Наследница

      В тот день Дагарон принес долгожданные записи шпионов, дела Запретного леса пришлось оставить королеве. Седиге надоело ждать нового удара от Тераса, пришла его очередь нападать. План не содержал вариантов отступления — нет, он не ребенок и не идиот чтобы играть в солдатики из раза в раз. Напасть нужно единожды, чтобы в реванше не было нужды.       Записи подтвердили не самые приятные опасения — мессия не просто подобрался к сердцу света, он был готов исполнить пророчество в любой момент. Как правая рука Юриана советник имел доступ к святыне, но пока что предпочитал молиться в обычном храме, и то по вечерам. Конечно, нежить не смогла понять молитв полутени, но вампир и без того знал, к кому обращается враг.       Понимал ли сын Алессы, что именно там он появился на свет? Помнил ли, как мать ранила лидера союза, как склонилось зло перед тем, кто родился от хозяина Мрака? Конечно же нет, никто не знал точного места, ни одна душа на земле не смогла бы оценить иронию их последней встречи, разве что падшая принцесса, она то не забудет.       Да, последняя, для кого-то из них все закончится. Тени не смогут ступить на территорию часовни, только наблюдать из-под потолка, люди не прибегут — Терас не станет звать на помощь и рассекречивать себя. Владыка будет счастлив узнать, что его сын умер в борьбе со злом или победил теней. Возможно, он даже забудет те слова, что маг прошептал своей любимой.       На улице стояла глубокая ночь, когда все было сделано. Распоряжения прислуге, несколько свитков для нового советника, чтобы тот передал их королеве и облегчил правление, подношение божеству перед важной и тяжелой битвой. Меч темных эльфов лежал на столе, посох — стоял чуть правее, все необходимые зелья и записи аккуратно сложены в дорожную сумку. Правитель оторвался от дел, сделал шаг в сторону постели.       Ее там не было.       На душе стало неспокойно, хотя иногда им приходилось засыпать в разное время. Несомненно, утром она придет, в надежде обнять его и пожелать хорошего дня, только вот вампира здесь уже не будет, а Дагарону приказано не выпускать королеву из столицы. Вместе с ней Запретный лес потеряет единственную кандидатуру на правителя, внутри союза снова начнется война за первенство, если же воительница останется, она позаботится и о столице и о целом королевстве, в конце концов он и есть лес, а супруга дочь ворона любит больше всего на свете.       Тем не менее маг не мог уйти не попрощавшись, как и не мог сказать «прощай», чтобы не тревожить любимой. Он проверил подвалы с упырями, библиотеку, зал совета, обошел окрестности замка, заглянул в обеденный зал — никого. И снова сомнения, какие-то черные мысли. Будто бы бывшая рыцарь могла сговориться с братом, отдать Терасу что-то важное в обмен на жизнь партнера или попросту сбежать… Разве может его госпожа предать? Если хорошенько подумать, и Разак не мог.       Девушка сидела на краю крыши, лишь чудом правитель заметил ее силуэт. Как только некромант поднялся на чердак Риза подошла к нему и протянула листок, после чего сразу отвела взгляд в сторону и стала в тень, стараясь исчезнуть, стать незаметной.        Я вспоминаю нашу встречу вновь, опять как в первый раз,        И сердце снова бешено стучит, в глазах темнеет от волнения,        Пускай мы вместе многое прошли, идя сквозь прошлое в сейчас,       Мне все еще бывает страшно, а в душе живут коварные сомнения.       Боюсь, что каждый вместе миг — лишь сон, и страшно мне открыть глаза,       Что если в храме не случилось ничего, а юная принцесса столько лет спала?       Тогда молю, не дай проснуться мне, но если для тебя все это лишь видение,       Тогда храни ты память о волшебном сне, я тут останусь навсегда как сновидение.       Вампир прочитал за несколько секунд, а затем перечитал, чувствуя каждую слезинку и улыбку, вложенную в строчки. Его супруга писала чудесные стихи, и все же подобные получались редко. В нем эмоциями была пропитана каждая буква, и смущение… Давно уже не видел лидер девушку такой, возможно, даже в ночь их первой встречи она была более раскованной.        — Мне снились кошмары почти месяц. — Призналась жена. — Снова и снова то озеро и твой силуэт. Ты уходил в Запретный лес, но без меня, только в конце оборачивался и наблюдал, как стража Георга тащит беглянку в замок.        — Риза, душа моя, моя богиня. — Не скрывая улыбки сказал Седига. — Идем, сегодня ночью никто нас не разлучит.        О, те сумерки и правда были незабываемыми! Он хватал ее снова и снова, целовал, прижимал к себе, прогонял сон, впиваясь в нежную кожу острыми клыками. Терас мог бы одержать победу, стать повелителем мира и даже выполнить предназначение, но ни одна судьба не напророчит того наслаждения, которое дарили легкая улыбка и томный вздох падшей принцессы.       Рассвет приближался, а им не хотелось останавливаться. Возможно, его ученица не была ясновидящей, тем не менее она многое могла понять, вот и тогда после очередного поцелуя остановила любимого и пожелала спокойной ночи. Страстный голос птицы феникса превратился в колыбельную сирены, он звучал так нежно и тихо, а как только лидер уснул, на стражу сна стала богиня, вечная, как сам Союз, но только его и ничья больше.

***

      Молиться нужно каждый день, о чем знают взрослые и дети. Если не становишься на колени, сжимая в руке крест, не уважаешь Люксилину. Такое проще понять, начни ты заниматься молитвами в детстве. Только вот детство Тераса было другим, и учили его совершенно иначе.       После смерти Алессы мессию взялись воспитывать чудища. Они то и рассказали мальчику, что такое мир. Мир бывает жестоким, дает и забирает, когда ему угодно, даже в благие намерения вкладывает нотку издевательств. Если судьба дает тебе родителей то лишь для того, чтобы увидеть их смерть, если же спасение принимает облик друга знай: он хочет отвернуть тебя от истинного пути. Дружи, люби, живи, пользуйся благами Паладии, но не позволяй ей взять верх над тобой — настанет час, когда все боги склоняться пред посланником теней, и станут лишь прислугами в большом дворце Мрака.       О да, советник ходил молиться каждый день, даже подходил к подножию часовни, которую некоторые называли храмом. И ведь правда молился — отцу, частью которого являлся, можно сказать, самому себе, за успех грядущего, за силу в настоящем, за память прошлого.       Выбирать для этого одно и то же место не стоило. В конце концов это привело к ожидаемому результату. В очередной раз подходя к алтарю мессия заметил там фигуру, сперва с сомнением, а после с полной уверенностью — на ловца пришел зверь.       Мантия, такой больше никто не носил, а даже если бы вор украл одну из них, посох точно принадлежал некроманту. Маги не дают такие вещи кому попало, как рыцари мечи, они очень привязаны к своим оружиям, хотя лидера Вечного союза считали мудрецом, а соваться сюда в одиночку было крайне глупо.        — Седига, все-таки пришел!       Для пророчества никчемный вампир ничего не значил. Никто не говорил, что он остановит мессию, для ритуала нужна была кровь наследника Люксилины, а не нежити, и та была получена много лет назад. Так что мертвец не был для Тераса важной целью, он даже мог не нападать по нескольку месяцев, предпочитая тратить время на освоение сил отца, а не на схватки с врагами.       У некроманта могла быть только одна функция, и ту мессия даровал сам, в благодарность за настойчивость, так сказать. Советник поклялся королю, что убьет похитителя сестры, клятва должна была удвоить силы, что позволило бы переплюнуть его предков и стать величайшим среди великих.        — Я даю тебе последний шанс отречься от теней, — глядя на портрет ангела говорил вампир, голос развеял остатки сомнения, — жить среди людей и довольно-таки неплохо, самому стать творцом судьбы.        — А что, были другие?!       Как дерзко, слишком высокомерно! Кажется, некромант позабыл, что до смерти был простым крестьянином, даже короли и те в прошлых жизнях жили сельскими дурачками, только сын теней рождался вновь и вновь и всегда с одной целью.        — Как понимаю, свой выбор ты сделал.       И тут маг выкинул фокус, которого Терас не ожидал. Тот, кто всегда старался держать при себе свет, наслал сферу затмения на часовню. Неужели, он пытался застать врасплох воина? По крайней мере вампир знал, что тени не ступят на порог (от того то они и кланялись у ступеней двадцать шесть лет назад), значит все-таки не зря читал книги.       Реакция советника не заставила себя ждать. Он обнажил меч и побежал на врага, вместо того, чтобы блокировать их, оппонент ловко уворачивался, временами опираясь на посох. В ответ вылетело несколько магических стрел, впрочем, их поглотила темная сфера — сын теней научился неделю назад — обошлось без ранений.        — Теряешь хватку, кровопийца! — Размахивая мечем словно после перепалки с товарищем произнес мессия.        — Хотя бы честь свою не потерял. — С этими словами с посоха слетела одна большая вспышка и три поменьше, более быстрые. Они отшвырнули Тераса к колонне. — Я никогда не кланялся перед своими врагами и не выказывал страха. — Искры слетали одна за одной, впиваясь в тело. На самом деле заклятие простейшее, и работали они лишь до тех пор, пока соперник не пришел в себя.        — Не мне падать в ноги придется, а всей Паладии! — Взмах меча сопровождался сильной ударной волной, она бы оставила черный след, если бы дело было в дневное время. Некромант отступил и оказался вне часовни, битва закончилась очень быстро.       Тени могли разорвать его в тот же миг, однако по взгляду господина поняли, что тот сам разберется. Причину приказа Терас говорить не хотел, да и себе не желал признаваться. Седига задел его за самое больное — ту жизнь, которую мессия должен был вести до свершения пророчества. Верить в чужого бога, кланяться королеве и соглашаться со всеми нелепицами друга, быть безродным, получившим должность с барского плеча.       Воин уже подходил к магу, когда тот резко повернул на него посох, и еще одна сфера прилетела в голову мессии. К счастью тень заслонила собой удар и тут же была сожжена до основания, вот что действительно походило на его магию, такой новички не баловались.        — Слишком поздно. — Не скрывая злорадства заявил юноша.       Он поднял руку, и вместе с тем тело врага взлетело в воздух. Полночь приближалась, силы были в самом зените. Вторая рука начертила круг, за спиной появился сгусток тьмы — той самой, которая шлейфом волочилась за силуэтами и разъедала все живое. Отец сказал, сделав несколько жестов можно замедлить эффект, так его слуги как-то поступили с воином, которому в конце концов отрезали руку.       Терас попробовал повторить урок, он бы очень хотел увидеть, как долго и мучительно погибает вампир, а его сила перетекает в вены сына теней. К сожалению, заклинание не получилось, и сфера поглотила соперника в течении минуты. Он выронил посох за секунду до столкновения и кристалл внутри него разлетелся на части, ни это ли значило, что недруг повержен? Правда, увидеть выражение лица лидера союза советник уже не мог — тьма уничтожила все косточки, не прошло и минуты.

***

      Конзекрейта разбудил стук в дверь. Солнце только-только встало, надо-же, кто-то был очень пунктуален. Бросив беглый взгляд на супругу король содрогнулся, он сел на кровать, надел протез и поковылял к двери в надежде, что правительница не проснется, но высшие силы явно не собирались дарить потомку ангелов облегчения.        — Кто там в такую рань? — Спросила Лаузира, борясь с желанием вскочить и выхватить меч.        — Сейчас узнаю, спи. — По утрам он еще не натягивал маску порядочного слуги богов, от того ответил грубо и сухо.        — Я бы спала спокойно, если бы его Величество был бы способен исполнить свой долг. — Так же бездушно ответила инквизиторша. Что-же, ей тоже сей брак был не по душе, хоть что-то общее у супругов.       На пороге стоял лучший друг. Он был взволнованным, но уже одетым. Либо советник успел встать пораньше, либо не спал всю ночь, судя по синякам под глазами второй вариант был ближе к правде.        — О, наконец-то это свершилось, Юриан, ты должен меня поздравить! — Едва не срываясь на крик говорил Терас.        — О чем ты? — Оставив бывшую воительницу за дверью правитель вышел в коридор, один жест — стражники тут же удалились.        — Седига, мой дорогой друг, убийца твоей сестры и отца, мор долины Ив, проклятый кровопийца убит!        — О чем ты? — Снова повторил вопрос полуэльф. Сказанное звучало бредово, слишком фантастично. Быть может, он все еще спал, или не так услышал.        — Его больше нет, идем, убедишься сам!       Он не стал ничего объяснять жене — не хватало еще перед ней отчитываться! Не стал одеваться — так и последовал за советником в ночной сорочке. Постепенно туман сна отступал перед здравыми мыслями, а спутник пересказывал случившееся.        — Я пошел к часовне вечером, как обычно, хотел помолиться Люксилине, а этот упырь появился из неоткуда, напал на меня. Но ты ведь знаешь, что тени не могут ступить на порог, так что как только я вытолкнул вампира на траву, нечисть тут же прикончила его. Вот так сильнейший некромант погиб от нелепой случайности, они конечно же выберут нового лидера, но тем недотепам из совета до Седиги далеко.       Друзья вышли из замка, пробежались по траве (было очень холодно, как ни как начало осени) и наконец добрались до места происшествия.        — Все случилось еще вечером, но я остался в храме до рассвета, не стал рисковать — чтобы они и меня не убили.       Да, битва произошла несколько часов назад, так как шлейф теней полностью пропал, однако царившие в тот миг напряжение и рок остались висеть в воздухе вместе с утренним туманом. Часовня стояла нерушима и неизменна, как до этого много лет, лишь на одной колонне остались пятна грязи — их смоет первый же дождь — и ни единой трещины. Искалеченная трава, в отличии от постройки, не молчала о содеянном: на ней осталась вмятина тела в последний миг, перед тем как тьма поглотила врага. Лежавшая неподалеку треснутая палка когда-то была мощным колдовским посохом, а битые стекляшки — редким драгоценным кристаллом, ограненным специально под нужды хозяина.       Теперь, охваченный до костей осенним холодом, Юриан поверил в реальность происходящего. Король стал на колени, брал в руки то один то другой осколок, Терас терпеливо ждал, зная, что рано или поздно друг поверит, и слова тут будут излишними.       Тем временем сын Георга прокручивал в голове сны, не спряталась ли там еще одна реальность? И хотя рядом спала супруга а под дверью стояли стражи кто знает? Если сам бессмертный распрощался с жизнью, могла и другая чудесия случиться. Возможно ли, возможно…        — Возможно ли…       И тут правитель замолчал. Взгляд его упал чуть дальше посоха — по левую сторону, куда не стоило смотреть, ведь Седига был правшой. Внимание юноши привлек блеск, но отнюдь не осколка. Полуэльф протянул руку к тому месту, надеясь, что в траве просто сверкает роса, только вот у росы нету кровавого отблеска.

***

       Портреты семейства Конзекрейт висят вдоль стен коридора, ведущего в тронный зал. Вы можете сказать это в эру Перемирия, до или после нее, не важно — они висели там и будут висеть всегда, а место полузабытых наследников займут новые картины, но это так, на будущее, когда пространство закончится.        Среди прочих расположена одна картина, убрать которую просили и священники, и рыцари, даже главный советник и сама жена правителя. Легко догадаться, что их требования ни к чему ни привели — ведь изображение все еще здесь.       Справа стоит Георг — своенравный правитель, который впервые развелся с женой без уважительной на то причины. Король, избаловавший своих детей, восставший после смерти корином, убивший немало людей в таком облике, упокоен, не удостоен даже могилы после окончательной смерти.       И мало кто вспомнит, как ему отдавали честь гномы, стимы, даже некроманты, и уж точно не проходящим мимо гостям и слугам дано понять, в какой мере отец любил своих детей.       Слева корону примеряет Азеркина — тогда еще жена правителя, теневая фигура, но всего через шесть лет полноправный регент и хозяйка долины Ив. Про нее говорят, что бездушнее госпожи не сыскать, а как она рубила головы направо и налево, как безжалостно рвала и плела узы родства, желая заполучить власть над Паладией!       Уже не осталось в живых тех кто помнит, как эта самая женщина полюбила одного эльфа, а та, кого воительница считала сестрой, забрала его себе, оставив несчастную с болью на века.       Около короля — еще вполне живая и человечная — принцесса Риза, люди так и не признают ее королевой Запретного леса, для них все еще Конзекрейт, никакая ни Андегур. Она спала с трупом, да так и ушла к нему, предав свой народ, после чего не раз помогала воевать против имперцев, более того покалечила родного брата и наплевала на память предков.       А ведь совсем недавно — по меркам вечности так точно — ее боготворили за избавление от Алессы и многие другие рыцарские подвиги.       Ну и наконец на руках старших сидит младенец — кроха, который ели как терпит назойливого художника. Впрочем, теперь у него свой портрет по соседству, и там уже не мальчик, а юноша, шрамы и протез старят его лет на семь.       Естественно, у каждого из них свои грехи, и наличие чувств или несчастий никак не оправдывает того, что творила семья Конзекрейт. Тем не менее убирать их портрет, а значит — стирать с истории долины Ив — глупо. Тогда уж выкиньте к теням всю галерею, потому что и среди былых королей никто не без греха, просто люди, знавшие он них, уже не живут.       И о нынешнем правителе много гадостей скажут после смерти, он уверен в этом, вот тогда то пусть и снимут все до единого, пусть обвинят его в чем захотят, но от своей крови юноша не отречется. Они были, какими бы хорошими или плохими не жили, Конзекрейты существовали.        — Юриан, мой дорогой.       Король часто приходил сюда посмотреть на лица давно ушедших родных, почему-то и в ту ночь сон привел воина именно сюда. Сперва ему показалось, что картины заговорили, а тогда он увидел фигуру в другом конце коридора. Неужели, его сестра надела платье? Сновидение стало слишком странным.        — Зачем ты пришла сюда, Риза? Какова бы не была цель, все напрасно. — Даже в мире грез младший брат старался держать себя в руках. Не стоит забывать, что в первую очередь перед ним предательница, а уже потом родня. — Ты можешь помыкать своим мужем, но не мною. Ни матери, ни жене, ни сестре я такого не позволю!       Она словно не слышала, зашагала на встречу легкой походкой, держась гордо как королева, которой никогда не станет. Полуэльф нахмурил брови, приготовился ударить, даже выхватил меч, как бы сделал это пару лет назад, но меча правитель давно не носил, а во сне уж тем более.       Девушка ухватила пустую руку, после чего коснулась лба. Губы были холодными, в них оставалась малая капля тепла, как и в теле вампирши сохранилась лишь тень старшей дочери Георга.        — Я не хочу тебя заставлять, ты уже не маленький, просто выслушай меня и выполни одну просьбу. Она не навредит никому, если только не будет нужды.       Король хранил молчание. В ее словах была сокрыта ложь, что-то коварное, а как иначе? Вообще, почему он думал, когда следовало бы позвать стражу или на крайний случай убежать, проснуться, как ни как! Тем не менее мертвая ждала, и чтобы поскорее закончить разговор Юриан сказал:        — Выслушаю, по старой памяти.        — Тебе должно быть известно, что мой муж охотиться за посланником теней очень давно. Эта охота лишила нас ни одной ночи и еще тысячи лишит, но сейчас не об этом. Скажи, если бы на пороге твоего дома объявилось существо — частично тень, частично человек — что бы ты сделал?        — Убил. Тени — угроза всей Паладии, даже твои поганые братья и сестры их ненавидят!       Он думал, девушка обидится, скажет что-то в защиту Владыки и его последователей, только вот воительница пропустила последние слова мимо ушей, как и он не услышал ее рассуждения о ночах, отобранных мессией. Будто они не только друг с другом говорили, но и с самими собой.        — Тебе так же ведомо, что через тридцать лет после рождения он станет настолько силен, что обычное оружие его не возьмет. — Продолжала к чему-то вести старшая. — Но если бы у тебя было то самое, ты бы стал избранником? Не потому, что так написано в пророчестве, и не от того, что тебе сказали, не по воле богов а тогда, когда сам бы увидел негодяя и решил бы его убить?        — Да! — Неожиданно для себя закричал Юриан. — Да я бы срубил ему голову, даже если бы Люксилина возразила, потому что мне ведомы происки теней, такое не должно жить, что бы там не говорили всякие аристократы и духовники.       Эти слова давно вертелись на языке, хоть и не имели отношения к пророчествам. Болезнь, свадьба, дети, род деятельности — все определялось кем угодно, только не самим юношей. Ему захотелось рассказать о своих чувствах немного больше, наконец-то с кем-то поделиться, он даже поверил вновь, как тот дурачок, которого вампирша сперва чуть не укусила а потом лишила ступни — что старшая сестра его обнимет и согреет.        — Тогда возьми, — отстраняясь от брата приказала Андегур, в руках у нее был черный сверток, — никому о нем не рассказывай и не отдавай, если время не придет, так и будет лежать в твоем тайнике, а как понадобится спасибо скажешь.       Вот и все, госпожа упырей исчезла, оставив короля наедине с загадочным даром. Была ли это попытка родственницы наладить отношения, или очередной хитрый план? Правитель не знал, уж лучше бы все произошедшее оказалось сном, не хотелось во всем разбираться.

***

       — Если позволишь, я разнесу эту новость по замку, потом долина Ив, поганская обитель некромантов, и наконец вся Паладия узнает о нашем подвиге!        — Погоди, не стоит торопить события.       Встав с земли король прошел мимо шокированного друга. Сжатую в кулак руку полуэльф прижал ко лбу. Тяжелый вздох, взгляд скользнул на верхний этаж, на балкон собственной спальни.        — Хочешь сказать, убийство лидера союза ничего не значит? Но мы так долго ждали этого…        — Мы. У народа сейчас совершенно другие заботы. Или ты забыл, что по империи гуляет мор, голод? А после болезни, уверен, начнется война, какое им дело, что там происходит у других, когда в каждой семье не меньше трех человек забрала пошесть? Впрочем, если ты так хочешь поднять боевой дух воинам, поговори сперва с Луазирой — надо же нам считаться с королевой, а не то инквизиция подумает, что она в династии только формально, еще распри на почве веры нам не хватало.        — Если так надо я уговорю старуху. — Вновь загораясь боевым настроем заявил товарищ. — А за врагов не переживай, если бессмертные пали, то и смертные покорятся.       Юриан прекрасно понимал, что затея советника ни к чему не приведет. Воины долго будут спорить, но не причинят друг другу вреда — этикет и правила дворцовой жизни не позволят. Когда юноша подходил к спальне правительница как раз вышла — паж сообщил, что ее хочет видеть Терас. Теперь сын Георга остался один, такая непозволительная роскошь для короля без наследников.       Первым делом на двери щелкнула защелка, тогда закрылись ставни и шторы, и лишь оградив себя от всего мира, воин подошел к шкафу. Руки вспотели от волнения.       А если приснилось?       Дверца отворилась, одежда была отодвинута в сторону. Став на колени (что было затруднительно, однако к таким трудностям хромой привык) Юриан отодвинул оду из досок стенки — там располагался тайник, о котором знал только бывший король и его дети. Возможно, он так же пытался упрятать что-то от жены, или от шпионов. Во всяком случае сон закончился здесь, другого места для заначки и быть не могло.       Рука скользнула туда, коснулась ткани. Через несколько секунд сверток оказался на руках. Продолговатый предмет, заботливо завернутый, чтобы никто его не увидел. Стоило потянуть одну веревочку, и защита полностью спала.       Перед хозяином замка во всей красе засиял эльфийский клинок. Тот самый, что стал причиной разрушения библиотеки. Им можно было убить любое существо в Паладии, даже бога, но свершивший это должен был на сто лет отправиться в заточение, стать пленником оружия.       Сколько бы Сумериэль отдал за такой дар? Стал бы помогать в поисках лекарства? Возможно, но вряд ли последователи Тьмы согласились бы вернуть его в случае необходимости. Но если сестра и правда встретилась с ним этой ночью, необходимость могла появиться, иначе не стала бы она доставать сокровище из тайника супруга.        — Юриан, открой дверь! — Голос Луазиры после замужества стал не таким требовательным, хотя в нем навсегда застыли отпечатки того капитана, что командовала подопечными направо и налево. С одной стороны, она говорила вежливо и была готова подчиниться воле мужа, с другой не открыть ей было невозможно.       Быстро запрятав клинок обратно король выполнил просьбу, после чего выслушал целую лекцию о том, какой его советник идиот, и вообще как он смеет рассуждать о войнах, когда на улицах империи гуляет пошесть.        — Понимаю, решение за тобой, — уже спокойнее добавила жена, — но может ты все-таки прислушаешься ко мне, доверишься моему опыту?        — Конечно, я так и сказал Терасу, но он не стал слушать, думал хоть тебя сможет убедить. Раз уж ты оделась, иди на утреннюю молитву, я же не могу сопровождать королеву в таком виде.       Они снова разговаривали на тех искусственно вежливых тонах, каким благоволила Люксилина. Как в заводной игрушке с часовым механизмом королева успокоилась поклонилась и пошла к часовне, ее муж принялся искать чистую рубашку в шкафу, но прежде упрятал в шкатулку перстень…

***

      … она прижимала к груди. Уже поздно было что-то менять, оставалось только ждать, назначенный час приближался.       С того самого дня, как друид показал ей кончину мужа, видение не давало покоя. «Он все расскажет мне, мы вместе справимся, я буду сопровождать его во всех походах и не дам Терасу свершить пророчества» — твердила себе супруга, но очень быстро наблюдательная девушка заметила, как Седига пытается утаить от нее что-то.       Ризе пришлось надавить на Дагарона, тот не мог не ответить, так как одна из обязанностей главного советника — служить правителям. От скелета дочь ворона узнала следующее: лидер союза послал шпионов из Альдегара, чтобы те нашли мессию и собрали о нем как можно больше информации. Однако костлявый отказался помогать королеве перехватить вестников, так как исполнение одной воли не должно было противоречить другой.        — Хорошо, — ответила воительница, немного поразмыслив, — я не стану просить тебя о таком, но тебе придется дать слово, что супруг не узнает о нашем разговоре, иначе уже мои приказы нарушишь.       Итак, лидерше предстояло найти другого кандидата. Незаметного, более быстрого и умного, чтобы он донес нужные вести раньше альдегаровцев и дал ей фору. Таким слугой оказался Маркус — ему и силы города вампиров было не нужно, так как бывший рыцарь упорно тренировался, а за спасение племянницы долг висел — вот и настал час расплатиться.       Ожидая королева времени зря не теряла. Однажды вечером, после того, как все дела были улажены, она якобы невзначай спросила любимого, есть ли на свете зелье, что может менять голос. Он мог бы что-то заподозрить, если бы подобное спросил Разак, к примеру, но ученица мага всегда была игривой, могла и пошутить и просто из интереса спросить, такой вопрос не выходил за рамки привычного.       Поэтому к тому моменту, как уставший скороход принес вести, на полке госпожи уже стоял нужный элексир, а все остальное предстояло взять в день побега. Как и думала Андегур, слуги Чейнса выследили место, куда мессия ходил молиться, но им требовался еще день, чтобы убедиться во всем, а Маркус уже двинулся в путь. Хорошо, что письмо не отправили вороном — тот бы обогнал посланника, а так у девушки был день чтобы все обдумать.       Итак, в назначенное время делегация альдегаровцев явилась в столицу, они отдали честь королеве, но говорить желали только с ее мужем. Риза позволила, а сама удалилась на чердак — ей бы хотелось написать прощальный стих, а для этого лучше было уединиться. Госпожа думала, у нее будет больше времени, еще много деталей плана надо было доработать, а помощников как на зло не было.       На рассвете они лежали в постели, обычно падшая принцесса прижималась к вампиру, на этот раз наоборот. Ризе не хотелось уходить, больше всего на свете она боялась разорвать эти объятия, ведь о снах дочь ворона не соврала — ей и правда снилось предательство, и то очень давно.       Каждую ночь маг уходил по мосту через речку Серпент, оставляя ее во дворце. Просыпаясь от наваждения бывшая рыцарь даже верила в то, что он был лишь сном, глупой фантазией избалованной наследницы, пустая кровать только подтверждала опасения. Тогда Андегур зажигала магический свет и шла искать мужа, чем дольше длились поиски, тем тревожнее становилось на душе. Хорошо, что они всегда находили друг друга, и она не хотела, чтобы сон стал реальностью, не хотела оставаться одна в замке, глядя на потемневший перстень.       От того когда принесли завтрак госпожа позволила себе обмануть любимого и подсыпала в суп снотворного. Забрав все необходимое, воительница покинула замок тайным ходом, а оседланную лошадь всю дорогу подгоняли упыри.       Чтобы обогнать супруга хотя бы на день требовалось бежать быстрее времени, обгонять саму смерть. Годы странствий по Запретному лесу сделали свое дело — некоторые тропки срезали часы пути. В итоге когда дочь ворона находилась в столице империи, его сын только добрался до границы, хорошо что там был оставлен упырь, который делился своим взглядом с хозяйкой.       И вот она стояла под крышей часовни. Тут случилась их первая встреча, но не здесь было суждено попрощаться. Настойка обжигала горло, в мантии было непривычно двигаться, а посох не хотел слушать — даже простейшие заклинания давались с трудом. Стараясь не думать о дискомфорте королева рассматривала витраж Люксилины. Это тот самый ангел, богиня, одна из тех, кто творит судьбу. Но сегодня боги отошли от дел.        — Седига, все-таки пришел!       Терас не заметил подмены, значит и пророчество не должно было заметить. Как говорил друид много лет назад, размышляя над замужеством с Монгом, действовать надо было пока высшие силы закрывают глаза, а они любили подремать. Главное, не вызывать теперь подозрений. Представление должно быть разыграно с первого и до последнего акта.              — Я даю тебе последний шанс отречься от теней,  жить среди людей и довольно-таки неплохо, самому стать творцом судьбы.       Голос звучал точь-в-точь как у мужа, но сказал бы он так мессии? Зелье давало правильный тембр, однако не правильные мысли.        — А что, были другие?!       Терас засомневался. Неужели, начал догадываться? Что-то пошло не так? Левая рука инстинктивно сжалась в кулак, слабое биение сердца возлюбленного разлилось внутри головы, это придавало спокойствия. Игра еще не проиграна.        — Как понимаю, свой выбор ты сделал.       Сказала воительница быстро, не давая юноше поразмыслить. Дальше тянуть некуда — битва должна начаться, а повернется она к врагу лицом и все — обман раскрыт. Хорошо, что Сумериэль обучал ее основам темной магии, не используя посоха можно было запустить темную сферу под потолок, и тогда уже сама Вечность не отличит поддельного вампира от настоящего лидера.       Уворачиваться от атак было просто — ведь этим бывшая рыцарь занималась почти все свое существование. Даже в мантии и в темноте — чего только воительница не делала, воюя с людьми, нежитью и эльфами. Жаль только что бой ограничивал — меча не было, а посох ничего кроме простейших стрел выдать не мог.        Они перекинулись еще несколькими дерзкими словами, вспышки и удары мечем — все это казалось ненастоящим, воительница словно смотрела на бой со стороны. Она то видела, и не раз уже пересматривала видение, пока что все по плану, оставалась только самая неприятная часть.        — Не мне падать в ноги придется, а всей Паладии!       Сильный удар швырнул на землю, чуть не сломав кости. Те несколько секунд, что девушка лежала на земле, показались вечностью. За то короткое мгновение она снова прожила свою жизнь — от поцелуев до ссор, от тайной переписки до свадьбы и поняла, что ни жалеет ни об одной секунде, тогда и конец представления показался не таким жестоким, более того, королева решила выкинуть еще один фокус.       Мессия навис над ней, хотел атаковать, как вдруг по посоху прошлась мощная вспышка, отставив за собой несколько маленьких. Его защитила тень, а ведь так могла бы закончиться история Тераса! Радовало только одно: в пророчестве подобной сцены не было, значит что-то правительница все-таки изменила.       Взмах руки поднял тело над землей, перстень соскользнул с пальца, обессиленная рука отпустила посох. «Думай о чем-то хорошем» — приказала себе воительница.        — Дитя мое. — Позвал голос из прошлого, толи тень, толи собственные воспоминания.       Она снова стояла в его комнате, там далеко, где вампир со свитой приехал на турнир. От потери крови принцесса Конзекрейт начала терять и сознание, а он подхватил ее и поцеловал, в надежде что девушка никогда об этом не вспомнит.       Уже через мгновение приятное воспоминание начала вытеснять боль. Кости ломало и выворачивало на изнанку, в голове хором гудели голоса сотен и тысячи мучеников, плоть тяжелела и слезала с костей, но сознание по-прежнему держалось за ту комнату и этот короткий поцелуй.       «Для тебя я стану богиней, и подобно богине судьбу сотворю» — лишь подумала Риза, потому что тело уже обратилось в прах, а душа летела ввысь, на встречу отцу.