Старый полицейский стоит сложа руки с огромной ухмылкой, наблюдая за висельником. На лице уже остывшего тела застыла гримаса чистого ужаса.
— За что его так? — молодой рядом с ним покачал головой, чуть наклонившись.
— Тебе твой старик никогда не рассказывал об этой псине? — с удивлением спросил старый, поворачивая голову к своему коллеге. — Дай зажигалку, закурить.
Молодой, только что испытавший любопытство, застыл. Потом он вдруг засмеялся:
— Шутишь, старый! Ну, колись, что за мужик-то?
Старик вытащил памятную зажигалку и сигарету из внутреннего кармана служебного пальто, пока пытался уловить взгляд мертвеца, повешенного на дереве.
Зажигалка, которую использовал старик, была необычной для простого обывателя. Эта несколько опасная вещь точно была у любого уважающего себя аристократа, а что до обычных людей — заслуга лет, деньги или трофей, полученный когда-либо.
Изобрёл эту потрясающую вещь один знаменитый кустарник с Севера несколько лет назад, а вводить её в мануфактурное производство начали лишь недавно.
— Бернулли. Кто из старейших жителей Севера не знает его имени? Тем не менее вспомнить о нем чего-то хорошего будет сложно, — полицейский взял зажжённую сигарету и прильнул к ней губами. — Этот человек — что греха таить? — был мерзкой тварью.
— Что же он сделал? — молодой внимательно внимал словам старшего коллеги по работе. Как-никак, а такова была традиция Севера — учиться у Отцов.
Прямо как когда-то давно учились у Отцов-Основателей.
Сейчас никто не вспомнит ни этой традиции, ни даже Отцов-Основателей всей людской цивилизации, которая дожила до сегодняшних дней, пусть и прошедшая тёмные века и множественные кризисы.
Люди здесь соблюдали древние законы скорее не из уважения, а из того факта, что был заложен в основу их мышления, сохранившись через неизменный менталитет.
Таков был первый из аспектов великой воли жителей Севера — учение.
— Он пришёл сюда с Запада. Торговал картинами, книгами. В общем, был обычным. А потом... — губы старика задрожали, слеза сгустилась в уголке его мутных от жизни глаз. — А потом он выкупил всю еду, всех поставщиков и даже облазил редкие деревни, прилегающие к нашему городу.
— Это было жуткое время, — он яростно обернулся, впиваясь в глаза молодого. — Ты тех дней не помнишь, на то слава предкам, но я с радостью отдал бы всё, чтобы забыть.
— Люди начали голодать, а он всё повышал и повышал цены, всё дошло до абсурда — люди подняли настоящее восстание. Каждый, от мала до велика, поднял вилы, дубинки и факела, начав искать этого ублюдка. — Но они не могли его найти! Они вымещали злость на его марионетках, продававших им зерно. Они посылали редких гонцов в окружающие деревушки. Их ждал лишь отказ, — старик втянул едкий дым поглубже в свои лёгкие, бурно начиная кашлять. — А потом все узнали, что его скрыли в Имперском Посольстве. — Люди собрались, хотели штурмовать грандиозное белокаменное здание, но элитная гвардия встала под знамёна Императора у больших ворот.
— Чем же всё закончилось?
— Как ты можешь наблюдать, его не смогли судить. Никто. Зато, слава предкам, мы смогли найти зерно в огромных складах Бернулли, — старик бросил выкуренную сигарету и придавил её, впадая в ещё больший кашель. — Я не знаю, почему он вернулся, но точно могу сказать, что это была самая большая ошибка в его жизни.
***
В Посольстве шли часы, потом, через два дня ожиданий, терпение Сипусты кончилось. Она решила отъезжать сама, не дожидаясь глупого торговца.
Пока они ждали, в посольство успели прийти бургомистр, полицеймейстер и даже пара человек из Академии.
Последние наиболее заинтересовали Страсуда, который с недавнего времени был поглощён размышлениями о том, кем стал.
Демон говорил ему так:
— Ты мерзок. Ты являешься лишь жалкой тенью самого себя.
Раб не мог полностью осознать всей глубины слов своего союзника, но вовсе не собирался спорить. Да и не мог.
Слова "друга" порой кололи в самое сердце, заставляя то сжиматься. Страсуд не мог ничего поделать, начав смотреть на вещи вокруг.
Косой взгляд Госпожи, высокомерное пренебрежение гвардейца и даже злосчастные замечания останавливающихся духов — всё это начало сводить его с ума.
Старые принципы больше не работали, а над жизнью нависла угроза неминуемой гибели, причину которой он не мог понять.
***
— Ещё раз, что произошло? — руки Феоста дрожали, когда он смотрел на Йагдрола. Парень зажал рану в животе, из которой торчал арбалетный болт.
— К-когда я пытался проникнуть в Посольство, то прямо на заборе я словил стрелу, — голос юноши дрожал.
— Дай мне посмотреть на твою рану, убери руку.
Парень послушно убрал её, ибо так учили поступать в его родном племени. Остготские традиции чтили лекарей.
Феост взял короткий перочинный нож, который купил у какого-то кустаря на родине, и разрезал им рубаху Йагдрола.
Чернеющая рана и болт внутри неё блестели под магическим пламенем. Кровь выходила наружу не желая останавливаться; глаза парня медленно слипались.
— Хорошо, не беспокойся, я могу попробовать что-нибудь сделать. Для начала вытащим стрелу, — Феост осторожно взялся за деревянную часть болта и попытался вытянуть его, но юноша взвыл.
— Почему ты так стонешь? Что там?
Но как только мужчина посмотрел внутрь раны, его взгляд задрожал — он понял, что это был не совсем обычный арбалетный болт. Тот принадлежал страже Имперского Посольства.
В этой организации арбалетчики (лучников там и вовсе не было) имели особенные боеприпасы.
Наконечник такого болта был далеко не обычным — он представлял собой механизм.
Болт раскрывался внутри раны жертвы, вцепляясь лезвиями в плоть, вызывая сильнейшую боль и препятствуя медицинской помощи.
Нельзя точно сказать, были ли эти лезвия крепки, как и сам механизм, но вот разрушить его было бы огромной проблемой.
Не говоря уже о том, что если бы внутри механизма были бы взрывоопасные вещества. При таком способе решения задачи болт бы взорвался, выпуская лезвия глубоко в тело страдальца.
Феост в нерешительности застыл, не зная, что делать, а потом вдруг расправил плечи, сжал зубы и вырвал болт.
Огромный поток крови вылетел из раны, забрызгав всё лицо мужчины. Сердце начало невероятно сильно биться, что даже грудь разболелась от его напора.
Йагдрол сцепил свои зубы и начал биться в конвульсиях, пока Феост в панике пытался ему помочь.
В голове лекаря-самоучки всплыли картины прошлого, он попытался вспомнить любой акт помощи, но всё было бесполезно.
Так Йагдрол и умер. Глупо и быстро. Кто будет помнить этого юношу здесь, далеко от его родины?
Но, как полагается в таких случаях, если рядом есть некромант, то за скромную награду тот с радостью вытащит мертвеца с того света.
