Зверь

Сон был странным, но очень правдоподобным. Мне виделись брат и я, но не дети – а взрослые, лет по пятнадцать. Казалось, я украдкой заглядываю в будущее. В наше возможное будущее... Брат вырос красавцем ростом почти в четыре локтя; на лице уже появились едва заметная щетина. Волосы его были связаны тугим пучком, как и у всех взрослых не женатых мужчин. И вот что странно: хотя мы шли по лесу, а не гуляли на празднике, одет он был во всё белое. И костюм его был не просто кипенным, а именно праздничным: лилейная рубаха расшита серебряными нитями, меловые штаны подвязаны сплетенным мною поясом. Осмотрев себя, я поняла, что и сама одета по-праздничному: белоснежный сарафан, перевязанный широкой лентой, расшитой цветными нитями; на плече красуется туго заплетенная коса с вплетенной в неё льняной ленточкой, украшенная живыми полевыми цветами. Лексей заметил, как я разглядываю себя и улыбнулся: - Не волнуйся, ты отлично выглядишь, Лина! Уверен, Ахалла потеряет дар речи, стоит ему увидеть такую красавицу, - он успокаивающе сжал мою руку. «Ахалла? О чем это он?..» - подумала я, но сказала совсем иное (похоже, в собственном сне я могла быть лишь наблюдателем): - Ты преувеличиваешь. Ни один человек не сравнится в красоте с Датура, – голос мой прозвучал немного взволнованно. Неужели меня волнует, понравится ли мой наряд этому Ахалла?! И кто такие Датура? Я не могла понять, что происходит. Мне оставалось лишь одно – смотреть, что станется дальше... Брат уверенно вел меня через лес, хотя не было и намека на тропинку. Со всех сторон нас обступал дикий валежник. Где-то в вышине пели птицы, и ветер едва слышно теребил листву. Порой, когда на дороге попадались толстые корни деревьев, Лексей заботливо придерживал меня за локоть, помогая перешагнуть их. Судя по тому, как высоко находилось солнце, что едва виднелось сквозь густую крону деревьев, то была самая середина дня. Обойдя старый дуб, который и десять мужчин с трудом бы обхватили, мы увидели поросшую цветами поляну - в диком лесу и такую большую! Продолжение леса с трудом просматривалось: похоже, луг этот был в самом его центре – деревья здесь росли очень старые. Я даже представить не могла, сколько десятилетий они здесь простояли. А в центре поляны приютился добротный дом, огороженный остроконечным забором; у раскрытой настежь калитки стоял... Ахалла! Он по-свойски улыбался нам. - Здесь так красиво! - с благоговением произнесла я. - Идем, - брат увлек меня за собой. Не успели мы подойти к хозяину лесной хижины, как тот уже приветствовал нас: - Здравствуй, Лексей! Вот уж не думал, что придешь меня навестить, да еще и такую красавицу с собой приведешь, - на последних словах мужчина приложил правую ладонь к груди и слегка поклонился мне. - Хотел сделать тебе сюрприз, Ахалла, - отвечал брат, - Но, похоже, не получилось. - Ты не прав: я приятно удивлен, увидев, кто твоя спутница. Мужчина отошел от калитки, приглашая нас войти. - Прости, - брат остановился в нескольких шагах от Зверя, - Но если ты не против, я бы хотел как можно скорее показать сестре стаю! Нам следует вернуться домой до заката, а с наступлением темноты путь кажется еще длиннее, и... Ахалла не дал брату договорить: - Тебе не стоит извиняться или что-либо объяснять, Лексей. Я все понимаю. Прошу за мной. Выйдя за калитку, мужчина неспешно обошёл дом и направился к противоположной стороне луга, в лес. Мы неотступно следовали за ним, а он весь путь шел, молча, и даже ни разу не обернулся проверить, успеваем ли мы за его быстрым шагом. Лишь зайдя в чащу, он произнес, обернувшись к брату: - На счет обратного пути... не волнуйся, Лексей. Я провожу. И добавил едва слышно, словно сам себе, ненадолго прибавив ход: - Кем я буду, если оставлю своего брата и сестру на съедение лесу? Брат ничего ему не ответил, хотя наверняка все слышал, как и я. Мы шли не очень долго, и вскоре послышался протяжный звук, похожий (и, одновременно, не похожий) на собачий вой. Было в нем что-то... дикое, свободное как ветер. Мы остановились. И тогда увидели животных, более всего напоминающих волков. - Это та стая, о которой я тебе рассказывал, - прошептал мне на ухо Лексей, склонив голову. Он обнял меня за плечи и слегка прижал к себе. Ахалла так и стоял перед нами, словно защищая от волков. В стае насчитывалось десять взрослых животных. Двое из них угольного окраса (причем первый был больше и мощнее второго), ещё у одного шерсть - белая как снег, и даже на расстоянии кажется такой мягкой, что меня так и тянет погладить его бок. Один из волков и вовсе был почти желтым, лишь кончики шерсти чернели... Ближе всех к нам стоял тот, что был крупнее из двух черных. - Это их вожак, - сказал Ахалла, слегка повернув к нам голову, и я увидела, как пристально он смотрит на этого рослого угольного волка. – Пойдемте, они не тронут. Главное не опускайте головы, не позволяйте им почувствовать ваш страх, - он медленно двинулся к стае, и волки стали расходиться, уступая ему путь. Мы с братом шли вплотную к мужчине, и, наконец, поравнялись с вожаком. Сердце моё замерло, а Лексей ещё крепче прижал меня к себе. Волк не трогался с места, но не сводил с нас глаз. Постепенно вся стая оказались у нас за спиной. Сердце буквально выпрыгивало из груди – стая во главе с вожаком неотступно следовала за нами. Я не слышала их шагов, но чувствовала спиной холодный взгляд глаз крупного угольного волка. Не прошли мы и ста шагов, как Ахалла остановился перед упавшим кленом, давным-давно поросшим мхом и лисьими грибами. За спиной раздалось едва слышное рычание, а я не хотела знать, кто именно издает этот звук. Хотя догадаться было не трудно. Ахалла повернулся и отошёл в сторону, и мы увидели то, зачем пришли – тигренка. Как и рассказывал брат, он был похож на кошку, только гораздо крупнее, и окраска у его шкуры была необычная – полосатая, бело-рыжая. Я даже не заметила того момента, когда высвободилась из-под защиты Лексея и сделала шаг в сторону полосатого зеленоглазого комочка. Зато вожак заметил. И если бы не Ахалла... не хочу даже думать, что могло бы случиться. Мы с братом оказались на земле возле норы тигренка, вырытой под тем самым кленом. Стая медленно окружала нас, а вожак и Ахалла... рычали друг на друга! Я слышала гулкий рык мужчины. И не знаю что больше меня пугало в тот момент: Ахалла, рычащий не хуже волка, оскалившаяся и окружившая нас стая, которая, казалось, в любой миг готова напасть на нас, или зашипевший вдруг тигренок, от которого меня защищала лишь рука брата. Все это закончилось так же быстро, как началось. Ахалла победил - взял верх над диким зверем. Волк заскулил и, прижав уши, стал пятиться назад. Стая поспешила за своим вожаком. И даже тигренок теперь перестал шипеть, и робко подойдя ко мне, принялся осторожно обнюхивать мою руку. А меня всю трясло... Объятия брата стали нежнее, он успокаивающе гладил меня по голове. И, прижав губы к моему лбу, как обычно делали родители, тихо произнёс: - Все хорошо, Лина. Все закончилась. Тебе нечего боятся, мы с Ахалла никому не позволим тебя обидеть. Эти слова прозвучали для меня будто гром среди ясного неба. Только что Ахалла, пусть и во сне, защитил нас. Зверь защитил людей от зверя! Мужчина стоял к нам спиной, не сводя взгляда со стаи. Они хоть и успокоились, мирно лежа в стороне, но не достаточно далеко от нас. Я почувствовала тепло маленького пушистого тельца – тигренок улегся возле моей руки, уткнувшись в нее своим мокрым носом. Кажется, спокойствие мягкого комочка передалось и мне. Дрожь прошла. Я ощутила надежную твердость дерева и бережное тепло земли. Брат, почувствовав мое спокойствие, уверенно встал и протянул мне руку, помогая встать. Тигренок недовольно мяукнул, провожая меня обиженным взглядом. А я не могла отвести взора от Ахалла. - Как?.. – это все что я смогла вымолвить от удивления. - С волками жить – по-волчьи выть, - спокойным голосом ответил Ахалла, оборачиваясь. Похоже, теперь стая была для нас безопасна. Хотелось поблагодарить нашего защитника, спросить о столь многом. Но улыбка Ахалла и рука Лексея, так бережно держащая мою ладонь... Казалось любой вопрос, любое слово может вмиг разрушить этот покой. И всё же первым заговорил Ахалла: - У малышки нет имени – ничего не придумал... Может, вы поможете? Малышка? А, видимо, он о тигренке! Так это девочка... Брат отпустил мою руку, и я присела рядом с полосатым мохнатым комочком. Каким-то чудом имя пришло в голову само собой. - Афа – в честь Хранительницы Лесов. - Хорошее имя, - одобрил Ахалла. Тигренок мяукнул, словно говоря, что ему оно тоже нравится. Странно, но мне совершенно не хотелось покидать это место. Напротив: я желала подольше остаться рядом с Афой, которая, наконец, перестав быть милой, принялась, рыча и кувыркаясь, играться с моими руками. На какое-то время я и вовсе позабыла, где нахожусь, полностью отдавшись забаве, что навязала полосатая малышка... Прикосновение Лексея вернуло меня в действительность. Я посмотрела на брата и поняла, что нам пора возвращаться. - Прости, Афа. Мы должны идти домой, – сказала я, отходя от пушистой красавицы, а присоединившись к брату и Ахалла, обернулась. Тигренок негодующе мяукнул, неуклюже побежал за мной, но его остановило приглушенное грозное рычание вожака стаи. Мне стало не по себе, однако наш проводник был спокоен, и я невольно последовала его примеру. - Идемте, - сказал Зверь, и, как прежде, пошел чуть впереди нас. Лексей собирался взять меня за руку, когда я подошла к Афе и поцеловала её в лоб. Она же в ответ лизнула мой подбородок. Мы попрощались. Поднявшись на ноги, я пошла следом за Ахалла. Не оборачиваясь... Весь путь к поляне Лексей держался позади и, лишь когда мы стали ближе подходить к дому мужчины, поравнялся со мной, сказав: - Не расстраивайся. В день солнцестояния мы непременно навестим Афу снова. И на этот раз ты сможешь побыть с ней дольше. Правда, Ахалла? - Конечно, - ответил тот, обернувшись. Только оказавшись на краю поляны, я поняла, как долго мы пробыли со стаей. Солнце было уже далеко на западе, начинало темнеть. Наверное, Ахалла заметил это раньше нас, потому что прибавил ход, да так, что мы едва за ним поспевали. Приходилось все время смотреть себе под ноги, хотя и это не спасало – трава нещадно оплетала обувь, путая шаги. Если б не рука брата, я уже не раз упала бы. Наконец, Зверь сбавил шаг, а как только мы приблизились, то и вовсе остановился. Кругом по-прежнему был лес. - Простите. Отсюда пойдёте одни, - сказал он, повернувшись, с извиняющимся выражением лица. – Мне дальше нельзя. - Тебе не за что извинятся, - слегка запыхавшись, ответила я. – Мы понимаем. Мужчина лишь грустно улыбнулся и, пройдя мимо нас, бесшумно исчез в глуши. Ещё какое-то время мы с братом смотрели ему вслед; потом пошли дальше. После ухода Ахалла что-то неуловимо изменилось, мне стало не по себе – я чувствовала, как напряжен Лексей. Его что-то тревожило. Он отпустил мою руку и шел чуть впереди, но я явственно ощущала его беспокойство. Выйдя из леса, мы осмотрелись: до деревни оставалось совсем немного, лишь перейти речку, да обойти пшеничное поле. Но я остановилась. Я хочу... нет, я должна знать, что так беспокоит брата, ведь наверняка смогу ему помочь! - Может, скажешь, что тебя так мучает?! Лексей повернулся и, посмотрев на меня, обреченно вздохнул: - Даже не знаю, хорошо ли, что мы так чувствуем друг друга… Что? О чем это он? Неужели я ошиблась, и брат не хочет со мной поделиться своими мыслями? Неужели он так вырос, что у него появились от меня секреты? - Взгляни, какой красивый сегодня закат, – сказал он, посмотрев на запад, куда уходило солнце. Я проследила за его взглядом, но самого заката так и не увидела: да, темнело быстро, и солнце опускалось все ниже... Но заката не было. Я уже собралась сказать Лексею, чтоб он не менял тему разговора, как окружающий нас мир вдруг изменился. Теперь я оказалась на коленях у брата. Позади нас был смешанный лес, где деревья росли почти вплотную к обрыву. Мы сидели на корнях давно упавшего дерева, и если б я сейчас отважилась встать и сделать хоть пару шагов, то непременно упала бы вниз со скалы, туда, где мерно шумело море. Я никогда не видела моря прежде!.. На небе солнце доживало свои последние минуты, чтобы завтра возродиться вновь. Подул прохладный ветер, и дабы согреть нас, брат крепко обнял меня. - Ты ведь понимаешь, что все это сон, - сказал Лексей. Я посмотрела на него. Сон. Да, все это - лишь сон, но... - Пожалуйста, выслушай меня, - выражение его лица было как никогда серьезным. Я не смогла ничего сказать, лишь мотнула головой. Больше я не была лишь зрителем в своем сне. - Я понимаю, тебе сейчас очень трудно и больно, - продолжил брат, - но ты справишься, я знаю. Я и матушка всегда будем с тобой и отцом... Верно, он жив, - ответил на незаданный вопрос Лексей, увидев мое удивление, – Об этом ты сможешь узнать у Ахалла. Послушай, Лина, я хочу, чтобы ты забрала у меня свой медальон; забери медальон матушки и если сможешь, отдай его отцу. Если нет - оставь у себя. Главное: они не должны достаться предателям. Я не понимала, о чем говорит брат. Оставалось лишь слушать. Лексей заметил мое замешательство и замолчал ненадолго. Но вскоре продолжил уже более спокойно: - Посмотри на закат. Я смотрела. - Он красивый? - Да, - ответила я. - С этим закатом уйду и я... - прошептал брат. Я хотела обернуться, посмотреть на него, но он не позволил; крепко меня обнял и положил свою голову мне на макушку. А я не стала сопротивляться, лишь смотрела на синее море и наш последний закат. - Послушай, Лина, - вновь начал он, но уже шепотом. Похоже, Лексею было трудно подбирать нужные слова, - Ты должна жить. Я не стану говорить: «Не мсти за нашу смерть», потому что на твоем месте желал бы того же. Просто знай: я жив, пока ты помнишь обо мне. Храни мой медальон! Я всегда буду с тобой, буду помогать и защищать тебя, но ты должна доверять Ахалла. Он говорит правду, и он может защитить тебя там, где не смогу я... Я мало что знаю о Кае, но одно могу сказать точно: его семья всегда защищала таких, как мы. Брат замолчал, а я не стала ни о чем спрашивать. Как и прежде всё, что мы желали сказать друг другу, понималось без слов: просто обнимая, просто чувствуя друг друга... Небо становилось всё темнее. Быстро и неслышно нас окутывала ночь. И с последними лучами солнца я услышала шелест слов: - Живи и будь счастлива, - голос Лексея был едва слышен. Потом... меня накрыла ночная мгла. И я проснулась. За окном рождалось новое утро. Лексей... Значит Ахалла действительно наш вуй. Я разжала руку сжимавшую медальон и посмотрела на его оборотную сторону. Да. Там было написано «Ахалла»... Я перекатилась на спину и посмотрела в окно. В это время в деревне уже все на ногах: мужчины в основном в поле, женщины хлопочут по дому и хозяйству, а маленькие дети играют в детском доме под присмотром младших наставниц: те, что постарше, учатся письму, чтению и счету... Брат сказал, что я могу узнать об отце у Ахалла. Что ж, возможно, он и с потерянными медальонами сумеет помочь! Лексей прав: нельзя чтоб они оставались у Зверей. Интересно, когда Ахалла придет снова? Мне ведь нужно столько спросить, столько узнать у него. А медальон пока оставлю у себя: он ведь сказал, что я могу его вернуть, когда захочу!