Здесь останется шрам/Gonna Leave a Scar

Для повернутого на мобильных играх ангела, который крадет игрушки из коробок с хлопьями, Кас, несомненно, не имеет себе равных в бою. Джек слышал истории о прежней черствости и жестокости Каса – когда он был больше похож на Михаила, чем хотел признать. Но он всегда считал Дина главным задирой в этой маленькой семье, что неудивительно, учитывая то, как Дин предпочитает себя вести. Сэм, в свою очередь, раскрывался, когда дело касалось исследований. Но Кас, с его аккуратной внешностью, плащом поверх накрахмаленного костюма и безобидными голубыми глазами… Джек почему-то забыл, что Кас – это сила природы. Ангел, который вел армии и останавливал апокалипсисы. Что парочка монстров Михаила на подхвате обычно делают в таких случаях? Как выясняется: они умирают. И после того, как Джек закончил вытирать кровь с пола, а Кас оттащил обезглавленные тела обратно в фойе, сердце Джека все еще колотилось в груди. – Ты в порядке, Джек? – тихо спрашивает Кас, вернувшись в комнату. Рукава его плаща все еще пропитаны кровью, но руки тщательно вымыты. Джек бросает последнюю окровавленную тряпку в ведро и поднимает швабру с пола. – Да. Спасибо, что ты здесь, Кас, – отвечает он просто и честно. – Я переживал, что ты не слышишь моих молитв. Чувство вины на мгновение омрачает лицо Каса. – Мне очень жаль, Джек. Михаил похоронил Дина в его сознании глубже, чем мы ожидали. Еще глубже, и я, возможно, не смог бы вовремя вытащить себя. Джек не отвечает и, конечно, не решается признаться, что он собирался нарушить хрупкое равновесие, удерживающее его бинальную природу в узде. Кас обходит вокруг стола, направляясь к машине Бевелл. Он нажимает на кнопку и хмурится, когда на экране появляется строка цифр. – Прошел почти день с тех пор, как мы подключили Сэма к аппарату. Джек шокированно поднимает взгляд. Он падает от усталости, но до этого момента винил в этом последние свои бессонные ночи, предсмертный и реальный смертный опыт. То, что Сэм так долго подключен к машине и, по-видимому, так и не добился прогресса – не просто удручающе. Это страшно. – Что ты собираешься делать? Вернешься? – спрашивает Джек. Кас наблюдает за медленным и ровным дыханием Сэма, как тот даже не дергается, когда Кас кладет руку ему на плечо. – Нет. Мне нужно найти Гарта. Я мельком заглянул в мысли одного из монстров. Изначально их послали сюда не для того, чтобы спасти Михаила. Михаил оставил инструкции, чтобы они проверили Бункер, если он пропадет. План на случай непредвиденных обстоятельств. Мне нужно вернуть Гарта в камеру, пока он не привел сюда всю Михаилову армию. Судя по последним событиям, даже в отключке Михаил может контролировать своих монстров, если они находятся в пределах определенного диапазона. Для всемогущего архангела, который утверждает, что находится на много лиг выше нас, удивительно, что он вообще составил запасной план на случай неудачи. – Вот в чем разница между нами, Кастиэль. Я все планирую. Джек чувствует, как ручка ведра выскальзывает у него из пальцев. Пластиковое дно ударяется о землю, и мыльно-кровавая вода выливается наружу. Теплая жидкость выплескивается на ботинки и пропитывает низ джинсов, но Джек этого не замечает. Михаил проснулся. Его пристальный взгляд сосредоточен на Касе, который встречает его, не показывая ни малейшего удивления. Поза Сэма не изменилась – какой бы ни была причина, по которой Михаил снова здесь, Сэм все еще подключен к мозгу Дина. Джек не знает, хороший это знак или нет. – Значит, ты спланировал, что я убью твоих монстров? – резко говорит Кас, и Джек почти дрожит от холодности в его тоне. Теоретически Джек мог быть сильнее обоих ангелов в этой комнате, но в их жизнях порой случаются слишком крутые повороты. Джеку не больше двух лет жизни, но бывшая когда-то реальной возможность такой безграничной власти осталась лишь пеплом на языке. Михаил не отвечает, но выглядит еще более довольным. Он все еще в цепях, но не делает ни единой попытки освободиться, и это нервирует Джека больше, чем угрозы. – Почему ты здесь? – спрашивает он, снова бросая взгляд на неподвижную фигуру Сэма. Михаил переводит взгляд на Джека и рассматривает нефилима в луже крови. – Скажем так, Дин нашел новую игрушку, и я позволил ему вдоволь поиграть. Но конечно, я не оставлю Винчестеров без присмотра. Не беспокойся о них, я очень гостеприимный хозяин. Кас хмурится, и Джек видит по выражению его лица, что он пытается разгадать смысл слов Михаила. Михаил расправляет плечи, как будто хочет потянуться, и безо всякого интереса рассматривает комнату. Его взгляд останавливается на обезглавленных трупах, виднеющихся в темноте фойе, и он закатывает глаза. – Я скучаю по ангельской армии. Она была чуть крепче. Разве ты не согласен, Кастиэль? Кас молчит, но глаза его сужаются. – Сколько раз ты умирал в этом мире? Наш Отец в этой вселенной, кажется, немного более практичен, чем в моей. Я полагаю, что бог имел видение моего нового мира и верил, что я смогу осуществить его без посторонней помощи. Теперь Кас вздрагивает, и Михаил улыбается этой едва заметной реакции. – Забавно, как одна маленькая деталь может привести мир в такое смятение. Одно короткое слово. Мэри Кэмпбелл отказывается спасти своего мужа в моем мире и проклинает свою душу за того же человека в этом. Это очень интересно. Все сводится к одному слову. Да. Мэри согласилась, и родились братья Винчестеры. Дин сказал "да", и посмотри, где мы сейчас, – Михаил качает головой. – Хотел бы я знать, какая из двух вселенных более постоянна. Как-нибудь, когда я очищу этот мир, я это выясню. – Ты никуда не пойдешь, Михаил, – резко парирует Кас. – О, Кастиэль. Я потерял ход мыслей, мы ведь говорили о тебе, не так ли? Скажи-ка мне. Являются ли в этом мире серафимы более выносливыми, чем их братья-ангелы? Потому что я должен сказать… – на губах Михаила начинает играть опасная улыбка, яркая от ожидания и болезненного намерения. – Я никогда не замечал особой разницы. Когда Джек вспоминает этот момент, потом, после того, как все пошло очень, очень неправильно, ярче всего он помнит миг, когда он взглянул на Михаила и больше не увидел Дина. Кас так и не заметил приближения ангельского клинка. Джек даже не понял, что Гарт находится в Бункере, пока не услышал тихий сдавленный вздох. Он не видел, как лезвие вошло в спину Каса, только последний момент, когда стальной кончик вышел из живота ангела. Глаза Каса засветились белым, когда благодать вырвалась из его тела, стремясь уйти навечно в Пустоту. Нелепо, жестоко, гораздо раньше, чем Джек ожидал. Оглядываясь назад, Джек вспоминает, что совершенно не задумывался в тот момент, что делать дальше. Джек не знает и половины того, что значит быть нефилимом. Раньше не знал, и уж тем более сейчас. Иногда это скорее инстинкт. Осознание, что внутри него есть что-то, что он может увидеть, если потянется за этим. Даже после того, как его отец вырвал благодать из его центра, Джек всегда чувствовал, что ангельская часть его отчаянно хочет расправить крылья и сбросить человеческую душу, сковывающую ее. Но Джеку виднее, и он знает, что его настоящая сила есть не только у ангелов, но и у людей. Время не замедляется, как всегда говорят в тех глупых фильмах, которые они смотрели вместе с Дином. Нет ни внезапного порыва вдохновения, ни внутренней дискуссии, ни монолога. Джек чувствует, как его глаза теплеют, когда золотая благодать поднимается в их глубинах, и, когда благодать Каса изливается в ослепительных брызгах света, Джек бросается к ней. Он знает ее на интуитивном уровне, он уже достигал ее раньше и пробудил через Завесу. Из Пустоты. Итак, Джек мало что знает о том, что значит быть нефилимом. Но он знает, что надо действовать. Джек инстинктивно тянется к благодати и чувствует, как она собирается, словно сворачивается в катушку, наматываясь все туже и туже. Он стискивает зубы, когда истекшая благодать сопротивляется своей природе. Она извивается в его руке, пытаясь погрузиться в Пустоту, но Джек только крепче сжимает ее. Он не замечает, как в Бункере отключаются системы жизнеобеспечения, электричество и свет, как срабатывают все выключатели одновременно. Он не замечает, как в носу лопается сосуд и по лицу стекает кровь. Когда Джек чувствует, что благодать Каса поддается, он удваивает усилия. Джек в душе Винчестер, а это значит гораздо больше, чем быть сыном дьявола. Винчестеры никогда не отпускали семью без боя. В пространстве что-то меняется. Джек чувствует, как благодать прекращает свою инстинктивную борьбу, и втягивает ее в себя. Она сворачивается в ту внутреннюю камеру благодати-души, которую он только начинает понимать. Серебрянная благодать серафима сливается с его собственной, и Джек чувствует, как внезапная ошеломляющая волна силы взрывается внутри него. Он задыхается, и это похоже на то, как будто кто-то вылил жидкую энергию вниз по его позвоночнику. Вновь обретенная сила успокаивается и входит в свое русло, и Джеку требуется мгновение, чтобы вспомнить, как сдерживать ее внутри себя. И когда в осветительных приборах бункера начинают взрываться лампочки, Джек полностью запирает свою – и Каса – благодать. Секунду спустя включается аварийное освещение, и Джек падает на колени, прерывисто дыша. Он слышит влажный стук тела, падающего на пол. Он смотрит вверх сквозь волосы, упавшие ему на глаза, и видит, что Кас упал на живот, отвернувшись от Джека. Гарт стоит над Касом, его глаза остекленели и опустели, в их глубине мерцает голубой свет. Его рука крепко сжимает ангельский клинок, который он все еще держит вытянутым, как будто ждет, что кто-то пронзит его. Чуть поодаль от центра событий, Михаил смертельно спокоен. Подозрение прочерчивает морщины на его лице, и он смотрит на пустой сосуд, лежащий на земле. – Проверь его, – приказывает он, и Гарт оживляется. Ангельский клинок со стуком падает на пол, когда Гарт наклоняется и переворачивает тело Каса на спину. Движения его вялые и механические. Неизвестно, спасет ли план Джека Кастиэля, но сосуд, рожденный как Джимми Новак, пуст, как труп. По-прежнему не по-человечески, Михаил долго не сводит глаз с Каса. Наконец он кивает Гарту. Пустые глаза Гарта ярко вспыхивают, когда Михаил вновь обретает контроль над ним, и он, словно робот, подходит к архангелу. Джек не произносит – и не может произнести – ни слова, когда Гарт начинает снимать проклятые цепи, удерживающие Михаила. Джеку уже давно не приходилось балансировать между избытком благодати и душой, и он чувствует, как его собственная благодать горячо оспаривает это добавление. Чужеродный поток благодати Каса вяло клубится в общем потоке, и Джек боится, что если он потеряет контроль хотя бы на мгновение, он поглотит благодать Каса и потеряет любой шанс вернуть его в свой сосуд. Цепи звонко падают на пол вокруг стула Михаила. Архангел встает осторожно, чтобы не нарушить расположение электродов на голове. Когда взгляд его падает на неподвижную фигуру Сэма, сердце Джека замирает, он поднимается на ноги, чуть не поскользнувшись на окровавленной воде. Внимание Михаила на мгновение останавливается на Джеке, он слегка шевелит пальцами, и Джек летит. У него перехватывает дыхание, когда он больно врезается в опорную колонну. Он чувствует, как острый кусок металла впивается в плоть его черепа, и маленькая струйка крови стекает по задней части шеи. Затем – вспышка тепла, когда его ожившая благодать мгновенно и бессознательно заживляет порез. Джек борется с силой, прижимающей его. – Отпусти меня, – рявкает он, и в глубине его глаз вспыхивает золото. Михаил, кажется, все еще преодолевает свои подозрения и едва удостаивает Джека взглядом. Теперь, когда благодать поселилась в его организме, Джек может чувствовать, что он просто перенял силу Кастиэля и находится далеко от уровня Михаила, даже до своего собственного уровня до того, как его благодать была вырвана. Он борется против силы Михаила, но даже пальцем пошевелить не может. Михаил перешагивает через тело Каса и подходит к Сэму. По другую сторону стола Гарт колеблется, как робот без команды, ожидая указаний. – Не трогай его! – кричит Джек, когда Михаил небрежно протягивает руку, чтобы поправить голову Сэма в более удобное положение. Сэм не вырывается из рук Михаила, все еще синхронизированный с электродами, соединяющими их разумы. Михаил поворачивается спиной к Джеку, который безуспешно пытается вырваться, и Джек теряет Сэма из виду. Михаил может свернуть Сэму шею в мгновение ока. Он может остановить сердце Сэма простым прикосновением пальцев. Джек останется один в комнате, полной трупов, и будет смотреть, как Дина уносит монстр. Снова. Раздается тихий щелчок, и Джек слышит слабое пение благодати. Михаил отходит немного в сторону, и Джек, наконец, может видеть, что тот делает. Михаил протягивает руку к Сэму. Яркая искра благодати танцует на пальце архангела, и все мысли покидают разум Джека, когда Михаил проводит пальцем по лбу Сэма. Светящееся серебро мгновенно впитывается в кожу, оставляя после себя лишь небольшой след крови Дина. Глаза Сэма под закрытыми веками вспыхивают синим. – Что ты с ним сделал? – горячо требует Джек, с удвоенным усердием пытаясь оторваться от колонны. Михаил оборачивается и надменно подмигивает Джеку. Он подносит руку к виску и одним рывком сдергивает электроды со лба. Кожа его лба чиста, будто там и не было никаких электродов, и он с презрением роняет провода на пол. Сэм не двигается, даже когда физическая связь разрывается. – Не волнуйся, Джек. Я дал Сэму только то, что он хотел все это время. Если он хочет быть со Старшим Братом Дином, что ж, тогда… И прежде чем Джек успевает открыть рот, кулак Михаила взлетает в воздух и обрушивается на устройство Тони Бевелл. Металлический корпус сминается, как мокрая бумага, и куски железа рассыпаются по полу. Михаил любуется своей работой пару мгновений, а потом небрежным движением руки опрокидывает искореженный аппарат с тележки. – Теперь Сэм может остаться с Дином, пока его тело не атрофируется и он не умрет. Все дело в творческом мышлении, – Михаил встречается взглядом с Джеком и постукивает пальцем по Диновой голове. – Всегда бери всё, что у тебя есть, и используй все, что доступно. Это урок, Джек. Всегда рассчитывай игру наперед. Он подходит к колонне, к которой прижат Джек, и грубо отпинывает в сторону тело Каса. – Ты хочешь быть хранителем человечества? Отлично, Джек. Будешь охранять Сэма Винчестера, пока он окончательно не умрет. Или пока его тело не разложится. Вот это выбор. А я позабочусь о том, чтобы ему здесь было хорошо и уютно, пока не закончатся его часы. Михаил скрещивает руки и оглядывает комнату. Он смотрит на пустой сосуд Кастиэля в луже кровавой воды. Он смотрит спокойными зелеными глазами, как его племянник пытается освободиться от невидимых оков, и ненависть светится золотом в его глазах. Он видит бессознательную фигуру Сэма Винчестера, сгорбившегося в кресле, погруженного в сверхъестественный кошмар. Пытающегося спасти брата, которого невозможно спасти. Михаил довольно улыбается. – И посмотрел Бог на все, что Он создал, и это было хорошо, – декламирует он, и, щелкнув пальцами, исчезает.