Alea jacta est, господа!

Главный зал библиотеки представал взору в виде обширного, даже колоссального прямоугольного помещения со множеством гигантских колонн, от которого, словно ручейки, отходили меньшие по размеру комнаты, заставленные высокими, до самого потолка, полками с бесчисленным количеством книг. По слухам, еще прапрадедушка нынешнего герцога велел перестроить весь замок, оставив нетронутой только часть с библиотекой, которая занимала два нижних этажа и являлась опорой и, фактически, фундаментом будущей постройки. С тех пор главный зал подвергался множеству незначительных переделок и по праву считался главной комнатой в Грингрейсе. Поговаривали даже, что библиотека семьи Авалос по своим размерам и разнообразию собранных здесь экземпляров могла бы соперничать с главной библиотекой, расположенной в Хемнице, где было представлено более двухсот тысяч фолиантов и рукописей самых разных эпох и народностей. К сожалению, когда в Королевской библиотеке случился пожар, одно ее крыло выгорело дотла и многие бесценные труды были безвозвратно утеряны. Аннет с благоговейным трепетом, охватывавшем ее каждый раз, стоило войти в эту святая святых, прихрамывая подошла к столику Хранителя библиотеки, престарелого Маркуса, знавшего в своем обиталище каждый угол и любившего свою работу даже больше собственной жены. Он, до того момента что-то читавший при тусклом свете свечи, завидев хрупкую фигуру девушки, поспешил встать и поклониться ее светлости, на что получил короткое приветствие и разрешение сесть. - Так что привело юную госпожу в этот светоч мудрости? - важно спросил он, неимоверно гордясь, что только он один тридцать лет назад был удостоен чести присматривать за этим местом. На самом деле, когда в ту пору еще молодой Маркус вызвался стать Хранителем библиотеки, все восприняли это известие с огромным облегчением, потому как других претендентов на эту должность не наблюдалось. - Маркус, сэр, - спокойно проговорила девушка, глядя своими светло-карими глазами на сгорбленную фигуру старика, - я захожу сюда довольно часто, поэтому не нужно впредь всех этих официозов. Достаточно простых слов приветствия, - и она с промелькнувшей на миг жалостью задержалась взглядом на ноге старика, бывшей сейчас невидимой из-за крепкого стола с толстыми металлическими основаниями. - Что Вы, что Вы, юная госпожа, - запротестовал он. - Мне всегда приносит особое удовольствие видеть Вас здесь в добром, - тут он с сомнением посмотрел на боевые ранения девушки, - или не совсем добром, здравии. Не смотрите на мою калечность. Я еще фору многим молодым дам! - он резво встал и походил из стороны в сторону, при этом умудряясь даже неловко подпрыгивать, каждый раз издавая своей ногой странные стуки, эхом отдававшиеся в просторных сводах помещения. Этим бывший моряк Королевской флотилии хотел показать, что нисколько не стесняется деревянной ноги, заменившей ему старую, разорванную шальным снарядом, а, наоборот, только рад продемонстрировать неиссякаемую энергию своей вечно молодой души. Старик так разволновался, что на его изборожденном преждевременными морщинами лице выступили капли пота. Затем, опомнившись, он остановился на полупрыжке и испуганно прижал узловатые пальцы ко рту, виновато посмотрев на девушку. - Приношу свои искренние извинения, - одними губами прошептал он, - ведь я поклялся хранить столетний покой здешних мест, а вместо этого, старый дурень, устроил тут цирк-шапито. Аннет понимающе улыбнулась, а затем, чуть помолчав и зачем-то тоже перейдя на шепот, заговорщически спросила: - Слышала, война собирается, сэр. Вы что-нибудь знаете об этом? - задала она давно гложущий ее вопрос. Маркус удивленно на нее воззрился и чуть передернул худыми плечами. - Ваша светлость, - начал он и без капли той напыщенности, что была вначале, - я человек не дворцовый, из библиотеки на свет божий выхожу редко, и то по естественным надобностям, поэтому всех подробностей знать не могу, но, - и он подозрительно оглянулся, как будто здесь мог стоять кто-то еще, - служанки на кухне давно поговаривают, что турки уж больно неспокойно ведут себя в последнее время. Я, юная госпожа, в пустые сплетни верить не склонен, однако ж старый Селим явно что-то задумал. Чувствует он, зараза, как пить дать чувствует, что час его близок, а дворцовые псы, Вы понимаете, не дремлют. Не станет царя - не станет и империи, все растащат подлые шакалы, - он помолчал, нервно поглаживая выступающий подбородок. - Сын его, Ибрагим, - негромко продолжил он, - молод еще, хоть, говорят, умен не по годам. Огромную империю он не удержит; неопытным руководить легче. Хорошо бы царь почил раньше времени, - мстительно сверкнул глазами Маркус, невольно дотронувшись до деревянной ноги. - Империя его на крови построена и долго не простоит. Заметив жадно впитывавшую каждое слово девушку, старик поспешил исправиться. - То есть, все это, конечно, лишь мои домыслы, - затараторил он. - Негоже воспринимать их всерьез, Ваша светлость. Вам, дочери могущественного герцога Авалоса, внутри этих стен ничего не грозит. С остальным предоставьте разбираться взрослым, - потянувшись, престарелый Хранитель захлопнул читавшую до этого книгу и встал. - Что-то я сильно устал. Прошу меня извинить, госпожа, но с Вашего позволения отправлюсь-ка я спать... Он еще раз широко зевнул, казалось, чуть не вывихнув челюсть, и сонно пожелал девушке спокойной ночи. Однако в планы последней сон пока отнюдь не входил. - Сэр, Вы не против, если я тут еще немного поброжу? - состроив милую гримаску, любезно спросила она. Старик явно удивился, но промолчал и подозрительно посмотрел на умильно-наивную физиономию девушки. - Только недолго, дорогая, - наконец сказал он, направляясь к своей комнате. - Ночью в библиотеке довольно жутковато, поэтому, - обернулся он у входа в зал, - зовите, если будет совсем страшно. Аннет поспешно пообещала быть хорошей девочкой и не задерживаться допоздна, а когда сгорбленная фигура старика скрылась за дверью, она взяла оставленный им подсвечник, в котором все еще горела оплывшая свеча, и, подумав немного, захватила с собой еще одну. Так, на всякий случай. Кто знал, сколько она здесь пробудет. Девушка, зябко кутаясь в халат, пошла вдоль левой стены, стараясь как можно тише проходить мимо гигантских стеллажей, и с беспокойством реагировала на каждый шорох, каждый звук, усиливаемый эхом монументального помещения. Боль в ногах уже давно утихла, но Аннет с радостью вернула бы ее обратно, если бы это хоть как-то отвлекало от мрачных мыслей, роившихся в голове, навеянных темнотой и пугающей неизвестностью. Хотелось взять и на время приглушить казавшийся слишком ярким огонек свечи, из-за которого на полках, стенах и полу выступали длинные уродливые тени, но девушка знала, что делать этого нельзя, иначе будет только хуже. Иначе монстры, до этого прятавшиеся по углам и в страхе наблюдавшие за дрожащим маревом света, безбоязненно выйдут из своих укрытий и нападут на нее. Аннет, чтобы немного успокоиться, нервно считала барашков, как когда-то учила мама, и, водя рукой по, казалось, нескончаемой стене, начинала все больше злиться на себя и свои глупые затеи. «Раз барашек, будь он неладен, - мысленно бурчала она, - два барашек, чтобы его кролики слопали, три барашек, пусть его блохи замучают, четыре барашек...» Дойдя до двадцать седьмого барашка, обещавшего долго жить, наплодить много-много маленьких барашков, а, быть может, и отомстить за несправедливо павших собратьев, девушка радостно нащупала конец стены и повернула направо до первой двери. Притронувшись к холодной ручке, она с содроганием подумала о том, как будет сидеть там совсем одна, среди кучи книг, вдали от спасительного выхода и светлых коридоров. На минуту к ней даже закралась трусливая мысль найти нужный ей томик и сбежать, а позже, например, завтра утром, незаметно поставить его на место. Но нет, сразу же поняла она, так сделать не получится. Маркус встает с первыми лучами солнца и бдительно хранит покой вверенных ему владений, а уж ее-то, следуя наказу матери, ни за что не впустит так глубоко внутрь недр, полных фамильных тайн и исторических преданий. Тяжко вздохнув, барышня спешно помолилась (уже второй раз за день, а это наводило на определенные мысли), собралась с духом и потянула ручку на себя, в глубине души все же надеясь, что комната окажется запертой. К ее радости и сожалению, дверь открылась, но предательски скрипнула несмазанными петлями, заставив сердце, словно ужаленное, галопом носиться по всей, вмиг ставшей слишком тесной, грудной клетке. Пообещав себе устроить знатный нагоняй слугам, барышня сначала осторожно просунула в проем приоткрытой двери руку со свечой, затем все так же медленно и тихо заглянула сама, подумав при этом, что к концу этой чертовой вылазки станет мастером по незаконным проникновениям. Рука со свечой отчаянно ходила ходуном, так что последняя, опасно накренившись, грозилась упасть с медного подсвечника прямо на деревянный пол. До того, как девушка успела торопливо перехватить ее ледяными пальцами, в ее мозгу промелькнула паническая мысль, что могло случиться при соприкосновении дерева и огня, да еще и в окружении тысячи книг. Кажется, даже последнему дураку станет понятно, что ничего хорошего. При этом непутевая девица умудрилась краем бедра задеть дверную ручку, и дверь, протяжно скрипнув, казалось, на весь зал, с чувством стукнулась полированной поверхностью о шершавый камень стены. - Господи! - затравленно пискнула девушка, с опаской поглядывая на другой конец библиотечного зала, где, по ее расчетам, должен был находиться выход. Но все было спокойно. Видимо, Маркус крепко спал. Плюнув на формальности и секретность, Аннет смело вошла в темную комнату, готовясь встретиться даже с полчищами чудовищ, и прикрыла за собой злосчастную дверь. Комната встретила ее абсолютной тишиной и безмятежностью - в нее давно уже никто не заходил, а под толстым слоем пыли спала многовековая мудрость предков. Возможно, это был самый старый отсек библиотеки. И самый небольшой: здесь, помимо полок с книгами, что занимали почти все пространство, умещались только маленький столик с покосившимися ножками, хлипкий треснувший стул и, как ни странно, крошечная икона в золоченой рамке на единственном свободном от книг участке стены. Девушка затаила дыхание, разглядывая миниатюрное изображение. Несмотря на то, что все помещение в целом выглядело заброшенным и давно неухоженным, на иконе, насколько она могла судить с такого расстояния, не осело ни единой пылинки, будто ее только недавно протирали мягкой тряпочкой, а цвета нисколько не потускнели и краска не выглядела облупившейся. Подойдя так близко, насколько позволяли столик и стул, Аннет поднесла свечу к изображению - и тут же в страхе отшатнулась. Это же адописная икона! Изображение Дьявола! Что она тут делает?! Несколько раз проделав характерный жест для изгнания демонов и отдышавшись, девушка пожалела, что пришла сюда, поддавшись уговорам графини Нормандской. Однако отступать было нельзя ни в коем случаем. Проделав весь этот жуткий путь, неужели она так просто сдастся, так и не утолив свое любопытство? Пугаться иконы, пусть даже такой, было глупо. Нужно просто поскорее найти то, что искала, и уйти. Всего-то делов. Девушка поставила подсвечник на стол, понадеявшись, что тот от этого не сломается, и, зажав в руке другую, прихваченную с собой свечу, принялась методично осматривать пыльные полки. Было темно, неудобно и страшно, особенно когда, отворачиваясь, девушке казалось, что изображенное на дощечке чудовище смотрит на нее своими безумными глазами. После часового поиска Аннет уже была готова впасть в отчаяние, ведь она и сама толком не знала, что ищет. Ее вели туманные описания и неясные подсказки, однако если она это найдет, то точно узнает. Время шло, а долгая, жутко раздражающая тишина давила на нее, заставляя напряженные нервы оголиться до предела, сжаться в тугой комок, вибрировать. Буйная фантазия девушки вырисовывала все более мрачные картины, от которых где-то в глубине зашевелились далеко не первые за сегодня панические нотки. Все внутри замерло, ожидая, выжидая, готовясь к чему-то страшному, непредвиденному, до дрожи пугающему. Хуже всего было то, что маленькая комната не давала простора для действий - негде было разбежаться, негде спрятаться. Тишина давила до такой степени, что в ушах слышался непрекращающийся шум, будто в барабанные перепонки до самых краев залилась вода. Но так было легче, так было безопаснее, словно весь мир отгорожен надежной стеной, за которой уютно, защищенно и светло. И девушка верила, изо всех сил верила, что все хорошо; старалась сосредоточиться на шуме и поисках, забыть об остальном, отключиться... Наконец, полностью обессиленная, она в изнеможении прислонилась к одной из полок. Все было будто в тумане: глаза слезились из-за скудного освещения, тело налилось свинцом, голова напрочь отказывалась воспринимать информацию. Все было очень-очень плохо. Решив бросить эту бесполезную затею и завтра сюда уже не возвращаться, она только собиралась отойти к столу, как случайно слишком сильно оттолкнулась от шкафа и несколько книг с самого верха упали прямо на нее. - Что же за день сегодня такой, - капризно протянула герцогиня Авалос, гладя свою бедную многострадальную головушку. Наконец, вспомнив об упавших книгах, девушка наклонилась и начала их рассматривать, листая пожелтевшие страницы. Одна из них привлекла ее особое внимание: черный кожаный переплет, отсутствие каких-либо надписей, плотные, кремового цвета страницы, как будто нисколько не обветшавшие в спартанских условиях влажной и грязной комнаты, точнее, в их отсутствии. Только открыв первую страницу, красавица с невероятным триумфом, осветившем ее вмиг порозовевшее личико, поняла: это та самая. Она с удовольствием отметила, что язык того времени не так сильно отличается от ее собственного, и в возбуждении сильнее вцепилась пальцами в уже теплый переплет, готовясь окунуться в чужие воспоминания, сохраненные в этом дневнике. Взволнованно усевшись прямо на пол и держа свечку перед собой, девушка углубилась в чтение. *** Все случилось на днях, когда графиня Нормандская, бывшая ровесницей Аннет, приехала погостить в замок из соседнего королевства Бургундия, в то время как ее отец хотел закончить здесь некие дела с герцогом, видимо, по закупке нужного для укрепления армии вооружения. Мужчины удалились в кабинет, а девушки, удобно устроившись на мягкой скамье, мило болтали о всяких девчачьих штучках. - Ах, - вздохнула графиня, возведя очи к небесам, - ты такая счастливица, ma chérie. У тебя есть все, о чем только можно мечтать! Прекрасная внешность, влиятельная фамилия... А о твоих «успехах» на любовном фронте наслышаны все, - и она игриво улыбнулась сидящей рядом девушке, видимо ожидая, что сумела польстить ее самолюбию. Аннет только поморщилась, невольно подумав, что, не впитывай Габриель все самые нелепые слухи, точно губка, она была бы настоящим золотцем. - Если ты о Гессене, дорогая подруга, то смею тебя заверить, что все совсем не так. Всем должно быть известно, - с нажимом на последнее слово произнесла она, - что наши отцы поддерживают дружеские отношения, поэтому мне и приходится быть с ним любезной. По возможности. - Ах, где-то ты лукавишь, - промурлыкала Габриэль, томно помахивая своим громадным веером с вкраплениями мелких рубинов. - Парниша в тебе души не чает. На балу в замке Фирстеров следовал за тобой повсюду, словно собачонка. А князь Шварценберг? Его, к слову, уже начали попрекать в жестоком равнодушии по отношению к невесте, и, кажется мне, не случайно. Он же с тебя глаз не сводит! - графиня восторженно хлопнула веером по руке. Аннет лишь снисходительно улыбнулась, не зная, что на это ответить. Она, признаться, иногда замечала внимательные взгляды князя и его подчеркнутую любезность к ее скромной персоне. Чего греха таить, ей это даже нравилось. Однако князь совсем не подходил ее представлениям об идеальном муже, да и был помолвлен на девушке, выбранной ему его отцом. Видя такую неоднозначную реакцию, неугомонная графиня Бургундская продолжила свое наступление. - Есть еще рыбка покрупнее, англиканский принц Уильям Тюдор, - азартно проговорила она, заметно понизив голос. - Этот давно к тебе присматривается. Поговаривают, что его старший брат Эдмунд совсем не интересуется женскими прелестями, так что трон вполне может перейти к младшему. А ты что думаешь? - Я думаю, откуда ты все это черпаешь, - сокрушенно покачала головой Аннет, однако уголки ее губ слегка дрогнули в слабой улыбке. - В любом случае, мне кажется весьма маловероятным, чтобы сам принц обратил на меня свое внимание. Я и видела-то его единожды на каком-то приеме, причем издалека. - Но он мог плениться твоей красотой, ma chérie, - торжественно заключила Габриэль. - Ты же знаешь этих северных принцесс: ни грамма грации! Как посмотришь на их портреты - прекрасные бутоны, а в жизни - настоящие горгульи. У нас в Бургундии таких называют папийонами-однодневками, так как превозносятся они только в день свадьбы, после чего отправляются в монастырь, подальше от глаз. - Даже если и так, - не сдавалась Авалос, - сейчас Англиканией правит король Генрих, который перевернул с ног на голову все старые, отжившие себя, как он их называет, государственные устои. Учитывая, что последние пятьдесят лет Рейн придерживался весьма консервативных взглядов, прежде всего в вероисповедании, вряд ли обе стороны обрадуются такому союзу. Габриэль окинула Авалос долгим и скептическим взглядом, после чего рассмеялась так заливисто, будто услышала какую-то особенно смешную шутку. Аннет тут же выпрямилась и с недоумением посмотрела на подругу. - Ох, дорогая, - смахнув слезинку, проступившую в уголке глаза, вздохнула графиня, - ты никогда не изменишься! Сколько тебя знаю, всегда одно и то же: правильность и логика. Ну просто кукла какая-то, а не человек! Неужели не понимаешь, что сейчас, когда молода и красива, нужно развлекаться! Это же расцвет твоей жизни! - с жаром, озарившим ее круглое личико, проговорила она. Герцогиня неуверенно сжимала в руках белый ажурный платок, который совсем недавно хотела протянуть собеседнице. Сейчас же, под впечатлением от последней оброненной фразы, девушка смутилась. А ведь она и правда могла производить впечатление красивой, но бездушной куклы. Идеальная в манерах и обращении, девушка, тем не менее, никому не позволяла заглянуть к себе в душу и разглядеть там натуру безнадежной авантюристки и мечтательницы. В глазах родителей она была примерной дочерью, окружающие же знали ее как уравновешенную, а порой и отстраненную девушку. Пожалуй, только близняшки и Гессен могли наблюдать признаки гнева или оживленности на ее кукольном личике (причем последний скорее случайно, чем намеренно, ведь сохранять при нем привычную маску не хватало ни сил, ни терпения). Графиня Нормандская, заметив застывший взгляд девушки, слегка потупилась и стыдливо прижала веер к губам. - Извини, милая, - она ласково коснулась руки Аннет. - Я вовсе не то имела в виду. Я просто хотела тебя немного поддразнить и развеселить, а вместо этого наговорила... всякого. Аннет посмотрела на полные сожаления глаза собеседницы, после чего, что-то для себя решив, ярко улыбнулась. Признаться честно, раньше герцогиня Авалос считала графиню скорее знакомой, нежели подругой, при первой встрече ошибочно приняв ее за абсолютную пустышку. Но в такие моменты она понимала, что, несмотря на весь внешний фарс и взбалмошность, эта девушка обладала редким для аристократки качеством - чутким и добрым сердцем. Неугомонная Габриэль приободрилась и снова заговорила с ней полным энтузиазма голосом. - Итак, ma chérie, не хочешь ли услышать одну любопытную историю, произошедшую много-много лет назад в окрестностях этого замка? Заинтригованная Аннет выразила согласие, заметив, однако, не без ехидства, как быстро та умела переводить разговор в более мирное русло. - И тебя этому еще научу, дорогая, - словно и не заметила шпильки девушка. - Итак, когда-то, лет эдак пятьсот назад, - воодушевленно заговорила она, манерно растягивая гласные, - жил один очень богатый торговец. Богатство свое он наживал всю жизнь, пусть даже иногда и не совсем честным путем, однако грабежами и более темными делами не промышлял. И была у того торговца мечта - стать не только богатым, но и знатным человеком, а для этого прежде всего требовалось построить свое родовое гнездо, которое по роскоши не уступало бы и дворцовым палатам. Посему перебрался наш господин из своей родной страны, переживавшей в ту пору не лучшие времена, в соседнее процветающее государство. - Перебежчик, - мрачно прокомментировала Аннет, перебивая подругу. - Но-но, милая, - всполошилась Габриэль, - все так поступают. Это же закон торговли! Ладно, слушай дальше, потом поймешь. И перебрался он в соседнее государство. Там он построил роскошный замок, удовлетворявший всем его требованиям. Но была у этого торговца одна страсть: книги. Из дальних плаваний привез он мнооого книг, кропотливо, том за томом, собирая их во время своих путешествий. Понятное дело, в то время рукописные книги были большой редкостью, выложил он за них много золота, но зато впоследствии смог устроить в своем замке настоящую библиотеку! Ты уже, может, догадалась, - ехидно посмотрела она на Аннет, - что то был первый герцог Авалос, положивший начало процветанию вашего рода. А ты так на предка наговаривала. Нехорошо, - покачала она головой, укоризненно поцокав языком. - Поняла я, поняла, - буркнула девушка. - Давай дальше. - И было у того торговца двое детей: мальчик и девочка, - продолжила графиня. - Души он в них не чаял! Особенно любил он младшую дочь, так сильно напоминавшую ему скончавшуюся при родах жену. Он дал им лучшее для тех времен образование, ни в чем им не отказывал, но и тщательно следил за их воспитанием. Хорошим отцом был, в общем. «...Мой отец действительно хороший человек, - гласилось в строках пятисотлетней давности. - Нам с братом сильно повезло. Правда, иногда на него накатывали приступы, и тогда он запирался в своей комнате, отказываясь выходить даже на наши уговоры...» - Как-то раз красавица-дочь, гуляя в лесу, заметила в глубине чащи странное сияние. Она решила взглянуть, что бы это могло быть, и пошла по направлению света. - Явно сказки в детстве не читала, - хмыкнула Аннет, подперев правую щеку рукой. - Ясное дело, что ежели увидел где-нибудь в лесу что-то странное, улепетывать надо, да чтоб пятки сверкали. - Герцогиня Авалос! - возмутилась рассказчица. - Во-первых, когда человек говорит, нельзя его перебивать. Где же твои манеры? А во-вторых, легенды на то и есть легенды, чтобы в них все нелогично было. В общем, пошла она посмотреть, что там, а там, за деревьями, увидала она маленький ручеек, от которого исходил внеземной свет. Направилась она за ручейком, а он все шире и шире становился, и в конце концов вышла она к озеру. Девушка сильно удивилась, даже испугалась, когда заметила купающегося в озере мужчину. Красота его была так всеобъемлюща и совершенна, что приняла она его за ангела, спустившегося с небес. «...День ото дня отцу становилось все хуже. Мы приглашали лучших докторов со всей страны, но они в голос утверждали, что он абсолютно здоров. Единственное, что приходит на ум, - батюшка болен не физически, но духовно. В отчаянии я отправилась в нашу библиотеку, в надежде найти хоть что-то, что могло бы помочь. После долгих поисков на глаза мне попалась переведенная рукопись, датированная сто шестидесятым годом от Рождества Христова. В ней содержались сведения, как призвать в наш мир Демона...». - Она замерла, - понизив голос почти до шепота, продолжила графиня Нормандская, - но мужчина заметил ее. Оказалось, что это вовсе не ангел, но существо прямо противоположное по самой своей сути. Можешь называть его бесом, можешь - падшим ангелом, как тебе будет угодно. Кожа его отливала темным серебром, длинные волосы рассыпались по плечам, голову венчали острые спиралевидные рога, а прямо из спины росли черные узловатые крылья. Существо не навредило девушке, оно с интересом взирало на прекрасную человечку, смевшую потревожить его покой. В первую их встречу они только привыкали друг к другу, а в миг расставания мужчина поведал, что в следующий раз она сможет найти его на том же самом месте, если, конечно, не боится. Их свидания продолжались, и постепенно падший ангел полюбил человеческую девушку, как она полюбила его. Он представился Самаэлем, и с тех пор она стала называть его только так. - Его звали Самаэлем? Как змея, что соблазнил Еву? - уточнила Аннет, недоверчиво тряхнув длинными волосами. - Ах, да что же тебе неймется, милая? - вопросила Габриэль, недовольная тем, что ее вновь перебили. - Это легенда, легенда тебе говорю. Красивая сказка. Ее нужно воспринимать только так! - Ну хорошо, - согласилась девушка. - Извини. «...Демон не назвал своего имени, но мне это было неважно. Я любила его и люблю до сих пор, так сильно, что кажется, будто он похитил мое сердце. Во время наших разговоров я узнала, что в его мире у него есть невеста. Мне было больно, однако в душе моей поселилась эгоистичная мысль, что сейчас он со мной, а не с ней...» Габриэль села поудобнее и продолжила. - Со временем отец со старшим сыном стали замечать ее частые отлучки, прогулки и странное поведение. Они очень сильно обеспокоились. Как же так? Уж не заболела ли их дорогая девочка? И вот однажды брат ее решил проследить, куда же она уходит каждую ночь, втайне от родных. Когда она вошла в лес, он испугался и побежал за ней. Там он увидел удивительной красоты ручеек, от которого исходил свет. Замешкавшись из-за такой диковины, он потерял из виду сестру, но, не растерявшись, понял, что нужно идти туда, куда указывает ручей. Сияние вывело его к небольшому озеру, у которого стояла его сестренка и необычное существо с огромными крыльями. Пораженный увиденным, он молча наблюдал за их свиданием, которое казалось ему самым порочным и неправильным деянием на свете. Его охватила злоба. В нахлынувшей на него ярости, он подбежал к существу и сильно ударил его со спины ножом, прихваченным из дома. Девушка закричала. Самаэль, обливаясь темной кровью, хотел нанести обидчику ответный удар, но не смог, остановленный мольбами своей возлюбленной. И он исчез, оставив на прощание только черное перо из своего крыла. «...Я умираю. С каждым часом это тело гибнет, а никто не знает, от чего. Мой Демон в отчаянии, но мне почему-то спокойно. Он не может вылечить мою болезнь, зато может помочь отцу. Перед смертью я попросила его только об этом. А еще о том, чтобы он забрал мою душу с собой. Я хочу быть с ним всегда...» - Девушка плакала, держа в руках перо любимого, - шептала графиня, устремив взгляд в окно, - а брат стоял рядом, сжимая нож, на котором виднелись еще не обратившиеся в туман следы крови. Он отвел ее обратно в замок, тихо, незаметно, чтобы не разбудить спящих там людей. На следующее утро девушки в постели не оказалось, но на столе лежала оставленная ею записка, в которой она благодарила за все отца и холодно простилась с братом. Старый герцог не мог понять, что же произошло, однако же немедля отправил самых надежных людей во главе с сыном на ее поиски. Но сколько бы они ни блуждали, сколько бы ни гнали вперед измученных лошадей, девушки будто и след простыл. Крестьянки в деревнях еще долго судачили, что их госпожа отправилась вслед за возлюбленным, которого с ней разлучили, - закончила она свой рассказ. Аннет сидела на скамье, поджав под себя ноги, и была как будто чем-то опечалена. Не сказать, чтобы ее так сильно впечатлила эта история, но было в ней что-то такое... - Где ты ее услышала? - наконец спросила она. - Я никогда не встречала ничего подобного в рукописях, и если бы и существовало такое предание, разве не должно было оно сохраниться хотя бы среди простого народа? Габриэль прикусила губу и виновато посмотрела на подругу. - Легенда эта почти забыта, - тихо проговорила она. - Люди гораздо охотнее вспоминают о чем-то хорошем, нежели о чем-то плохом. К тому же, - она помедлила, - церковь запретила ее распространение, сославшись на то, что нельзя отождествлять демона с человеком. Им гораздо удобнее, когда есть враг, которого можно бояться. - И все же, откуда всплыла старая, забытая всеми легенда? - Не всеми, - слабо улыбнулась графиня. - Мне рассказала ее ваша кухарка, Маргарет, когда я в прошлый раз гостила в этом замке. Я обещала никому ничего не говорить. По ее словам, герцогиня Авалос довольно резко отчитала твою прежнюю гувернантку, когда застала ее, рассказывающей тебе сказки. Аннет медленно кивнула, припоминая давний случай. Только благодаря удивительным историям той пожилой женщины девушка выросла тем человеком, кем является сейчас. Ей до сих пор было непросто о ней вспоминать. К сожалению, она не знала даже ее имени. - Насколько я поняла, после того случая гувернантку сменили, - чуть наклонив голову, будто в знак раскаяния за свои слова, сказала Габриэль. Помолчала. - Также Маргарет поведала, что, по слухам, в вашей библиотеке есть комната, где находится нечто, связанное с первой герцогиней - бумаги или другие источники, содержащие подлинную историю. Я подумала, что тебе будет интересно узнать, что на самом деле с ней произошло. Собеседница удивленно приподняла брови, а затем взгляд ее заблестел при возможности новой авантюры. - Расположение комнаты? - лукаво спросила она. «...Я чувствую, как подступает слабость, но не сдамся. Библиотека станет последним пристанищем на пути к цели. Любовь моя, где же ты?..» *** На этом записи обрывались. В уголках глаз девушки защипало, и она сердито смахнула непрошенные слезинки. Судя по этому дневнику, неужели все сказанное... правда? Есть только один способ проверить. В своих записях герцогиня упомянула некую рукопись, способную совершать колдовство. Возможно, это и есть та самая гоэтия призыва? Аннет поднялась с пола и снова повернулась к полкам, невольно вздыхая. Долгая же ей предстоит ночка... Она не то чтобы не боялась демонов и прочих потусторонних сил, но не особо в них верила, а если и существовало нечто подобное - что ж, так даже лучше. Пора избавиться от рутины повседневных дней! Девушка поближе подтащила стул, с опаской встала на хлипкую конструкцию и начала шарить по верхним полкам. Вскоре рука ее нащупала неровную поверхность свитка. Кровь застучала в висках. Спустившись со стула и раскрыв древний пергамент, она заметила в самом углу выжженный значок (прим: ושאגו). Рукопись и в самом деле была написана вполне знакомыми ей буквами, только само заклинание не несло для нее никакого смысла. Девушка удивилась, но припомнила по своим обрывочным знаниям истории, что эсфанцы, кажется, как раз в то время начали освоение святого языка. Почему же переводчики так и не заинтересовались странным свитком? Может, в самом деле фальшивка? Глаза ее лихорадочно блестели, нетерпеливо скользя по строчкам. Через некоторое время она выдохнула и торопливо ощупала халат в районе кистей. Быстро вытащив из шелковой ткани одну из булавок, закрепляющих слишком длинные для нее рукава, девушка не без дрожи поднесла ее к вытянутому вперед указательному пальцу. Не думая больше ни секунды, она проколола нежную кожу и надавила на нее, заставив появиться несколько капель крови. Затем, подойдя к столу, начертила на нем изображенный в свитке сигил. Аннет никогда не имела таланта к рисованию, но, по ее мнению, получилось похоже. Взгляд сам собой упал на висящую перед ней икону, и девушка содрогнулась, признав, что не хотела бы, чтобы к ней явился такой монстр. Однако времени почти не было. Держа в одной руке свиток, а вторую поддерживая над сотворенным ею символом, она начала тихо, чуть нараспев читать неизвестные слова, мысленно надеясь, что произносит их правильно. Стол чуть завибрировал, воздух потяжелел, но девушка продолжала читать, не отвлекаясь на внешние проявления магии. Сейчас она не чувствовала ничего, только подсознательно голос ее становился все ниже, слова вырывались из груди сами, и даже если бы она захотела остановиться - не смогла бы. К середине заклинания голова ее была такой легкой, что в ней не промелькнуло ни единой мысли, а к концу она уже едва могла стоять на подкашивающихся ногах, опираясь локтями о стол, чтобы не упасть. Пламя свечи колебалось, то становясь почти незаметным, то взмывая куда-то ввысь, будто окрыленное могущественной силой. Девушка уже почти кричала, стол ходил ходуном, норовя сбросить заклинательницу прямо на пол, подсвечник жалобно звякал, каждый раз мелко ударяясь о твердую поверхность. Из последних сил Аннет выдавила завершающее слово, соскальзывая на гладкий и холодный камень. Ножки столика треснули, оседая вниз. Она дышала и не могла надышаться. Она дрожала, а вместе с ней дрожала и вся комната. Наконец, она чуть ли не плакала от облегчения, что это закончилось, но слезы все не шли. Девушка прислушалась, однако вокруг было тихо. Может, ей это приснилось? - Позвольте спросить, что Вы здесь делаете, юная леди? - раздался за спиной вкрадчивый голос.