Госпожа Запретного леса!
Уже несколько лет прошло со дня нашей встречи, тем не менее такое сложно забыть. И пускай сперва мы невзлюбили друг друга, в конце концов вы выполнили свой долг и помогли мне встретиться с любимым. Вы научили меня быть сильной, и это не раз помогало мне во дворце, а танцы… Надеюсь, они зацепили вашу душу, как бы вы не отворачивались от женственности и утонченности. Разборки наших семей заняли много времени, я едва успевала замечать, как летели дни, даже месяца. Однако теперь, когда все вопросы улажены, буду рада пригласить вас на свадьбу, как и обещала. Сумериэль не знает об этом намерении, но думаю он будет не против, вы все-таки дружили во времена Георга (не подумайте, я совсем не ревную).С уважением, ваша добрая знакомая Горвай
Такое случалось несколько раз. Временами в столицу писали знакомые и друзья, те, кому королева помогала деньгами или была соратницей в битве. Кто-то просил о помощи, другие — присылали подарки, третьи — просто благодарили. Седига читал каждое послание и разбирался со всеми прошениями, когда такие были. В конце концов они обращались к той, которая правила Запретным лесом, а кроме него правителей не осталось. — Дагарон, меня пригласили на свадьбу. Город остается на тебе, дела тоже, если что-то очень важное случиться, ты знаешь, как со мной связаться. — Почти по привычке вампир проинформировал советника. — И еще одно. Нужно найти подарок: негоже приходить на торжество с пустыми руками. — Очень мудрый ход с точки зрения политики. Не беспокойтесь, милорд, я все сделаю, к тому же есть у нас одна вещица. После завтрака скелет пришел с большим свертком. Это и был тот самый дар, который несколько лет пролежал на чердаке. Лидер развернул полотно и увидел чарующую картину: на бархатисто-зеленой ткани гобелена проступали фиолетовые грибы с золотистыми крапинками. Они были объемными, переливались, поблескивали в свете свечей. — Госпожа заказала у ткачихи Кофф, попросила меня никому не говорить и поберечь, пока ей не понадобится. — Возможно, она хотела повесить это в коридоре, или подарить кому-то другому… — С неуверенностью сказал Седига. Ему бы не хотелось нарушить планы супруги. — Думаю, мы оба понимаем, что она купила его ко дню свадьбы Сумериэля и Горвай. — Уже грубее настоял Дагарон. — Королева любила подурачиться, но когда было надо, продумывала все до мелочей. Лидер кивнул в знак согласия. Через несколько дней он прибыл в столицу темных эльфов. Мельком увидел и библиотеку — руины, которые безуспешно пытались потревожить, чтобы забрать некоторые книги и построить заново. Клинок ведь тоже забрала с собой. Быть может, мессия уничтожил его вместе с противницей? Тогда почему бывшая рыцарь сражалась посохом, а если хотела сыграть роль супруга, зачем вообще воровала оружие? У мага появилось странное предчувствие, будто… — Господин Седига, вы рано. Ничего, останьтесь в гостевой комнате на пару дней, а где же ваша супруга? Давненько мы с ней не виделись. Горвай вампир видел впервые. Эльфийка носила платье, слишком богатое даже для лучших торговцев, украшения, достойные ее нового статуса, тем не менее на плече весела потрепанная сумка, где ее родственники обычно носили деньги и карманные ножи. — Риза Андегур мертва, ее убили тени, даже тела не осталось. — Некромант ответил так, что у невесты мурашки по коже пробежались, тем не менее голос звучал спокойно, словно он отчет перечитывал. — Я не знала… Про… — Не стоит, прошлое пускай остается в прошлом. — Перебил девушку маг. Свадьбу проводили в полнолуние. Она была пышной, так что любой простолюдин позавидовал бы подобной красоте, но когда ты минимум раз в год приезжаешь в роскошные дворцы, когда встречные предлагают тебе всевозможные ценности за возможность поговорить с мертвыми родными, подобное не впечатляет. В целом обычное бракосочетание — обмен кольцами, тосты, подарки, пожелания и веселье. Только одна вещь отличала ритуал темных от церемоний в других краях. Две чаши — бокалы жениха и невесты. Да, влюбленные империи тоже любили пить на брудершафт, однако то были лишь отголоски настоящей традиции. В бокалы наливали особый отвар — отраву и противоядие. Никто не знал, где какой напиток. Если молодожены любили друг друга, они обменивались своими напитками и все заканчивалось хорошо; если же брак был по расчету, а будущие супруги ненавидели друг друга, один из них мог расстаться с жизнью, а второй — овдоветь, так оба избавились бы от нежеланного союза. Аргедон подошел к невесте. Ему не нравилось, что она весь день ходит печальна, словно измучанный призрак. Он прямо спросил новоиспеченную родственницу: какая грусть легла на душу. — Мне ее жаль. — Ответила Горвай. — Так распиналась о своей любви, и правда ведь, верила, а супруг ее забыл, выкинул, как никчемный труп, отслуживший свое. — А ты думала, правители своих любимых годами оплакивают? И улыбаются, и смеются, даже союзы по второму разу заключают и заводят детей. Это не значит, что мы не помним их, или что чувства пропали, но если хочешь держать корону, переступи через свои слабости, иначе другие игроки на арене тебя в порошок сотрут. — Звучит ужасно! — Возмутилась девушка. — И все же, я вам верю, вы ведь мой тесть. Сумериэль поблагодарил гостя за подарок, и не только словами «спасибо, какая красота!». Юриан Конзекрейт пытался наладить жизнь после эпидемии — он начинал возрождать торговлю и отрывать порты. Как ближайший живой сосед, луназир согласился помочь, вместе они основали торговый пост, где половину стражи составляли эльфы, а другую — люди. Темные торговали отличным оружием, что привлекло к их пункту главного советника долины Ив, а еще в продаже имелись неплохие украшения, так что несколько дам со дворца вызвались сопроводить Тераса. Седига почувствовал длань судьбы, крыло Владыки у себя над головой. На этот раз никакой импульсивности, не будет быстрой атаки или слишком медленных действий. Все должно случиться в своем ритме. Сын теней решился тягаться с некромантами. Что-же, вскоре он поймет, почему вся Паладия боится детей ворона.***
Тереса пустили на склад без сопровождения — он был слишком высокого звания, чтобы позволять себе грабить торговцев и позорить королевский двор. К тому же, юноша обладал приличным состоянием, и расплатиться даже за самый редкий товар для него было в порядке вещей. Советник подошел к стойке с мечами, поразглядывал различные рукоятки с драгоценностями и чудными узорами. Он всегда использовал один и тот же, остальные просто собирал для коллекции на стене. Здесь было много интересного, однако ничего настолько хорошего, чтобы украсить свою комнату. Непроизвольно сын теней двинулся к одеждам, тканям, в частности — мантиям. А что такого, богатые лорды иногда обновляют гардероб, в этом нет ничего противозаконного! У него был наряд для шпионажа, торжественный и повседневный костюмы, форма рыцаря и несколько простых накидок в разных цветах, однако темные смогли удивить его чем-то приятным. Коричневая мантия из бархата, расшитая серебряными нитками, листиками и завиточками. Было похоже на то, что наденет сансай этой весной… Надо же, враги лесных эльфов шьют им одежды — кажется, все мастера обратились к темной магии. Возможно, он таки купит эту накидку, если цена будет приемлемой. Взгляд перешел на шкатулки — они лежали в дальнем углу и даже не предлагались покупателям. Терас догадывался, что там лежит, поскольку несколько раз гулял по рынку с королем. В Паладии было несколько видов корон: простые имитации, обручи с формой венца, их могли купить даже простолюдины и использовали как украшения; более дорогие с драгоценностями и всякими причудами — их брали состоятельные люди, могли носить когда угодно, главное, чтобы не перед лидерами; последняя категория — короны только для правителей, их делали на заказ и перевозили вот в таких вот шкатулках, никто, кроме членов правящих династий (а иногда даже принцам и принцессам запрещалось) не мог надеть ничего подобного. Но ведь ему тоже понадобится корона всего через год-два, и забирать одну из тех побрякушек Юриана сын теней не намерен. Он может попросить чудищ или своих подопечных сковать себе что угодно — нечто, достойное правителя мира, тем не менее можно посмотреть одним глазком, чтобы иметь эскиз. Терас подошел к шкатулкам, выбрал ту, которая помечалась символом гномов — говорили, молодой король подгорного народа пошел пиратствовать, и его новый венец будет держаться на голове крепче сводов тысячелетних залов. Позволительно или нет? Ему было все равно, у теней свои законы, а мессии вообще не должны быть ведомы чужие нормы! И тут, словно уловив порыв неслыханной дерзости, высшие силы ниспослали на него мощный удар. Вскочив на ноги, юноша выхватил оружие и осмотрелся: все помещения защищались от телепортации, но в недавно построенном складе могли и не поставить щит. — Что, надоело слезы лить? — Издав тихий смешок, спросил Терас. — А я уже успел соскучиться, даже больше чем твоя королева! Воин подскочил к врагу, вместе с тем вызывая десяток теней за его спиной. Однако, маг даже не ворухнулся — вокруг него вспыхнула аура ярко-зеленого света. Тени пропали, имперский советник прикрыл глаза рукой. Тут же в него полетели магические стрелы, удары меча сдерживал посох. Толи новый был прочнее, толи дело было в мастерстве, а разломать его ударами не получалось. Во время очередного выпада Седига отлетел к стене. — Знаешь, я бы хотел прибить тебя тем самым заклинанием, — сказал тогда воин, — но оно очень быстро убивает, хоть и мучительно — мне никакого наслаждения. И почему все думают, что некромантов так трудно убить, вы же уже мертвые! Вместо ответа вампир вскочил на ноги и зарядил вспышкой ошарашенному врагу в правый глаз. Закрыв рану ладонью, Терас почувствовал, как густое белое вещество стекает по локтю, в голове расцветает острая боль, а разум покидает. В это время кто-то еще вбежал в дверь — две женские фигуры, его верные спутницы. За ними подымалась стража. Все четверо прекрасно понимали, что магу нужно исчезнуть, иначе о дипломатии придется забыть. Мадлен кинулась к супругу, пытаясь исцелить его теми немногими знаниями в магии, которыми обладала, Ксана же побежала на колдуна, который мог исчезнуть с минуты на минуту. — Остановись! — Ели как выдавил из себя Терас, но его рыжеволосую бестию было не сдержать.***
Их выкинуло где-то в Запретном лесу, на обочине. Вокруг — километры леса и болот, даже намека на город нет. Мысли вихрем закрутились в голове Ксаны. Как он посмел лишить глаза самого Тераса? Как так получилось, что они оказались вдали от места битвы? Девушка попробовала встать, тут же ее прижало к земле. Это были руки — гнилые, местами с обнаженными костями, они буквально выскочили из неоткуда и намертво схватили ее. Враг отстраненным взглядом наблюдал, как рогатая пытается освободиться от плена, в то же время размышляя о чем-то своем. Ксана попыталась использовать дар теней на вампире — с Чейнсом ведь сработало, они были немного живее других мертвецов, но сосредоточиться в такой обстановке было невозможно. Один из зомби впился в ногу прогнившими зубами, рыжеволосая взвыла от боли — никогда прежде враги не подходили к ней так близко. Она просто не позволяла битве доходить до того момента, когда враг мог к ней прикоснуться. А ведь Мадлен, чтоб ей пусто было, говорила — будь готова к любой ситуации. Правда, сама гувернантка целыми днями торчала во дворце, так что прислушиваться к ней рогатая не собиралась. И это были далеко не лучшие воины некромантов. Обычно в земле лежали тела без рук и ног, слишком потрепанные, чтобы быстро перемещаться. Один из них попробовал впиться в руку девушки, она смогла увернуться и даже встать на ноги, как вдруг несколько этих недовоинов ухватили ее за волосы, и потащили к болоту — топить. Ксану разрывали чувства стыда и отчаяния. Хорошо быть во главе армии и не падать в гущу битвы, хорошо запугивать своим боевым нравом. Только вот на мертвых не работают запугивания, и сейчас, как бы сильно она не вырывалась, как бы не драла их гнилую плоть своими когтями, мертвецы продолжали тащить жертву к болоту. Ксана сделала глубокий вдох, собралась с силами. Все-же она чудище, к тому же довольно боевая, ведь именно за это ее полюбил Терас! Когти впились в мертвецов, уже стремясь не поранить, а разорвать остатки костей — если зомби не смогут собраться в одну кучу, толку от их живучести будет мало. Ей удалось избавиться от двух врагов, глаза заслонила алая пелена — такое случалось с полузверями, когда они откидывали разум и падали в свои древние инстинкты. Рогатая снова подскочила на ноги, впилась в горло третьему, разорвала когтями мышцы, сломала позвоночник и вышвырнула череп в то самое болото, где ее собирались утопить. Мертвые замерли, девушка позволила себе сделать глубокий вдох. Кажется, отступили, значит и без кнута она на что-то способна! Воздух еще никогда не был таким сладким и желанным, пускай даже пах гнилью и ряской. А тогда рогатая обернулась и снова упала в пропасть безнадеги. Вампир смотрел на нее, взгляд вернулся из долины размышлений на бренную землю Паладии. Это он приказал им замереть, а теперь в два шага оказался перед ней, поднял руку и тело Ксаны свело параличом. В затылок ударила еще одна неприятная мысль — она сражалась по большей части с такими же воителями, не с магами. — Я наконец-то понял. — Сказал Седига, отвечая на вопрос, которого соперница не слышала. На миг его глаза засветились ярче, даже стали живыми, как много веков назад. — Спасибо тебе. Лидер союза несомненно разговаривал со своей супругой. Ксана попыталась вспомнить о ней хоть что-то. Чудищ пустили во дворец после спасения Тераса, Риза же покинула столицу задолго до этого, рыжеволосой не посчастливилось видеть павшую принцессу воочию. Возлюбленный говорил, чувства совсем затмили ей разум, раз покинула родную империю и подалась прислуживать мертвецам (но это было до того, как та стала королевой). — Я ее понимаю. — Выдавила из себя Ксана. Она использовала любую возможность, чтобы враг ослабил хватку. — Сестра Юриана вернулась чтобы вас защитить, сейчас я делаю тоже самое для своего мужа. — Не понимаешь. — Теперь вампир обращался к ней, а не к призракам прошлого. — Риза продумала все так, что этого никто не понял. Даже гибель была не случайностью — твой мессия нарушил обет и лишился половины своих сил. Ты же это делала по воле эмоций, а сейчас они поутихли, и ты боишься, пытаешься спасти свою шкуру, разве я ошибаюсь? Рассуждения и всякого рода идеи приходили в голову Мадлен, однако в тот миг даже Ксана все прекрасно поняла. С того самого времени, как она бросилась за ним, маг принял решение — он не оставит ее в живых, а промедление было вызвано другими делами, рассуждениями, более важными чем жизнь одной девчонки. На глазах рогатой заблестели слезы. Это была последняя волна эмоций, последнее осознание. Девушка всей душой почувствовала безысходность ситуации. Перед ней стоял не просто враг супруга, в первую очередь тот, кого Терас лишил любви, и теперь он хочет прибить мессию не только из чувства долга перед каким-то богом, но еще из мести. Седига был не до конца прав в своих суждениях. Рогатая хотела быть для Тераса единственной любимой, сидеть во дворце с их семьей так же, как Юриан иногда отдыхал со своими детьми. Где-то там она пересекалась в желаниях с Андегур, только Риза стала верным рыцарем на службе у своей любви, Ксана же, даже пытаясь уберечь, оставалась с ней по разные стороны баррикад. Правда, лидера союза не волновали вопросы морали и переживания соперницы. Если сын теней думал, что на потере глаза все закончится, он глубоко ошибался.***
После завершения собрания прошло пять минут, ровно столько, сколько надо чтобы дойти от тронного зала до покоев главного советника. Он не видел товарища по приезду, и не настаивал на встрече. Терас обратился к своим покровителям с просьбой вернуть глаз, увы, тут помощники были бессильны. Они умели лишь отрывать конечности людям, а не восстанавливать их, а еще пропала Ксана, да в тех местах, куда тени не проберутся. — Что, не самые приятные ощущения? — Поинтересовался король. — Да привыкаю понемногу, мечем неудобно махать, а вот стрелять проще стало. — И все же, что там случилось? Кто это оказался настолько проворным, что смог тебя поранить? — Разбойники обычные, просто застали врасплох. Мессия не хотел рассказывать правду, на то было много причин. Не стоит беспокоить правителя, рисковать жизнью друга — он и сам добьет вампира, недолго ждать осталось. Да и что это за воин такой, который жалуется на свои проблемы? Конзекрейт поверил, поболтал еще немного, поддержал. Сказал, что на травме жизнь не заканчивается, и в доказательство показал свой протез. Действительно, пару лет назад полуэльф проходил то же самое, на этот раз он казался старше и мудрее, был советником и наставником будущего правителя мира, а не наоборот. Они отпустили парочку шуток про раны друг друга, а тогда Юриан ушел — ему еще хотелось повидать детей перед сном. Затем сына теней навестила Мадлен. Она сделала перевязку, проверила слегка подзажившую глазницу — та не очень хорошо затягивалась, прямо как в те дни, когда товарищ пытался вылечить его после стычки с вампиром. Обошлось без лишних нежностей, как это бывало с первой супругой. — Вы не сказали ему? — Сразу задала главный вопрос блондинка. — Соврал. Это не его война, и не ваша тоже. Ты правильно сделала, когда сдержала свой гнев — не придется искать тебя по всей Паладии. — Да зачем ее искать, сама вернется! Если встретит кого-то из племени или из теней они приведут. — И правда, не до этого сейчас. Поужинали они вместе, заодно обсудили положения в других государствах. Проще всего было захватить власть в землях гномов, если старого регента убрать, конечно. Хотя служанка настояла, что начать стоит с земель соседей — чтобы уверенно стоять на ногах, и более того, пока в Паладии будет существовать культ Владыки, вряд ли пророчество получится свершить. — Мой повелитель, раз уж мы взялись за будущее, откройте секрет: когда придет день моего посвящения? — С важного на личное перескочила супруга. — Скоро, недолго ждать осталось. Когда сяду на трон первым же делом этим займусь. — Еще пару лет, ах, дожить бы до этого, в наши-то непростые времена! — Думаешь мечтами. А что Юриан скажет когда увидит, что я прислугу обращаю в чудищ? Какой скандал устроит королева, еще и няньку другую найдет. Ты всегда можешь оказаться около детей, и во время бунта тоже, кто как не ты их защитит? — Защитит?! — Переспросила удивленная Мадлен. — Только не говорите, что вы правда к ним привязались. Это Ксана сопли роняет, вам то оно зачем? — Что же в этом такого? Они — дети моего друга, не могу же я сохранить жизнь нынешнему королю, линчевав при этом его отпрысков, о какой дружбе тогда идет речь? Хоть гувернантка боялась перечить хозяину, сейчас она с трудом прятала эмоции. — В первую очередь — наследники. Его наследники. Даже если правитель согласиться отдать вам трон, мятежники могут использовать их. Нам нужно исключить любые возможности бунта, среди них некроманты — самые ярые борцы с тенями, книги темных эльфов — их познания в магии тьмы слишком велики, и род Люксилины, потому что их свет является противоположностью нашим идеям. — Против меня любые мятежи обречены, или уже забыла, с кем говоришь? Уйди, просто сгинь с глаз моих долой, у нас еще есть время, все обдумаем. Мадлен послушно удалилась. Терас все еще не мог поверить, что она такое предложила. У него было не так-то много тех, кого можно было назвать семьей — две супруги, товарищ детства и двое детей, которые называли его дядей. Ему хотелось исполнить пророчество, но ровно в той же степени хотелось забрать что-то себе, получить свое счастье, что-то помимо короны и гордости за свои дела. — Ксана, мне сейчас не хватает твоего совета. — Признался будущий правитель пустоте. Он остался один, входная дверь скрипела от сквозняка, но желания вставать и закрывать ее не было. Как перестроить этот мир, сохранив все самое важное для себя? Или здесь есть что-то сильнее посланника тьмы, что-то, что даже над ним держит контроль, и возьмет свою плату в любом случае? Первая супруга знала, каким-то чудным образом она находила ответы на все вопросы, и даже гасила гнев в глубине души. Была бы она здесь, хотя бы на миг оказалась… Неожиданно дверь открывается, в проходе стоит фигура с рогами. Даже тусклого света из коридора достаточно, чтобы разглядеть потрепанные рыжие волосы — Ксана? и большую рану на ноге. Почему она ее не перевязала, и откуда пришла такая побитая? Что с его демоненком сделал этот трижды проклятый вампир? — Ксана! Никакого ответа. Терас встает с постели, идет к ней на встречу, бок неприятно покалывает — он лег спать не переодевшись, все это время ему в тело впивалась рукоятка кинжала, но мессия этого не чувствовал. А теперь, когда она все-таки пришла, мир стал более реальным. — Как ты сюда добралась? Что случилось? Девушка делает один шаг на встречу к нему и тут же падает. Видимо, хорошенько по ноге полоснули. Он ловит ее, чувствует холод — самый сильный в своей жизни — и запах гниения, не такой затхлый, как в армии некромантов, и все же. Что-то переключается в ее голове, словно кукловод водит за невидимые нитки, но глаза — это все тот же взгляд мечтательницы. Позже стражники признаются, что она говорила своим голосом и вполне внятно отвечала на вопросы. Терас узнает две вещи: его любимая обращена в зомби, и она все еще сохраняет разум. Однако, осознанность не мешает обратившему ее магу контролировать каждое движение, и это уже совсем не та Ксана — другой стиль боя, более четкие движения. Когти раздирают повязку, травмируя глаз, который только начал заживать. Когда советник пытается ее скинуть, руки намертво цепляются в тело, в ход идут зубы. Терас прекрасно понимает, что может ухватить кинжал и засадить ей под ребра или голову отрезать, но не может себя заставить этого сделать. Она все еще там и быть может, существует какой-то способ достать сознание из проклятого, разлагающегося тела, даже если придется переселить душу в чье-то тело, даже если это будет Мадлен. Левая рука все так же держится за бывшего возлюбленного, правая полоснула по горлу. К счастью или нет, а Мадлен в тот момент идет от детей в свои покои. Она заходит в открытую дверь, ей и секунды много, чтобы все понять. Девушка хватает с тумбочки канделябр, и ударяет им по затылку так, что шея ломается с отвратительным хрустом. Терас держится за горло, пытается что-то сказать, но никто его не слушает. Ксана — или то, во что она превратилась — лежит на полу, извивается в агонии, пробует встать. Блондинка подходит к ним, выхватывает оружие, мессия не может ее остановить — нет голоса, чтобы прошептать заклинания, или свободной руки — обе держат рану. Служанка же понимает, что сейчас главное — жизнь сына теней, даже если за такое он ее самолично прибьет. Она заносит лезвие и наносит несколько ударов по черепу — без головы зомби не живут — белоснежные волосы пачкаются уже не красной, а какой-то буро-коричневой жидкостью. Теперь соперница обездвижена, глаза потухли, она больше не встанет. Дальше, все так же холодно и практично, девушка останавливает кровотечение. — Ее больше нет, господин, он убил еще задолго до меня. А сейчас потерпите, если хотите жить, и ни в коем случае никакой магии. — Тоном, похожий на материнский, предупреждает Мадлен. Она зовет стражей, затем — лекарей. Терасу хочется поскорее выздороветь и встретиться с тем, кто наслал на него это несчастье. Он хотел бы сказать в сторону Седиги кучу проклятий, но на деле тот заслужил только три слова. Теперь мы квиты.