После "Чужака": Империя

      Риа прислонилась лбом к прохладной феррокритовой стене, отделявшей её от диагностического зала детской больницы. Её внутрь к Кеннету не пустили… Врач заверил, что с ним всё будет в порядке, а присутствие взбудораженной матери будет им только мешать. Их с Чейсом заставили ждать в коридоре, но Риа не находила себе места от беспокойства и металась как раненая кореллианская пантера. На Чейса смотреть не было никакого желания… Сейчас Риа была ужасно на него зла и расстроена.       Как же она устала! Последний год выжал из неё все силы и окончательно выбил почву из-под ног. Когда они срочно эвакуировались с Контруума, Риа оплакивала потерянный дом, любимую работу и подругу, которая не пожелала улетать. Но тогда она ещё не знала, что главные трудности только начинаются. Что, возможно, вскоре ей придётся оплакивать ещё и собственную семью и их с Чейсом общее будущее.       Риа оказалась не готова к тому, что её муж, её надёжная опора и поддержка, однажды попросту сломается. Каким бы сильным ни был Чейс, происходящие в галактике ужасные события раз за разом подтачивали его. Лишали душевного равновесия и спокойствия. Проверяли на прочность. Чейс всё воспринимал очень остро, как личную трагедию… да, впрочем, так оно и было. Он делал всё от себя зависящее, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию, но давно было понятно, что тут его сил не хватит. Система рушилась на глазах. То, что им было дорого, умирало. Империя, какой они её знали и любили, ушла безвозвратно. А эвакуация с Контруума стала последней каплей. Риа до сих пор помнила выражение лица Чейса, когда они улетали…       Но тогда она всё равно не могла предположить, насколько сильно перепахает Чейса… Всем им было ужасно тяжело, но он вроде бы держался. Окольными путями их доставили на Сартинайниан, теперь более известный как Бастион. Чейса сразу же приписали к местному отделению ИСБ и ввели в курс дел. У него фактически не было и дня передышки, и Риа первое время считала, что это к лучшему. Чейс ещё более рьяно принялся выполнять свои обязанности, и у него не оставалось времени думать о постороннем. Внешне он как будто бы успокоился, собрался, взял себя в руки… Да только тревожные звоночки прозвенели быстро.       Им сразу же дали неплохое служебное жильё — пока снова не встанут на ноги. Риа начала думать о том, чтобы и самой найти работу по профилю, — на Бастионе военные инженеры были нужны не меньше, чем на Контрууме, а учитывая новый статус планеты, возможно, и больше.       Но сначала она хотела заняться обустройством нового дома и хотя бы немного привыкнуть к новой планете, новой обстановке… Да и родителям что Риа, что Чейса тоже требовалась помощь: они были уже немолоды, и перенесённый стресс сразу же на них сказался. Риа очень им сочувствовала — лишиться дома на старости лет ещё хуже, чем в молодости… Они тоже потеряли всё и даже больше. Потому Риа не стала роптать, когда поняла, что пока её место в семье. Дому была нужна женская рука, пожилым родственникам требовалось внимание и кто-то близкий рядом. Так тому и быть. Но Риа всё же надеялась на помощь Чейса. Надеялась зря.       Проходили дни, недели и месяцы, а Чейс и не думал выходить из ступора и оцепенения. По-хорошему, нужно было бы показать его специалистам, да разве его заставишь? Стоило заговорить об этом, и Чейс сразу злился и огрызался. «Со мной всё нормально! Я недавно прошёл медкомиссию. Я могу работать!» Вот именно… Работать-то он мог. Кажется, только работать. Всё остальное для Чейса перестало существовать. Его мир сузился до штаба ИСБ и задач, поставленных перед ним. Наверное, новое начальство не нарадовалось на ответственного талантливого офицера, свалившегося им на головы… Но неужели никто там не видел, как Чейс загоняет себя в угол? Он словно пытался искупить свою несуществующую вину перед Империей. Даже дома все его мысли были заняты работой. Как не допустить новых угроз. Как обеспечить безопасность граждан. Как то, как сё… Он на этом зациклился.       В этой своей яростной, навязчивой борьбе Чейс попросту забыл, что у него есть жена и сын…       Со службы Чейс приходил уставшим и опустошённым, словно его выключали, как дроида, требующего подзарядки. Они почти перестали разговаривать, потому что Чейса или не было дома, или он говорил: «Не сейчас, дай мне немного отдохнуть». Он мог заснуть прямо в гостиной на диване и проспать до самого утра. За обедом он мог механически жевать и даже не понять, что было в тарелке. Он перестал делать комплименты Риа, замечать перемены в её внешности, и всё реже интересовался, как у неё дела. Она уже и забыла, когда они в последний раз занимались сексом… Хотя раньше интимная составляющая супружеской жизни всегда радовала её. Риа все последние месяцы ощущала себя нежеланной, нелюбимой и просто пустым местом.       А малыш Кеннет никак не мог понять, почему папа вдруг стал таким равнодушным. Каждый день он радостно бежал навстречу отцу, а Чейс просто отмахивался от него: «сынок, я устал», «сынок, мне некогда». Даже само слово «сынок», раньше наполненное теплом, он теперь произносил без всяких эмоций. Если Кеннет приносил показать свою поделку, Чейс или равнодушно кивал — хорошо, мол, — или говорил, что посмотрит позже, о чём, конечно, забывал…       Если раньше он постоянно обнимал Кеннета и таскал его на руках, гулял с ним и занимался, то теперь за счастье было, если Чейс просто замечал сына…       Кеннет плакал, а Риа стоило титанических усилий заверить его, что дело не в нём. Что папа просто очень сильно устаёт на работе, а вовсе не разлюбил его…       На какое-то время этого хватало, а потом начиналось снова.       Дошло до того, что однажды Кеннет крепко обнял её и тихонько прошептал: «Мамочка, может, мы с тобой обратно домой поедем? Тогда папа соскучится по нам и приедет к нам…»       Тогда Риа еле дождалась, пока останется одна, а потом горько разрыдалась. Кеннет до сих пор не понимал, что они больше не вернутся… Хотя в чём-то сын был прав. Возможно, действительно стоило взять его в охапку и уехать. Хоть куда-нибудь. Вот только Риа боялась, что если сделает это, Чейс про них и не вспомнит… Теперь с него сталось бы. Это стало её кошмаром и лишало последних сил.       Конечно, она пыталась говорить с Чейсом. Объясняла ему, что не так. Разжёвывала. Показывала на пальцах. И он даже внимательно слушал её. Но не слышал. Риа видела это по его ответной реакции. Равнодушный взгляд, спокойный ответ вроде: «Хорошо, я буду внимательнее». Иногда его даже хватало на несколько дней подобия внимания, но потом он снова замыкался. Словно Риа со стеной разговаривала.       Сколько за это время было пролито слёз в подушку, Риа уже не бралась подсчитать. Она устала быть сильной. Устала всё тащить на себе. И она злилась на Чейса. Почему он оставил их в самый трудный момент? Почему считал, что только у него одного проблемы?! Он ведь обещал быть для неё надёжным тылом! Они столько лет были вместе. Ей казалось, она знает Чейса лучше, чем кто-либо другой. Выходит, она ошиблась…       Но к злости примешивался ещё и дикий страх. Она любила Чейса. И боялась его потерять. Боялась, что с ним что-то случится. Боялась, что он окончательно провалится в бездну. Ему была нужна помощь… Это очевидно. Риа много читала по теме и видела, что это характерные проявления депрессии. Явно же не всё в порядке! Но как его заставить эту помощь принять? Как говорится, если пациент против, врачи бессильны… К тому же Риа боялась, что если начнёт что-то делать в обход мужа, это приведёт к ещё более плачевным результатам. А если она перестарается, и его турнут из ИСБ? Признают негодным к несению службы? Снова отправят на реабилитацию?.. Если Чейс потеряет ещё и любимое дело, на нём окончательно можно будет ставить крест. От него как от личности ничего не останется. И от их отношений — тоже. Такое он Риа не простит…       Потому, как бы страшно и плохо ни было, Риа пыталась справиться своими силами. Пока, как она думала, есть ещё хоть какая-то надежда. Но чего ей это стоило…       Первыми забили тревогу её родители. Они заметили, что дочь перестала улыбаться и не находит времени следить за собой, как раньше. Что она вечно напряжена. Что глаза постоянно на мокром месте. Что она постоянно уставшая и без настроения. Риа до последнего пыталась не посвящать их в проблемы с Чейсом, но они же не слепые… Всё они замечали. И начинали потихоньку роптать.       Риа всегда радовалась, что у Чейса прекрасные отношения с её семьёй, а у неё — с его родителями. Они уже давно стали единым целым. Но сейчас всё пошло наперекосяк… Мать Чейса очень переживала и пыталась что-то говорить, отец, — видимо, изумлённый не меньше, чем Риа, — занял позицию «соберись, тряпка, мужик ты или нет?», чем только невольно усугублял дело… А родители Риа начали вести осторожные разговоры на тему «не переехать ли ей с Кеннетом к ним».       Риа, как могла, защищала Чейса. Кем она будет, если бросит его в такой момент? Неужели они хотят добить его? Хотят, чтобы она ушла?.. После стольких лет счастья… Кем она будет себя чувствовать, если уйдёт от мужа?       Родители грустно вздыхали, но соглашались. Риа уже взрослая, ей виднее…       Знали бы они, каких усилий стоила Риа эта защита Чейса перед ними. Иногда она думала, что ещё немного, и она всё-таки не выдержит… Сколько ещё времени у неё есть? Можно ли ещё хоть что-то склеить? Или давно пора признать, что всё бесполезно? Если она доведёт себя в попытках вернуть мужа к жизни, легче от этого не станет никому. Ей ещё сына поднимать…       Риа чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Она отчаянно барахталась в песке, но никак не могла найти спасительную волну, которая унесла бы её обратно в воду… Все варианты, которые она перебирала в голове, её не устраивали. Одни грозили проблемами Чейсу, другие — ей самой, да в двойном объёме. Почему просто нельзя щёлкнуть пальцами и сказать: «Хочу, чтобы всё было как раньше?»… Но что-то подсказывало: как раньше не будет уже никогда…       И Риа дала себе обещание. Она попробует ещё несколько способов достучаться до Чейса. Если не помогут и они, она сдаётся… Она действительно уйдёт от него. Пусть дальше сам… Ради Кеннета ей придётся пожертвовать даже их отношениями. Которых, по сути, уже и нет…       Для начала Риа дождалась выходного Чейса и придумала себе одно «очень важное дело». Когда она якобы должна была на несколько часов уйти из дома, а Кеннета к родителям забросить не могла. И вообще, отец он или кто? Пусть посидит с ребёнком. Расчёт был прост: оставшись один на один с Кеннетом, Чейс в любом случае будет вынужден с ним общаться и как-то взаимодействовать. Хочет он того или нет. Возможно, это всё же напомнит ему, что в жизни существует не одна только работа.       К удивлению Риа, Чейс покладисто согласился. Даже не предложил отвезти Кеннета к собственным родителям. В сердце затеплилась надежда…       Риа ушла просто погулять — немного развеяться, посидеть в кафе, даже, возможно, пройтись по магазинам — почти забытое удовольствие… То, чего она себя лишала этот год, поглощённая семейными проблемами. Знала бы она, чем это кончится…       Не прошло и пары часов, как ей позвонил растерянный Чейс и сообщил такое, отчего волосы встали дыбом. Кеннета везут в больницу. Упал с дерева, растущего возле дома, и разбился. С дерева!!! Как он туда залез?! Где в это время был Чейс? Почему не уследил? Смотрел ли он за сыном хоть немного? Сама не своя от страха, Риа бросилась в больницу и успела почти вовремя — Кеннета уже отправили на диагностику.       Первым делом она набросилась на Чейса.       — Я всего лишь попросила тебя недолго побыть вместе с сыном! Где ты был, когда он полез на дерево?! Куда ты смотрел? Неужели тебе всё равно?! Он же маленький несмышлёныш! За ним нужен глаз да глаз! Неужели не понимаешь? Кеннету даже четырёх нет! Ты же сам согласился! Если с Кеннетом что-то серьёзное, я тебя… Я… — Риа не могла подобрать слов, её снова душили слёзы.       Чейс виновато потупится и молчал. Спасибо и на том, что не сделал, как обычно, лицо кирпичом… Но легче от этого не становилось. Отвернувшись от мужа, чтобы не устроить скандал прямо в коридоре больницы, Риа прижалась к стене. Успокоиться… Надо успокоиться. Сейчас она будет нужна Кеннету.       Дверь диагностического зала открылась почти бесшумно, но Риа вздрогнула, словно её ошпарили кипятком. За долю секунды она оказалась рядом с врачом, который вышел из помещения и позвал её к себе.       — Вы мать Кеннета? Успокойтесь, не надо так нервничать. С вашим сыном почти всё в порядке. Перелом правого запястья и небольшое сотрясение. Сутки побудет под наблюдением, потом я его выпишу. Вы с ним останетесь?       — Конечно! — Риа чуть не возмутилась от мысли, что есть матери, которые оставят маленького ребёнка в больнице одного, но вовремя заткнулась, — видимо, во врачебной практике бывало всякое. Потому она только с облегчением выдохнула:       — Спасибо вам.       Врач просто пожал плечами и слегка улыбнулся.       — Хорошо. Сейчас распоряжусь перевести его в палату. — С этими словами он ушёл обратно в диагностическую.       Риа снова вздрогнула, когда услышала тихое: «Если хочешь, остаться могу я». Она почти и забыла, что Чейс тоже здесь… Риа резко крутанулась на каблуках и вперила в него сердитый взгляд.       — Останешься? Ты? После того, как не смог элементарно уследить за сыном? Нет уж, я сама справлюсь. Езжай домой, Чейс.       Он снова виновато потупился.       — Прости меня… Я очень сожалею. Я сам испугался. Я ведь отвлёкся всего на пару секунд, как мне казалось. Я иногда сам не знаю, что со мной происходит… Я… Словно уплываю куда-то. Вот только мы с Кеннетом играли в мяч, и всё было хорошо. Потом я отпустил его на лужайку и разрешил побегать. А тут вдруг он уже падает с дерева. Я не понял, когда это успело случиться…       Сердце Риа сжалось, но она была слишком зла, чтобы прощать его.       — И после этого ты говоришь, что тебе лечиться не надо? Чейс, да ты на себя со стороны посмотри! В кого ты превратился?! Ты… Знаешь что? Видеть тебя сейчас не могу! Уходи.       Кажется, он хотел сказать что-то ещё, но осёкся. Посмотрел на неё покаянно, жалобно. Словно она действительно смогла до него достучаться. Словно ему было не всё равно.       — Риа… — Он вздохнул. — Хорошо, как скажешь. Может, что-то надо купить или привезти?       — Ничего не надо! Просто исчезни! Убирайся, Чейс! Пока я не сказала тебе прилюдно всё, что думаю! Дома поговорим.       Он аж отшатнулся, вздрогнул, но снова лишь кивнул.       — Ладно… Я понял. Ещё раз извини.       Он развернулся и зашагал прочь, спина его была ссутулена, голова низко опущена. Сейчас он действительно не походил на человека, которому всё равно. Неужели… Неужели она и правда смогла хоть немного до него достучаться? Впрочем, какое сейчас это имело значение?..       Риа чуть не всхлипнула, но приказала себе не раскисать. Сейчас на первом месте был Кеннет, а остальное потом. Но одно она знала точно — дальше так продолжаться не может. Серьёзному разговору быть.