Здесь останется шрам/Gonna Leave a Scar

Ощущение – как будто ты умер. Только Кас почему-то тоже здесь. Сэм стоит, окруженный абсолютной, удушающей темнотой. Последнее, что он помнит, это то, что он сидел в бункере, проигрывая состязание взглядов с архангелом. – Здесь что-то не так, – говорит Сэм, и звук его голоса тонет в черной бездне. Кас оглядывается. – Где мы? – В разуме Дина, – просто отвечает Кас. Охренеть. – Но где же Дин? Сэм пытается сделать несколько шагов в каком-то направлении. Он не чувствует, что вообще сдвинулся с места, но Кас теперь в нескольких футах от него. Он, щурясь, смотрит вдаль, и Сэм задается вопросом, может ли ангел видеть что-то большее, чем Сэм, как будто быть в голове Дина – это то, что становится проще с практикой. – Отличный вопрос, – отвечает Кас и, наконец, смотрит Сэму в глаза. – Видимо, Михаил нам мешает. – Конечно, Кас, мы и не ожидали, что он отдаст нам ключи от Мазерати. Но оглянись. Что мы вообще здесь делаем? Кас бросает на Сэма сердитый взгляд и закрывает глаза. Через несколько секунд он морщит лоб. Сэм не хочет прерывать то, что делает Кас, но просто стоять и ковыряться в носу ему тоже не нравится. – Кас, эй... – Сэм, – глаза Каса распахиваются, – слушай. Сэм немедленно замолкает. Тишина повисает между ними, и через несколько секунд абсолютного ничего, прерываемого лишь стуком собственного пульса, Сэм думает, что Касу либо показалось, либо... А потом как выстрел в ушах: – Сэмми! Глаза Сэма расширяются, и прежде чем он успевает обернуться, чтобы найти источник звука, рука Каса тяжело опускается на его плечо. Сэм почти пытается сбросить его ладонь, но Кас крепче сжимает руку. Сэм чувствует знакомое притяжение, и бесконечная чернота ускользает. Они в баре. В "Рокки", если судить по красной надписи. Броское оформление и грязный пол превращают это место в обычную забегаловку. Визитные карточки и бланки регистрации в несуществующих футбольных лигах облепили стену у телефона, полупустые стаканы пылятся на липких барных столах. Бутылки с дешевым виски выстроены за стойкой, как солдаты, а пластиковая банка, полная оливок, греется под тусклым оранжевым освещением бара. Классический звонкий рок потрескивает из старого музыкального автомата в углу, временами более статичный, чем музыка. Сэм ничего этого не видит. Бар почти пуст. Появившиеся на его пороге Кас и Сэм увеличили количество посетителей до трех. Отвернувшись от них, единственный клиент бара ставит пустой стакан на стойку. Сэм, затаив дыхание, смотрит как мужчина тянется, чтобы схватить бутылку, наблюдает, как он наливает себе еще одну щедрую порцию пойла. Бутылка с грохотом падает рядом с его локтем, и мужчина залпом опрокидывает стакан. Его рука снова тянется к бутылке, когда Сэм, наконец, нарушает молчание. – Дин? – говорит он на выдохе и удивляется, что из его рта вырвалось достаточно звуков, чтобы заполнить комнату. Дин – потому что кто еще воспользуется пустым баром, чтобы выпить дешевого виски – поворачивается вместе со стулом. Его локоть вновь задевает бутылку, и она падает на землю, оканчивая свое существование во взрыве стекла и янтарной жидкости. – Сэм? Дин встает из-за стойки, все еще сжимая стакан. Потрясение и замешательство, слегка омраченные недоверием, отражаются на его лице, и в этом легком скептицизме Сэм наконец видит своего брата. Прошло всего два дня – едва ли их стоит считать днями – с тех пор, как Сэм в последний раз видел Дина. Конечно, технически он не потерял Дина, как в прошлый раз. Но возможность смотреть на своего брата, снова говорить с ним, увидеть, что с ним все в порядке и что Михаил не пытает его водой в какой-то долбаной психиатрической тюрьме, приносит Сэму больше облегчения, чем он чувствовал с тех пор, как глаза Джека открылись после его воскрешения. У Винчестеров заметно снизилась планка. – Что... – начинает Дин, но Сэм уже сделал три больших шага и заключил брата в объятия, которые, как они оба знают, Дин потом будет отрицать. Дин застыл, все еще держа в руке стакан с виски. Он медленно обнимает Сэма другой рукой. Смущенно или нерешительно, Сэм ещё не понял. Сэм делает шаг назад, но держит руку на плече Дина. – Черт... Я рад тебя видеть, Дин. Я очень... Ты в порядке? Это... Сэм замолкает, заметив выражение лица Дина. Дин смотрит на Сэма и Каса, как на диких зверей, которые зашли в бар перекусить. Как будто они не должны – и не могут здесь находиться. Сэм осторожно убирает руку от Дина и с трудом удерживается, чтобы не поднять обе руки, чтобы доказать, что он не собирается причинять вреда. – Дин, – говорит Кас, обходя Сэма, – Дин, что ты помнишь? Дин отвечает не сразу, вместо этого скептически смотрит на ангела. Потом бросает взгляд на стакан, который все еще держит в руке, и осторожно ставит его на барный стул. – Что вы здесь делаете? – прямо спрашивает он. Подозрение – единственная узнаваемая эмоция, окрашивающая его тон. – Здесь никогда никого не было. Сэм и Кас переглядываются. – Ты помнишь Хитоми Плаза? – спрашивает Кас, – ты знаешь, где находишься? Туман в глазах Дина рассеивается. – Вот черт, – бормочет Дин почти про себя, – Хитоми Плаза. Михаил всегда все сбрасывает после того, как я вспоминаю Хитоми Плаза. Вы, ребята, действительно... – он неопределенно обводит рукой бар, – здесь? Его лицо расслабляется, и в глазах появляется неподдельное облегчение. Он с улыбкой хлопает Сэма и Каса по плечам. – Как же я рад вас видеть, ребята. Где Джек? Черт, где Михаил? Наш план со святым маслом сработал? Вы поймали его? Этот сукин сын – он всегда считает себя круче вареных яиц. Он... Из музыкального автомата доносится взрыв помех, и Сэму кажется, что он слышит голоса. На мгновение на лице Дина вспыхивает раздражение, которое исчезает так быстро, что Сэм почти думает, что ему это показалось. Дин даже не смотрит на музыкальный автомат, когда тот снова начинает играть обычную песню в стиле кантри. – Мы его поймали. В бункере. В смысле, Михаил в бункере, мы привезли его туда из Хитоми Плаза, – бормочет Сэм. Дин качает головой и фыркает. – Похоже, Михаил профукал свой великий план. – Он утверждает, что у него есть еще один, – говорит Кас. Дин пожимает плечами и снова садится за стойку. – Не могу сказать, что мне что-то об этом известно. Михаил продолжает подбрасывать мне мои лучшие хиты. Обычно это плохо кончается. Что-то похожее на страх мелькает в глазах Дина, и он, кажется, подавляет дрожь. Он разворачивается вместе с табуретом и наклоняется над стойкой бара, выискивая очередную бутылку чего-то. Его рука возвращается пустой. – Итак, как мы вытащим меня? – спрашивает он, глядя то на Сэма, то на Каса, – думаю, устройство Тони не будет работать вечно. Кас начинает отвечать, но Сэм перебивает: – Дин… Тот поднимает бровь, когда Сэм не сразу заканчивает вопрос. – Как ты узнал, что мы воспользовались машиной Тони Бевелл? Дин бросает на Сэма странный взгляд. – А как еще вы могли здесь оказаться? Сэм хмурится. – Верно, просто... – Сэм, перестань, – обрывает его Дин, – я вижу, что ты сомневаешься. Но это я. Это не трюк. Боже. Ну спроси меня о чем угодно. Его голос повышается до фальцета, и он делает вид, что говорит из своей руки: – Меня зовут Дин Винчестер. Я люблю машины. Я люблю пиво. У меня родинка на заднице. Во мне сейчас член-ангел. Его голос становится нормальным, а рука снова опускается на колени. – Притворимся, что последнее предложение прозвучало не очень похабно. Еще вопросы будут? Но Сэм не может остановить тошнотворное чувство, как будто его желудок только что упал на десять этажей. – Дин, где мы сейчас? Дин пожимает плечами. – Бар Рокки, если, конечно, я еще умею читать, – и он тычет большим пальцем за спину в неоновую вывеску, висящую над баром. – Нет, я не о том… что это за место? Это что, воспоминание? – настаивает Сэм. Дин закатывает глаза в сторону Каса, а затем отталкивается от барного стула. Он подходит к музыкальному автомату и крутит ручки. – Не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Сэм. Все разы, что я оказывался здесь, выглядят одинаково. Плохая музыка, приличная еда, дешевая выпивка. Можем ли мы приступить к нашей великой спасительной миссии, с убийством Михаила по ходу? Музыкальный автомат снова отключается, и через несколько секунд тишины из динамиков вырывается взрыв статики. Дин снова поворачивается к машине, и все, что видят Сэм и Кас – это его спину, закатанные рукава и сжатые в гневе челюсти. Машина потрескивает от помех и пронзительного шума. А затем сквозь помехи Сэм слышит голос Дина. Он не может разобрать всех слов, ему трудно даже распознать тон брата. Обрывки фраз выскакивают наружу. – ...нни, нужно проверить… река чистая, так что... проклятые леви… везде... точно… Дин хлопает ладонью по музыкальному автомату, и трескучий голос тут же умолкает. В течение долгих десяти секунд никто не двигается. Рука Дина лежит на музыкальном автомате, и Сэм даже не может повернуться к Касу. Он чувствует, как ногти впиваются в ладонь. Он чертовски глуп и наивен, раз решил, что это будет так просто. Что они щелкнут выключателем на машине Тони, и Сэм тут же окажется сидящим и пьющим дешевое пиво со своим братом в баре. Как будто Михаил когда-нибудь просто отдаст Дина. – Должен сказать, – говорит Михаил, и все следы Дина исчезают из его голоса, – из всех сосудов, которые я занимал, чтобы ходить по земле, у меня никогда не было ни одного, которого я презирал так же сильно, как Дина Винчестера. Михаил не поворачивается к ним лицом. – У него есть склонность просачиваться сквозь трещины, – он вытирает пальцем стенку музыкального автомата, как горничная, старающаяся найти незамеченную пыль. Наконец Михаил поворачивается к ним лицом. Любые манеры Дина стерты начисто, и Сэм вздрагивает, удивляясь, как он смог увидеть хотя бы унцию брата в этом чудовище. – Итак, парни. Добро пожаловать в голову Дина. Здесь становится немного тесновато, но я уверен, что мы сможем найти свободное место. Михаил поднимает руку, и взрыв света сотрясает комнату. Сэма и Каса отбрасывает назад. Сэм врезается в высокий барный стол и сильно ударяется о землю. Два стакана падают со стола и разбиваются на тысячи крошечных осколков вокруг Сэма. Касу повезло меньше. Сэм ищет его и видит, что его швырнуло через барную стойку и он врезался в заднюю стену. Сэм не успевает отдышаться, не говоря уже о том, чтобы посмотреть, в порядке ли Кас, когда сильная рука хватает его за рубашку. Сэма рывком поднимают на ноги, и он кряхтит от боли, когда его подвернутое колено неудобно умещается в своем гнезде. Где-то в драке Михаил изменил свою внешность и вернулся в свой любимый костюм-тройку. Он даже не забыл снова наколдовать пробор в волосах. Сэм догадывается, что должен оценить, насколько сильно ненавидит его Михаил, раз был готов оставить костюм и уложенные волосы, чтобы обмануть его. И, в конце концов, розыгрыш – это самое безобидное, что он мог с ними сделать. Михаил нависает над Сэмом, и у того нет ни малейшего шанса разорвать хватку архангела, даже в сознании Дина. Михаил владеет этим пространством, и Сэм перенес борьбу на его территорию. Тем не менее, никогда Сэм не оставит Дина здесь одного. – Я почти жалею, что вы оба не родились в моей вселенной. Тогда я мог бы иметь удовольствие проделать это дважды. И тут второй кулак Михаила врезается в лицо Сэма, прежде чем тот успевает моргнуть, и боль от удара занимает так много внимания Сэма, что он почти не замечает, как врезается стойку. Он едва успел сморгнуть звезды с глаз, когда увидел, что Кас пересек комнату и пытается сразиться с Михаилом один на один. – Сэм, беги! – кричит он и пытается атаковать Михаила сбоку. Михаил легко отклоняет удар, даже не взглянув на Каса. Он все еще смотрит на Сэма, который медленно поднимается на ноги, используя барный стул в качестве рычага. – Бежать? Куда ты собираешься бежать, Сэмми? Михаил ловит следующий удар Каса и, наконец, обращает на него свое внимание. – Кастиэль. Что еще ожидать от такой скотины, как ты? Но тебе лучше знать. Кому как не тебе известно, как прекрасно иметь пустой сосуд. Это все, о чем я прошу. Джимми Новак, верно? Михаил одной рукой притягивает к себе Каса, а другой, словно кувалдой, бьет его по лицу раз, другой, третий. Он не бросает Каса, как Сэма, а вместо этого приподнимает его ближе к своему лицу. – Джимми Новак все еще был в Кастиэле в моей вселенной. Когда я вырвал из него твою благодать и рассеял ее в эфире, он умолял меня отпустить его. Он хотел вернуться к своей семье, увидеть жену и дочь в последний раз, прежде чем я сожгу планету. Майкл наконец роняет Каса, и ангел с мокрым стуком падает на грязный пол. – Он был раздражающей мелочью. Я так сильно ударил его каблуком по голове, что не смог потом отчистить обувь от его мозгов. А я старался, поверь мне. Мне очень, очень нравились эти туфли. Сэм не сводит глаз с Каса, даже чувствуя, как его лицо распухает, словно кусок мяса. – Кас? Он не знает, чего ждет, но все равно спрашивает. – Кас, ты... – Да, Кас, ты... – и Михаил пинает Каса, так что тот теперь лежит на спине. Дыхание Каса прерывистое и влажное, но он смотрит на Михаила с огнем в глазах. Тот продолжает насмехаться над ним, продолжая невысказанный вопрос Сэма. – Ты... тупой? Ты… идиотски наивен и невероятно глуп? Он наклоняется над Касом. – Ты... закончил здесь? Сэм знает, как пользоваться хорошим монологом, когда слышит его. Он уже поднялся на ноги и бросился к архангелу. Михаил все еще нависает над Касом, его глаза сияют, когда Сэм врезается в него сбоку. Ему удается оттолкнуть Михаила от Каса, но это все, что он смог получить. Михаил оказывается в нескольких футах в стороне, но во время движения успевает схватить рубашку Сэма и использовать его инерцию, чтобы отбросить его к другому столу. Боль разливается по спине Сэма, но он поднимается на ноги прежде, чем тело успевает убедить его остаться лежать. – Хорошая попытка, Сэмми, – говорит Михаил, и ни один волосок не выбился из его прически. – Не называй меня так, – огрызается Сэм, понимая, что это самая нелепая вещь, из-за которой стоит злиться. Сэм ненавидит Михаила гораздо сильнее, чем мог бы ненавидеть кого бы то ни было. Михаил проникает под кожу Сэма, как будто он родился там, как будто существует в этом мире специально, чтобы разрушить его жизнь. Михаил украл Дина, как если бы брат Сэма был машиной, оставленной незапертой с ключами в замке зажигания, и Сэм презирает каждый вздох Михаила, каждый шаг в обуви его брата и всю небрежную и грациозную легкость, которую архангел имеет в теле Дина. Сэм знает, что если бы он мог уничтожить всех в комнате одним словом, он сказал бы его не раздумывая. – Михаил, – кашляет Кас с пола, но Михаил не сводит глаз с Сэма. Во всяком случае, архангел, кажется, наслаждается яростью, изливающейся из Сэма, как волны тепла. Краем глаза Сэм видит, как Кас поднимается на ноги. С каждой секундой движения Каса становятся легче, менее болезненными. Сэм наконец поворачивается, чтобы посмотреть на него, в это же время Михаил соизволяет уделить ангелу свое внимание. Кас выпрямляется во весь рост и бросает гневный взгляд на Михаила. – Ты кое-что забываешь, Михаил. Глаза Каса загораются восстановленной благодатью, и Сэму приходится отвернуться, когда свет усиливается и обжигает сетчатку. Яркие пятна перестают танцевать перед внутренним зрением Сэма и он открывает глаза. Кас уже стоит рядом. Его лицо полностью зажило. Ни пятнышка крови или грязи с пола не осталось на его пальто, и даже галстук выглядит чистым и отутюженным. – Я тоже здесь ангел, – заканчивает Кас, и прежде чем Сэм успевает моргнуть или повернуться, чтобы увидеть реакцию Михаила, Кас кладет два вытянутых пальца на лоб Сэма, и весь бар исчезает из поля зрения. Мгновение спустя Сэм задыхается, падая, и его руки погружаются в холодную грязь. Его сердце все еще колотится в груди, и он лихорадочно осматривает окрестности в поисках каких-либо следов Михаила. Архангела нигде не видно. Сэм поднимается на ноги – благодаря Касу он больше не испытывает боли – и еще раз оглядывается. Здесь все выглядит знакомым. Он уже бывал здесь раньше. Кас привел их в лес, рядом с маленьким и грязным на вид ручьем. Деревья кажутся темными и зловещими, как будто они гниют изнутри, и даже цвета приглушены. Но они сбежали от Михаила, и это стоит отпраздновать, независимо от того, где Кас их высадил. – Кас, это было... – но Сэм теряет дар речи, когда наконец видит ангела. Кас не выглядит раненым, но его глаза широко раскрыты от сильных эмоций, и Сэм клянется, что ангел кажется бледнее, даже при странном освещении этого места. От кого-то, кто только что отбился от архангела, умудрившись даже бросить последний остроумный ответ, осязаемая тревога на лице Каса заставляет Сэма чувствовать, что они обменяли одно зло на другое. Глаза Каса мечутся от дерева к дереву, и Сэм еще раз внимательно осматривает местность, в которой они оказались, прежде чем понимание обрушивается на него. Чистилище. Резкий треск ломающейся ветки рассекает воздух позади Сэма, и они с Касом оборачиваются на звук. Сумерки, но все же достаточно светло, чтобы они могли разглядеть фигуру, выходящую из-за дерева. – Дин?