Комната поглощена мраком. Застенчиво тикают часы, отмеряя конец очередному дню. Последний солнечный луч умудрился протиснуться сквозь задернутую штору и упасть на круглый, стеклянный столик. В абсолютной, робкой и тревожной тишине медленно, но верно умирала душа, хотя её внешняя оболочка продолжала оставаться здесь и даже казалась совершенно разгаданной и безобидной.
Вурал знал, видел, понимал, что близкие люди не оставляют его в одиночестве, и всё же он не чувствовал ни капли утешения с того дня. И презирал себя за то, что смеет надеяться на прощение и отпущение грехов. Не просто надеяться. Он желал обрести прощение больше всего на свете. Он никогда и ничего не жаждал так отчаянно и беспрекословно.
Он не мог найти никакого утешения, ничто не способно было облегчить боль в его сердце. Он переживал жуткую агонию, чувствовал монстра внутри себя, которой медленно пожирал его душу и до крови царапал то, что должно быть зовётся сердцем у всех нормальных людей, к которым Вурал уже давно себя не причислял.
С уходом самоуважения и чистой совести не осталось и смысла для дальнейшего существования. Изолированный в предоставленной ему комнате Вурал полностью замкнулся внутри себя. Он приветствовал эту боль, ведь это отвлекало от осознания никчёмности, которую он чувствовал сердцем. Он давно приговорил себя к самой жестокой казни, тысячу раз признался в своём позоре и уже возненавидел себя, но одна мысль о том, чтобы самому пойти в полицию и написать чистосердечное признание заставляла его внутренности сжиматься и скрючиваться в какой-то непонятный узел. Да, он трус. Да, он боялся до чёртиков. Вина и жалость к несчастной девушке побуждали Вурала топить себя в бездне боли и раскаяния, убегать от реальности. Но, как только вина приводила его к громогласному признанию, Вурал стыдливо отводил глаза и бежал обратно.
Хорошо, что обычно Вурал был немногословным человеком. С этим можно было поспорить, поскольку порой он становился весьма разговорчив, но в большинстве случаев он предпочитал молчать. Он не хотел думать о своих проблемах в данный момент, но ничего другого в голову не влезало. Сейчас его склонность к депрессии и долгой рефлексии существенно испортили парню жизнь. Он понимал, что совершил слишком серьезную и ужасную ошибку. Вспоминая о том, каким он был раньше, Вуралу казалось, что это был не он. Что он всегда был таким — разбитым и подавленным, отрешенным, и одиноким. Что это — его обычное состояние. Тоска и грусть стали его постоянными спутниками. Он не мог найти покоя своей душе, скитаясь неприкаянным странником по свету.
Малодушно помышлялось о смерти. Эта саднящая боль не давала покоя ни днем, ни ночью, выжигая изнутри каленым железом. К вечеру он достигал желаемого: он был один в океане своего горя, один в омуте своей бесцельной вины, один, даже в своем одиночестве. Вурал постоянно прокручивал в голове события той ночи и искал хоть малейшие признаки если не полной невинности, то хотя бы зацепки на очищение души от грязи. Как будто надеялся однажды убедить себя в этом. Или обмануть.
Всё чаще ему снилась Фатмагуль. Она смотрела на него с презрением, каждое слово буквально выплёвывала и обещала ему вечные муки. И он верил. И он был согласен. Вурал боялся таких снов, но в какой-то степени был благодарен им, потому что только так мог молить девушку о прощении. Когда он засыпал, сердце сворачивалось в изножье его кровати, точно домашний зверек, живущий сам по себе. Но наутро оно вновь оказывалось в клетке, за решеткой ребер, немного отяжелевшее, ослабевшее, но, как и прежде, работающее без сбоев.
— Вурал? — в дверь осторожно постучали костяшками пальцев и обеспокоенный, мягкий голос, позвал его по имени. Слегка приоткрыв дверь, Селим остановился на пороге, не решившись шагнуть дальше. Никакой реакции на его присутствие не последовало и тогда Селим, оглядевшись, всё-таки вошёл в спальню друга, но закрывать дверь не стал.
— Брат? — голос Селима стал ещё мягче. Он тихонько приблизился и, с опасением посмотрев на пустую бутылку алкоголя, что валялась на пушистом ковре, шумно сглотнул.
— Вурал? Ну хватит уже, брат! Перестань так делать! Хватит так изводить себя! Все обо всём забыли… — словно обиженный ребёнок, заговорил Селим, активно размахивая руками. Ему хотелось хоть как-то помочь другу, ведь Селим понимал, что муки Вурала толкают его на опасный путь. Селим тоже винил себя, он бы всё отдал за то, чтобы повернуть время вспять и поступить так, чтобы отец гордился им.
— Вурал, мы садимся ужинать. — Селим снова предпринял попытку растормошить друга. Но, Вурал сидел на полу, опустив тяжёлые руки на колени и смотрел влажными, пустыми глазами на подоконник. Если он и услышал Селима, то однозначно пожелал проигнорировать.
Селим печально вздохнул и быстро вышел из комнаты, в последний момент, передумал хлопать дверью и только тихонько прикрыл её, оставляя щёлочку. Никаких сдвигов, ничего в состоянии Вурала не изменилось и это ужасно пугало Селима. Они с Эрдоганом практически прописались у него дома, боясь оставить в одиночестве друга, пораженного депрессией.
— Он так и сидит там? — в дверном проёме показался Эрдоган и голос его был одновременно и взволнованным, и сердитым.
— С места не сдвинулся. Эрдоган, я уже начал беспокоится. Иногда у него такой взгляд, я боюсь, что он с собой что-нибудь сделает. — сразу начал объяснять Селим, задействуя весь талант казаться невинным и перепуганым ребёнком. Эрдоган протер руки кухонным полотенцем и перекинул его через плечо. Всего лишь на миг задумался о чём-то серьёзном и требующим особого внимания.
— Сколько часов уже? Как думаешь, она действительно приедет? А вдруг испугается и не захочет… — причитал Селим. — О, Всевышний, она точно передумала. Она ведь не ответила точно. Сказала, что подумает. Но, вдруг не захочет?
— Да, хватит уже! Ты нервируешь меня! — холодно и с нотками раздражения Эрдоган остановил его прорыв эмоций. — Что ты ходишь по дому и причитаешь?! Из-за тебя у меня разболелась голова.
Эрдоган упёрся руками о спинку стула и уставился напряжённым взглядом на кухонный деревянный стол. Его буквально бесило нервозность Селима, его хождение туда-сюда и судорожные вздохи. Фатмагуль действительно могла не приехать к ним. И Эрдоган превосходно понимал, почему такое могло произойти. Птица с поломанным крылом вряд-ли вновь захочет ощутить на себе боль, которую уже однажды пережила. Девушка имеет полное право не приходить. Она не должна беспокоится о них, а потому не стоит всерьёз возлагать на неё надежды.
— Что нам делать, брат? — снова проскулил Селим. Только Эрдоган вздохнул, дёрнул головой, чтобы изящно заткнуть его, как в дверь постучали.
— Это она? — испуганно сглотнул Селим и вздрогнул от нахлынувших эмоций. На его лице красноречиво отразились страх и неуверенность, — Эрдоган, открой. Я не смогу.
Селим наивно полагал, что тому будет проще. Эрдоган, со всей своей силой, внутренним стержнем и гордым бесстрашием, не мог собраться с духом. Всего несколько шагов отделяли его от встречи со своей совестью. И он проделал это расстояние походной победителя, но глаза его были безнадежно опущены в пол.
Осторожно открыв дверь, Эрдоган медленно поднимал взгляд, невольно получив возможность вблизи и с точностью рассмотреть гостью. Сандали, красное платье в горошек, ремешок сумки, перекинутый через плечо, волнистые чёрные волосы и наконец широко распахнутые зелёные глаза, смотрящие на него с вызовом, но настороженностью и предупреждающие о невозможности повторения прошлого.
Эрдоган, смиренно опустив глаза, сделал шаг в сторону, пропуская девушку в дом. Стоило ей пройти мимо, как он почувствовал как всё внутри сжалось и перевернулось. Он схватился за ручку двери и, приложив огромную силу, потянул на себя, однако закрыл тихо и осторожно. Краем глаза заметил, что Фатмагуль приехала не одна. В машине её ждал какой-то молодой человек, очевидно сын соседской семьи, и её брат, Рахми.
Фатмагуль очень старалась избавиться от привычки постоянно плакать. Как-то вечером, в очередной раз свернувшись калачиком на диване в углу, в очередной истерике после очередного этапа унылых размышлений, она спросила себя: «Фатмагуль, можешь ли ты изменить хоть что-нибудь?» И сделала единственное, на что была способна в тот момент: встала и, не прекращая плакать, остановилась посреди комнаты. Ей хотелось доказать себе, что она всё ещё хоть немного контролировала свою жизнь. Фатмагуль хотела остановить слёзы и мрачный внутренний диалог, чтобы больше не биться в истерике.
Селим прислушивался к шагам в коридоре. Биение его сумасшедшего сердца стало учащённым, словно у человека, пробежавшего марафон. В конце концов, он не выдержал и запустил обе руки в свои коротко стриженные волосы. И тут в поле его зрения появилась девушка. Она остановилась в коридоре, напротив него и посмотрела ему в глаза, словно ещё раз показывая кем они стали после той ночи. Селим испуганно вздохнул и, слёзно посмотрел на Фатмагуль. Однако, на долго его не хватило, парень почти сразу отвёл взгляд и даже отвернулся, чтобы она не увидела, как по его щекам бегут горячие слёзы.
Фатмагуль проглотила ком в горле. На её душе скребли кошки и печаль превращалась в глухую тоску, становясь с каждой минутой все темнее, словно там, внутри, садилось солнце. Девушка нуждалась в помощи и уже несколько недель ходила на приём к психологу. Постепенно её жизнь налаживалась, особенно когда она заставляла себя забывать о пережитом. А теперь её враги казались ей абсолютно несчастными и потерянными, с измученными лицами и влажными, отчаянными глазами, которые они тщательно скрывали.
Фатмагуль пришла не глумится, не устраивать сцены публичного распятия и суда совести. Она действительно пришла помочь, как помогли ей. Семья Эрдогана и Селима оплатили переезд в столицу, обучение и помогли открыть небольшое кафе взамен на молчание и Фатмагуль, как следует подумав, решила, что согласна на это условие. Она потребовала и взяла письменное обещание о том, что эта семья навсегда забудет о её существовании, но сейчас ей впервые за несколько месяцев предстояла встреча с прошлым. Фатмагуль не боялась, ведь теперь ей ничего не грозит, а посмотрев в глаза своим обидчикам, она впервые поняла, что в чём-то им может быть так же тяжело, как и ей самой.
Эрдоган проводил гостью дальше по коридору и открыл дверь, что вела в комнату к Вуралу. Фатмагуль вошла и, конечно, неприятно сморщилась от непривычной темноты. Девушка остановилась на пороге, чтобы восстановить нормальную видимость и сориентироваться в пространстве. Эрдоган стоял за дверью, заглядывая в спальню, чтобы, так сказать, подстраховать. Селим, успокоившись и придя в себя, несмело вышел в коридор и тоже стал смотреть.
Фатмагуль протяжно вздохнула и сделала ещё несколько шагов, заходя в комнату. Вурал обнаружился в том же положении, сидя на полу, совершенно погруженный в свои невеселые мысли. Фатмагуль шагнула ещё, ещё, и ещё, пока не оказалась близко настолько, что могла угадать запах его горьковатого парфюма и чего-то спиртного. Её так и не заметили. По щекам молодого человека текли слёзы, это было видно, даже в полутьме.
Эрдоган шагнул за порог, чтобы видеть, что происходит в комнате, а Селим встал за его спиной, тяжёло дышал брату в затылок и тем самым порядком нервируя его, но Эрдоган молчал. Сейчас его больше всего остального занимала вся эта ситуация, что разворачивалась практически перед носом. Когда Вурал поднял голову и посмотрел на стоящую перед ним девушку, всем остальным показалось, что он думает, будто снова видит кошмар.
Вурал беззвучно плакал, смотря на Фатмагуль, скорее как на падающую звезду. Он никогда не думал о ней, как о девушке. Для него она была человеком, которому они испортили жизнь и находятся теперь в вечном долгу. Да, она была твёрже алмаза и мягче лунного света. Теплая, как солнечный луч, и холодная, как звездный мороз. Гордая и далёкая, как ледник в горах.
— Прости меня. — наконец сказал Вурал. И Эрдоган почувствовал, как гора упала с плеч. Голос друга был осмысленным, твёрдым, но всё равно жутко печальным. Селим притаился рядышком и с нетерпением облизал губы, которые успел искусать практически до крови.
— Он заговорил. — шёпотом констатировал Эрдоган, мельком глянув на Селима. — Фатмагуль, надо уговорить его поужинать. Он три дня оказывался от еды. — тихо произнёс Эрдоган, пересиливая свою гордость и нежелание сейчас разговорить с девушкой.
Фатмагуль набрала больше воздуха в лёгкие, будто собиралась прыгать в ледяную воду. Отложила сумку на столик и очень осторожно присела на пол перед Вуралом и ужаснулась одной мысли, которую озвучил Эрдоган. Три дня. Значит, он просидел так три дня и всё из-за чувства вины. Девушка почувствовала, как глаза наполнились влагой, но слёз не было. Пульсировала мысль о том, что они виновны и раскаяние должно быть мучительным, поскольку никто не понёс наказания. Но, умирать никто не должен. Она ведь жива.
— Прости меня. Я не понимаю, как такое могло случиться. Я никогда, я никогда никого не обижал. Я не причинял вреда никому. Я не знаю, что произошло, как я посмел… Я не понимал, что делаю, но это не оправдание. Так только хуже. Прости меня! Я не могу с этим жить! Я не хочу с этим жить! Пожалуйста прости…каждую ночь, каждую ночь это преследует меня, как проклятие. Я как будто заново всё переживаю. Я не могу забыть. Я не могу сознаться, не могу облегчить свою вину. Я не знаю, как другие делают вид, что ничего не было. Я устал от вранья. Края бездны сомкнулись, дышать нечем. Я на самом дне и понимаю — слишком поздно… — Вурал говорил и говорил, словно его прорвало на эмоции после долгого молчания.
Фатмагуль не знала, что может сделать, чтобы утешить его — это было хуже всего. Ведь это она была причиной происходящего с ним. Но, девушка чувствовала его боль, столь похожую на её собственную, что она даже не могла отделить их друг от друга. И это отнюдь не облегчало ситуацию. В его словах она узнавала собственные мысли. Первый порыв удивил Фатмагуль. Она сама от себя не ожидала, что ей захочется прижать его к себе и крепко обнять. Казалось, что отныне Вурал так и останется лишь призрачной оболочкой того человека, которым он был раньше.
Вурал потерял устойчивую связь с реальностью, когда обхватил руками голову и надавил со всех сил. Он пыхтел от отчаяния и готов был рвать на себе волосы, кричать не мог, потому что ему казалось, что он охрип. Фатмагуль пододвинулась ближе и схватилась за его холодные, дрожащие руки. Вурал тут же замер, а потом посмотрел на неё ошарашенным и немного испуганным взглядом. Тут Эрдоган догадался, что друг до конца не понимал, что Фатмагуль реально пришла к нему в дом. Поэтому он сделал решительный шаг в сторону сидящих на полу молодых людей и, наткнувшись на удивлённый взгляд Вурала всё-таки остановился.
— Всё будет хорошо. Прошлое со временем забудется. — тихим голосом произнесла Фатмагуль.
Эрдоган сам того не ожидая прислушивался к её словам. Селим за дверью затих, даже обнаружил, что и ему становится легче. Фатмагуль же всё время посматривала на Эрдогана, как на ориентир в том, что можно делать и говорить, а что нельзя. А потом переводила взгляд на парня, который сидел рядышком с ней и изнывал в ожидании услышать ещё хоть что-нибудь, что спасло бы его.
Фатмагуль дотронулась до его волос, на секунду представив, будто гладит по голове племянника и обнаружила, что не испытывает ненависти или отвращения. Человек рядом с ней сильно вздрогнул и застыл, как будто статуя самому себе. Его глаза вообще уставились в одну точку, но вряд-ли он хоть что-нибудь сейчас видел отчётливо. Наверное, Вурал даже не сможет вспомнить спустя несколько часов после ухода Фатмагуль, в какой одежде она была.
Девушка отметила, что плакать он перестал и теперь прятал глаза, будто хотел посмотреть на неё, но боялся этого. Тогда Фатмагуль вновь взглянула на Эрдогана и на этого человека она смотрела иначе. Он был ей неприятен и она чувствовала, что рядом с ним нельзя показывать свои слабости и свои страхи. Он ими питался. Поэтому сейчас Фатмагуль придала голосу как можно больше строгости и полуприказным тоном сказала, что поужинать можно и здесь.
Эрдоган ушёл на кухню собирая на поднос лёгкий ужин, а Селим не знал, куда деться и потому покрутился в коридоре, а потом всё-таки пошёл за Эрдоганом. Фатмагуль продолжала поглаживать Вурала по голове и, когда он наконец смог посмотреть ей в глаза, девушка отчётливо поняла, что этот человек действительно безобиден для неё и он должно быть был в каком-то дурмане, что сумел так её обидеть.
— Я никогда не забуду… — с тоской произнёс он.
— Я тоже. — кивнула девушка. — Я не смогу забыть, но пытаюсь не страдать. И продолжать жить. Несмотря на прошлое, несмотря ни на что.
В этот момент в комнату вошёл Эрдоган. Он поставил на стол поднос с ужином и отобрал у замешкавшегося Селима приборы. Потом шумно выдохнул и сел на край постели, поднеся скрещенные в замок руки ко рту. Селим стоял на месте, как нечто отдалённо напоминающее человека, хотя сейчас в нём было больше страха и растерянности. Казалось, что ещё чуть-чуть и он, запаникует, с криком побежит искать маму или надёжное убежище.
С горем пополам им удалось уговорить Вурала хоть немного поесть. По правде говоря он больше всего воодушевился тем, что и сама Фатмагуль не брезговала и ела в их доме, в их компании, и с их посуды. Наверное именно удивление вырвало его из печальных и депрессивных помыслов.
Всю трапезу они молчали.
Фатмагуль абстрагировалась и просто наслаждалась действительно вкусным блюдом, видимо доставленным из лучшего ресторана. Вурал постоянно смотрел на неё, даже поглощая свою самую маленькую порцию. Эрдоган казался самим спокойствием, ел неспешно и предпочитал ни на кого не смотреть. Зато Селим побил все рекорды по неуклюжести. Во-первых, он споткнулся на ровном месте, когда вносил ещё один стул в спальню. Во-вторых, уронил вилку на пол, а в-третьих, пытался дрожащими руками налить себе в стакан сок из графина. Естественно, посуда в его руках звенела и не хотела быть использованной по назначению. Он знал, что других это нервирует и от этого ему остановилось ещё хуже.
— Вурал, брат, тебе надо поспать. — сказал Селим, когда ужин был окончен и Эрдоган с Фатмагуль понесли всё на кухню.
— Я не хочу спать. Она сейчас уйдёт, да?!
— Я не знаю… Мне не по себе, когда она здесь. — шепнул Селим.
Фатмагуль и Эрдоган вернулись в комнату с чаем. Вурала снова уговорили прилечь на постель, причём Фатмагуль апеллировала тем, что он так заболеет, а ей не хочется думать, что её пригласили помочь, а она сделала только хуже. В итоге, Вурал полулежал на своём диване, Фатмагуль сидела на краю, Эрдоган сел на стул, а Селим предпочёл постоять.
— Надеюсь, у тебя всё в порядке. — первым нарушил молчание Эрдоган.
— Вашими молитвами. — слегка съязвила девушка, а он кивнул, принимая её ответ.
— Уже поздно. Тебя ждут. Будет неудобно задерживать Фатмагуль на дольше, чем она может вытерпеть нас. — поднялся Эрдоган и взглянул сперва на девушку, а потом и на Селима. Вурал даже встрепенулся от перспективы снова остаться одному. Он умоляюще, на грани новой волны депрессии, посмотрел на девушку, даже не осознавая насколько жалостным он был сейчас. Фатмагуль поняла это и, конечно, не смогла всё оборвать и уйти.
— Я могу ещё посидеть с тобой. — тихонько произнесла она, так чтобы слышал только Вурал.
— Можешь? — недоверчиво переспросил парень, снова погружаясь в какой-то свой кошмар.
— Да, могу. Мне не трудно. Я могу остаться, пока ты не заснёшь. А потом я уйду. — примирительно предложила девушка. Вурал утвердительно кивнул, но опять перестал говорить. Было такое ощущение, что из него выкачали всю энергию.
— Наверно надо сказать им это. — тревожно произнёс Селим, указывая пальцем на машину, стоящую под окнами.
— Лучше чтобы ты сама сообщила, что остаёшься здесь. — мягко намекнул Эрдоган. — Или мы пригласим их в дом, пусть тоже немного отдохнут и выпьют чаю.
— Да. Брат будет сильно переживать. Да и Эмре мы от дел оторвали. Я схожу за ними.
Фатмагуль вышла из дома и ей навстречу выбежал Рахми, с самым обеспокоенным в мире лицом. Он едва мог совладать с собой, даже плохо держался на ногах. Эмре сидел за рулём и вообще ничего не понимал из того, что видит. Фатмагуль обняла брата.
— Сестрёнка, как ты? Как ты, моя милая? Они ничего тебе не сделали? Пусть только сделают что-то. Пусть только попытаются. Я их накажу. Я их накажу. Фатмагуль, я очень боялся за тебя. Как ты? Я беспокоился за тебя! — срывающимся голосом начал лепетать Рахми.
— Всё в порядке, брат! Ничего не случилось. И они не будут вредить мне. — спокойно объясняла Фатмагуль. — Теперь они для меня не опасны. Эмре, спасибо тебе. Прости, что мы доставили тебе столько хлопот. — она переключила внимание на того, кто привёз их сюда.
— Ну, что ты сестра. Не говори так. — сразу улыбнулся парень.
— Спасибо ещё раз. Но я побуду здесь. Ты можешь ехать по своим делам.
— Как ты хочешь, сестра. Я могу и подождать.
— Нет, скорее всего это займет время.
— Как? Почему ты хочешь остаться? Что они тебе сделали? Почему ты хочешь остаться? — снова встревожился Рахми.
— Брат, успокойся! Я должна это сделать. Я помогу, потому что это в моих силах. К тому же так я докажу самой себе, что больше не боюсь. Если бы ты видел, брат, что происходит с тем парнем, ты тоже согласился бы помочь ему. — Фатмагуль бы решительна и непреклонна.
— Ну хорошо, хорошо. А как я пойду туда? Что буду делать?
— Тебе ничего не надо делать. Пусть делают они. Мы пришли сюда по их приглашению. Мы — гости. Ты не должен чувствовать себя неудобно. — убеждала Фатмагуль.
— Ну хорошо, раз ты так говоришь… — сдался Рахми и слегка улыбнулся. — Пусть будет так, как ты хочешь.
— Эмре, мы тебе очень благодарны. Спасибо!
— Если ещё что-то понадобиться, я всегда помогу. До встречи, брат, Рахми. — сказал он и уехал.
Эрдоган наблюдал за их разговором, стоя на пороге и когда Фатмагуль, вместе со своим братом, попрощалась с тем, кто их привёз и направилась обратно к дому, он мысленно выдохнул и немного успокоился. Рахми он всё-таки попытался улыбнуться, но не вышло. Что ж, Эрдогану оставалась надеяться, что он хотя бы выглядел как радушный хозяин.
— Добро пожаловать! — он до невозможности смягчил голос и уголки его губ дрогнули, когда гости вошли в дом. — Брат Рахми, ты должно быть голоден. Проходи, проходи в дом и на кухню. Да, туда. Селим, надо посмотреть что у нас есть на ужин и разогреть, и чаю надо сделать.
Пока Эрдоган и Селим метались по комнате и пытались проявить радушие, Фатмагуль тихонько пошла к Вуралу. Он перевернулся на бок и выглядел совершенно несчастным, лёжа на кровати в абсолютной тишине и темноте. Глаза его были закрыты, но почему-то девушка знала, что он не спит. Она подошла ближе и натянула на парня одеяло, которое было скомкано в сторонке. Девушка совсем не чувствовала никакой угрозы, а присутствие брата вселяло ещё больше уверенности.
Фатмагуль приятно удивилась, когда Вурал потёрся щекой о тот участок одеяла, который она держала в руках. Глаза он так и не открыл, но, а Фатмагуль снова присела рядом и запустила ладошку в коротко стриженные смоленные волосы парня. От казалось бы непринуждённой и ничего не значащей ласки он буквально тонул в сладкой неге и действительно начал засыпать. Но, спустя какое-то время рука, что гладила его по голове куда-то исчезла и сон будто испарился.
Вурал уже забеспокоился, но тут же ощутил какое-то странное движение рядом. Это было похоже на… Он удивился собственным мыслям. Нет, не могла же она… Но, будто в доказательство своей неуверенности Вурал ощущает, как чьё-то тело прижимается к нему со спины, а маленькая, нежная ручка осторожно опускается на его плечо.
Парень вытаращил глаза, но чтобы повернуться и посмотреть, не обманывают ли его собственные ощущения, придётся потревожить Фатмагуль, а этого он вообще не хотел.
— Тебе… удобно? — тихонько спросил он, слегка охрипшим голосом.
— Да. Всё в порядке. Мне было бы неудобно сидеть, а так лучше. Но, если я тревожу тебя… — Фатмагуль сделала неуверенную попытку подняться, но Вурал не знал, как сказать ей, что ему даже очень приятно, просто непривычно и он удивлён, что она это сделала.
— Нет, нет… Не надо. Посиди, я просто… Ну, ты…спасибо! — несвязно прошептал Вурал и Фатмагуль передумала уходить, снова улеглась поудобнее. Обняла его чуть крепче, отмечая, что воспоминания не стали её терзать. Вурал протяжно выдохнул и свободной рукой дотронулся кончиками пальцев до ладошки Фатмагуль. Девушка даже не почувствовала этого. Вурал испугался, что ей неприятно и тут же отдёрнул свою руку.
— Я побуду с тобой, пока ты не заснёшь. Хорошо? И пожалуйста, больше не надо морить себя голодом. Чтобы я больше не думала, о том, что может что-то случиться плохое.
Вурал кивнул и судорожно вздохнул. Сладкий запах Фатмагуль и её тихий голос успокаивали его и дарили такое неописуемое ощущение лёгкости, какое Вурал ещё никогда не испытывал. Ему казалось, что сквозь его душевную тьму начал пробиваться свет и к душевным ранам приложили, наверное, что-то похожее на подорожник, только незримое. И больно не было. И не было страшно.
— Ты меня простишь? — уже засыпая, спросил Вурал.
— Я тебя прощаю… — так же тихо ответила Фатмагуль.
Эрдоган и Селим проводили Рахми в спальню Вурала. Брат девушки очень хотел убедиться, что с Фатмагуль ничего страшного не случилось и они не могли отказать ему в этой просьбе. Эрдоган открыл дверь и впустил Рахми в комнату. Все трое в изумлении застыли на пороге, потому что на кровати почти в обнимку мирно спали Вурал и Фатмагуль.
***
Фатмагуль постоянно думала о том, что произошло в её жизни. Вурал не уходил из её головы с того самого вечера, когда она осталась у него дома. Примерно под утро она вместе с братом уехала домой. Эрдоган вызвал им такси и сам оплатил поездку, поблагодарив Фатмагуль за помощь. Девушка теперь не так злилась на них. В кафе работы было достаточно и клиенты уже любили это атмосферное местечко, частенько заглядывали соседи и даже несколько раз приходилось устраивать детский праздник.
Миновало около недели с того самого вечера, когда Фатмагуль произнесла три заветных слова и в её случае это не было признание в любви.
Я тебя прощаю. И слова эти были абсолютно искренними. Вурал стал первым, к кому она почувствовала жалость, сочувствие и смогла наконец-то отпустить злость. А ещё она поняла, что находиться рядом с ним даже очень приятно. Он действительно нуждался в помощи, даже в спасении.
— Ах! — девушка задумалась и обронила на пол миску с соусом.
— О, Всевышний! О чём ты думаешь? Где ты летаешь? — возмутилась Мукадес, недовольно цокая языком.
— Ничего страшного, невестка. — легко отозвалась девушка и принялась убирать. Отношения между ними не были идеальными, но Фатмагуль не давала себя в обиду и становилась сильнее с каждым днём.
— Фатмагуль, там кто-то приехал! — воскликнул Рахми. — К нам кто-то приехал!
Девушка сразу заинтересовалась и выглянула в окно. Действительно к кафе подъехала грузовая огромная машина. Мукадес сразу выскочила на улицу, расспрашивая что происходит. Фатмагуль тоже вышла и не совсем поняла, в чём причина переполоха. А уж когда грузчики начали выносить какие-то коробки и заносить в её кафе, девушка не выдержала и подошла к тому, кто всем этим руководил.
— Да, скажите же вы толком: что это за вещи? — настаивала Мукадес, но замолчала когда к ним приблизилась Фатмагуль. Рахми растерянно смотрел на работу грузчиков и даже рвался помочь им, но жена запретила.
— Кто вы? — спросила девушка.
— Простите, а вы госпожа Фатмагуль Кетенджи?
— Да, это я.
— Тогда распишитесь здесь и ещё вот тут.
— Хорошо, но я не понимаю… — девушка стояла в полном шоке и удивлении.
— На ваше имя была заказана эта доставка.
— А что в этих коробках? — с искрами счастья и жадности в глазах, поинтересовалась Мукадес. Но, Фатмагуль интересовало, кое-что другое.
— От кого это всё? — насторожено спросила она.
— Да, да, от кого? — вторил ей Рахми.
— От одного доброжелателя. Не беспокойтесь.
— В таком случае, верните всё это обратно! — решительно заявила Фатмагуль, игнорируя шокированный взгляд невестки.
— Фатмагуль… — где-то позади раздался тихий голос, который всё равно все услышали и обернулись. Там была припаркована красная машина и из неё выходил Вурал.
— Ой, неужели это он?! — тихонько изумилась Мукадес и как-то странно ухмыльнулась. Но, Вурал приближался и смотрел на Фатмагуль.
— Это я.
— Я вижу. — произнесла девушка, недоумённо покачав головой.
— То есть, я всё это заказал. Ты ничего не примешь? Я подумал… — опять его голос и глаза были такими отчаянными, что Фатмагуль не смогла отказать ему в такой малости. Хочет он так заглушить муки совести, что ж, пусть будет так.
— Нет, нет… Возьму. Спасибо. Но, что там?
— Много чего разного… — как-то смущённо ответил парень, а Мукадес уже осознав, что можно трогать эти вещи, начала распаковывать коробки. Рахми постоял рядом с сестрой, а потом принялся и вправду помогать грузчикам.
— Это дорогая техника, нам на такую долго пришлось бы зарабатывать. — серьёзно прокомментировала Фатмагуль, когда невестка показала ей одну только кофемашину, а коробки быстро не закончились. Видимо, там была новая посуда, столовые приборы, какие-то мелочи для декора и собственно говоря новая техника для готовки.
— А остальное мы отвезём по вашему домашнему адресу, госпожа Фатмагуль. — сказал водитель грузовика. Девушка вопросительно взглянула на Вурала, а он неуверенно прикусил губу и действительно испугался, что девушка сейчас откажется от помощи.
— Вурал, зачем всё это?
— Я хотел помочь. Тебе это неприятно? Прости…
— Не то чтобы неприятно. Просто…как-то неожиданно и совсем не обязательно было.
— Я знаю, что необязательно. Но, я так хочу. Пожалуйста, не отказывайся. Я всю неделю думал, что именно купить. Даже перестал закапываться пока всё это планировал.
— Хорошо, спасибо. Но, больше не нужно так тратиться. — предупредила Фатмагуль. Ей действительно было неудобно. Яшараны и так заплатили ей достаточно. Она не хотела тащить из них деньги без конца и края. Но, кажется этот парень нуждался в том, чтобы не отталкивать его благородные поступки.
— И ещё… можно я буду иногда звонить тебе? — неожиданно спросил он, но увидев в глазах девушки смятение и некий страх, поспешил объяснить. — Просто так. Очень редко. Чтобы узнать, как ты и не нужно ли тебе что-то.
— Ладно. — утвердительно кивнула Фатмагуль.
— И ты даже ответишь? — слегка усмехнулся Вурал, но это вышло как-то печально. Фатмагуль улыбнулась ласково, но сдержанно.
— Почему
даже?! Я просто так отвечу. Звони, мне тоже будет легче, если узнаю, что с тобой всё в порядке.
— Правда? — сглотнув, спросил он, будто не поверил, словно цеплялся за последнюю ниточку надежды. Девушка ещё раз кивнула, существенно облегчив ему жизнь.
***
— Селим, давай зайдём сюда! Посмотри, как здесь красиво! — Мельтем держала будущего мужа за руку и тащила в сторону кафе, куда он сам ни за что бы не пришёл.
Селим испуганно озирался по сторонам, потому что знал — здесь работает семья Фатмагуль. Свадьба должна была состояться на следующей недели и он крайне беспокоился, что может что-то сорваться, пойти не по плану. Они сели за столик, причём Мельтем была улыбчива и довольна, а Селим напряжён и озадачен. Когда к ним подошла Фатмагуль, ему показалось, что сердце с разбегу бухнулось в кеды.
— Добро пожаловать! Что бы вы хотели? — приветливо улыбаясь, спросила Фатмагуль. Мельтем сразу взялась рассматривать меню и выбирать то, что ей по вкусу. О многом она расспрашивала Фатмагуль и уточняла, что содержится в том или ином блюде.
— Селим, а ты что будешь? — спросила Мельтем, когда сделала свой заказ.
— Я…а, нет, дорогая выбери мне что-нибудь на твой вкус. — он постоянно пытался принять более удобное положение за столом, крутился и нервно посматривал на Фатмагуль. Но, могло показаться со стороны, что та его совсем не замечает.
— Какие же бесстыжие! И этот сюда пришёл. Да ещё и свою жену будущую притащил. — ворчала Мукадес, стоял на проге.
— Мукадес, перестань. Не надо так говорить. Фатмагуль только излечилась. Моя сестрёнка только излечилась. — почти умоляющим голосом перебил её Рахми.
— Спасибо, ваш заказ будет готов через десять минут. — сказала Фатмагуль и ушла.
Селим улучил момент, когда Мельтем кто-то позвонил и пошёл за девушкой. Войдя в помещение он понял, что Фатмагуль тут одна, её невестка и брат находились на улице и должно быть не увидели его перемещений. Фатмагуль обернулась и, увидев его, застыла на месте. Она не испугалась, но удивилась.
— Давай я…помогу… — спохватился Селим, увидев, что девушка не могла открыть какую-то банку.
— Спасибо. — чинно и благородно произнесла Фатмагуль.
— Это тебе спасибо. И за Вурала спасибо, и за всех нас тоже. И прости нас, если сможешь когда-нибудь… — слегка наклонившись к ней произнёс Селим. Он не хотел, чтобы кто-либо услышал, а разница в росте у них с Фатмагуль была ощутимой.
— Я прощу. Не сейчас. Не так просто. Но, я обязательно прощу. — проникновенно произнесла девушка. — Я не хочу всю жизнь прятаться за своей обидой. Хочу жить спокойно. И вы живите спокойно.
— Мы тебя не побеспокоим. Это случайность. Мельтем притащила меня, а я… — сразу начал оправдываться Селим, но Фатмагуль снисходительно улыбнулась и этим остановила его слова. Они ещё немного постояли напротив друг друга и Селим понял, что задерживается тут. Мельтем вот-вот объявит его в розыск.
— Я не против, чтобы вы мелькали в моей жизни, если так случайно выходит. — заверила девушка. Селим несмело улыбнулся, хотел что-то сделать, как-то показать, насколько ему стало легко, но понял, что прикоснуться к ней не сможет. Они одновременно соорудили из рук кулачки и бережно стукнулись, слегка соприкасаясь руками.
***
Эрдоган ехал домой. Водителя он отпустил ещё днём, потому как у того что-то случилось в семье, кажется жена попала в больницу. Эрдоган даже пообещал, что не будет высчитывать у него из зарплаты этот незапланированный отгул и попросил предупредить, если в больнице произойдёт что-то серьёзное. Ещё полгода назад Эрдоган мог бы и не поступить так, но теперь он стал человечнее что-ли…
С небес непрерывно лил дождь и это ужасно нервировало его. По правде говоря, беспокоила не только погода. На фирме образовалось море проблем и очередная стычка с Муниром совсем лишила его душевного равновесия. Поэтому на фоне счастливого и влюблённого Селима, слегка задумчивого, но уже полностью погружённого в благотворительность и учёбу Вурала, Эрдоган выглядел каким-то дёрганным и постоянно недовольным жизнью. Даже сейчас за рулём, он рванул галстук и отбросил его на соседние сиденье. Лицо его исказила злость и усталость. Всего на секунду отвлёкшись, Эрдоган не заметил, как на пешеходный переход выскочил человек.
— Проклятье! — он испугался, что станет виновным ещё и в аварии и быстро выкрутил руль, так чтобы машина ни в коем случае не задела пешехода. Но, невысокая фигура под зонтом отскочила от него первая и, оступившись, упала на землю, забрызгав одежду водой из лужи.
— О, Всевышний! — Эрдоган досадно простонал, хотел схватиться за голову, но потом передумал и поспешил помочь человеку подняться. — Вы в порядке?
— Кажется, да. — ответил ему женский голос. И Эрдоган чуть не подавился воздухом, когда понял, что держит за руку Фатмагуль. Девушка кажется тоже не поняла или не узнала его.
— Фатмагуль? — спросил он, неприятно поморщившись, словно съел что-то кислое. Зеленоглазая девушка взглянула на него и испуганно дёрнулась. Он выпустил её из рук и девушка стала оглядываться, очевидно прокладывая себе безопасный маршрут для побега.
— Нет, нет. Не бойся! Стой! — он загородил ей дорогу и примирительно поднял руки вверх, показывая, что не опасен. Девушка, забыв про дождь и испачканную одежду, уставилась на него с агрессией и непониманием.
— Я не хотел. Не заметил тебя. Надеюсь, не ушиблась.
— Нет. Меня ждёт брат. — напряжённо предупредила Фатмагуль. И почему Эрдогану показалось, что её слова звучали как предупреждение о том, что в случае чего её будут искать?! Усмехнувшись своим догадкам, он ещё раз оглядел её и понял, что бедняжка промокла и вид у неё теперь весьма неуклюжий.
— Давай я сам отвезу тебя домой. Куда ты пойдёшь в таком виде?!
— Нет, не надо.
— Фатмагуль, если не доверяешь мне, то позвони брату и скажи, где ты находишься и через сколько примерно будешь дома. Так он будет знать, когда тебя ждать.
— Хорошо. — девушка вздохнула и согласилась, потому что уже поняла, идти в таком виде в общественный транспорт крайне неприлично. Она воспользовалась предложением Эрдогана и позвонила брату. Только после этого согласилась сесть в его машину. Хотя нет, постойте-ка. Открыв дверцу, девушка как-то смущённо посмотрела на Эрдогана.
— Что не так? — сразу откликнулся молодой человек.
— Я испачкаю сиденье. Это не страшно?
— Не страшно. — улыбнулся Эрдогана. — Я как раз в ближайшее время очень хотел помыть машину. Так что ты очень помогаешь. — он ещё раз усмехнулся, помог ей сесть в машину и поехал. Но, очень скоро оказалось, что дом Фатмагуль находится далеко отсюда и вообще ему было не по пути. Но, делать нечего… Если вызвался помочь, то придётся идти до конца и не жаловаться.
Прошло полчаса и они уже доехали до места. Эрдоган снова помог девушке выбраться из машины и заметил, что пока ходил туда-сюда и сам успел промокнуть. К ним выбежал Рахми и испуганно рассматривая то Эрдогана, то Фатмагуль, начал причитать и просить объяснить ему, что стряслось и почему его сестра в таком виде.
— Брат, я в порядке. Просто упала. — оправдалась Фатмагуль и посмотрела на своего неожиданного водителя. Он молчал и смахивал с волос и рукавов дождевые капли.
— Брат, давай пригласим его в дом. — неожиданно попросила Фатмагуль. Эрдоган уставился на девушку, думая, что ослышался, но нет.
— В дом? Зачем? Зачем, Фатмагуль? — Рахми тоже удивился.
— Посмотри, он промок пока помогал мне.
— А, тогда да. Пусть зайдёт. Пусть. — одобрил Рахми.
— Идём. — Фатмагуль кивнула в сторону входной двери. Эрдоган закрыл машину и пошёл за ними.
— Там ванная. Там кухня. — быстренько показала Фамагуль и сама пошла в свою комнату, чтобы переодеться. Эрдоган взял полотенце и стал вытирать волосы. Снял пальто и повесил его сушиться. Как только он вышел, Фатмагуль попросила его пройти на кухню и поставила на стол чай с печеньем.
— Эээ… Наверное, я подожду тут в коридоре, пока обсохнет пальто и поеду. Спасибо за заботу. — засуетился Эрдоган, чувствуя себя здесь более чем неуютно.
— Глупости. Проходи сюда. — настаивала Фатмагуль.
— Ну хорошо. Только не знаю, удобно ли это… — он ненадолго остановился и красноречиво посмотрел в её глаза. — Как вы здесь устроились?
— Замечательно.
— Мунир не беспокоит вас?
— Нет. — честно ответила девушка, присев за стол, напротив гостя.
— Если вдруг что-то или кто-то будет беспокоить вас, ты скажешь нам, да?! — или спросил, или скорее утвердил, Эрдоган, делая несколько глотков вкусного чая. Фатмагуль осторожно кивнула, а только потом вдумалась в его слова и насторожилась.
— Зачем тебе это? — спросила девушка.
— Хочу быть уверенным, что больше вас никто не побеспокоит. На нас и так лежит большая вина. Не хочу что-то сверх этого мучения.
— Хорошо. Если что-то случится, я скажу об этом.
