на тонкий матрас и, прищурившись, оглядывает комнату, словно не узнавая ее. – Сэм, – повторяет Дин и сжимает плечо брата. – Ты со мной? – Да, я... – начинает Сэм и потирает лицо обеими руками. – Кас говорил со мной. – Кас? Наш-Кас или робот-Кас? – спрашивает Дин, и последние несколько минут их предыдущего разговора начинают припоминаться, – черт возьми, он… ты сказал, что Михаил... – Кас в порядке. Он сказал, что Джек спас его... каким-то образом. Он не уточнил детали. Но Михаил сбежал. Словно удар в живот. Дин чувствует, как воздух покидает его легкие в болезненном выдохе. Кровь отхлынула от его лица, и рука соскользнула с плеча Сэма. Михаил ушел. Михаил сбежал. Он может быть где угодно, делать что угодно – и он тащит Дина с собой. – Если он сбежал, то почему ты все еще здесь? - спрашивает Дин, и в его голосе слышится горечь подозрения еще до того, как он сам это почувствовал. Если Михаил покинул Бункер, то присутствие Сэма может быть еще одним трюком... способом заставить Дина бежать по своему же следу вместо того, чтобы сопротивляться Михаилу. Сэм все еще смотрит на свои руки и, кажется, не замечает, как в Дина закрадывается сомнение. – Кас говорил что-то о енохианском заклинании. – Енохианское заклинание, – повторяет Дин, – это как-то связано с тем, что я нашел тебя лежащим, как наш пьяный дядюшка на Дне благодарения? Уголок рта Сэма дергается. – У нас никогда не было пьяного дядюшки на День благодарения. – Сэм. Сэм наконец встречает взгляд Дина, и его карие глаза открыты и серьезны. – Я в порядке, Дин. Лжец. – Давай придумаем план, как остановить Михаила. О заклинании мы позаботимся позже. Лжец. Дин смотрит на брата, лежащего на койке. Молчание затягивается, и Дин все больше осознает поток воспоминаний, льющийся через его мозг, как вода через сито. Это отвлекает, если он сосредотачивается на этом. Он чувствует, как упорядоченные и переупорядоченные воспоминания встают на нужные места, словно одинокий библиотекарь, собирающий книги с пола после землетрясения. Он наблюдает за братом, и его зрение расплывается. Вдруг это юный Сэм, по-детски пухлый, со взъерошенными волосами. Потом – накачанный демонической кровью Сэм, с широко раскрытыми глазами и взвинченный. Дин моргает и снова видит своего Сэма, бледного и уставшего. – Что-то не так, Сэм, – слышит он свой голос, и ему кажется, что он звучит как под водой, густо и тягуче. – Ты что-то недоговариваешь. – Ты знаешь все, что знаю я, Дин, – неопределенно отвечает Сэм и оглядывает подвал, будто только что вспомнив, что они здесь. Его взгляд устремляется к дьявольской ловушке на потолке, и легкая дрожь пробегает по его громоздкому телу. – Мы можем выбраться отсюда? Это место… Сэм не заканчивает мысль и с трудом поднимается на ноги. Он встречает взгляд Дина и видит в нем сомнение. – Я в порядке. Я – последний человек, о котором мы должны сейчас беспокоиться. Лжец.***
Они поднимаются по лестнице из подвала Бобби. Седого охотника нигде не видно, и Сэм вздыхает с облегчением. У него было достаточно шокирующих встреч и без того, чтобы теперь увидеть их умершего почти-отца, опрокидывающего в кружку остатки черного Гилберт Адриан из бутылки, или вытаскивающего с угла стола дисковый телефон, чтобы притвориться шефом полиции или начальником ФБР. Сэм ловит взгляды Дина по сторонам и понимает, что тот думает о том же. – Надеюсь, Джек не переборщил, – тихо признается Сэм, когда они протискиваются через дверь на крыльцо. – Джек? Сэм машинально поворачивает голову и останавливается на полушаге. Он открывает рот, чтобы спросить Дина, что он имеет в виду этим "Джек", но слова застреют у него в горле. Как будто если он озвучит свои страхи, они станут реальными. Дин смотрит на него так, словно это Сэм задал вопрос, а Дин придумывает, как ответить. Проходит какое-то мгновение, и туман в глазах Дина рассеивается. – Джек. Э-э, да, Джек. Я бы не волновался, да и Кас сказал бы нам, если бы что-то пошло не так. Парень – нефилим, ради всего святого, Сэмми, несколько дней назад он разбросал вампиров как нечего делать Сэм примерзает к месту. Он не понимает ни слова, слетающего с губ Дина. Дин помнит разговор Сэма и Каса о том, что Джек спас Каса от смерти, но он не помнит, что у Джека нет его способностей? Дин пристально смотрит на Сэма, как будто это Сэм сошел с ума. – Давай проверим Импалу. Может быть, у нас есть какой-нибудь противоангельский хлам, – говорит Дин и обходит Сэма. Машина поблескивает в лунном свете в нескольких ярдах от них. Смотреть, как Дин идет к Импале, – это как мгновение вне времени. Это могло быть воспоминание о чем угодно, из любого периода их жизни. Сэм сглатывает пересохшим горлом и следует за братом к машине. Дин уже поднял крышку багажника и начинает рыться в их маленьком арсенале, словно в ящике для столовых приборов. – Где... святое масло... – бормочет он, шипя, когда некстати подвернувшийся серебряный клинок царапает его руку. – Мать твою... – выплевывает он и бьет обеими руками краям багажника в знак поражения. Сэм чувствует боль в середине лба и надеется, что Дин не заметил, как он вздрогнул от боли. – Тогда у нас его не было, – припоминает он, – у нас ничего не было, пока нам не понадобилось поймать Рафаэля. Дин стонет. – Боже, а теперь мы не знаем, куда деваться от архангелов, – огрызается он и захлопывает крышку багажника, – э-э, Сэм? Ты в порядке? Глаза Сэма зажмурены, а рука лежит на боку Импалы, словно в попытке удержать его тело от падения. Он открывает глаза на слова Дина, хочет успокоить его, придумать какое-нибудь оправдание. Его глаза открываются в абсолютной кромешной тьме, и сердце замирает, когда в голову приходит мысль, что он ослеп. Затем, как будто кто-то щелкает выключателем, свет взрывается в его глазах. Каждое маленькое отражение Луны на зеркальной поверхности Импалы усиливается, как фейерверк, взрывающийся в нескольких дюймах. Встревоженное лицо Дина заполняет поле зрения Сэма, и Сэм с трудом видит его сквозь вспышки света. Рот Дина медленно открывается, и из него вырывается непонятная тарабарщина. Звук поднимается от неслышного шепота до грохота тревожных клаксонов, и Сэм хлопает ладонями по голове, чтобы закрыть уши. Чтобы блокировать ощущение, которое перегружает его мозг. Как будто кто-то протянул кабели через его голову и подключил ее к тысяче звуковых и визуальных сенсорных систем. Руки Сэма сильнее давят на его череп, словно пытаясь удержать его от того, чтобы он не раскололся, как яйцо, и не вывалил внутренности Сэма Винчестера на землю. На головокружительную секунду Сэм видит себя с точки зрения Дина, согнувшимся и втягивающим воздух через сопротивляющиеся легкие. Он видит себя с неба, с земли. Как будто каждое ощущение, которое Михаил воссоздал в разуме Дина, чтобы создать этот маленький карман памяти, проходит через голову Сэма, всасывая напряжение и связываясь с химией мозга Сэма, как слизь. Импульсы стихают. Благословенная прохлада проникает в его тело, и Сэм, к счастью, погружается в беспамятство.***
Дин опускает брата на землю. Страдальческая морщинка сглаживается с его лица, и судороги покидают его конечности. Мышцы Сэма расслабляются и становятся поддатливыми в хватке Дина. Дин хлопочет над братом, пока не усаживает того спиной к Импале, наблюдая, как голова брата безвольно склоняется в сторону и завеса волос скрывает его закрытые глаза. Когда Сэм спит, он выглядит моложе, но Дин не находит утешения в этом кажущемся выздоровлении. Он несколько раз окликает брата по имени, и в довершение всего пару раз встряхивает его за плечо. Но Сэм остается пепельно-бледным и безмолвным в лунном свете. Хлопанье крыльев сменяется шорохом шагов по мокрой земле. – Привет, Дин, – протягивает Бобби Сингер. Кулаки Дина сжимаются на рубашке Сэма. Когда он поворачивает голову, он ловит только последние остатки угрюмого охотника. Михаил принимает свой избранный облик Дина. Безупречный костюм кажется чужим в грязи свалки. Михаил лучезарно улыбается. – Давай поболтаем.***
Тело Сэма деревянно расслабляется на полу, и Кас ослабляет хватку, удерживая его на боку. Сэм заваливается на спину. Его грудь резко вздымается и опускается, но на влажном лице нет никаких признаков движения. – Два припадка подряд, Кас, – говорит Джек. Он крутит тряпку, которой вытирал лоб Сэма, прежде чем начались судороги. Чуть раньше они попробовали капельницу, но первый припадок Сэма вырвал иглу из локтевого сгиба, и Кас решил пока пропустить курс лекарств. Большинство человеческих повреждений он способен исцелить своей благодатью, но он должен признаться в полном отсутствии практических медицинских навыков. Джек вызвал охотницу из вселенной Апокалипсиса – Монику. В прошлой жизни она была медсестрой скорой помощи, и она быстро научила их азам. Конечно, инструкций по лечению древних енохианских заклинаний разума не было. Кас убирает потные волосы со лба Сэма и выпрямляется. Как и во многих других случаях, когда речь идет об опасностях, постигших Винчестеров, он в растерянности. Он могущественное ангельское существо – серафим высшего порядка, воспитанный самим Богом. А Сэм Винчестер постепенно умирает у их ног. – Мы должны что-то сделать, – в четвертый раз настаивает Джек, – может, я смогу... – Джек, – перебивает его Кас и ждет, пока полные муки глаза Джека встретятся с его глазами, – даже объединив наши силы, мы не сможем разорвать эту связь. Это нечто древнее, предшествующее даже самым ранним человеческим писаниям и заклинаниям. Джек с несчастным видом поворачивается к Сэму. – Должно же быть что-то, что мы можем сделать. Кас наклоняется и, как он надеется, успокаивающе кладет руку на плечо Джека. – Мы можем верить в Винчестеров. Сэм и Дин что-нибудь придумают.***
Брызги воды падают на лицо Сэма, и его глаза шевелятся под веками. Он медленно приходит в себя и ждет, когда неизбежная боль просочится в его кости, в его голову. Сэм ждет, приросший к месту, но никакая боль не обжигает его чувства, и никакая агония не напрягает туго натянутую ленту его разума. Он сонно моргает, открывая глаза, и потирает глаза ладонью. Воздух сырой от дождя, и Сэм слышит легкий шорох мелких капель, разбивающихся о открытую воду. Дин облокотился на перила, наблюдая, как огни освещают дальний берег. Он отвернулся от Сэма, и все, что тот видит – его широкую спину. Сэм медленно подтягивается, ожидая, что щелкнет выключатель и его чувства отключатся, но его движения плавны и легки. Дин не вздрагивает, когда Сэм присоединяется к нему у перил. На мгновение воцаряется тишина, почти умиротворённость, пока они оба смотрят на темные воды. Маленький маяк проводит над ним луч света, разворачивается и продолжает свой путь над неспокойными волнами. Сэм оглядывается, пытаясь вспомнить, почему это место кажется таким знакомым. – Сомерсет, Пенсильвания, – отвечает Дин на незаданный вопрос. Он отводит взгляд от воды и встречается с глазами брата, и сердце Сэма падает, когда он чувствует, что что-то вот-вот должно произойти. – Это причал, где мы разделились в 14-м. Дин барабанит пальцами по деревянным перилам. – Похоже, у Михаила есть чувство иронии. Кто знал... Сэм еще раз оглядывается по сторонам, когда обстановка находит свое место в его воспоминаниях. Это был день, когда он выбросил Гадриэля из головы, после того как ангел оставил на его руках столько смерти и крови. Это причал, где Сэм в последний раз видел своего брата без Метки Каина. Это был переломный момент в их отношениях, которые создавались годами. – Ну же, давай... разве ты не видишь? Я… Я – яд, Сэм. Люди приближаются ко мне, их убивают… или еще хуже. Это тот день, когда Сэм посмотрел брату в глаза и велел ему уйти. – Иди. Я не собираюсь тебя останавливать. Но не думай, что проблема в этом. Потому что это не так. Сэм смаргивает сожаление и дождевые капли с глаз. – Ты все помнишь? Дин снова поворачивается к воде. – Ага, – медленно отвечает он, – весь этот бардак. Хитоми Плаза. Михаил. Очередной дурдом, через который мы прошли. Конечности Сэма тяжелеют от страха. – Почему это звучит так, будто ты собираешься сказать мне что-то, чего я не хочу слышать, Дин? Пальцы Дина сжимают мокрое, занозистое дерево. Он избегает взгляда Сэма, и луч маяка бросает свет на его лицо. К тому времени, когда он снова смотрит на брата, его челюсть решительно сжата. – Ты возвращаешься домой, Сэм. – Домой ... В каком смысле – домой? – Это значит… ты уходишь отсюда. И я с тобой не иду.***
Свалка Бобби. Присутствие Михаила – как удушье. – Снова натянул на себя эти тряпки, да? – издевательски говорит Дин, но выпрямляется, чтобы встать между Сэмом и Михаилом. Веселье отражается на лице Михаила, когда он видит оборонительную позу. Это взгляд, который спрашивает: серьезно, Дин? Дин хмуро смотрит на приближающегося архангела. – Что ты с ним сделал? Михаил делает несколько шагов вокруг Дина, чтобы рассмотреть обмякшее тело Сэма на фоне Импалы. Грязь уже испачкала одежду и кожу Сэма. – Он тебе не сказал? Я знаю, что Кастиэль ввел его в курс дела, пока я занимался другими делами. Руки Дина сжимаются в кулаки, и он не отвечает. – Давай поговорим где-нибудь наедине. Невежливо проспать спектакль. Михаил щелкает пальцами, и Дин чувствует уже знакомый рывок ангельского перемещения. Сэм тает вместе с остальной сценой, и Дин оказывается на коленях на полу подвала Бобби. Он переводит потрясенный взгляд на Михаила, который закатывает глаза. – Я не могу увести нас слишком далеко. Заклинание притащит Сэма, который у нас как банный лист, а я от него уже подустал. Михаил делает несколько шагов по комнате, и Дин наконец замечает перемены в обстановке. Койка придвинута к стене комнаты, другие предметы мебели заменены. Это больше не комната детоксикации Сэма – это тюрьма Дина. – В прошлый раз тебя здесь заперли, помнишь? – бросает Михаил через плечо, – ты собирался сказать "да" моему коллеге, победить Люцифера, остановить апокалипсис. Михаил осматривает пробковую доску с вырезками из бумаги и заметками, щедро наклеенными на мягкий материал, потом прислоняется к столу и смотрит на Дина. – Помню, как же. Но разве мы не отправили нашего Михаила в клетку? – Дин встает. Он знает, что дверь в подвал открыта у него за спиной, в дальнем от Михаила конце тюрьмы. Хотя они оба знают, что это не имеет никакого значения, нет никаких шансов, что Дин сбежит из этой комнаты, если Михаил не позволит ему. – Мило, – отвечает Михаил на выпад Дина, – ты потерял Сэма из-за Люцифера, из-за клетки. Ты провел сорок долгих лет в аду, а потом отступил в сторону, когда твой брат бросился в ад. Настоящее самопожертвование. Михаил склоняет голову набок. – Не хочешь ли и ты немного пожертвовать собой, Дин? Дин не отвечает, но чувствует, как в груди поднимается напряжение. – Сэм не очень хорошо себя чувствует, не так ли? Полагаю, он не рассказал тебе всей истории. Дин хмурится. – Он сказал, что ты сбежал и наложил на него какое-то сложное заклинание благодати, чтобы держать его здесь, в моем разуме. На лице Михаила мелькает веселье. – Не забыл ли он рассказать, что поддержание связи будет оказывать все большее давление на его мозг и в конечном итоге приведет его разум в вегетативное состояние? Дин может только представить себе выражение, которое появляется на его лице, но, похоже, это именно то, на что надеялся Михаил. Глаза Михаила блестят и он продолжает: – О, забыл? Ну ничего. Все тайное становится явным, как говорится. – Ты убьешь его, – вслух осознает Дин. Михаил запрокидывает голову и смеется. – Ну, я, конечно, двигаюсь в этом направлении. – Выпусти его. Разрушь заклинание, – Дин старается, чтобы его голос звучал ровно и твердо, но он опасно близок к мольбе. Михаил наблюдает, как Дин мечется под его пристальным взглядом, словно жук под стеклом. – Разрушь заклинание... – и его палец вращается в воздухе, словно завершая предложение. Внутри у Дина все сжимается от ненависти. Он хочет прорваться к двери, сбежать из этой комнаты. Он хочет оторвать металлическую ножку от койки и забить ею Михаила до смерти, а потом продолжать, пока архангел не превратится в месиво у него под ногами. Он так отчаянно хочет победить. Он так отчаянно хочет погибнуть, сражаясь. Он хочет, чтобы Сэм жил. И это действительно то, что привело их в эту неразбериху. Вот что спровоцировало весь этот новый апокалипсис. Потому что Люцифер забрал у него Сэма, забрал его навсегда, а Дин… Дин может сказать "нет" многим вещам, на многие вопросы. Но иногда... иногда единственный ответ, который нужно дать, когда на кону чья-то жизнь.… – это да. – Разрушь заклинание… пожалуйста, – и его голос срывается на последнем слове. Улыбка Михаила пронзает его лицо, как нож сквозь плоть, и холодит Дина до глубины души. – Держу пари, это было хуже, чем любая боль, которую я мог бы причинить тебе. А теперь... – и он хлопает в ладоши, – давай обсудим условия. – Условия? – тупо повторяет Дин. – Условия, отказ от права, мелкий шрифт. Ты, Дин Винчестер… – и смех исчезает с лица Михаила, разглаживая морщинки в уголках глаз, пока единственное, что остается, – это тонкий слой над существованием тысячелетий, – ты… достаточно долго был занозой в моем боку. Надоедливый таракан, которого я никак не могу раздавить каблуком. И я с этим смирился. Я пытался работать с тобой, чтобы ты прожил остаток вечности в своих воспоминаниях. Я пытался оставить тебя одного в темном уголке твоего сознания, позволить тебе бросаться на стены, пока ты не устанешь. Но я понял, почему вся эта затея с удушением тебя, кажется, все время терпит неудачу. Понял, чего мне не хватает. – Ты понабрался этого из телешоу 50-х? Глаза Михаила вспыхивают синим от раздражения, но он разглаживает свои черты, возвращая им приятность. – Мне не хватало твоего… подчинения. Твоей покорности. Ты, Дин Винчестер, сам пойдешь в воду. Ты примешь тонущую пустоту, которую я разрешил тебе испытать в первый раз, и ты откажешься от своего права сопротивляться. Бороться. А взамен… Я отпущу дорогого Сэмми. Он вернется в Бункер целым и невредимым, и ваша нелепая банда охотников сможет вести проигранную битву против моих армий. Это сделка. Это хорошая сделка. Это плохая сделка. Это самая глупая вещь, которую Дин когда-либо слышал в своей жизни. – Что? – слышит он свой голос, хотя и не осознает, что даже открыл рот. В этом нет ни капли смысла. Михаил… Михаил уже победил. Он уже внутри тела Дина, у него уже есть разрешение занять свой Меч. Он готов вернуть Дину то, ради чего тот готов отдать все – жизнь Сэма – чтобы получить то, что у него уже есть? – В чем подвох? – Никакого подвоха. Ты возвращаешься в темноту. Сэм возвращается в свое тело. Все просто. Язык Дина застывает у него во рту. Он смотрит на Михаила с открытым недоверием и видит, как в глазах архангела расцветает удовлетворение. Но он видит не Михаила – не совсем. Это Сэм, лежащий на мокрой земле всего в нескольких ярдах. Это Сэм, который изо всех сил пытался дотянуться до Дина каждый раз, когда тот ускользал. Сэм, который был готов позволить своему разуму рассыпаться в прах, чтобы остаться с Дином в этом собственном кусочке ада. В конце концов, это всегда будет Сэм, это всегда будет семья, а не что-то еще. – Хорошо, – с едва заметным усилием соглашается Дин. Глаза Михаила вспыхивают синим, прожигая во взгляде Дина вечный шрам. – Мне нужно, чтобы ты это сказал. – Что сказать? – рявкает Дин, и в животе у него поднимается дурное предчувствие. – Не прикидывайся, что не понимаешь, Дин. Тишина. Да.***
Удар молнии раскалывает воздух, и электрический разряд зажигает небо, как солнце. Но через миллисекунду она исчезает, и их снова окутывает тьма. – Дин, ты… ты не можешь... – начинает Сэм, и ему кажется, что его грудь сделана из стекла, которое уже раскололось на миллион кусочков. Дин качает головой, как старший брат, объясняющий младшему, что к чему. Старший брат, которым он и является. – Уже все сделано, Сэм. Все сделано. – И что теперь? – Сэм повышает голос и делает яростный шаг вперед, – ты собираешься просто сдаться Михаилу? Ты позволишь ему вертеть тебя в твоей собственной голове, как будто он хозяин этого места? Ты позволишь ему просто убить тебя? Дин с жалостью встречает взгляд Сэма, и капли дождя стекают с его волос. В этих глазах нет и следа раскаяния или сомнения. – Все совсем не так, Сэм. Михаил может делать все, что хочет. Я справлюсь. И я знаю – я знаю, что ты, Кас и Джек придумаете что-нибудь, чтобы вытащить меня отсюда. Чтобы победить Михаила. Сэм чувствует, как у него перехватывает дыхание. – Откуда ты это знаешь? – и его голос срывается. Слезы или дождь затуманивают зрение Сэма, и он не замечает, что Дин протянул к нему руку, пока не чувствует, как ладонь брата сжимает его плечо. Сэм моргает и пытается извлечь все силы, какие только может дать ему Дин. – Да ладно тебе, Сэмми. Я знаю, что ты справишься, потому что мы всегда так делаем. Мы всегда побеждаем. Сэм отрицательно качает головой. Он видит, как адские псы разрывают Дина в клочья, он видит, как клинок Метатрона вонзается в его тело. – Нет, Дин, мы не... мы не всегда побеждаем. Дин грустно улыбается Сэму, но в его глазах твердая уверенность и убежденность. – Держу пари на сто американских долларов, что мы это сделаем. Сэм не может сказать, смех или рыдание пытается вырваться из его живота, но он знает, что хочет ударить Дина так сильно, как только может, в плечо. – Хорошо, Дин. Достаточно, – раздается голос из-за спины Сэма. Михаил пришел попрощаться, помахать рукой кораблю, уходящему за горизонт. Сэм не оборачивается, не хочет тратить последнюю секунду на Михаила, когда это последний раз, когда он видит Дина. Пока... пока он не спасет его. И он его спасет. Сэм крепко обнимает Дина, и тот с силой хлопает его по спине. – Спасибо, что нашел меня, Сэм, – шепчет Дин на ухо Сэму, и тот чувствует, как брат вырывается из его объятий. Когда Сэм снова оглядывается, на причале не хватает части перил, и теперь шаткие старые ступени ведут вниз, в мутную воду. Сэм наблюдает, как Дин смотрит на их и хмурится от их недоброго назначения. – Попрощайся с Дином, Сэм. Но я обещаю – мы с тобой увидимся очень скоро. Сэм не отвечает, но когда Дин делает шаг к лестнице, он чуть не срывается и не хватает брата. Но он прирос к месту, и то ли это ангельское влияние Михаила, то ли убежденность Дина, Сэм не может пошевелиться, когда Дин делает первый шаг вниз по лестнице. Дин без колебаний входит в воду, не выказывая ни малейшего страха снова утонуть в собственном сознании. Он бросает последний взгляд на Сэма, и выражение его лица печально, но решительно. – Скоро увидимся, Сэмми. Он делает еще один шаг. Яркий свет маяка обжигает глаза Сэма, и когда луч покидает его лицо, Дина уже не видно под темными водами. Он ушел. Ни один пузырь не вырывается с поверхности. Нет ничего, кроме ряби дождя, продолжающего моросить по водной глади. – Ну что ж. Это было непло... – Ты не победил, – внезапно говорит Сэм, не оборачиваясь. Он не хочет, чтобы последним образом, который он унесет с собой, был Михаил в теле его брата. Вместо этого он смотрит на озеро, представляя, как Дин направляется к более спокойным водам. – Ты сказал, что он уже ушел. Но – нет. Ты думаешь, что выиграл, но это не так. Мы найдем способ уничтожить тебя, как это было с каждым монстром до тебя. И когда мы наконец вернем Дина, я надеюсь, что именно я отправлю тебя в Пустоту. Навсегда. Воцаряется жуткая тишина. На мгновение Сэму почти кажется, что он один на причале. Затем раздается голос: ровный, без привычных издевательских интонаций. – Увидимся в конце, Сэм Винчестер. Сэм закрывает глаза от дождя. Раздается эхо щелчка пальцев Михаила, а потом ничего.***
В Бункере Сэм открывает глаза.