Наследница

      Тем прекрасным весенним днем — не таким уж далеким, даже года не прошло — Луазира сидела под деревом со своими детьми, и читала им книгу. Это была какая-то история про рыцарей и драконов, она уже не помнила — взяла наугад одну из сказок. Двойняшки за минувшую неделю научились правильно держать ложку, мать пообещала провести с ними время, и теперь исполняла обещанное.       Она все разглядывала малышей, пыталась увидеть божественный свет, найти что-то, что намекнуло бы на их ангельское происхождение, но не отыскала ничего, кроме собственных черт лица в отражении сына. Но ведь Люксилина не могла врать, и они точно были перерождением ее хранителей — будущим империи, могучими воинами и мудрыми политиками. Почему же сейчас на ее коленях сидели мальчик и девочка, неужели, она плохо их воспитала и где-то нарушила предписания богини? Возможно, все дело в муже, или какая из нянек опорочила их чистоту, в конце концов, Причестейшая могла решить, что бывшая инквизиторша такой чести не достойна, и послать ей двух детей — просто наследников, и ничего особенного в них не было.       Вдруг Сарина сорвалась с места, и, спотыкаясь, побежала в сторону замка. Ее подхватил высокий темноволосый юноша, коего королева ненавидела всем сердцем. Он обнял ее и закружил, а девочка все тянулась к мечу — так ей хотелось посмотреть на настоящий, а не на деревянный в своей коробке с игрушками.        Миновав их, к супруге направился Юриан — симпатичный правитель, пускай и с характером, все это дурное воспитание матери, побывав капитаном рыцарей Луазира знала: дисциплина исправит любые врожденные пороки, будь то гордыня, заносчивость или лень.        — Как поживают мои дети? — Поинтересовался король. По правде говоря, он проводил с ними немного времени, и все же больше чем жена.        — Я как раз читала им сказку но… — Королева отпустила Эллея, чтобы тот подошел к отцу. — им уже не интересно, маленьким трудно сосредоточиться на чем-то одном.        — Значит, сейчас мои принц и принцесса свободны? Отлично, ведь мне тоже выпала свободная минутка, и я бы хотел научить их…        — Плавать! — Хором сказали двойняшки, теперь и Сарина была рядом, когда она успела спуститься с рук?        — Плавать? Ну уж нет! — Вскочив на ноги возразила мать. — Только половина весны прошла, вода еще холодная, к тому же у них занятия через полчаса, я попросила придворных дам обучить наследников этикету, через пару лет им с нами гостей принимать, чем раньше они научатся себя вести, тем лучше.        — Луазира, какие занятия, они-то ходить и разговаривать не так давно научились! Иди, скажи своим придворным, что дети заняты — приказ короля.       Она ушла — не в привычке бывшей подчиненной династии перечить вышестоящему. Однако, не во дворец — королева спряталась за деревьями чуть подальше и стала наблюдать.       Все разделись до рубашек и полезли в воду, Эллей следовал за отцом, Сарина боялась холода и пищала — Терас взял ее на руки, и сам зашел в озеро, тогда девочка согласилась окунуться. Товарищи стали учить детей, придерживая их, мужественно встречая многочисленные брызги и крики. Брат с сестрой так боялись, что их отпустят, а когда взрослые на самом деле отпустили, двойняшки и не поняли, что плывут, так увлеклись водой и теплой погодкой.       Мерзость! Какой-то там советник касается ее потомков, наследников трона, да он им кланяться должен и видеть только в зале совета, и то не раньше чем через пару лет. Но чем больше женщина наблюдала за идиллией, тем больше сомневалась в правильности этого утверждения. В конце концов она даже советницей не была, так, простолюдинкой, поднявшейся в рядах рыцарей, наверно, ее предвзятость к Терасу была беспричинной.        Еще пару минут Луазира колебалась, а тогда вернулась к семье. Они как раз вышли из воды, дети завернулись в мантии взрослых, полуэльф и его товарищ даже не дрожали — и не к такому привыкли в своих походах. Правительница села около детей, взяла с берега несколько камешков и показала, как их запускать. Ее супруг и главный советник ничего не сказали, не прогнали, наоборот — они присоединились, и Юриан впервые посмотрел на нее как на супругу, часть своего маленького мира «семья», да и сама рыцарь почувствовала, что у нее появились родственники после стольких то лет.       Увы, это чувство было ложным, и как она могла поверить? Как посмела отступиться от заветов первых королей, забыть про правила дворцового этикета, принять чужака так близко? К концу года королева краснела от стыда, изливаясь ангелам на исповеди. Ее слушателем были немые небеса в окошке, а исповедальней — камера темницы.

***

      Тьма — обычно родная стихия, стала совершенно чужой. Несколько раз Терасу доводилось бывать в мире теней, но ненадолго — человеческая часть давала о себе знать. Он видел отца — могучего духа, восседавшего на троне посреди большого зала, украшенного ониксами, которые отражали невесть откуда взявшийся свет, словно опороченные звезды.       По обе стороны покоились еще двое — юноша и девушка, брат и сестра новоиспеченного мессии. Они выполнили свое предназначение — родились, пробудили силы, выпустили отца, правили с ним, пока людские года позволяли, а после смерти получили славу среди теней, после чего стали ждать новой возможности покинуть темницу.       Воспитанник чудищ был поражен увиденным, всей душой он хотел вернуться туда, иногда ночами видел тот зал, и пустующий трон. Ксане не нравились эти сны, она часто говорила: задумайся, а сколько еще детей рождалось от теней, и где они теперь? Советник ее не слушал, не хотел забивать голову мыслями о проигрыше, который невозможен. Однако теперь об этом говорила не рогатая мечтательница, напомнил сам отец.       В новом сне мессия очутился в яме — огромном котловане, заполненном серой дымкой и душами. Все вокруг кашляли, кричали, задыхались в бесконечных попытках вдохнуть воздух, словно еще жили. Сперва юноша разглядел небольшой скелет, покрытый остатками мышц — что-то похожее на младенца, затем трех женщин в ошметках крестьянских нарядов, эльфа, покусанного каким-то чудищем. Услышал смех… Знакомый, что угодно только не это. Советник готов был поклясться, что на спину легли остатки костей, что когда-то были рукой, в голове уже пролетали различные картины. Что бы это могло быть, как оно смогло что-то сказать, как вообще смогло сохранить тело?        — И ты здесь, будешь до конца, до конца! — Хриплым, измученным ядами голосом, закричало позади.        — До конца борись! — Голос Мадлен вырывает из пустоты, воин вскакивает с постели, хватается за горло, жадно глотает воздух, а тогда медленно подымает руку к глазу.       Нет, проклятой вампирши в замке нет, она там, откуда никто не вернется, и Терас окажется неподалеку, если допустит оплошность. Трон или вонючий котел, победа или поражение, ставки слишком высоки, чтобы отлеживаться по пустякам.        — Как давно я тут лежу? — Подходя к зеркалу спрашивает советник.        — Три дня, рана уже начала заживать, но, полагаю, Юриан позволит вам еще неделю отдохнуть, прежде чем вернуться к обязанностям.       Однако главный советник на пост так и не вернулся. Осмотрев пустую комнату, сын теней подозвал Мадлен к себе, и прошептал, стараясь забыть о кошмарном видении:        — Нам нельзя ждать еще год, слишком ненадежно, в день свершения пророчества все должно пройти гладко. Я и так лишен половины сил, понимаешь? Мне нужен этот ритуал чтобы вернуться к тому, с чего начал, я даже не знаю, будет ли этого достаточно, чтобы освободить отца, если же кто-то взбунтуется или помешает…        — Не продолжайте, чему быть, того не миновать. — Она заметно поменялась в лице, оживилась, словно уже получила приказ. — Каковы будут ваши дальнейшие указания?        — Начнем с того плана, что обсуждали последние три месяца а потом, если все пройдет гладко я…       Последние слова мессия прошептал супруге, поклонившись, она удалилась. От переживаний Мадлен утратила свою походку, побежала как маленькая девчонка, Терас подумал, пора бы ее уже вознаградить, а вот заслужит ли он награды, отцу решать.

***

      Вести о нападении не успели дойти до супружеской пары, от того Юриан и Луазира были застаны врасплох. Пока король с королевой мирно спали в постели, тени повылазили изо всех щелей. Они вселились в чудищ, которые, как говорили легенды (теперь больше не росказни, а чистой воды факты) могли быть вместилищами для мрачных силуэтов, при этом не умирая. Новые существа, чем бы они не были, не боялись боле ни дневного света, ни стражей, ни инквизиторов — против последних помогал опыт полузверей, ведь те не просто жили при дворе: они наблюдали, обучались, готовились.       Большая часть совета была убита с целью смены власти, прислуга — в угоду воинам. Затейнику всего этого не хотелось таскать на тот свет ни в чем не повинных слуг, да и кто станет на их место? Но раз его воины требовали, надо было уступать, от того рассвет встречали крики и кровавые брызги на окнах.       Первой проснулась бывшая инквизиторша. Она вскочила на ноги, пока сонный супруг лишь открывал глаза. Двое чудищ схватили напуганную, и, стоит признать, уже не столь ловкую в силу возраста госпожу.        — Отвести в темницу, до дальнейших указаний.       Полуэльф не до конца понимал происходящее. С одной стороны только что поймали королеву, все кричали и вопили, как в страшном сне, с другой — вот его товарищ сидел на краю кровати, в комнате стояла абсолютная тишина, казалось, начался новый день. Да, не всегда они виделись с утра, но порой такое случалось.        — Терас…        — Послушай меня внимательно, друг мой, — впервые за многие годы прервал его товарищ, — и лучше не дергайся, а то мои слуги не то подумают, нападут — уж и я не помогу.       Только сейчас он заметил и понял, почему все стихло — стены покрывали мрачные силуэты, они заглушали шумы во внешнем мире. И эти твари с горящими как проклятые угли глазами были готовы разорвать его, теперь сын Георга точно убедился: он оказался в кошмаре, кошмаре наяву.        — И с чего бы мне начать, думал, ты достанешь кинжал из-под подушки и все закончится. — Честно признался товарищ.        Юриан попытался забыть о дружбе и вести себя как король — достойно и рассудительно. Он заговорил абсолютно спокойно, сев на подушках, словно на троне.        — Ты покушаешься на жизнь правителя, предаешь веру, убиваешь невиновных и призываешь в наш мир теней, с этого стоит начать. Многие твари свершали подобные мерзости и не от хорошей жизни. Но разве я обделил тебя чем-то, дружище? Были ли несправедлив, или, может, омерзителен тебе?        — Наша дружба тут не причем, напротив: из-за нее я откладывал то, что давно должно было свершиться, и все еще даю тебе шанс, как ты мне дал девятнадцать лет назад, когда некая Риза чуть не лишила жизни будущего мессию.        В душе полуэльфа что-то оборвалось, второй раз за несколько минут. Страшные байки, легенды, бредни того вампира и кучки некромантов, помешанных на смерти, они оказались правдой? И тут же новая мысль: культ Ворона может помочь, надо только выжить, сохранить семью и любой ценой добраться до них.        — Мессия, и что же ты намерен делать?        — Встретиться с отцом, я люблю его не меньше, чем ты своего. Для этого мне понадобиться провести ритуал с сердцем света, но в столице империи сейчас много врагов, я подумал, будет лучше устранить их до начала обряда.        — Как всегда продумываешь все до мелочей.       Со стороны казалось, король смирился со своим положением и немного остыл. Часть из этого была правдой: сын Георга успокоился, однако не прекратил бороться. Он знал, что нужно подыгрывать, и знал как — сколько лет они дружили, лишь бы Терас не ведал о нем так же хорошо, лишь бы не заметил, куда мельком глянул товарищ.        — В такой момент смотришь не на меня, а на шкаф? — Удивился сын теней.        — Если уж надумал мою семью казнить, позволь хоть переодеться, не в ночной же сорочке умирать!        — О, насчет этого не волнуйся, я ведь уже сказал, что не забыл того, кто спас мне жизнь. Комната останется тебе, и одежда тоже — все равно не моего размера, пока походишь под присмотром, а когда все свершиться, сделаю тебя своим советником.        — Дети…        — С ними сидит Мадлен, без моего приказа их и пальцем не тронут. Они будут жить как раньше, получат образование, подарки от меня — что угодно. Правда, принцем и принцессой их никто не назовет, но разве это не мелочь в сравнении с двумя невинными жизнями?        — Мелочь. — Кивнул Юриан. — Что насчет супруги?        — Моя спутница хотела бы казнить Луазиру, но боюсь, двойняшек это расстроит. Ее поместили в темницу под стражу, там твоя ненавистная женушка и проведет остаток своих дней.       Признаться, в тот момент, несмотря на все ссоры и недопонимания, на которых и был построен сей брак, Юриану стало жалко жену. Она и правда могла погибнуть там, не дождаться спасения, если оно вообще было. А если правитель долины Ив рыпнется и напрасно, то и его и детей в придачу повесят. Однако, на то сын Георга и был Конзекрейтом, что без борьбы сдаться не мог.        — Хочешь править королевством, а будешь ли ты заботиться о нем, понесешь ли на себе тяжесть короны?        — Не хуже твоего. — Улыбнулся, значит поверил.        — Тогда забирай трон, только умоляю, не трогай семью, Эллея и Сарину, они ведь не только мне, но и тебе дороги.        — Не трону, пока ты будешь держать слово.

***

       Она не знала родителей — подкинули во дворец. Иногда глядя на портреты и статуи в замке, разглядывая мимолетом гостей Азеркины, Мадлен замечала в них сходство с собой. Линия подбородка, изгиб спины, аккуратные тонкие пальчики… Скорее всего, девочка родилась байстрючкой у какого-то графа или герцога, от того и оказалась здесь. Ее попросту не могли выкинуть в приют для крестьян, такой цветок износился бы и завял, а здесь девушка была как рыба в воде.       Род регентши так же составляли безродники — эльфы, лишенные титула и связи с династией, однако же правительница выбрала ту половину семьи, что была ближе к знати, и возвысилась так, как ни одна ее сестра взлететь не могла. Фрейлина верно подметила, с кого брать пример, и теперь оказалась здесь.       Перед зеркалом в своей комнате. Глаза намертво впились в отражение, руки — в комод. Тело напряглось, ноги дрожат. Она ждет. Ждет, пока заклятая кровь подействует, ждет, когда тело начнет меняться. И что случиться? Шерсть, когти, чешуя, хвост, змеиные зрачки, раздвоенный язык? Чья это была кровь, какого зверя несла в себе? Терас не сказал, просто выбрал, что посчитал нужным, и подарил, дар нужно принимать не пререкаясь.        Азеркине сказали выйти замуж — вышла, Мадлен была готова к такому, но власть оказалась хитрее. Она знала, что девушка готовила свое сердце к дворцовым интригам, и не стала бы страдать от союза по расчету, а потому запросила свою цену. Ведь все мы так или иначе выбираем ценности в жизни, желая защитить себя от одних слабостей, навешиваем другие. Для няньки наследников ценой стала красота, эстетичность, утонченность, то немногое, что дала ей природа, и что напоминало о знатном происхождении.       Изменения начались очень быстро. Они были не безболезненными, однако не боль волновала красавицу. Ее кожа стала бордово-коричневой, как у быка, волосы осыпались, на лбу словно шишка выскочила, а потом еще одна, и уже через пару минут выросли рога. Не такие, как у Ксаны — те были закручены, а эти напоминали два крюка.        — Вот тебе и корона, дорогуша.       Сперва Мадлен улыбнулась, как скалятся осужденные перед эшафотом, а тогда разбила зеркало и до конца жизни избегала отражений. В ту же ночь явился мессия, и новый образ сыну теней понравился. Он все еще любил, превозносил, подарил ожерелье за то, что супруга осмелилась пройти ритуал. Все это было хорошо для власти, только новоиспеченную королеву не волновало.       Вот и пришла к ней сила. Пока будущий правитель Паладии покорял империю, его единственная супруга хозяйничала во дворце, и устраивала балы для чудищ, и ловила взгляды восторженных молодых фрейлин, среди которых и сама бегала в свите Азеркины.       Власть была хороша и сладка на вкус, но постепенно вытесняла все другое. Чтобы не потерять корону надо быть сильнее той влюбленной вампирши из никчемного рода Конзекрейтов, и уж тем более сильнее рыжеволосой соперницы. Ты держишь правление до тех пор, пока у тебя нет слабостей, а значит, ничего кроме трона не должно занимать голову Мадлен.