Все началось с катастрофы

Некоторые события начинаются как комедия, а заканчиваются катастрофой. Зато некоторые катастрофы, казалось бы, почти не оставляют шансов выжить, завершаются если не смехом, то хотя бы улыбкой. Потому что, пока человек жив, ничего не пропало  — даже если пропало абсолютно все. Макс Фрай

Эдвард

      Живописная гора Сент-Хеленс находится в штате Вашингтон как раз на территории нашего клана и относится к хребту Каскадных гор в составе Кордильер. Когда-то Сент-Хеленс была необыкновенно красивой, привлекая этим множество туристов, что усложняло нашу охоту в тех местах. Конусообразная, покрытая сверху ослепительно-белым снегом, она возвышалась над лесистыми оврагами и чистым озером Спирит. Но недавно ей пришлось измениться до неузнаваемости.       Сент-Хеленс входит в так называемое Тихоокеанское огненное кольцо, включающее вулканы и эпицентры возможных землетрясений. В марте тысяча девятьсот восьмидесятого года в зоне этой горы начались десятки ощутимых сейсмических толчков и газообразные выбросы из жерла, которые усиливались весь апрель.       Конечно, благодаря дару Элис мы знали, что произойдёт впоследствии. Карлайл очень хотел вернуться в Вашингтон и предложить свою помощь пострадавшим, но Элис отговорила его, показав, что так его имя и фото попадут в газеты.       Мы наблюдали за ситуацией со стороны. В перерывах сочувствия людям, животным и природе в целом мама очень волновалась за такие хрупкие окна нашего дома, которые она пару десятков лет назад заказывала из Италии.       Элис её искренне успокаивала, но понимала, что проще уже сейчас заказать новые.       Поскольку выход из жерла был перекрыт пробкой из застывшей лавы, магма скапливалась под куполом, и давление её росло с каждым днём. В результате северный склон горы деформировался, на нём стала быстро подниматься выпуклость площадью в несколько километров, и возникла система трещин. В мае эта выпуклость достигла более ста метров в высоту и продолжала увеличиваться.       Отсчёт шёл на дни.       Утром восемнадцатого мая восьмидесятого года земля под вулканом содрогнулась особенно сильно — это было землетрясение, имевшее магнитуду пять и одну десятую. Это был оглушительный взрыв по свидетельствам очевидцев. Так произошёл крупнейший из исторически известных в США оползней-обвалов. Вся северная часть «макушки» горы откололась и моментально сошла вниз, оставив огромную брешь. В результате вулкан стал ниже почти на полкилометра, а кратер сильно увеличился.       Началось извержение, при котором из вновь сформированного кратера в недавно голубое небо был выпущен ад… Пепел, лава, пемза, вулканические бомбы, обломки скальных пород. Дым и пепел достигали невероятной высоты. Даже смотреть на это из другого штата было ужасающе. Это был судный день для Вашингтона. Энергия, выделенная вулканом, была эквивалентна многим сотням или даже тысячам атомных бомб, сброшенным на Хиросиму.       Когда-то красивый, хорошо сложенный пик исчез, а вместо него появился дьявольский «амфитеатр» с отвесными шестисотметровыми стенками и с бесплодной местностью под ними…       Раскалённые пирокластические потоки быстро скатывались вниз, неся с собой огромное количество пепла, камней, деревьев и обломков пород. Снег и лёд на склонах вулкана плавились, внося свой вклад в возникающие лахары* (грязевые потоки), протягивающиеся почти на пятьдесят километров от вулкана и постепенно переходящие в грязевые сели с огромным количеством обломков.       Всего за несколько часов живописный район вокруг вулкана превратился в «лунный ландшафт», на который нельзя было смотреть без содрогания.       Глубокие овраги возле вулкана заполнились пеплом и обломками; они же, кажется, навсегда остались в ложе некогда прозрачного озера Спирит. Река, которая текла по северному и северо-западному склонам горы, была погребена под несколькими метрами отложений. Меньше чем за десять часов район площадью почти в шестьсот квадратных километров превратился в безжизненное пепелище.       Всё живое на северном склоне горы было почти полностью уничтожено. Волна давления от взрыва уложила в районе северного рукава реки Таутл двести квадратных километров леса.       Наша семья с тоской смотрела новостной выпуск, где сообщалось, что там погибло около пяти тысяч чернохвостых оленей, примерно двести медведей, полторы тысячи лосей, все птицы и мелкие млекопитающие.       — Сколько еды… Сколько медведей погибло зря… — Мне казалось, Эмметт сейчас зарыдает, оплакивая любимцев.       Но вампирские глаза были не способны выдавить слёзы.       Мужчина в телевизоре всё продолжал скорбным голосом перечислять потери:       — Основной селевой поток с первоначальной скоростью двести пятьдесят километров в час прошёл восемьдесят километров на юго-запад по рекам Норт Форк Таутл и Каулиц, дойдя до реки Колумбия, там его скорость снизилась до десяти километров в час. В общей сложности поток разрушил по дороге около двухсот частных и общественных зданий, двадцать семь мостов, двадцать четыре километра железных дорог, почти триста километров автомобильных магистралей. Сель оставил в реке Каулиц почти тридцать миллионов кубических метров наносов. Часть из них, попав в реку Колумбия, забила её судоходное русло. Селевой поток также образовал несколько новых озёр, перекрыв реку Таутл и её притоки. Эти озёра теперь представляют опасность для районов ниже по долине из-за возможного разрушения их естественных дамб.       Во многих местах штата Вашингтон из-за набившегося в детали высоковольтных линий пепла было нарушено электроснабжение. Из-за того же пепла и плохой видимости были закрыты многие аэропорты, автомобильные и железные дороги на сроки до двух недель и более. В городах, расположенных даже в четырёхстах километрах от вулкана, видимость днём упала до трёх метров, а в ближайших от Сент-Хеленса — выпал слой пепла толщиной в кулак Эмметта. Плотная туча пепла обогнула земной шар за одиннадцать дней.       Поскольку извержение предвиделось, чиновники штата Вашингтон заранее эвакуировали местных жителей, рабочих и туристов из зоны отчуждения радиусом семь километров от вулкана и перекрыли дороги, ведущие в данную зону. Это помогло спасти тысячи жизней. Но радиус зоны отчуждения оказался слишком мал. В итоге при извержении всё же погибло почти шестьдесят человек, в том числе вулканолог Дэвид Джонстон, фотограф Роберт Ландсбург, оператор Рейд Блэкберн, ещё нескольких учёных, лесорубов, шахтёров, группа американских йогов, искавших «место силы», легкомысленные туристы, а также восьмидесятичетырёхлетний хозяин охотничьего домика Гарри Труман, наотрез отказавшийся эвакуироваться. А ранения и увечья получило ещё больше людей. Хорошо ещё, что извержение произошло в воскресенье, и вокруг горы находилось мало лесорубов и других рабочих.       — Человеческих жертв можно было бы полностью избежать, если бы радиус зоны эвакуации был больше хотя бы раза в три, и если бы люди сами вели себя более благоразумно и держались гораздо дальше от вулкана. Их ведь предупреждали об опасности, — обижалась Элис, которая, рискнув, всё же сделала несколько анонимных звонков за неделю до катастрофы, представившись вулканологом.       Но нашу маленькую Кассандру не послушались.       Следует отметить, что не менее осознающий опасность вулканолог Дэвид Джонстон, находившийся на наблюдательном посту в восьми километрах от вулкана, успел сообщить утром восемнадцатого мая коллегам в Ванкувере по рации: «Ванкувер! Ванкувер! Это началось!» Однако, когда спасатели добрались до его наблюдательного поста через несколько дней, они не нашли от Дэвида даже следов. А ведь именно он больше всех настаивал на эвакуации местных жителей, рабочих и туристов.       Фотограф Роберт Ландсбург, также находясь всего в нескольких километрах от вершины и увидев, что в его сторону направляется пирокластический поток, сразу понял, что скорее всего погибнет. До последнего мгновения он делал снимки, а потом лёг на землю, спрятал фотоаппарат в рюкзак и положил его под себя. Роберта потом нашли под слоем пепла мёртвым, а под его телом лежал фотоаппарат с уцелевшей отснятой фотоплёнкой. Эта бесценная находка позволила учёным понять, как на самом деле всё происходило.       Об этих мужчинах писали газеты по всей стране. А я вспоминал свою человеческую юность и думал, стоила ли того их жертва… Рискнуть жизнью ради смертельно опасных исследований или ради фотографии… Что может быть глупее? — думал я, пока не встретил одного особенного учёного и фотографа лично…       Хотя на момент этих рассуждений она ещё и не родилась…       Что для вампиров год или два? То же самое, что и тяжёлые, но так безобразно повторяющиеся минуты смертных. Мы почти не замечали их.       А между тем стоял июль тысяча девятьсот восемьдесят девятого. Этот год не казался мне чем-то особенным. Хотя событий для мировой истории было в нём предостаточно. Перестройка и развал в СССР, вступление в должность президента Джорджа Буша у нас, Рон Браун стал председателем демократов США, и он стал первым афроамериканцем в подобной должности, Барбара Клементина Харрис стала первой женщиной-епископом американской церкви, а также невозможное количество других малоинтересных мне событий, которые никак не затрагивали мою семью. Ну разве что Роуз, как потомственная южанка, гордо фыркнула, когда узнала новость о Брауне.       Поэтому, когда пришли Сиэтловские газеты из Вашингтона, мы удивились.       — Это что за дикая обезьяна орудует на нашей территории? — Эмметт хлопнул газетой муху и развернул средство убийственной информации так, чтобы каждый мог прочесть статью.       — Очевидно, летающая, — спокойно пожал плечами Джаспер.       Он никогда не жил в тех местах, и ему пока было сложно признать за собой территорию, за которую он ни разу не сражался.       — Они что, едят домашних животных? — ужаснулась Эсме.       — Мне не нравится, что этих чудиков сравнивают с летучей мышью.       Розали была против любого намёка на вампиров, даже если к нам эти представления имели слишком отдалённое отношение.       — Это необязательно может быть правдой, — мягко возразил Карлайл. — За всё своё существование я не встречал подобных существ. Газеты, возможно, решили раздуть сенсацию из маленького интервью не очень благонадёжного человека.       — А если это квилеты? — напомнил я о ещё одних странных «соседях», похожих на которых Карлайл тоже раньше не встречал.       — Тогда это будет проблемой. Если Вольтури захотят проверить эти слухи…       В мыслях отца я увидел, как Аро читает мысли одного из квилетов и делает плохие выводы из нашего договора. Не говоря уже о том, что если кто-то из Вольтури погибнет на нашей территории, устраняя проблему, которую когда-то не смогли решить мы, в огонь могут полететь уже наши головы. И хотя у Карлайла были дружеские отношения с тройкой Владык, двое из них потеряли сестру и жену из-за оборотней. И теперь по закону любой, кто не сказал о живом ликане итальянскому клану, объявлялся преступником. А у нас с волками договор…       — Кажется, уже можно сказать, что я и в этот раз займу восточную комнату Эдварда… — Звонкий голосок Элис был последней точкой в недолгом семейном совете.       Мы возвращались в самый дождливый штат США… Вашингтон оставался пасмурным даже летом. Конечно, время было не совсем подходящим. Ещё не умерли поколения, которые знали нас до отъезда. Поэтому наше прибытие было неофициальным. Никто не ходил в школу, Карлайл не устраивался в больницу, Эсме не появлялась в городе. Мы приняли осадное положение и старались разобраться с ситуацией. Конечно, первым делом мы вышли на квилетов. Были ещё живы прошлые оборотни, однако стая заметно поредела. Мы наблюдали за ними со стороны, не вмешиваясь и не показываясь. Джаспер впервые видел подобных мутантов и так же, как и я, не хотел провоцировать их на конфликт. Из подслушанных мыслей волков и очевидцев мы поняли, что неизвестные монстры не имеют отношения к индейцам. Выследить новый вид животных не представляло особых сложностей для таких совершенных хищников, как мы. Пахли эти волосатые твари мокрыми крысами и пеплом.       Карлайл предположил, что они появились после извержения вулкана в восьмидесятом. Когда один их представитель попался нам, мы, право, даже не знали, на кого он больше похож.       — Вот же уродец, — с содроганием пробормотала Роуз, разглядывая обезьяноподобную голову.       — Ну, хотя бы понятно, почему сравнивали с летучей мышью — гляньте, какие крылья.       Эмметт, не обращая внимание на протестующие визги твари, расправил кожаное огромное крыло существа, что тщетно пыталось прокусить кожу брата.       Карлайл с любопытством учёного рассматривал пойманный образец:       — Это явно хищники. Теплокровные. Слишком агрессивны. Возможно, переносят бешенство, как и большинство летучих мышей.       — Ты думаешь, они будут нападать на человека? — Эсме очень беспокоилась за людей, которые и так недавно пережили катастрофу.       — Я думаю, что сейчас они изучают фауну и пытаются определить своё место в пищевой цепи.       — Мы не можем оставить их здесь, — заглянула Элис в будущее. — Если люди их обнаружат, сюда начнётся паломничество биологов. Этот вид официально изучат, признают и половину наших территорий отнесут к особо охраняемым заповедникам.       Да, так себе перспектива.       — После того извержения и так охота будет не такой богатой, — поддержал мысль нашей пифии Эм.       — Эмметт, ты хочешь уничтожить этих существ ради своего прокорма?       Возмущение мамы было неподдельным. Хотя ей бы тоже не хотелось, чтобы эти тихие городки стали предметом жарких новостей о столь… странном новом животном… Но природное милосердие как всегда взяло верх над рациональностью.       — Думаю, нам стоит понаблюдать за ними. В любом случае, здесь они остаться не должны. Возможно, мы сможем спугнуть их и отогнать отсюда в сторону, например, Техаса.       — Даже я, будучи человеком, старался не уходить в ту сторону, но эти твари тупее, так что попробуем, — расхохотался Эмметт.       Так началось наше выслеживание, наблюдение и сгон нежелательных соседей с наших территорий.       И я видел в этом необременительный, чуть забавляющий, но не особенно вдохновляющий досуг, который отсрочивал скучные школьные будни.       А потом… Я встретил в лесу Её…