Наследница

      Ее тело вздрагивало от каждого движения, словно из пепла возрождался дух огня — пламени, страсти. Легкие поцелуи превращались в дерзкие, едва уловимое объятие в мертвую хватку. Касаясь груди он чувствовал быстрое биение сердца, а прикасаясь к губам железный привкус крови.        — Уходи, и чтобы не беспокоил до рассвета! — С трудом оторвавшись от поцелуя кричит Седига. В эту ночь совет может во всем разобраться сам — некоторые из них правят своими землями дольше, чем он живет.       Мысли возвращаются к возлюбленной. Почти всегда черная одежда с золотой вышивкой, но каждый раз с новыми застежками. На этот раз пуговки сходятся четко по середине, он расстегивает их, некоторые отрывает, касается нежной кожи, и снова сладкие стоны.       Руки медленно спускаются по талии, тогда резко срывают остатки одежды. Что-то звякнуло на полу — кажется, застежка его собственного наряда. Принцесса долины Ив талантливая ученица.       Цвета вокруг меркнут, даже свет луны стыдливо прячется. Остается лишь ее хрупкая фигурка, давно знакомое чувство жажды возвращается, Риза глядит на него такими же дикими глазами. Он подарил ей частичку себя, внаглую вырвал из мира, увлек в свои объятия. На этот раз не потому, что пророчество требовало, или обстоятельства сложились. Просто желание — самое эгоистичное желание удержать, пускай не в ту ночь и не в той ситуации забрал бы ее.       Ухватив за бедра он прижимает воительницу к кровати и резко входит. Теперь уже дочь ворона впивается в него горячим поцелуем, позволяя двигаться, хватать ее и даже царапать. Он становится все грубее, она стонет все громче. Жажда обоих очень сильна, девушка играет с его острыми клыками, с неохотой отрываясь от поцелуя чтобы вдохнуть, возлюбленный наслаждается телом холодным снаружи и таким горячим внутри.       Время летит незаметно, древнему чувству страсти неведомы людские понятия. Когда оба достигают пика удовольствия луна снова выглядывает из-за облаков, на смену дикому зверю приходит усталость. Риза вновь целует любимого, в шею очень нежно, поцелуй едва можно почувствовать. Вампир прижимает к себе, слышит облегченный вздох. Еще пару минут и его бескрылый ангел уснет, умрет, если так угодно, чтобы воскреснуть на рассвете.       Первые лучи солнца придают темному силуэту очертания. В свете пламени шрамы были не так заметны. Множество тонких полосок покрывают спину, какие-то царапины на руках и ногах, один совсем свежий — порезалась, когда вставляла камень в амулет.       Седига знает о каждом. Какие-то возлюбленная упоминала в историях, появление других он сам видел. Каждый вечер незаметный силуэт проникал в библиотеку, иногда приходилось прогуляться по замку. У них было столько возможностей остаться наедине, но тогда пришлось бы перейти к неприятному разговору. Рано или поздно… Поздние сроки приближались.        — Эта ночь была волшебной, как тысяча рассветов. — Прошептала принцесса, открыв глаза. — Вот бы Дагарон не выставлял меня за дверь.        — Пока я здесь не выставит, но когда ухожу в покоях никого не должно быть.        — Ты думаешь, я что-то украду или испорчу? — Воительница хмурит брови, в глазах пылает толи огонь страсти толи искра недовольства.        — Таковы правила, они одинаковы для всех. Разак не только советник, но и друг, хозяева соседних земель — им доверяю как себе, никто не переступит порог в мое отсутствие.        — Значит они были правы насчет меня… Просто еще одна вещь.        — Риза, ты мое сердце, моя радость, покой моей души. — Одарив ее нежным поцелуем прошептал вампир. — Но ничто в этом мире не станет выше долга перед Владыкой, даже если сердце придется вырвать.        Девушка ничего не ответила. Хотела крикнуть — это было заметно по взгляду, но промолчала. Ярость угасла, сменившись раздумьями, печалью. Всего за минуту страстная птица феникс превратилась в ребенка, коим она и была по меркам древних существ.        — Ах, дитя мое, не печалься. — Едва сдерживая улыбку, сказал он. — Только молодые ставят чувства выше долга, вот твой брат, к примеру, выбежал в начале совета и попросил меня вернуть сестру, обещал за нее полкоролевства отдать, Азеркина тут же увела его прочь. Скажи, это Юриан маленький король или ты?        — Ну, он… — Заливаясь румянцем ответила дочь ворона.        — А ты моя королева, ни одна в этом мире не займет того места в моем сердце, где ты живешь.

***

      Ночь праздника — единственная, когда вампиры Альдегара не выходили на охоту. Город украшали гирлянды из черепов, алым пламенем пылал каждый факел, свеча, костер. Тут и там по улицам бродили воины, выкрикивая хвалебные слова своим учителям на древнейших языках. В мгновение ока ожило все то, что спало веками, торжество каждый отмечал со своими.       Однако, было одно развлечение, что приходилось по вкусу всем без исключения. Древнейшие кровопийцы и молодые солдаты собирались на арене, чтобы сражаться за всеобщую славу. За всем этим можно было наблюдать, но не факт, что тебя не вовлекут в битву.       Риза не должна была видеть праздника по крайней мере еще пять веков. Даже самые молодые оруженосцы здесь ей в прадеды годились, однако страже пришлось пропустить ученицу Седиги. Хозяин самого величественного замка в землях нежити проводил гостей к столу, там было несколько градоправителей, но никого из призраков или зомби. Даже Разак был вынужден остаться в столице, что не могло не радовать.        Им подали всевозможные блюда с пряностями с других концов света, стол сервировали золотой посудой. Только вот выглядело все это не очень съедобно, по крайней мере для бывшего рыцаря.        — Господин, что же ваша ученица ничего не ест? Меня как хозяина это оскорбляет. — Подметил Чейнс, которого она помнила по когтистым кольцам.        — Здесь столько всего, даже не знаю, что выбрать.        Девушка рискнула попробовать нечто, похожее на их имперское жаркое, во рту тут же расцвел привкус крови, вперемешку с сыроватым мясом. Правитель Альдегара смотрел на это с недовольством, кажется, именно он запретил вступать в ряды воинов тем, кто был слишком молод. Однако когда учитель посоветовал ученице другое блюдо, негодование сменилось улыбкой, полной коварства. К счастью бессмертные не сидели весь вечер за столом, как это делали высокопоставленные чиновники с долины Ив, как солнце село уважаемых гостей пригласили занять лучшие места на арене и понаблюдать за сражением.       Впрочем, наблюдать было не за чем. В бою участвовали многие, подымалась пыль, заклинания мешались с оружием. Оставалось слушать крики толи брани, толи победы. Иногда дочь ворона поглядывала на корону своего спутника — песок в часах вроде бы сыпался, но никак не высыпался до конца.        — Вы уже определились с датой начала войны? — Не отрываясь от побоища спросил принимавший гостей.        — Уже скоро, но сначала надо навестить гномов. Азеркина собрала вокруг себя лесных эльфов, людей и стимов, ходят слухи, будто даже чудищ приглашает в армию, темные нас поддерживать не станут — гордый народ, с подгорными можно попробовать договориться.        — Война с долиной Ив?! Как, ты же говорил, что Юриан…        — Его никто не тронет, я взял слово с каждого в союзе, а вот мать юного короля нужно казнить. Она слишком далеко зашла с этим регентством, власть превратила в игрушку.        — Так всегда было. Раньше командовала прислугой, теперь целым государством. И все же, если ее убрать, кто придет на замену?        — Вы слишком печетесь о судьбе чужой земли и никому ненужного мальчишки. — Вмешался Чейнс. — Если позволите, милорд, поговорим наедине.        — Хорошая идея. Риза, я знаю, в империи у тебя были друзья, да и воспитание Георга оставило свой след. Твое мнение в вопросах войны предвзято.        — Если ты считаешь это правильным, нет смысла спорить. Что-же пойду познакомлюсь с воителями, может и найду общий язык.       За спиной один из слуг Альдегара спросил у Седиги, как тот позволяет ученице обращаться на «ты», к огромной радости девушки тот ответил, что свое почтение она оказала другим способом и чуть было не скинул вниз.       В казармах у арены бурлила жизнь. Раненые, захлебываясь кровью из кубков, рассказывали о своих сражениях, те, кто еще не успел выбежать на поле боя, носились с доспехами и амулетами, кто-то даже начал драку, не дождавшись момента. Хорошее место чтобы занять свой разум — лишь бы возлюбленный не передумал по поводу брата.       Воительница решила и сама ввязаться в распрю, только погодя, как большинство с арены уйдет. Она поснимала с себя все украшения, кроме кольца, и попросила оружейника выдать кольчугу. Пока дочь ворона одевалась к ней подошел некто в доспехах из черной стали и вызвал на поединок.        — Почему именно меня? — Поинтересовалась принцесса, опоясывая кольчугу кожаным ремнем. — Разве не все против всех?        — Да так, никогда не доводилось против мечника.        — Ну так берите оружие, битва будет долгой.        На арене оставалось не так уж много бойцов. Началась баталия на закате, а сейчас время близилось к полуночи. Рыцарь в черных доспехах появился внезапно с другого угла, при нем не было никакого оружия. Девушка достала меч (благо с ним она не расставалась), побежала на противника, как вдруг над головой пролетела красная вспышка. Магия! Противник был магом, это усложняло задачу. Она попыталась выстрелить в ответ, пусть стрелы были не такими мощными, могли пробить броню. Если бы они еще попадали в цель! Косая стрельба — старый враг принцессы — напомнила о себе вновь.       А вот враг не стал мешкать. Вторая и последующее полетели молниеносно, несколько раз задели кольчугу и даже немного раскалили ее, но лишь чуток. Уворачиваясь от атак (носители легкой брони знали, как больно ранят стрелы) Риза добежала до врага, но и тут проблемы не закончились.       Вампир ухватил ее и поднял в воздух, даже не касаясь, он подошел, снял свой шлем и спросил:        — Ты помнишь меня?        — Нет. — С трудом вдыхая ответила дочь ворона.        — А я помню. Ты отрубила голову моей сестре и швырнула ее под ноги королю!       Магическая энергия собралась в одну точку, образовав клинок. Юноша замахнулся, лезвие полетело в левый глаз, царапнуло веко, но глубже не вошло — кто-то набросился на врага и заклятие развеялось. Рана очень сильно болела, воительница не могла открыть глаз. Она чувствовала себя как ребенок, который боится, что из-за маленькой раны случиться большая беда.       В тот же миг на нее напал другой воин, к счастью с копьем. Ухватив окровавленными руками меч девушка заблокировала удар, дальше пришлось сражаться с одним глазом.       В казармы ученица Седиги вернулась с потрепанной кольчугой, несколькими ссадинами и большой рваной раной на ноге. Она ухватила флакон с кровью и осушила его до дна, заставив себя проигнорировать тошноту. Глаз все еще не открывался, когда раненая вернулась в свою комнату. Воительница подошла к зеркалу, посмотрела на огромное пятно — красное вперемешку с фиолетовым.        — Спокойно… Еще не все потеряно, как говорил дворцовый лекарь?       Рану надо было промыть. Процедура не из приятных. Пришлось звать чужих слуг — Илзе не пустили — просить принести огненную воду. Хотя вампиры получали травмы близкие к людским (только заживали те быстрее) сами они отрицали сходство с людьми, поэтому не использовали человеческих лекарств. Идиотские принципы и еще более тупое чувство гордости, однако пытаться поменять тысячелетних было бесполезно.       Огненная вода — аналог антисептика среди бессмертных. Чаще всего использовалась жителями Альдегара, реже зомби. Едва вещество коснулось раны лицо охватила боль вперемешку с теплом, кровавая пена закрыла больное место, это работал главный компонент настойки — огненный фрукт. Спустя несколько минут боль прошла, начало сходить покраснение.       Теперь рану предстояло перевязать. Да, у людей такое заживало около двух недель, у вампиров — за семь дней, но все это время поврежденному глазу требовался покой. Вместо бинтов послужили тряпки, хорошо что всех рыцарей учили делать перевязки.        — Миледи, уже третий час, вас господа зовут встретить рассвет.       Нет, не тот рассвет, что бывает каждое утро. Этот — символ сделки между первой главой союза и бывшими эльфами. Редкое явление озаряло небосвод, другие называли его «кровавое затмение».        — Передай, что я посмотрю с балкона.        — Им не понравится такой ответ.        — Меня ведь пригласили, а не потребовали явиться. К тому же ПОСМОТРЕТЬ не получится, так и скажи.       Третий раз слуга не спрашивал, ушел. Риза задумалась, а сколько ему лет? Должно быть шесть или семь сотен. Наверняка был хорошим воином в рядах нежити, а тогда стал простым прислужником. Оставаться лучшим из худших, или стать худшим из лучших… Такой себе выбор.       Тем временем началось затмение. На луну спустилась черная тень, мир охватила тьма, лишь тусклый свет факелов отгонял теней. Красное пламя окрашивало весь город в рубиновый цвет, вскоре темное пятно начало бледнеть, за ним набирала силы новая луна.       И как светило небесное ожило, наполнившись кровью, так и вы будете каждый раз оживать. Запомните: луна — солнце мертвецов, в час, когда смертные боятся, мы выходим на охоту и решаем их судьбы!       Так говорила первая наместница Владыки, и голос ее расцветал каждые сто лет с новой силой. Ходили слухи, она не перерождалась — осталась в том месте, где живет человек-ворон, чтобы беседовать с ним о вечности.        — Вот бы нам остаться вдвоем в вечности, никогда не возвращаться, никогда не забывать… — Шептала воительница, любуясь луной. Зрелище было прекрасным, точнее, правая половина.        — Риза! — Знакомый голос за спиной. Почему-то на этот раз было очень страшно. — Немедленно иди к остальным, не заставляй правителя Альдегара себя ждать!        — Прости, но я не пойду. Как бы мой вид не оскорбил его еще больше.        — Тебе никто и слова не скажет, если ты проявишь должное уважение.        — Ладно! — Собрав всю свою волю в кулак девушка развернулась и быстрым шагом прошла мимо учителя, но он успел заметить бинты и, ухватив ее за локоть, прижал к себе.        — Кто сотворил такое с тобой? Скажи, я сотру его в порошок.        — Нельзя. — Глядя в любимые глаза ответила ученица. — Он в бою меня ранил, на боевые раны не жалуются.       В этом плане кодекс рыцаря не сильно отличался от загробного. Если в бою рану нанес союзник, никто кроме тебя не мог ему отомстить. Считалось, что друзья, другие воины и даже полководцы могли вступиться лишь против общего врага, а поскольку все вампиры принадлежали культу ворона, врагами Седиге они не являлись.        — Тогда принеси голову, отошлю ее в подарок Азеркине. А теперь идем, традиции нужно соблюдать.       Все собрались под стенами города. Рядом рос лес, в красном свете он был неописуемо великолепен. Кто-то даже сидел в обнимку, поговаривали, обращение нередко проходили целыми семьями, иногда братом или сестрой мог стать боевой товарищ.       К огромному удивлению девушки другие жители приняли ее радушно. Чейнс продолжал злобно улыбаться, что творилось в его голове даже представить было трудно. Остальные были увлечены затмением, даже про драки забыли. Если кто из них и отвлекался, замечая свежую рану, говорил, подымая кубок:        — Cicatrice orta est optimus numisma pro bellator!       Медаль за шрам для лучшего воина.