Наследница

      Все свои силы Юриан бросал на борьбу с мором: давал целителям возможность проводить исследования, раздавал пищу нуждающимся, часами молился за сотни умерших, у кого уже не было родни, чтобы обратиться к Люксилине. После одной из таких молитв юноша подумал, правда, почти сразу открестился от своих мыслей: «нас гибнет много, но мы все еще живем, женимся, заводим детей и отмечаем праздники, пусть и не так пышно, как раньше, да мы живучий народ, на зло теням и некромантам, и эта пошесть лишь капля в море для империи».       Тем не менее правитель был прав, и помимо той капли были другие, если не океан, то уж точно большая река. Одной из них стало похищение травника, который лучше всех знал свое ремесло, без него работа над лекарством практически остановилась. Свидетели докладывали о стимах. От них было очень много проблем со времен начала болезни, так как механизмам любая зараза была не по чем. Сколько убийств, немного меньше грабежей — это был не основной профиль железяк — в основном воровство ресурсов из шахт, но кому какое дело до сырья, в такие-то времена?!        — Зачем им понадобился лекарь? Ума не приложу… Может, они хотят убить его, чтобы нашим напастям не было конца? — Негодовала Луазира. С каждым днем держать себя в руках становилось все труднее.        — Люди точно доложили, что целителя взяли в плен живым. — Сказал кто-то из совета. — После такого убить пленника было бы неразумно.       Еще несколько десятков предложений и пустых споров, которые ни к чему не привели. Порой Юриана раздражали заседания и большая часть совета, состоявшего из лордов и графов. Он мог бы обойтись пятью из них и двумя главными — королевой с товарищем, остальные сидели просто для вида, чтобы не нарушать традиций.        — Мой король, — наконец-то заговорил Терас. Он хотел сказать что-то с самого начала, и очевидно, это бы стало завершением заседания, но юноша выдержал небольшую паузу, чтобы поддержать те самые традиции, наверно. — на Серный остров его точно не повезли, там никто не выживет, у стимов должно быть отдельное место для пленников, специальная тюрьма за пределами их земель.        — В горах гномов или пещерах темных эльфов?        — С ними тоже бывают конфликты, слишком ненадежно, я бы сказал, где-то ближе, возможно, прямо на воде — что мешает лучшим изобретателям Паладии построить подобное место?       Полуэльф понял намек, не зря они столько дружили.        — Нам нужно отыскать ту темницу, Луазиру я оставлю за главную, а ты сопроводишь меня в плавание, будешь защитой и опорой потомку ангелов.        — Как пожелает его Величество. — Учтиво поклонившись ответил товарищ.        — Глупости! Долине Ив ты нужен здесь, у нас и так много рыцарей и воинов, пусть они плывут. — Тут же запротестовала супруга.        — Казармы полны новобранцев, большая часть опытных людей мертва, и, Люксилина свидетель, лучше бы мне поскорее вернуться, иначе править нам будет некем. — Сказал Юриан таким тоном, что у инквизиторши отпало всякое желание спорить.       Итак, корабль имперцев отправился к Серному острову, как только лед сошел. Они пообещали, что вернуться к празднику Вознесения, такие слова устроили и народ, и церковь, и неугомонную королеву. Сам же правитель был очень рад вырваться из плена рутинных обязанностей и отправиться на подвиги, хоть и понимал, что радость — проявление эгоизма в данной ситуации. Лучше было бы, чтобы лекаря никто не похищал, и чтобы король сидел дальше в своем душном зале, подписывая бумаги, лучше бы они поскорее нашли лекарство, а не новые приключения. Но раз уж так случилось, можно было позволить себе немного веселья, потому что жить с каменным лицом не получалось даже у лучших политиков долины Ив.       Искать темницу долго не пришлось. Полуэльф не сомневался, что Терас знал о ее положении, или по крайней мере узнал гораздо раньше, чем привел туда других. Он всегда был лучше и умнее большинства сверстников, даже самого главного человека в империи, и как мудрец юноша не спешил показывать свои способности, чтобы не накликать ненависть толпы.       А еще советник предоставил точный план помещения, информацию обо всех пленниках, и на треть готовый план действий. Все это при том, что даже лучшее шпионы не могли проникнуть за стальные стены темницы. Очевидно, безродному подкидышу помогали чудища или кто похуже… Однако о таких вещах правитель не задумывался, у них ведь была большая цель, на фоне которой средства казались ничтожными.       Рано утром, когда в тюрьме происходила смена часовых, небольшой отряд лучших рыцарей и парочки магов прорвал оборону. Большинство погибло сразу: их тела остались лежать у входа или были сброшены под воду, все понимали, что похоронить покойников не получится. Внутрь пробрались семеро, двум из них никак нельзя было распрощаться с жизнью в то роковое время.        Юриан двигался по однотипным коридорам, прочным как скалы и узким, как змеиное тело. Лишь на короткие мгновения — ситуация не позволяла большего — король ужасался тому, как правильно и в то же время противоестественно построено здание. Оно являлось идеальным местом заключения: внушало безнадегу, не давало шанса убежать без посторонней помощи, вызывало слабость и тошноту парами серы, одновременно с этим лишая чего-то важного, разрывая саму душу, единственное, что должно было оставаться неделимым.       Целителя они нашли в камере где-то посредине. Значит, он был далеко не самым ценным пленником. Заключенный выглядел ужасно: исхудал, лишился доброй части волос, восьми ногтей на руках и двух пальцев на ногах, механзмы вырвали ему язык, оставили непонятное клеймо из фигур и цифр на плече, из-под ребра торчал железный кол, небрежно воткнутый мастером пыток неделю назад, вокруг него уже начала заживать рана.       Двое человек, преодолев отвращение, взяли его под руки, еще трое шли впереди, охраняя пути к отступлению. Собственно говоря, хозяину тюрьмы не нужен был старик, и стражи не интересовали — они позволили им отойти, а Тераса с правителем отрезали, после чего отряд тюремщиков погнал друзей вглубь темницы, отделив от остатков союзников железной дверью.        Советник вел короля, королева была бы в ярости. Подобное случалось не впервой: иногда товарищ просто знал что и как делать, а раз у него получалось лучше, зачем ломать идеальную линию? Вот и сейчас подкидыш вывел их в одну из немногих комнат, где запах серы слабел, дверь закрывалась изнутри на засов, а на полках лежали вещи.        — Склад! — Догадался полуэльф.       Но не простой. У пленников не отбирали украшений и богатой одежды — только оружие. Так практичнее: занимать место опасными для надсмотрщиков вещами.        — Здесь должны быть мечи, возьми один. — Посоветовал Терас.        — Не могу, — нахмурившись ответил Конзекрейт, — я дал слово Люксилине, что посвящу свою жизнь магии, больше никакого оружия!       Удары по ту сторону лишили друзей возможности обсудить это, поспорить или найти компромисс. «Нам некуда отступать, нужно выложиться на полную, а магией я этого не сделаю» — подумал первый, «к черту споры, нельзя рисковать» — решил второй.       Юриан взял первое, что попалось под руку — рукоятка оружия выглядывала из-за полки над головой юноши. Как только меч оказался в руках нового владельца, лампочки засверкали ярче, еще и еще, пока не лопнули с громким хлопком, тоже самое случилось если не во всей темнице, то в коридоре по ту сторону так точно. Враги закричали не своим криком, а на свете была только одна вещь, которая заставляла стимов кричать от ужаса.        — Тени… О, ангелы всемогущие, вы покарали меня за нарушение обета!       Король едва не выпустил оружие из рук, он был готов упасть на колени и помолиться, даже если жуткие силуэты заберут его жизнь здесь и сейчас. В сыне Георга снова сыграл страх, присущий каждому жителю империи — перед их богиней, без которой люди были слабыми существами с коротким сроком жизни, а с ней — таким же сильным народом, как другие населявшие Паладию.       Но руки товарища вовремя схватил Терас, он сказал всего три слова.        — Еще не конец.       И Юриан снова стал тем, в кого превращался последние несколько месяцев, со дня «победы долины Ив над королем мертвецов». Нет, Люксилина не сможет проклясть его, она уже отобрала семью, истерзала народ и зашвырнула его сюда, в худшее место на свете. Если из темницы механизмов никто кроме теней их не услышит, зачем бояться сомнений в ее силе?        — Открой дверь. — Приказал повелитель.       Советник послушался, и вместе они понеслись обратно по коридорам, руководствуясь той небольшой картой, которую составили в голове, пока добирались сюда. Полуэльф угрожающе размахивал мечем, хотя обычное оружие при соприкосновении с тенью ломалось. Нет, он знал, его новый меч выдержит — пару раз лезвие царапнуло кого-то, и это нечто издало вопль, от которого даже безродный скривился, а еще оно сияло, пускай едва заметно, тем не менее света было достаточно, чтобы указать путь.       Друзья выбежали не к выходу — та дверь все еще была закрыта, Терас снова повел, а правитель доверчиво последовал, так же, как друг следовал его приказам, вопреки своим желаниям. Они спустились еще ниже, туда, где запах серы был просто несносным. «Сердце… нет, поганые прогнившие кишки этой тюрьмы» — подумалось юноше.        — Послушай, если мы хотим разнести это место в пух и прах, тут все надо поджечь, а тогда прыгнуть в слив. Я сломаю решетку, а ты подготовь заклинание.       Конзекрейт кивнул, как обычно никаких вопросов — даже боги не знают, чему чудища научили товарища, и все же он был одной веры с имперцами и не раз спасал жизнь королю, не было поводов испытать к нему недоверие.       После короткого мгновения владения мечем он снова погрузился в магию, сосредоточился и создал сферу — шар бурлящей энергии света, которая росла с каждой секундой, становясь все ярче и теплее. У них было не больше двух минут, чтобы убраться от туда.        — Скорее!       Юриан и не сомневался, что советник уже разобрался с решеткой. Захватив меч он прыгнул в воду, пришлось надолго задержать дыхание и плыть как можно глубже. Сверху прогремел взрыв, да такой, что вода стала почти что кипятком, а приглушенный звук под ее толщей чуть не выбил последние капли воздуха из легких.       Да, в тот день погибли все пленники, среди них и невиновные, и люди, и много важных для политики фигур. Зато вместе с ними разрушилась и темница у Серного острова — самое страшное место заточения во всей Паладии, летописец хотел лаконично написать «отправилась на тот свет», однако рассказывавший это король запретил. Такого места не должно существовать ни на каком свете.

***

      С первыми днями лета флот империи, уже куда большим числом, снова отправился на войну, в этот раз с эльфами острова Жизни. Дорогу кораблям освещало солнце, путь указывал ветер, не было ни тумана, ни бурь. Надежду принесла весна, а лето закрепило.       Старый травник вновь занимался изготовлением лекарства, теперь болезнь можно было вылечить, пусть только на ранних стадиях, и составляющие микстуры были очень дорогими, тем не менее начало было положено. Еще немного и они найдут другие источники, усовершенствуют формулу, однако это дело осталось для алхимиков, у других слоев общества были свои заботы.       Духовенство сильно активизировалось, что не нравилось королю. На праздник Вознесения королева принесла им благую весть — у рода Конзекрейтов все же будут наследники. Новость сопровождалась пиром, поздравлениями, все как положено… Только вот ее бывшие коллеги-инквизиторы совсем помешались. Один из них пригласил художника, чтобы нарисовать портрет Луазиры, но не как обычные изображения членов династии.        — Окружи ее божественным сиянием, а вместо комнаты изобрази облака, как ты не понимаешь, под сердцем этой женщины благословение всей империи, не просто потомки Люксилины, а лучшие из ее ангелов! — И кто бы в таком случае стал отказывать мастеру пыток?       Картин появлялось все больше, стоили они прилично. Раньше народ носил кресты на теле, теперь же отдавал последние деньги, а иногда даже пищу и скот, чтобы приобрести в дом хотя бы одно изображение. «Святая мать Луазира», так они ее называли, впервые имперцы молились кому-то конкретному, кроме своей богини. Раньше в молитве обращались ко всем ангелам, как к одному целому, королеву же возвели в ранг святой при жизни. Ах, если бы кто из предков Юриана или он сам осмелился бы на подобное, высшие силы тут же бы лишили горе-правителей голов, однако бывшему капитану рыцарей такое позволяли, и чем…       она хотела сжечь твою сестру        «святая» так угодила причестейшей? Даже думать королю не хотелось.        На борту, ясное дело, присутствовал Терас, с посохами и заклинаниями полуэльф распрощался — похоже, сейчас боги кидали все силы на то, чтобы уберечь детей его супруги, а на проступки своего раба закрывали глаза.       На поясе завоевателя сверкал меч, рукоять которого была выточена из кости, а лезвие рождено сталью, что лучшим воинам Альдегара не выдавалась. Один старый рыцарь сказал, что видовал такие во времена, когда дед нынешнего лидера с вампирами воевал — только в Запретном лесу можно было выковать.        — Зачем мы плывем туда, Юриан, уж не с дружеским ли визитом к родне твоей матери? — Оторвал юношу от наблюдения за мечем товарищ.        — Ты прекрасно знаешь, как я их люблю. — Не сказал, а прямо-таки выплюнул свой ответ правитель. — Понимаешь, свой долг перед ангелами я уже выполнил, вырастить достойных преемников — забота Луазиры, она женщина набожная, все сделает так, как те просят. А сейчас, пока народ не потребовал свергнуть меня в угоду святой, пока не взяла болезнь, не убил заговорщик или какая нелепая случайность, я хочу пожить для себя, разобраться с тем, что давно меня тяготило. У Конзекрейтов есть дурной обычай умирать молодыми.        — Кого ты хочешь убить? — Только и сказал воспитанник чудищ. Значит, с тем фактом, что они идут против воли ангела, даже с риском потерять свое место советника после свержения или смерти короля, юнец смирился, это нравилось Юриану, он чувствовал, что именно такой должна быть дружба.        — В той стороне, где остров Жизни разделен морем с землями гномов, есть одна деревушка. Иногда меня отправляли туда на лето. Среди всех родственников у Азеркины любимых было семеро. Они не воины, просто бюрократы и дипломаты, от того наверно и полюбились матери. Каждый раз, когда я приезжал туда, меня учили грамоте и чистописанию, не пуская даже глянуть на пейзажи и прогуляться по берегу, а когда я стал постарше и не хотел подписывать некоторые бумаги, регентша звала одного из них. Они вечно ставили меня в ничто, словно я был короной на голове эльфийки, или ее подставкой для ног.        — О, так это их ты клялся убить, когда просыпался с криками в детве?       Кивок. Если бы король ответил, его отчаянный детский крик услышали бы воины, а такой роскоши Юриан не мог себе позволить.        — Эх, если бы меня пускали туда вместе с тобой, мы бы заткнули рты этим выскочкам!        — Вот сейчас и покажем, осадим город и казним всех семерых прямо на их земле, а головы привезем в империю и посадим на кол перед замком.        — После такого Ваниэль уже не будет защищать нас перед союзом, а ведь мог бы после завершения пошести…        — Это уже проблемы королевы, не мои. — Отрезал лидер с полной уверенностью, что до конца напасти не доживет.       Первые дни были просто потрясающими, хотя с точки зрения ангелов, чести, дипломатии и здравого смысла смотрелись ужасно. Взрослый правитель, почти что отец, вел себя как обиженный ребенок, которому когда-то мать не дала взять меч и порубить на части всех своих врагов.       Они осадили город, никто не хотел приходить на помощь — среди воинов вполне могли найтись больные, и тогда зараза перейдет еще не эльфов в придачу. Все шло по плану: стены слабели, запасы пищи подходили к концу, в перерывах между боями король наконец-то смог полюбоваться морем и с грустью отметил, что помимо судьбы отца унаследовал злопамятство и каплю безумия от матери. Но куда же ему от этого деваться, в конце концов Юриан стал не потомком ангелов, а сыном своих родителей.       На шестой день осады имперцы были готовы выдвинуть свои требования, однако переговоров так и не состоялось — пришла подмога, в виде полчищ нежити. О, и как же он мог забыть о таком! Эльфы, гномы, даже стимы состояли в одном союзе (хотя стимов вроде как выгнали, когда мир узнал о существовании проклятой тюрьмы), и мертвецы были в их числе.       Теперь эльфам оставалось только отсиживаться за укреплениями. Да, жилось не сладко, однако врагам приходилось куда тяжелее — они отбивали атаки, сменяя друг друга, так как некроманты усталости не знали. Во главе армии стоял Чейнс, полуэльф припомнил, как вампир бесился, когда его отрывали от охоты, и решил немного схитрить.        — Я готов прекратить войну хоть сейчас, только сперва мне нужно переговорить с лидером Запретного леса. Речь идет не о тебе, жалкий полководец, только с равным, только с таким же правителем!       Заявление прозвучало после очередной стычки да так, будто люди выигрывали, на самом же деле даже самые смелые рыцари понемногу теряли боевой дух от бесконечных сражений с мертвецами. Победа последних была вопросом времени, тем не менее свое время господин Альдегара ценил, а потому решил, что Седиге будет проще разобраться с людишками, а его ребята уже заждались.       Юриан отправился на переговоры один, на закате, под шепот молитв других имперцев. Он ожидал, что потеря супруги сильно отразиться на маге, и того будет не узнать, однако невозмутимость и холод сына ворона поражали — все тот же спокойный тон голоса, такая же мантия и взгляд, только посох сменился и то потому, что старый был уничтожен.       Правители встретились под деревом, куда когда-то ударила молния, оно росло на берегу и служило отличным ориентиром. С вампиром никого не было, с человеком тоже — пусть и война, пусть и грязь, а свою честь туда ни тот ни другой ронять не собирались.        — Юриан Конзекрейт, хотелось бы знать, что значат все эти ваши выходки. Вы уже давно не ребенок и должны понимать, какие последствия несут за собой войны и раздоры.       Он говорил так, словно пришел в гости побеседовать. И правда, в конфликте между эльфами и имперцами Седига был гостем, в любом случае от покойников его армия только возрастет, а идти воевать на некромантов через побитые пошестью земли долины Ив не решиться даже самый воинственный эльф.        — И вам еще хватает наглости меня осуждать?! Осмелюсь напомнить, что мор на мои земли пришел по вине вашей магии, а отчаянные времена порождают не менее отчаянные решения.        Королю почти удалось вывести мертвеца на эмоции, но собеседник сделал глубокий вдох (что довольно редко можно было увидеть среди вампиров) и переживания как рукой сняло.        — Проклятие, о котором вы говорите, было придумано в далекой древности, став лидером Вечного союза я запретил его, и никто не был настолько глуп, чтобы нарушить этот запрет, пока вашей сестре не показалось, что так она покончит с кучкой врагов, и никому от этого не будет вреда. Разве она не рассказывала вам об этом?        В голосе прозвучал вызов. Что, ты так и не скажешь, что скрываешь у себя беглянку? Не попросишь прощения за то, что приютил воровку и обманщицу? Сын Георга был плохим магом, да и чтение мыслей никогда не входило в список светлых заклинаний, однако в тот момент смог все понять, и даже в какой-то мере пожалеть врага. Да, род Андегур забрал у маленького принца сестру, но сейчас этот древний вампир находился в паутине заблуждений, прямо как тот ребенок, который верил, что мертвых можно вернуть.        — Хотите, чтобы я спросил об этом у старшей? Мудрый совет. — Преодолев себя правитель сделал несколько шагов на встречу оппоненту, а тогда спросил очень быстро, чтобы тот не успел зашвырнуть в него какое-то заклятие. — Но сперва не подскажете ли, как общаться с мертвыми, теми, что окончательно отошли?       Он так и не напал, хотя стоило бы, когда вооруженный рыцарь стоял так близко. Юриан дал еще несколько секунд, чтобы переварить информацию, а тогда роли поменялись. Теперь имперец был тем, кто диктует условия и знает все лучше всех, а некромант — жертвой обстоятельств. Не часто Конзекрейту доводилось бывать в таких ситуациях, а жаль, ему нравилось чувствовать себя лучше других.        — Вы пришли сюда за договором, и вы его получите. Я возьму семерых из осаждаемого города, остальных отпущу, нежить же боле не тронет моих войск, и позволит людям отступить. Взамен я позволяю вам забрать и похоронить то, что осталось от моей сестры, хотя по хорошему следовало бы отдать это инквизиции, чтобы те осквернили душу несчастной, и та переродилась каким-то червем. В конце концов, может я и не чарующий взглядом упырь, но это не значит, что Риза была мне чужой.       Не давая лидеру ничего ответить, юноша кинул к его ногам перстень покойной, а сам ушел, зная, что свою часть сделки выполнил, а вампиру придется соблюсти свою — долг чести.       Эмоции Тераса в тот день было не передать. Чем-то товарищ походил на своего заклятого врага, но никогда не признал бы этого. Маг не хотел верить, что его жена умерла, проще было назвать ее предательницей, а безродный свято верил в смерть преследователя, игнорируя отсутствие новостей со стороны Запретного леса. Что-же, в тот вечер в мире стало меньше лжи, размышляя над этим король рассмеялся, глядя на небо, где вроде как должна быть душа сестры.       Так сансай лишился еще семерых кузенов, мало того, их казнь состоялась на его же земле, а головы теперь болтались на стенах имперского замка. Воины Запретного леса сдержали слово и позволили людям отступить, правда на море гнали их так, что звуки выстрелов и крики раненых слышала вся Паладия.       Поход закончиться скандалом со стороны королевы, неодобрением в лице духовенства и тремя народными бунтами. Пройдет еще несколько месяцев, прежде чем Юриан осмелиться начать новую вылазку — на этот раз против гномов, которые навязли ему ненавистную невесту, на фоне которой даже Луазира казалась хорошей партией.       Он казнит каждого члена семьи прямо перед их тронами, оставит только старого супруга королевы, ведь тот чем-то напомнит ему об отце. Несмотря на страх перед болезнью, лесные эльфы и гномы начнут общее наступление на долину Ив, так следом за мором и голодом к детям Люксилины постучится война.       Терас будет поддерживать короля во всем, оставаться единственной опорой, когда другие отвернуться и сочтут безумцем. Лишь один раз он поссорится с другом, узнав что тот отпустил лидера Вечного союза с переговоров, даже не попытавшись убить.       Что же касалось Седиги, после той встречи он надолго заперся в своей комнате. Спустя два дня вампир объявил на совете, что его жена не была предательницей, как все считали ранее, и никаких дел с империей не водила.        — Никто не знает, почему она захотела напасть на храм и сразиться с инквизицией, скорее всего из чувства мести, так уже бывало с другими выходцами с долины Ив, вот что должны знать соседи. — Сказал он тогда своим советникам. — Тем же, кто сомневался в верности госпожи запретному лесу, увы, я тоже в их числе, придется попросить у нее прощения. Потому что Риза Андегур пала в борьбе с тенями, а ее последние страдания заключил в себе кровавый самоцвет.       Если вы боитесь окончательной смерти, гнева богов или плена подумайте о своих страхах еще раз, ибо я искал ее на том свете месяцами, и ни духи, ни даже сам Владыка не знает, куда подевалась сущность его дочери. Так бывает, когда проигрываешь схватку самой темной твари всей Паладии, если же мессия свершит пророчество, все мы встретим королеву, так что держите оружие при себе и не расслабляйтесь.