Вэй Ин, это наш малыш

Лань Юань к своим восьми годам чётко знал очень многие вещи. К примеру правила, на стене Послушания более трёх с половиной тысяч иероглифов, А-Юань знает уже больше половины, понимает зачем нужны эти правила и понимает, что его жизнь - ответственность перед семьёй и орденом, для того, чтобы сберечь эту самую жизнь и нужны правила. Или же каллиграфия, это один из видов медитации, при этом мозг продолжает активно работать, развивается мелкая моторика, глаз привыкает к изяществу и красоте, а мысли великих и мудрых предков поражают глубиной содержания. Лань Юань знает, кто его отец и дядя, знает родословную клана Лань не хуже, чем правила или методы усмирения нечисти, при этом Лань Юань твёрдо уверен в том, что является любимым сыном, племянником и внуком. Единственным, правда, но любимым. Это он знает так же хорошо, как и то, что после ритуала Упокоения проводится Усмирение, а затем, если не помогает, ритуал Уничтожения. Он знает о том, что дедушка, учитель Лань Цижэнь, требует с него больше знаний и умений, заставляет больше прикладывать усилий именно потому что любит и гордится им. Он знает о том, что дядя, глава ордена Цзэу Цзюнь, нещадно гоняет его по тренировочному полю потому что любит и боится за него. Знает и о том, что отец, блистательный Второй Нефрит ордена, часами просиживает с ним за каллиграфией и чтением, самолично учит его игре на гуцине потому что любит и доверяет ему. Он так же знает о том, что праведность не включает в себя только лишь список правил, праведность идёт от сердца, которые руководят поступками, от помыслов, что не должны допускать скверну лжи, трусости или бесчестия. У него перед глазами три примера для подражания и к каждому из них Лань Юань чувствует глубокое почтение, безграничное восхищение и уверенное желание дать им то, что они ждут от него: быть примером для других, быть лучшим учеником и адептом, быть благоразумным и свободным в суждениях, смелым на поле, искусным в беседе. И счастливым. И А-Юань счастлив. Очень счастлив. Прямо сейчас аж до слёз. Особенно, когда падает в пыль тренировочного поля уже в седьмой или семнадцатый раз. Дядя замирает на месте, не закончив изящный, но при этом убийственный пируэт с мечом. Лань Сичэнь и впрямь как будто танцует с оружием в руках, как есть Небожитель, даже лицо признанного первого красавца не разрумянилось от боя, не покрылось липкой испариной. Он стоит в полушаге от племянника, чуть опустив острие меча, внимательно рассматривает тяжело дышащую, красную и мокрую от пота, физиономию Лань Юаня. - Ты устал, следует сделать перерыв. - Нет. - упрямо отвечает ребёнок и собравшись с силами делает резкий перекат в сторону, как и должен был едва упал на землю - Я смогу выучить этот приём! - Порой меня пугает твоё упрямство, Лань Юань. - Сичэнь с лёгким шелестом загоняет меч в ножны, подходит к племяннику и протягивает к нему руку. Тот хватает её на автомате и резко дёргает вперёд, одновременно ногами делая подсечку. Сияющий Небожитель с коротким удивлённым вскриком падает в пыль, которая моментально взметается столбом (ибо падение почти двухметрового взрослого мужчины, это вам не А-Юань упал), стараясь не придавить племянника, до которого только начало доходить, что он натворил. - Ой. - пискнул Лань Юань, Лань Сичэнь фыркнул, отплевываясь от собственных волос, корона на голове слегка перекосилась, но Цзэу Цзюнь только смеётся, переворачивается на спину и плюхается рядом с Лань Юанем, ничуть не заботясь о тренировочной одежде или благопристойности - Дядя Сичэнь, я... - Тише-тише, А-Юань, - вытирая пыль с лица, продолжает смеяться Лань Сичэнь - Давно меня никто не побеждал в бою. - Разве же это победа? - В нашем с тобой случае, да. Но прощу я тебе твой нечестный приём только в одном случае: реванш! - Сейчас? - улыбается в ответ ребёнок, Лань Сичэнь протянул руку и потрепал ребёнка за щеку. - Завтра. А сейчас нам стоит малость полежать и отработать приём до конца. Иначе как ты сможешь доказать свою победу завтра, верно, А-Юань? - Верно. - в груди тепло, дядя пожалуй единственный, кто до сих пор так называет его. Даже отец предпочитает называть его полным именем, но отец всегда более строг, хотя и прекрасно видит, как его брат украдкой продолжает подкармливать мальчика конфетами и сладостями, или же под разными предлогами раз в две-три недели вытаскивать племянника в Цайи или другой город ордена, пару раз даже возил в гости в Цинхэ Не, пока был жив Не Минцзюэ. Смерть да-гэ, конечно отразилась на Лань Сичэне. Но для А-Юаня у него всегда было и свободное время для тренировок, и чашка чая для задушевной беседы, и улыбка для поднятия настроения. - Когда Ванцзы было лет пять или шесть, он так же сосредоточенно сопел, когда размышлял о том, что важнее: каллиграфия или чтение. Математика или астрономия. Меч или гуцинь. Должен признать, эту задачу он так и не смог решить, может быть тебе удастся? - Расскажи, каким был отец до того, как погиб его друг? - вдруг просит Лань Юань - Вы ведь очень похожи, дядя Сичэнь, значит он и улыбался так же? - Ох, А-Юань. - вздохнул Сичэнь - Тут я должен тебя разочаровать, Ханьгуан Цзюнь всегда был серьёзным и сосредоточенным человеком. - И в детстве? - Лань Сичэнь садится прямо на земле, сгребает в охапку племянника и коротко целует его в макушку. - Всегда. Но поверь, однажды наступит время и мы увидим его счастливым. - Точно? - Обещаю. - второй поцелуй чуть задерживается в волосах ребёнка, словно глава ордена пытается скрыть от всего мира не то гримасу боли, не то слезу, а потом одним слитным движением поднимается на ноги вместе с Лань Юанем - Время отдыха подошло к концу, А-Юань, пора вернуться к тренировке, а рассказать я могу тебе вечером, за обучением чайной церемонии.