Зверь

Казалось, время остановилось. Здесь, в Богами забытом месте, не было слышно ни пения птиц, ни шелеста листьев в кронах деревьев. А может, здесь и не было деревьев? Я не знала. Так и не придумав, чем занять себя, пока не пришел Ахалла, я подползла к стене, у которой лежала шуба, и стала рассматривать медальоны: брата и Зверя. Казалось, они были похожи как две капли воды, но… что-то было не так с медальоном вуя. И даже не потому, что присмотревшись, я заметила мелкие царапины на боковой стороне – возле застежки. Нет. Было что-то еще. Мне стало интересно: отчего кажется, что медальон Ахалла не такой как у нас с братом? И если он другой – то почему? Потому что он – Зверь? Увлеченно рассматривая их, я не заметила течения времени. И вдруг услышала... нет, не столько услышала, сколько почувствовала, что Ахалла рядом. В замочной скважине повернулся ключ - раз, другой. Я едва успела спрятать оба медальона под шубу, как дверь открылась, и в комнату вошел... мой вуй. - Доброе утро, Лина, – произнес он, улыбаясь. В руке мужчина держал поднос, на котором стояла посуда с едой. Я не ответила – не смогла. Хоть медальоны и были под шубой, но один из них я так и не выпустила из рук, и сейчас я чувствовала, что держу его не одна – будто кто-то положил свою руку поверх моей, словно сидел рядом со мной. Брат, ты со мной, как и говорил!.. Хорошо. Помоги мне поговорить с Ахалла!.. - Прости, что заставил ждать, - продолжил Зверь, так и не дождавшись ответного приветствия. – Здесь все встают не раньше полудня, так что пришлось вспоминать, где что на кухне находится. Он сам приготовил для меня завтрак?! Лексей, почему я молчу? Посмотри на него. После всего, что ты мне показал и, не смотря на то, что Ахалла – Зверь, он обращается со мной как с родной сестрой! - Как спалось? – продолжал он, медленно подходя ко мне. – Надеюсь, ты не выглядывала больше в окно, - он разговаривал спокойно, мягко. – Пойми, это для твоей же безопасности, - на последних словах голос мужчины дрогнул, и я впервые увидела в его глазах страх. Страх за меня! Нет. Не могу и не хочу больше молчать! Но что ему сказать? - Что сегодня на завтрак? – произнесла я первое, что пришло в голову. Этот вопрос я всегда задавала матушке по утрам, пробегая мимо кухни, спеша в хлев. - Телятина с овощами и квас, – ответил Ахалла, улыбнувшись мне. И уже хотел поставить яства на пол, но я, оставив медальоны под шубой, встала и протянула к нему руки, показывая, что хочу взять поднос. Его брови приподнялись от удивления, а улыбка стала еще теплее. Казалось, будто он стал моложе на несколько лет. Вуй подождал пока я подойду к нему и передал поднос. Помня его просьбу об окне, я вернулась на шубу, и, устроившись удобнее, принялась за завтрак. Живот в предвкушении еды перестал болеть. Поглощенная скромным пиршеством я совсем забыла о присутствии Ахалла и о том, что хотела о многом расспросить Зверя, но его голос вернул меня в реальность: - Я, пожалуй, пойду. Не буду мешать, а за подносом вернусь позже. От понимания того, что сейчас мужчина уйдет, я даже поперхнулась квасом: ничего не узнала у него! И тут же услышала заботливое: - Осторожно, не спеши. Подняв голову, я увидела, что Ахалла уже возле двери. - Подожди! Не уходи! От удивления у Зверя округлились глаза, и в них, кажется, поселилось солнышко – с таким теплом и нежностью он на меня посмотрел. Поднявшись и подбежав к нему, я взяла мужчину за руку и изо всех сил потянула на себя. Я понимала, что, сколько бы сил не прикладывала, не сделаю вую больно. Но так хотелось ему показать как сильно мое желание, чтобы он хоть немного задержался, побыл здесь. Он глубоко вздохнул, словно сдаваясь, и медленно опустился, так чтобы быть одного со мною роста. Для этого ему пришлось сделать небольшой шаг вперед, а потом встать на колени. И все же он оказался почти на пол головы выше меня. - Хорошо. Я побуду с тобой, но ты должна все доесть. Наверное, он решил, что я боюсь оставаться одна. Хоть это и было правдой, но не сейчас: - Нет. Еда подождет. Ахалла хотел что-то сказать, но я приложила свободную руку к его рту и, сдвинув брови, посмотрела ему прямо в глаза. Откуда только взяла столько смелости? Ведь медальоны остались под шубой, и сейчас я была одна, без поддержки Лексея. Хотя осознание того что он здесь и придавало мне немного храбрости. - Я хочу знать, – продолжила я. – Брат сказал, ты сможешь рассказать мне правду об отце, и обо всем, что случилось тогда в деревне. Ахалла взял мои руки в свои. Взгляд его стал серьезным: - Ты можешь слышать Лексея? - Нет. Мы виделись во сне, - вопрос вуя удивил меня. Слова о брате вылетели сами. Но когда я поняла что сказала, испугалась, что Ахалла станет со мной разговаривать как с маленьким ребенком. Но ошиблась. Не понимаю, почему он удивился, но его серьезный взгляд придавал мне уверенности. И мне думалось, что я все делаю правильно. – Он сказал, что я могу доверять тебе, что ты знаешь правду и сможешь помочь вернуть медальоны моей семьи. Я ждала, что скажет вуй и надеялась, что он не станет ничего от меня скрывать. Зверь опустил взгляд, и с задумчивым лицом сел на пол. Казалось, мыслями он сейчас где-то очень далеко. Когда Ахалла вновь заговорил, смотря на мои руки, которые так и держал в своих ладонях, голос его был непривычно тих и слаб. Казалось, он все еще о чем-то думал: - Может, все же поешь? Еда остынет и будет уже не такой вкусной, а я и так не очень-то хорошая кухарка. - А ты не уйдешь? - Я ведь уже говорил, что побуду с тобой. Иди, поешь, – он отпустил мои руки. Я недоверчиво посмотрела на Зверя, но у него было такое задумчивое лицо, что я решилась продолжить завтрак. Когда тарелка и кружка опустели, я посмотрела на Ахалла – он так и сидел с раскрытыми ладонями, словно замер. Подойдя к нему и коснувшись их, я сказала: - Все было очень вкусно. Спасибо! А теперь, пожалуйста, расскажи... Я смотрела на него, но он словно не замечал моего присутствия. Нужно было как-то привести его в чувства. Я решила спросить его об италии, которую он упоминал во время нашего прошлого разговора: - Ты назвал мой медальон италией. Что это значит? - Не италия, а инталия, – заговорил Зверь. – Так называется обработка камня, который у тебя в медальоне. Камея - это когда рисунок на камне выпуклый, а инталия – когда он внутри. Я была рада, что смогла вывести Ахалла из его сонного состояния, но не знала, как продолжить наш разговор. Наверное, вуй почувствовал мою растерянность: - Я понимаю твое желание все знать. Ты имеешь на это право. Но пожалуйста, наберись терпения! Я расскажу, обещаю. Только не сейчас. Мне нужно идти работать, – сказал он, посмотрев на меня. Я ничего не смогла ответить - все мысли, словно перепуганные птицы, разбежались от безжизненного взгляда Зверя. - А медальоны, – невольно вырвалось у меня, когда Ахалла, забрав пустой поднос с посудой, направился к двери. – Нельзя чтобы они были у …чужих, – слово «предателей» едва не вырвалось. - Я поговорю с господином Каем. Думаю, он сможет помочь. - Подожди. Вуй уже открывал дверь, а мне еще нужно было спросить нечто важное. - Лина, я не могу здесь больше задерживаться… - начал он, но замолчал. Мое лицо горело от смущения, но мне это было очень нужно: - Мне бы по нужде, – прошептала я, но Ахалла прекрасно слышал, что я сказала. - О... прости. Я не показал. Пойдем. Он взял меня за руку и провел к углу комнаты, что оказался меж дверью и окном, а потом… отодвинул стену. За ней оказался темный проем. - Здесь темно. Я потом принесу тебе свечу, а пока подержу занавеску. Ты только ступай меленькими шажками. Было страшно, но терпеть становилось все труднее, и я стала идти осторожно, словно ступая на лыжах. Через несколько таких шагов я почувствовала под ногой край ямы. Отпрянув, я обернулась – Ахалла все это время смотрел на меня, но затем отвернулся. Когда я вернулась в комнату, он опустил странный занавес: - Попробуй открыть сама. Я повернулась, но увидела лишь стену. Заметив мою растерянность, Ахалла показал, где начинается и заканчивается занавес, и подождал, пока я сама не сумею с ней совладать. - Позже я принесу обед,- сказал Зверь и закрыл за собой дверь. А я стала изучать то, что раньше считала лишь частью стены. Ткань, из которой сделана занавесь, мне была не знакома. Плотная, грубой обработки она была прохладная, как и каменная стена. Креплений я не увидела, но когда отодвинула занавес, то заметила, что тот заканчивается у стыка стены и потолка. И вновь у меня было полно свободного времени, и единственное, чем я могла его скоротать - это рассмотреть медальон как можно подробнее. Удобнее устроившись на шубе, я достала их и сразу заметила разницу... не в медальонах, нет – в цепочках. Колечки цепочки, на которой держался медальон Ахалла, были толще и сделаны более искусно, чем цепочка брата. Может это и есть та разница, которой я сначала не смогла понять – медальоны, как и цепочки, делали разные мастера? В этом не было ничего удивительного, ведь Ахалла – Зверь. Но он наш вуй – член нашей семьи, и было бы правильнее, если б медальоны для членов одной семьи делал один кузнец, а не разные. Но единственное ли это отличие? Конечно уже то, что мастера разные – интересно, но я очень плохо знаю кузнечное ремесло. Хоть мне и было разрешено бывать на занятиях брата, но учить работать с серебром, из которого делали медальоны, начинали только после пятнадцатилетия. Может, есть что-то, что я смогу понять?.. Но как я ни старалась найти еще какие-нибудь отличия – не смогла. Как и не смогла открыть медальон Ахалла – замок оказался тугой. Медальоны были похожи как две капли воды: серебряный овал, в центре которого инталия из ледяного камня (названного так за чистоту сравнимую со льдом) с изображением «Вампирского цветка». А время не стояло на месте, и когда я расстроенная упала на кровать, до меня донеслись едва различимые звуки – кто-то ходил по двору, и это были не Звери. За внешние стены чертога прошли люди! Наверное, это были слуги. Ведь должен же кто-то ухаживать за цветами и домом? Не думаю, что этим занимались сами Звери, даже если среди них были женщины... А звуки не смолкали. Чьи-то ноги едва слышно ступали по выложенной камнями дорожке, затем послышалось журчание воды. Очень хотелось выглянуть в окно, но я лишь прислушалась, и стала ждать прихода Ахалла. Долгожданный звук поворачивающегося в замке ключа вывел меня из полусонного состояния, но когда дверь отворилась, в комнату вошел не вуй. Это был белолицый! - Я принес тебе обед, - начал он, медленно прикрывая за собой дверь. – Понимаю, ты ждала не меня, но Ахалла сейчас очень занят, а я не привык бросать слова на ветер, - как и при прошлой нашей встрече, голос его был удивительно нежен. Зверь стоял возле двери, не шевелясь, держа в руке накрытый ширинкой поднос, зажав подмышкой толстую книгу. Я поднялась с шубы, но не знала, как стоит себя с ним вести. Прямо смотреть в это идеальное лицо было непривычно. Вспомнилась наша первая встреча, а вместе с ней и лес вопросов, которые мучили меня еще совсем недавно. Может быть, стоит воспользоваться случаем и расспросить его?.. Может он сможет рассказать то, что не сказал Ахалла? И попросить помочь с медальонами... Вряд ли Ахалла успел поговорить с ним об этом. - Вижу, ты меня больше не боишься, - прервал молчание Зверь. – Могу я подойти к тебе? - Да, господин Кай, - ответила я. - Просто «Кай». Ты моя гостья, а не слуга, поэтому не нужно звать меня господином. Зверь двигался медленно, и, когда приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки, остановился. Все это время я не отрывала взгляда от его лица. Да. Я больше не боялась его, почему-то даже ненависти не ощущалось. Глядя на него, я поняла, что воспринимаю Кая как обычного человека. Мне было интересно, какой он. Я протянула руки, чтобы взять поднос с обедом, но Зверь опустил его на пол и попятился. - Не стоит ребенку поднимать тяжести. Что ж, мне наверное, стоит уйти, – белолицый повернулся и направился к двери. Совсем как Ахалла. Почему-то казалось, что если я попрошу его остаться, то подружиться нам будет проще. - Кай… - позвала я растерянно. Зверь остановился, но я не знала, что еще сказать. Он продолжил идти, но вместо того чтобы выйти из комнаты присел на пол возле двери, скрестив ноги, открыл книгу, что держал подмышкой, и принялся читать. Удивленная этим зрелищем, я просто стояла и смотрела на него. Вот сейчас он встанет и выйдет из комнаты, закрыв за собой дверь... Сейчас... Но ничего не происходило. Кай просто сидел и читал, а мой желудок напомнил, что пара обедать. Подойдя к подносу, я убрала ширинку и узнала, что под ней скрывалось. Никогда у меня еще не было столь богатого обеда, некоторые продукты были и вовсе не знакомы. Богато украшенная чернением посуда из серебра... В одной глубокой тарелке, укрытый паром, томился картофельный суп с мясом, в другой – вареная картошка с овощами, в третьей – мелко нарезанные фрукты усыпанные лепестками цветов. А в диковинной кружке на ножке - кисло-сладкая амарантового цвета вода, где плавали все те же странные цветки. Обед, достойный старейшин деревни, сейчас был для меня одной! И пусть после картошки с овощами я насытилась, постаралась все доесть. И мне это удалось, хотя после чая стало непривычно тяжело дышать. Все это время Кай неотрывно читал книгу. Или притворялся что читает. Хоть порой я и слышала шелест переворачивающихся страниц, не думаю, что Звери читают так медленно. - Спасибо. Все было очень вкусно, - сказала я, отдышавшись. - Рад это слышать, - белолицый закрыл книгу и, положив ее на пол, – Ахалла рассказал мне о твоей просьбе… - Кай вдруг опустил глаза, словно в чем-то провинился передо мной, – Я пойму, если ты не сможешь мне доверять. Ведь я не смог спасти твою матушку и брата. Знаю, мне нет прощения за то, что не успел остановить своих слуг. Себя я никогда не прощу... Но, надеюсь, ты однажды сможешь... Зверь посмотрел на меня, в его глазах было столько боли. - Я сделаю все, чтобы ты никогда не упрекнула меня в невыполнении обязанностей перед твоей семьей. Прошу, позволь искупить свою вину. Многие слова, что он произносил, мне были не совсем понятны. Но этот белолицый так искренне просил прощения. Поднявшись и подойдя к нему, я присела напротив него. - Матушка учила меня прощать тех, кто раскаялся. И я тебя прощаю, но не только поэтому, – смотря в его глаза, что оказались так близко, на мгновение я словно заглянула в его душу… и увидела скрывающуюся в глубине тьму, от которой все внутри меня сжалось, а в глазах потемнело. Я пришла в себя лежа на шубе. Кай сидел рядом, спиной ко мне. Осмотрела комнату и не заметила подноса с посудой – видать, его унесли. Но книга все еще лежала возле входа, а рядом с кроватью стоял кувшин – вероятно, с водой - и кружка. - Очнулась, – в его голосе было столько заботы. - Прости, – ответила я тихо и хрипло, словно простыла. - Не стоит всматриваться в глаза Зверя. Даже такой, как ты, - приподняв кувшин, Кай налил зеленоватую жидкость в кружку, и, не оборачиваясь, протянул ее мне: - Выпей. Оно горькое, но тебе станет лучше. Я попыталась приподняться, но во всем теле была такая слабость. Окружающее будто плыло перед глазами. Так что сесть мне удалось только с третьей попытки. Когда я брала кружку, невольно коснулась его руки – она была холодной и… дрожала. Мне захотелось положить свою ладонь поверх руки Кая, но он быстро разжал пальцы, и я едва успела поймать кружку. Солоновато-горькая жидкость обожгла горло, хоть и была холодной. Я все выпила. - Прости, - я не видела лица Кая, но по голосу было не трудно догадаться какое у него сейчас выражение. – Хоть я и не знал, что кто-то в твоем возрасте может заглядывать так глубоко, мне следовало быть внимательней. Не стоило вообще приходить к тебе, ведь ты еще так слаба, - белолицый словно говорил сам с собой. - Кай, - я положила руку ему на плечо, но она соскользнула и я упала на его спину. Он так терзал себя, так заботился обо мне, а я не знала, как ему помочь. - Пожалуйста, объясни, я не понимаю, – после зеленоватой жидкости думать стало легче, но в теле была все та же тяжесть и видела я с трудом. Зверь глубоко вздохнул. - Ты проспала шесть дней. Мы с Ахалла по очереди оставались рядом. Он очень переживал, ты была такой бледной… - в его голосе вновь звучала боль, - Совсем как тогда, когда я нашел тебя на пороге вашего дома. Тогда ты проспала целый месяц, и когда очнулась, проплакала несколько часов. Мне с трудом удалось тебя успокоить, и ты вновь уснула почти на сутки. Благо выглядеть стала намного лучше, тогда мы решили дать тебе еды. Ахалла был так рад, когда ты очнулась, - Кай замолчал, а я пыталась понять все услышанное. Получалось, что после смерти матушки и брата прошло сорок дней, и если я правильно все посчитала, то через три дня должен начаться Серпень. Наверное, лекарство, которым была зеленоватая жидкость, начало действовать, потому что я стала лучше видеть и когда попыталась оттолкнуться от Кая и нормально сесть, у меня почти получилось. - Не перенапрягайся. Самое главное сейчас это твое здоровье. Тебе бы еще несколько дней отдохнуть... Не стоит спешить. Назад дороги уже не будет, – проговорил он тихо. - Со мной все хорошо. Не надо так переживать, - я хотела успокоить Кая, но… - Нет, не хорошо! И беспокоится о тебе - мой долг! - он кричал. На меня еще никто никогда не кричал, а от крика белолицего мне стало по-настоящему страшно. - Прости, я не хотел, – как быстро он успокоился! Или постарался успокоиться. – Пожалуйста, не бойся, - такой мягкий голос, совсем как в первый день. И, как и тогда, этот голос меня успокоил. Он такой ранимый, словно ребенок, и такой заботливый. Уткнувшись лицом в его спину, я сказала: - Я не боюсь Тебя. Спасибо за заботу... Единственное, что меня сейчас пугает это неведенье. Кай повернулся и крепко обнял меня. Я почувствовала его дыхание на своих волосах. Он различимо пах кровью и травами. Запах был немного неприятен; но тот покой, что даровали эти руки, обнимавшие меня, я не хотела отталкивать, поэтому обняла его как смогла. Так мы и сидели какое-то время. Зверь отстранился лишь тогда, когда у меня заурчало в животе. - Я скажу Ахалла чтобы он принес тебе поесть, - белолицый встал и, подойдя к окну, принялся чуть слышно что-то говорить, но как я ни старалась, не смогла понять и слова. - Кай, - позвала я, когда его губы перестали двигаться, - А как Ахалла... услышит вас? - Он ведь Зверь, хоть и не чистокровный, - белолицый повернулся ко мне, и впервые за столь долгое время улыбнулся. Подойдя ко мне, он присел рядом: - Он скоро придет, а пока тебе лучше прилечь. Не хотелось его расстраивать. Да и хоть сейчас я чувствовала себя лучше, в теле все же оставалась слабость. Лежа на шубе, я смотрела на Кая, стараясь не встречаться взглядом с его глазами. Столько хотелось спросить, но не хотелось испортить его хорошее настроение. В этот миг его улыбка стала еще шире, и он глубоко вздохнул: - Спрашивай! Я ведь вижу, тебе не терпится. От радости, что мне удастся узнать ответы хоть на некоторые вопросы – не верилось, что Кай расскажет всю правду - я даже села. Зверь вновь вздохнул и покачал головой: - Какая же ты сильная. Совсем как твои родители... И такая же упрямая,– он говорил о моих родителях, словно о своих друзьях. - Ты их знал? - Знал. С ними меня познакомил отец. Тогда я еще был таким ребенком: люди мне казались просто живыми игрушками... В это время послышался звук поворачивающегося в замке ключа, а затем в комнату вошел вуй с подносом полным яств, кувшином и кружкой. Выглядел мужчина уставшим, но когда увидел меня - заулыбался и, тихонько хлопнув дверью, в два шага преодолел разделявшее нас расстояние. Кай поднялся и, подойдя к окну, сел на сделанный мною из шкуры стул. Ахалла присел рядом со мной и опустил поднос. - Рад, что ты проснулась, - вуй выглядел немного встревоженным. «Он очень переживал» - вспомнились мне слова Кая. - Прости, Ахалла, – отчего-то стало не по себе. Из-за моей слабости другие беспокоятся. Я должна стать сильнее!.. Вуй с удивлением смотрел на меня какое-то время, но вскоре улыбнулся: - Тебе не за что извиняться, Лина, - прохладная рука коснулась моей щеки, а в его глазах было столько нежности, – Лучше поешь, а то все остынет. Он встал и, подойдя к Каю, присел рядом, на полу. Мой голодный живот вторил последним словам вуя, и пришлось сдаться. В этот раз еды оказалось немного больше, но я съела все. И лишь доедая последний кусочек ярового хлеба, и допивая квас, почувствовала что насытилась. Все это время Кай и Ахалла о чем-то говорили, но я не могла понять, о чем. - Может, еще принести? - спросил вуй, подходя ко мне. - Не надо, я наелась. И... хочу дослушать рассказ Кая. - Лучше тебе сейчас отдыхать и набраться сил. Ты слишком слаба, – белолицый старательно не смотрел на нас. Я не узнавала его. Он вдруг стал совсем как тогда: холодным, надменным, чужим. - Прости, Лина, но мне нужно идти - дела. Господин прав, ты отдыхай, а еще лучше – поспи, – мужчина забрал поднос с пустой посудой и направился к двери. - Ахалла, – я попыталась встать, но перед глазами вновь все поплыло, и я потеряла равновесие. Если бы меня не обхватили чьи-то руки, я бы упала. - Я ведь говорил тебе не перенапрягаться, – голос Кая… Я вновь его разозлила. - Господин, вы не могли бы побыть еще не много с сестрой? - Прости, – только и смогла сказать. Я такая беспомощная. - Не за что извинятся. Но нужно больше отдыхать. Не волнуйся, я позабочусь о тебе. - Ты хотел сказать «мы позаботимся», – голос Кая становился все холоднее. - Разумеется, господин Кай. Простите. - Иди уже. - Кай не говорил. Он почти рычал на моего вуя. Дверь за Ахалла закрылась, а Кай еще какое-то время держал меня на руках. Глубоко вздохнув, он опустил меня на кровать. К этому времени я уже могла хорошо видеть. Укрыв мое слабое тело частью шубы, Зверь хотел было коснуться моего лба, но я его опередила, приложив к челу свою руку ладонью вверх, стараясь не смотреть ему в глаза. - Я не хочу спать. Пожалуйста, расскажи!.. Я буду лежать, обещаю. Кай вздохнул и, покачав головой, опустил руку. А потом повернулся ко мне спиной и надолго замолчал. - Кай? – позвала я его через некоторое время. - Я расскажу. Помолчи немного, – каждое слово словно удар. Он все еще злился, но на что? Чем я его так разозлила? Кай налил в кружку лекарства и подал мне: - Пей, - голос пустой. Кажется, он пытается успокоиться. В этот раз я была готова к этому неприятному вкусу, да и кружка оказалась наполнена лишь наполовину. На какое-то время из-за лекарства стало жарко, но вскоре я почувствовала себя лучше. - Как я уже и говорил, меня с твоими родителями познакомил отец. Это случилось поздним вечером... Они тогда только обвенчались. Отец пришел к ним, чтобы вместе со старейшинами деревни и твоими бабушкой и дедушкой рассказать новым Хранителям о том кто они, кто мы и о том, как связаны наши семьи. Тогда мне предстояло, как и твоим родителям, узнать всю правду. И я, как и они - хоть и был намного старше - не смог до конца осознать того долга что со временем возляжет и на мои плечи, как главы семьи... Мне всегда было интересно наблюдать за людьми. Я видел как они рождаются, взрослеют, обзаводятся своей семьей, умирают превращаясь сначала в жалкое подобие нас, а потом - в ничто. Все люди, даже твои бабушка с дедушкой, узнав кто я, либо бежали в страхе, либо пытались меня убить, – он усмехнулся, – Но не твои родители. Они всегда с искренней радостью встречали меня, пытались быть гостеприимными. Я ни разу не заметил и тени страха в их душах, даже когда я или Ахалла играли с маленьким Лексеем или с тобой. - Я не помню... - И не можешь помнить. Вам с братом тогда и двух лет не было... Твои родители всегда были очень добры ко мне, порой совсем не заслуженно. Сначала это вызвало во мне интерес к ним, а потом и уважение. Во многом именно благодаря им я изменил свое отношение к людям, - Кай замолчал. Нужно было задать вопрос, а я не могла придумать, что спросить. Я узнала столько нового. Вновь стало жарко и в этот раз не из-за лекарства: его тепла больше не чувствовалось. Я повернулась на бок и ощутила, как моя нога коснулась чего-то прохладного. Это были медальоны. - Отец... Он, правда, жив? – задала я вопрос, на который больше всего боялась узнать ответ. - Да, жив. За него можешь не беспокоится. Его укрыли в надежном месте. – Кай повернулся ко мне. Он улыбался. На глаза навернулись слезы – я впервые так плакала от радости. Отец жив! Он жив! Кай вытер с моего лица слезинку, опустился на локти и крепко обнял меня. Уткнувшись в его грудь, я ответила ему тем же. - Тебе больше не нужно бояться. Я и Ахалла защитим тебя ото всего... и ото всех, - нежный, едва различимый голос, словно шелест листвы потревоженной ветром, как всегда успокоил меня. Лежать, обнимая его, было очень приятно. И я была благодарна ему, что он так долго меня не отпускал. Время словно остановилось... Но вот Кай вздохнул и, отстранившись, сел. - Тебя ведь еще что-то тревожит, кроме безопасности отца. Да. Но я не знала, как спросить об этом. Кай смотрел на меня и улыбался, а потом, закрыв глаза, произнес, все еще улыбаясь: - Значит, обнимать Зверя ей не страшно, а спросить об убийцах своей семьи она боится! - Я не об этом хотела спросить, – ответила я смущенно. - Тебе не интересно, что стало с убийцами твоего брата и матушки? – удивился Зверь. - Интересно, но... Сейчас я хотела бы узнать о медальонах, что они забрали. Лексей сказал, что они не должны достаться предателям. Ты поможешь вернуть их, медальоны – мой и отца? - Что?! – вскричал Кай, и словно исчез. Когда я приподнялась, то увидела, что он сидит у окна, на полу, поджав ноги, упершись локтями в колени, закрыв лицо руками. Помня о своей слабости, я медленно села. Его поведение пугало меня. Я не знала что делать. Оставалось лишь ждать. - Так вот что им было нужно на самом деле, – произнес он едва слышно через некоторое время. – Глупец! Казалось, он совсем позабыл обо мне. - Кай? - осторожно позвала я, но он ничего не ответил. В растерянности я сидела и смотрела на погруженного в раздумья Зверя. В голове кружилось море мыслей. Я посмотрела в окно: единственное, что смогла понять с такого расстояния – солнце садилось, а значит, в комнате скоро начнет темнеть. К счастью окно выходило на запад. Луч солнца коснулся волос белолицего, и он невольно вздрогнул. Молча встав, он подошел и присел рядом со мной. - Не волнуйся, я верну тебе медальоны. А убийцы будут наказаны согласно законам нашей семьи, – необычайно спокойно говоря это, Кай смотрел на мои руки, спокойно лежащие на коленях. В это время послышался звук поворачивающегося в замке ключа. В комнату вошел Ахалла, держа поднос с едой в одной руке. Через другую же, согнутую в локте, был перекинут длинный кусок черной материи. Увидев нас, усталое лицо вуя стало еще более расстроенным. Подойдя, он поставил поднос возле меня, а потом развернул материю, которая оказалась накидкой, и накинул Каю на плечи. - Лина, поешь, - говорил Ахалла как всегда спокойно, но в глазах его была тревога. И он то и дело посматривал на поникшего господина. Огорченная своим же бессилием я ела практически не чувствуя вкуса еды. Все это время оба Зверя молчали и внешне напоминали истуканов. Тогда даже воздух в комнате, казалось, замер. Мне стало не по себе, и я решила спросить кое-что: - Ахалла, Кай сказал, что ты не чистокровный Зверь. Что это значит? Оба Зверя с удивлением посмотрели на меня, а потом улыбнулись. А Кай даже ненадолго засмеялся - так красиво, что я заслушалась и не расслышала ответа, так что мужчине пришлось повторять: - Думаю, ты понимаешь, что раз я твой вуй, то среди моей родни есть люди. А Зверь не может считаться чистокровным, если среди его предков есть хоть один человек. У меня же человеком была моя матушка, а Зверем – отец. Поэтому я и не чистокровный. Ответив мне, мужчина обратился к Каю: - Господин Кай, вам пора. Да и поздно уже – Лине нужно отдыхать. Услышав это, я расстроилась. Почему-то сейчас мне не хотелось оставаться одной. - Не грусти, Ахалла побудет с тобой некоторое время. А мне действительно нужно идти, - ответил Кай, словно прочитав мои мысли. - Но господин... - начал вуй и сразу же замолчал, стоило Каю лишь посмотреть на него. - Жду тебя через три часа. До этого времени будь здесь, - сказал белолицый, закрывая за собой дверь. Ахалла проводил его стоя с опущенной головой, и когда тот ушел, мужчина присел рядом со мной и достал из рукава что-то завернутое в ширинку бискрового цвета: - Я принес свечи, – сказал он, разворачивая полотно, в котором оказалось десять свечей толщиной почти в два моих кулака и длинной в ладонь. Еще в ширинке было огниво и кусочек почти прозрачного суровья. Взяв с подноса маленькую медную тарелочку, Зверь положил на нее подожженное с помощью огнива суровье, а сверху поставил свечу. Чуть тлеющее суровье размягчило край свечи, и теперь она крепко стояла на тарелке. После Ахалла зажег ее и поставил ближе к стулу в углу. - Спасибо, – только и смогла произнести я. - Не за что, – ответил он, улыбаясь. Почему-то только сейчас я почувствовала усталость. Она накатилась, будто волна. Глаза стали закрываться сами собой, тело ослабло. Ахалла успел поймать мое ослабшее тело, и я почувствовала как он бережно укладывает меня на шубу. Уже засыпая, я услышала: - Пусть прогулка в страну Морфея будет приятной для тебя, сестренка.