Зверь

Утром, когда я зашла к Виктору, он еще спал. Прямо на голом полу, спиной ко мне, мужчина лежал полностью обнаженным. Смущенно отведя взгляд в сторону, я хотела было уйти. Но в тот же миг он проснулся. Виктор повернулся и посмотрел на меня. Лицо его, казалось, все еще было сонным. — Какое удивительное сегодня утро - довелось лицезреть саму госпожу Филакас, едва открыв глаза... Я воистину счастливчик! — Как и говорила вчера, пришла проверить твои раны. Пожалуйста, оденься, — со стыда я готова была сквозь землю провалиться — Проверяйте, госпожа. Разве для этого я не должен быть раздет? — последние слова мужчина, успевший подняться на ноги, произнес уже стоя вплотную ко мне. — Что же вы… — прошептал он, и я ощутила его дыхание на своих волосах. —Или же желаете провести осмотр лишь руками? Давайте я вам помогу, — он цепко ухватил мою руку и приложил к своей ноге. — Прекрати, — во мне боролись столь разные чувства: стыд, страх, что Гестия нас услышит, гнев и желание помочь. Стоило большого труда не закричать на Ликаса, который сейчас явно развлекался, глядя на меня. — Отпусти мою руку. И надень штаны. Я не намерена играть в твои игры. —  Какие речи! А ты не так проста, для девчонки из деревни, Филакас! — мужчина отпустил мою руку, но отходить не спешил. — Общение с Датура не проходит бесследно, — постаралась я ответить как можно спокойнее, нарочито глядя ему в лицо, дабы ненароком не опустить взгляд . — Да... Слышал о спектакле на пиру, и в пытнице. Здесь, на острове, ветер быстро разносит слухи, — его голос почему-то стал грустным. Виктор отошел на пару шагов и склонился к оставленной возле стены одежде. Я отвернулась. Послышался характерный шорох, после чего мужчина вновь обратился ко мне, давая понять, что причин для неловкости больше нет. На этот раз я внимательнее присмотрелась к его торсу, что по-прежнему был оголен – Виктор одел только темные тканые штаны. Поразительно, ведь даже вчера следа от раны уже не было, однако сегодня мужчина выглядел совершенно здоровым, отдохнувшим. Довольная тем, что он полностью поправился, я не смогла сдержать улыбку. - Скажу Албату, что ты можешь приступать к своим обязанностям. Оставив Ликаса позади, я направилась к выходу. . Не смотря на быструю перемену в его настроении, сейчас мне совсем не хотелось оставаться с ним наедине. Выйдя из комнаты, я встретила того, кто оказался легок на помине. Албат стоял рядом с Зиз. Похоже, они о чем-то говорили, но увидев меня, замолчали. — Доброе утро, Лина. Вот. Кай просил передать тебе, — произнес он, протягивая мне небольшой запечатанный конверт. — Доброе утро. Спасибо, — взяв конверт, я тут же позабыла обо всем, и сорвав печать, с любопытством и нетерпением принялась вчитываться в аккуратный почерк. «Здравствуй, Лина. Вчера ко мне приходили старейшины. Они хотят встретиться с тобой. Думаю, понимаешь, зачем. Если готова, сегодня весь день они будут ждать в старой сторожке. Албат тебя проведет . Прости, но ни кто из Нас не сможем присутствовать. Это для твоей же безопасности. К.» По какой-то причине от прочитанного сообщения Датура на душе стало не спокойно. Я не боялась встретиться со старейшинами — напротив, очень этого хотела. Но казалось, что за то короткое время, что я не видела Кая, в его суровом мире вполне могло произойти что-то ужасное. А заметив на лице мужчины, передавшего мне это послание, неподдельную тревогу, я убедилась в том, что моя страшная догадка верна. — Что случилось? — убрав письмо обратно в конверт, я посмотрела на Албата. Взгляд мой был долгим, и вероятно тяжелым. Потому как мужчина, нахмурившись, поспешил ответить. — В замке все подняты на уши , — сказал Ликас. — Твое исчезновение заметили намного раньше, чем мы рассчитывали. Кай сейчас делает все, чтобы удержать ситуацию под контролем. Прости. — Тебе не за что просить прошения, Албат. Благодарю за честность. Мне важно знать обо всем. Ведь сейчас для меня нет ничего страшнее неведенья. — Значит, ты пойдешь? — спросил мужчина, вновь глянув на письмо в моей руке. Разумеется, он не мог его прочесть. Но, вероятно, Кай посвятил его в детали. — Да. И как можно скорее...– медлить сейчас казалось не лучшей идеей. — Я к твоим услугам. — Как Виктор? — поинтересовался Албат когда мы спускались по лестнице. На какое-то мгновение при виде его, идущего со мной рядом, и будто бы совершенно беспечного, я почти забыла о том, что теперь все Датура ищут меня. — Отлично. Он в полном порядке. Раны заживают как на собаке. То есть как на Ликасе, — поправила я себя, побоявшись, что привычное для меня выражение,использованное не в самом подходящем месте, могло обидеть мужчину. — Все в порядке, — широко улыбнувшись, Албат поспешил меня успокоить. — К слову, путь не очень-то близкий... Может поедим? Или захватим обед с собой? Поначалу хотелось отказаться, чтобы не тратить ни минуты. Но поразмыслив, что мне неизвестно как долго продлится встреча со старейшинами и что там может произойти,все же согласилась. — Лучше сейчас, — ответила я, направляясь вслед за мужчиной к уже знакомому длинному столу. Черный волк бежал так быстро, что все, на что мне хватало сил — крепко держаться, дабы не упасть. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем Албат перешел на шаг, а потом и вовсе остановился и осторожно лег на землю, чтобы мне было легче спуститься. Судя по яркому солнцу и прохладному воздуху, еще было раннее утро, и нас по-прежнему окружал лес. Как я не старалась всматриваться вдаль, никакой сторожки видно не было. — Пойдем, — раздался рядом со мной голос Ликаса, который уже успел обратиться и надеть штаны. Их он всю дорогу нес в зубах. — Уже близко. — Прости, С непривычки езда на волчьей спине должно быть здорово выматывает, - сказал он через некоторое время. Вероятно, мужчина заметил мое беспокойство и настороженность, и старался подбодрить. — Зато теперь ты можешь немного размять ноги. — Да. Спасибо,  — ответила я, все так же погруженная в собственные мысли. Меня никак не оставляло чувство, что старейшины хотят этой встречи я не только из-за предстоящего посвящения. Тревога заставляла сердце биться чаще. Казалось, его шум мог помешать мыслить ясно... Ликас шел чуть впереди, показывая путь, стараясь не обращать внимая на моя задумчивость. Но в какой-то момент все нарастающая тревога превратилась в настоящий страх. Я невольно остановилась и, закрыв глаза, пыталась успокоиться. И сразу же почувствовала на плече крепкую теплую мужскую ладонь. — Что с тобой, Лина?- услышала я обеспокоенный голос Албата. — Сегодня... случится что-то очень страшное , - произнесла я, с трудом сдерживая дрожь. – Мне страшно... — Не бойся, — Албат с заботой, по-отечески обнял меня за плечи, — я никому не позволю и на пушечный выстрел к тебе подойти. — Нет. Не со мной... На моей шее не было медальонов, однако в своих словах я была совершенно уверена. И это еще больше пугало. — Ничего не бойся! Я с тобой. Ликас обнял меня так крепко, что я смогла услышать, как ровно бьется его сердце. Этот размеренный звук меня успокаивал, а сильный мужские руки придавали сил взглянуть в лицо своему пока еще бестелесному страху. От мужчины пахло волком, жаром огня и еще какими-то травами. Глубоко вдохнув эту непривычную для меня смесь ароматов, я несмело обняла Албата. Словами не передать, как я была рада тому, что он был здесь, рядом со мной. — Еще далеко идти? — спросила я отстраняясь. Ко мне вновь вернулась ясность мысли. — Нет. Мы почти пришли. За теми кустами, — мужчина показал вправо на сильно ветвящееся растение с неизвестными зелеными ягодами, похожими на малину, — будет овраг. Там и стоит старая землянка. Хотя спуск в овраг оказался пологим, мужчина поддерживал меня за руку, словно этим хотел еще раз сказать: «Ничего не бойся. Я с тобой». Вход в землянку находился как раз у самого склона, где мы и оказались. Перевертыш еще не успел постучать в дверь, как она открылась. На пороге стояла пожилая женщина с необычайно живыми для столь преклонного возраста глазами. Их цвет напоминал о жарком летнем небе. — Мы рады видеть тебя, — произнесла она тихим, чуть хрипловатым голосом, отходя в сторону и приглашая меня зайти. — А ты подожди здесь, — эти ее слова явно были адресованы Албату который, впрочем, и не собирался входить. — Благодарю за приглашение, — ответила я, низко поклонившись. Пройдя мимо незнакомки и спустившись по трем ступенькам, я встала на полу землянки. Внутри она оказалась намного просторнее, чем казалась с улицы. Свет давали девять больших свечей, расставленных возле стен по всему жилищу. В центре расположилась широкая скамья, на которой лежал пожилой мужчина и, даже не подходя ближе, я поняла, что он серьезно болен, и вряд ли доживет до холодов. Возле больного стояли трое мужчин и еще две женщины. Всем им было далеко за сто зим. И как бы я не всматривалась в их лица, никого не могла узнать. За исключением одного - старейшину из своей деревни, Виссарион. — Здравствуйте, — поздоровалась я со старейшинами, вновь низко поклонившись, на этот раз не в знак приветствия, но в знак уважения к их годам и мудрости. — Проходи, Лина дочь Алфея и Марии юная Филакас. Мы ждали тебя, — сказал Виссарион Его размеренный голос, выдававший великий жизненный опыт и в то же время усталость от прожитых лет, был хорошо мне знаком. Я прошла немного и остановилась в нескольких шагах от больного. В тот же миг лицо его повернулось в мою сторону. И теперь было отчетливо видно, насколько тяжело ему даже дыхание, не то что движения... Его тонкие бледные губы тронула легкая улыбка, а глаза посмотрели так, словно я была самым любимым и дорогим для него человеком.  — Девочка моя, как же я рад, что ты жива и невредима, — с трудом произнес он едва слышно и из глаз его полились слезы. Странная боль в сердце и тревога, что усилились, едва я зашла в сторожку, непонятно как внезапно вылились наружу, обратившись слезами. Я упала на колени там же,где стояла, не веря своим глазам и ушам. «Не верю! Не возможно! Нет!» — кричала душа и, лишь Небесам ведомо, как мне удавалось, сдерживая себя, сквозь слезы улыбаться своему отцу. — Батюшка, — кое-как мне удалось подняться и подойти к скамье, на которой лежал единственный выживший мой родственник. Взяв его обессиленную старческую руку в свои ладони, я осторожно поцеловала ее и крепко прижала к щеке. — Как… Почему? — в горле моем будто ком застрял, а сердце словно терзал ненавистный лютый зверь. Мужчина с трудом пошевелил рукой и попытался коснуться моей руки, но та предательски дернулась и безвольно упала на лавку. Видя это, я лишь чудом сдержала крик боли,который, казалось, напрямик сквозь сердце и кости вот-вот вырвется наружу. — Не двигайся, отец. Молю, побереги силы, — каждое слово давалось мне с большим трудом. — Не плач доченька. Не надо... Пришло мое время. Я ни о чем не жалею. Мы с твоей матушкой прожили долгую и счастливую жизнь. У нас родились такие прекрасные дети!.. Помни, мы очень любим тебя, Лина, — с каждым словом его голос звучал все тише. И, казалось, ему все труднее было улыбаться мне. — Не надо! Не говори ничего! Я все знаю!.. Умоляю, береги силы, — было нестерпимо больно видеть его таким. С каждым мгновением, глядя на него, все ближе было ужасающее понимание того, что ему, последнему на этом свете самому близкому моему человеку, остались даже не считанные часы... Минуты. — Прости, дорогая... Прости что тебе пришлось так рано принять эту ношу... Мы так хотели, чтобы вы с Лексеем как можно дольше могли жить свободной жизнью,в стороне от всего этого. Прости, — его голос превратился в едва различимый шепот. — Не надо, батюшка!.. Умоляю, не надо, — казалось, закрыв глаза и как можно крепче прижав его руку к себе, я смогу удержать нечеловеческую боль, разрывающую меня изнутри, неудержимой лавиной вырывающейся наружу. Внезапная тишина стала столь удушающей... Открыв глаза и посмотрев на отца, я увидела то, чего как мне всегда казалось, просто не могло, не должно было случиться. Отец умер. — Нет!!! — не осталось больше сил сдерживать боль. Крик так долго рвущийся наружу, прозвучал, казалось, будто вой раненного зверя. И время для меня остановилось. Не сдерживаясь я обняла бездыханное тело и в голос разрыдалась. Кажется, я что-то говорила, а может и кричала — не знаю. Я лишь молила, чтобы это оказалось ошибкой, ложью; да хоть сном. Страшным, глупым сном... Вот сейчас, сейчас проснусь от того, что брат теребит меня за плечо. А внизу на кухне матушка уже готовит завтрак. Отец нежно обняв и поцеловав ее, отправляется вместе с другими мужчина на охоту. И будет в нашей деревне обычный рабочий день, с привычными делами и заботами… Не знаю сколько прошло – полчаса, час или больше. Но мои слезы высохли, а в теле чувствовалась непонятная легкость. В душе же была только пустота. Чья-то рука легла на мое плечо. — Это было неизбежно, — чуть грубоватый мужской голос звучал спокойно, и казалось, безразлично. — С тех пор как вы с братом родились, они оба стали лишь стражами камней. Они знали это, что их ждет. Как знали и о том, кто станет следующим Филакас. Почему, по-твоему, они были не против твоих увлечений мужскими ремеслами? — каждое слово этого человека было как безжалостный удар прямо в мое еже растерзанное сердце. — Единственное, чего никто не мог знать — это то, что эти недоноски посмеют напасть на деревню при свете дня, — последние слова старейшина произнес с явным презрением и ненавистью. В его голосе даже послышалось шипение, похожее не змеиное. — Успокойся, Данислав, — на этот раз совсем рядом прозвучал женский голос. — Сжалься над девочкой. Она только что потеряла последнего дорогого ей человека. — Зачем вы меня позвали? — у меня уже не осталось желания что-либо делать или говорить, но вряд ли все они здесь собрались только для того, чтобы я смогла проститься с родителем. — Видишь? Ты зря волновалась за нее, Есения, — равнодушно сказал Данислав. — Это дитя — Филакас. Она не нуждается в нашем сострадании. - Поднимись, – он вновь обратился ко мне. - Пришло время выслушать нас, — мужчина убрал свою жилистую ладонь с моего плеча, и я услышала его тихие удаляющиеся шаги.