Однажды я умер. Снова.

      Определённо, мне она потребуется. Вся удача мира, какая только существует, ведь с каждым новым шагом в темноту я всё отчётливее понимаю, в какие же несусветные неприятности я влипла по доброте своей душевной. Или глупости. Подумать только, рискнуть своей шкурой ради... Нет, не так, Водомерка, ради чего — ты знаешь. И ты бы поступила так в любом случае. Вопрос должен формулироваться не подобным образом.       Как так получилось, что я вообще оказалась во всём этом без возможности увильнуть и соскочить с выбранного пути? И не правильнее было бы попытаться уломать Мастера отправится на поверхность, аргументируя это тем, что без меня он никуда не сможет пойти? Конечно, он бы отказался, да и возможно, способов заставить меня у него побольше, но... Всё равно здравые мысли, как известно, приходят опосля совершённых глупостей и тебе остаётся только сокрушаться над тем, как же тебе не пришло это в голову раньше. На фоне стресса и переживаний, волнения и мотания из стороны в сторону. И ладно уж, если такие мысли приходят во время разбора какого-нибудь спора, когда ты за неё хватаешься и думаешь: «Этот аргумент полностью разобьёт моего оппонента!» Но это споры, обсуждения, а вот когда после чудачества...       Я косо посмотрела на Мастера, попытавшись уловить его леденящее присутствие в голове. Тот не подаёт никаких знаков, что заметил мой взгляд или уж тем более размышления со столь лапосшибательным аргументом. Идёт себе рядом, плечо в плечо, да изредка подталкивает перед собой дальше светящуюся сферу, что разгоняет своим светом сквозь синеватый туман темноту местных сводов.       Ладно, стоит сосредоточиться на чём-то другом. Вот, допустим, на широком коридоре, в котором могло бы свободно разойтись четыре взрослых дракона. Высокие стены с небольшими желобками примерно на высоте моей макушки. А вокруг этих желобков следы копоти. Буквы перед глазами тут же складываются в сложные химические формулы, но взгляд цепляется за куда более простое и понятное: «магматические породы». Стильное освещение, конечно, тут было, если по этим желобкам когда-то текла лава. Когда-то... но не сейчас. Это место, несмотря на то, что было сотворено лапами и здесь бродили местные обитатели, теперь заброшено, и только следы в пыли, оставленные множеством когтей до нас, показывало, что кто-то до сих пор мог таиться в темноте и, возможно, наблюдать за нами.       Беспокойная мысль тут же вынудила меня оглянуться за спину. На мгновение мне даже показалось, как между нами и уже далеко отдалившимся огоньком первой пещеры промелькнула тень. Но это лишь воображение. Перед глазами только туман, сквозь который, несмотря на его густоту, всё прекрасно видно. Стоит на нём сосредоточиться, как он будто становится прозрачным, пропуская взгляд.       Всё это очень странно.       Нужно попытаться упорядочить мысли, Водомерка. И прийти к какому-то заключению. Тем более, такая возможность появилась...       Мастер остановился у какого-то выпавшего из стены камня, и внимательно всмотревшись в него, провёл лапой по чешуйкам с подсохшими на них следами крови.       — Этому дракону нужно немного времени. Необходимо привести его в порядок, — будто только сейчас осознав состояние своей чешуи, протянул он.       — А что ж ты не умылся в пещере с колодцем? Водичка — кайф, сама проверила. Вдруг и идти никуда не нужно было бы, — недовольно пробормотала я. И вот уже и что-то более вразумительное, как повод вернуться назад, появилось. Но ледяной и его стоически игнорирует, как и моё ехидство. — Воду-то ты хоть взял? И припасы? А то так бодро в темноту ломанулся.       — Всё необходимое в сумке этого дракона. Хватит для выживания в течение пары дней.       — А потом предлагаешь мне грызть твой хвост? — мрачно интересуюсь я, наблюдая за тем, как дракомант когтями и тряпкой соскабливает со своей чешуи засохшие сине-фиолетовые пятна. Ещё и, видимо, зеркальце из камня себе любимому наколдовал, если учитывать, как он перед ним прихорашивается.       — После этот дракон найдёт способ обеспечить тебя всем необходимым. Тебе не стоит волноваться на счёт плотских потребностей, Водомерка.       Его слова не особо успокаивают меня, особенно на фоне того, что по нему снова могут нанести удар чужие силы. И тогда я останусь одна. В темноте. Непонятно где. А если и новые глаза откажут вырисовывать для меня мир, то я буду обречена скитаться по этим местам очень долго. Ну, при условии, конечно же, что мы свернём хоть куда-нибудь из коридора. А то если мы всё время будем идти по прямой, до заблудиться будет сложновато.       — Ну-ну, — лишь недовольно морщу я нос, присаживаясь в паре метров от Мастера и начиная выстраивать у себя в голове цепочку из известной мне информации.       Итак, в этих подземельях обитает некая сущность, названная «Сердцем». Это сущность или явление имеет некое значение для как минимум одного из племён. Потенциально и для второго: не просто же так паучье племя устремилось к нему? Впрочем, прямой параллели, кроме догадок, между произошедшим с дракомантами, моими глазами и этим Сердцем у меня нет. Только предположения, касающиеся того, что нас впереди ждёт какое-то могущественное существо, знающее мой родной язык и...       Мой родной язык. Родной язык. Это очень хорошее замечание, хочу я сама себе напомнить. Ведь разве... Я смутно вспоминаю, что я знала несколько языков. В прошлом их было больше одного, на котором говорили бы все племена воришек. Да, у каждого крупного племени был свой язык. Это так непрактично, если подумать. Столько слов, столько правил, которые надо запоминать... Но разве символы, которые я вижу, не на моём родном языке? Да, наверное. Я их точно понимаю — значит это один из языков, которые я знала лучше всего. Обозначает ли это, что существо может быть моим соплеменником? Таким же попаданцем, из того же мира. Даже больше, если подумать, как может меняться язык с течением времени, — из близкого временного периода. Но ведь между нами потенциальные тысячи лет? Как это вообще должно работать? Это же практически временной парадокс?       Или нет? Что я знаю о «душе», как явлении? С какой скоростью она путешествует через пространство? И скорость этого путешествия как-нибудь взаимосвязана с силой души? Предположим, что дракоманты обладают более сильной душой. Значит, у них больше сил на ускорение? Это могло бы объяснить, почему, зная одну языковую базу, между нами столько лет.       Однако я упускаю одно большое но. А кто сказал, что это существо вообще знает мой родной язык? Может, оно просто играется с моим разумом, вытаскивая нужную ему информацию из потаённых глубин моей памяти и обставляя всё так, будто оно само знает? О Луны, кажется, я всё больше ненавижу мистическую дрянь и все те варианты, а также парадоксы, которая она приносит с собой! Как тут прийти к логическому ответу, если сама вселенная ломает свои же правила, вводя какой-то абсолютно не учитываемый и не понятно как работающий фактор, позволяющий нарушать её фундаментальные законы? Если, конечно, дракомантия нарушает эти самые законы, а не пользуется дырами в них... Или не является полностью вписанной во вселенную, хоть это и создаёт полное противоречие воззрениям Мастера на дракомантию? В конце-концов, она может быть подвергнута не сопротивлению мира, но... необходимости обрабатывать этот самый мир. На ум приходит слиток железа, который нужно раскалить, перед тем как ковать. И это фундаментальный закон. Термодинамика, сопротивление материалов, сообщение энергии. Так почему и «сопротивление неизменного мира» не может являться чем-то таким же?       Мракокрадов хвост, Водомерка, ты ушла совершенно не в ту тему! Даже если тебе кажется, что нельзя рассуждать о природе местного «злодея манипулятора», не ответив на эти фундаментальные вопросы, поиск ответов самих по себе невозможен для тебя в текущих обстоятельствах. Теоретизируй в других областях!       — Этот дракон закончил. — От голоса Мастера я аж вздрогнула, хоть и была благодарна ему за то, что он отвлёк меня от псевдонаучных изысканий.       — Ну красавец, красавец. — Однако я остаюсь собой и не ехидничать, осматривая его, просто не могу. Ну, выглядит он так же, как и обычно. Разве что на клыках всё ещё можно заметить следы крови, но и то если ледяной будет достаточно долго улыбаться, что ему не свойственно. — А казалось бы, та-а-ак спешим, но на коготочки всегда есть время.       — Несомненно, Водомерка. Стиль — всё. — От такого я поперхнулась. Слишком уж с серьёзным выражением морды проговорил это Мастер. Ни одна мышца на его морде не дрогнула, ни тени ухмылки. И лишь негромкое сопение подсказало мне, что он шутит и сдерживает в себе ухмылку.       — Угу. На конкурсе всепиррийской красоты ты бы занял почётное второе место, — пробухтела я, отряхивая пыль со своего хвоста и вновь оглянувшись назад, в надежде на то, что мы найдём в себе силы всё-таки повернуть и пойти обратно, к друзьям.       — Что же, это говорит лишь о твоём плохом вкусе.       Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Я могу понять, когда надо мной подшучивает Каракурт... Но тысячелетнее чудовище?! Нет бы был бы он по-злодейски серьёзным, мрачным и громогласно вещающим о своих планах, так нет, нормальный дракон... Почти.       — Однако этого дракона прельщает осознание того, что ты начинаешь ценить прекрасное и даже в каком-то смысле разбираться в нём. Однако, позволь ему поинтересоваться, кто же на этом конкурсе занял бы первое место?       Пф. Если бы я знала, кто занял это дурацкое место не менее дурацкого конкурса! Мне-то хотелось только его гордость поддеть, чтобы он ломал голову над тем, кто перед ним. Но вот ловко он меня поставил в ловушку, оставив мне лишь один приемлемый выход.       Гордо задрав нос к потолку и шлёпнув хвостом по камням, я двинулась глубже в темноту.       Нет, я была не права. Здесь можно заблудиться и сделать это достаточно легко. Конечно, от одной крупной развилки до другой не менее крупной развилки идти по однотипному коридору достаточно долго... И всё-таки они встречаются! Благо, мне хватило мозгов не спешить и ломиться вперёд, но попросить Мастера на минутку задержаться у каждой развилки, чтобы хоть как-то выцарапать когтем на стене небольшой знак. Конечно, если я буду тут одна, в темноте, то это не поможет... Но если нет, то это может сэкономить какое-то время. Да и на сердце так спокойнее. Просто от самого осознания, что есть какой-то фантомный ориентир, по которому можно вернуться обратно к свету.       А тем временем мы уже под час топаем под небольшим уклоном, наслаждаясь местным затхлым пещерным воздухом. И мне начало казаться, что я схожу сума. Слишком всё одинаковое, однотипное. За исключением редких трещин или пробитых кем-то проходов, ведущих в другие секции подземелья, ничего необычного не попадалось. Возможно, конечно, это связано с синим туманом, что вёл нас по наиболее удобной и безопасной дороге. Это, естественно, более чем похвально, но в то же время лишь усиливало скуку. Я просто места не находила себе от безделья, ворочая какие-то шальные мысли и даже начав мечтать о возвращении в родное болото, где можно было плавать. И даже лежать в тине, слушая пение жабок! Но никак не топать часы на пролёт по твёрдому камню, от которого ещё и ноют когти. А ведь подумать только, я ещё и на перелёты жаловалась! На их однотипность. Пф, стоило только отправиться в поход на четырёх лапках, как всё разительно поменялось. Там то, с высоты птичьего полёта, хотя бы можно было отвлечься, на землю под собой посмотреть. Или на облака. А тут кругом камень, пыль и туман!       — Мастер, — не в силах больше бороться с наседающей скукой, сотрясла я воздух именем дракоманта.       — Да, Водомерка? — пусть не сразу, но ответил он. Ему-то есть над чем подумать, да? И над способом защиты своей драгоценной тушки, и над тем, как мериться силушкой с чудищем предстоит...       — Что ты планируешь делать, если мы вернём твоё имя?       — Не «если», а «когда», Водомерка, — поправляет он, но я отмахиваюсь крылом, вслушиваясь хоть во что-то, кроме эха наших шагов.       — Ой, хорошо-хорошо. Когда мы вернём твоё имя, что ты планируешь делать, ваше величество?       — Высочество, — вновь поправляет он, но, увидев мой мягко говоря не особо довольный взгляд, смягчился и покачал своей мордой. — Но этот дракон прощает тебе незнание дворцового этикета.       — Конечно, прощает. Чего ещё ожидать от жительницы болотной глуши, — я фыркнула, поморщив нос, но после подняла бровь на Мастера в ожидании ответа на вопрос.       — Что же, — после полуминуты размышлений, вздохнул дракон, для которого этот вопрос, похоже, был не менее важен, — несомненно, он позволит себе передохнуть и обдумать роль имени. Насладиться возвращением того, что было у него отобрано, перед тем как вернуться к обязательствам перед королевством.       — То есть ты собираешься искать способ заморозить Пиррию в обход своего обещания?       — Ты спешишь с выводами, исходя всего из пары слов, Водомерка. Этот дракон верен своему обещанию и не собирается его нарушать. Однако, даже будучи верным ему, он также верен и своему племени, чья упадочность... удручает.       — В каком смысле «упадочность»? — я нахмурилась.       — Не торопись и позволь ему договорить. Этого дракона ждёт долгий труд по восстановлению знаний о дракомантии. Естественно, он будет дополнять их и своим личным опытом. Крайне вероятно, что эта информация станет достоянием племени и будет не меньшим даром. А за учением последует и культура. Текущее состояние его Ледяного королевства удручает этого дракона, — в его голосе послышались нотки грусти. — Борьба, что цвела раньше, ныне разомкнулась и образовала круги в кругах. Знать печётся о своих детях, какими бы бездарностями они не были, и всячески тянет их вверх. В свою очередь, сколь бы талантливы не были детёныши нижестоящих кругов, им слишком тяжело подняться вверх, и многие предпочитают отбросить свои навыки во имя куда более простой и радостной жизни. Конкуренция, борьба, право сильного и достойного — всё это покидает племя этого дракона и, быть может, ещё через тысячу лет вся иерархия бы рухнула и обратилась в хаос. Он намерен остановить этот процесс. Искоренить порочные связи верхов, разбив их на осколки. Распалить гордость низов, дабы они отринули ту ленивую беззаботность, в которой ныне существуют. Напомнить его племени, что они по праву считаются лучшими драконами и что каждое место, занимаемое каждым драконом, достойно. Лишь понимание этого приведёт к тому, что всякий станет трудиться над тем, к чему он предрасположен, принимая важность своего труда. А не, сродни Фирн, пытаться прыгнуть выше своей головы, в надежде оправдать чьи-то ожидания.       — Не находишь, что «принцу» и «дракоманту» несколько легче говорить о социальном статусе, чем, допустим, дракону, который просто хочет жить лучше? — приподнимаю я бровную дугу.       — Несомненно. Этого дракона всегда окружала роскошь. Однако она не в такой мере ценится им, как ты думаешь. Куда прекраснее знания и возможность познавать. И в этих аспектах он добился успехов, оправдывая своё высокое положение. По крайней мере, до того как его имя было вычеркнуто из кругов, — при этих словах он едва заметно поник, но почти сразу вернул свою надменность. — Да и разве не будет дракон, жаждущий лучшей жизни, забирать ненужные ему излишки ресурсов? Разве не будет от его самодовольства и самомнения само племя становиться слабее? Пагубные идеи других племён сродни порче разлагают сами основы Ледяного Королевства, делая племя слабее. Уводят драконов от общего стремления к порядку к жалкому индивидуализму. Вместо того чтобы нести иерархию в мир, насаждать свои устои и помогать другим племенам становится чем-то большим, последние королевы предпочитали... Игнорировать заразу инакомыслия.       — То есть всех несогласных ты предлагаешь наказать? — с сомнением протянула я. Да и, опять-таки, вспоминая Фирн, я не уверена, что Мастер не преувеличивает проблему, о которой говорит.       — Переубедить, Водомерка, — покачал он головой. — А если же они окажутся слишком твердолобы, для того чтобы познавать новое, — то просто не позволить им воспитывать потомков. Племя живёт не старыми драконами, не полными сил особями. Племя живёт молодой кровью. И тот, кто внушает молодым нужные порядки, может направлять драконов в нужное русло. Это лишь... вопрос времени, да. Слишком редко королевы задумываются не то что на сотни лет, но даже на десятилетия вперёд. Их век ограничен и слишком многие дела требуют их внимания. В отличие от этого дракона. Он может позволить себе планировать на сотни лет вперёд, медленно и методично выполняя поставленные задачи.       — Ну, то есть, ты собираешься превратить всё племя в послушных тебе марионеток, так? — усмехаюсь я самую малость.       — Ты совсем не понимаешь этого дракона, Водомерка. Считаешь, будто власть его интересует и манит, хотя он говорит о порядке и законности. О силе племени, а не своей собственной. Но, боюсь, воспитание земляного племени слишком довлеет над тобой, ваше стремление к самостоятельности и выживанию небольших семейных групп, видимо, не позволяет тебе помыслить о благодати для всех разом...       — Нет, почему же, — перебиваю я. — Позволяет. Это называется: «Не лезь в чужие дела». Не трогай меня, я не трону тебя — и все счастливы.       — О, прекрасная и замечательная наивность. Удивительно, что ты высказала столь нерациональную мысль. Потому что самой ситуацией, в которой ты оказалась, она оспаривается. — И вновь он потыкал меня в нос своей же мыслью! — Ты не можешь сказать, что нужно драконам, дабы избежать конфликтов. Но этот дракон может. Им нужен порядок. Иерархия. Возможно, даже отказ от личного в пользу общего.       — А, ну то есть какой-нибудь Иноразум тебе кажется верхом порядка? — фыркнув, едко замечаю я, слегка поёжившись будто от холода — но на деле от осознания мрачной правоты Мастера.       — Вполне. Его путь мог бы объединить все местные племена. И рано или поздно его жажда мести иссякла бы, оставив после себя лишь нечто способное даровать драконам единство... В физическом плане. Что, впрочем, к сожалению, не является решением проблемы. Возможно, этот вопрос будет последним, после восстановления знаний и иерархии родного королевства, чем займётся этот дракон.       — Ментальным единством? — с сомнением протянула я.       — Чтением мыслей и эмоций, — подтверждает мою догадку ледяной. — Одна из способностей ночных драконов могла бы привести к вечному порядку. Умение сопереживать, сочувствовать, не представляя эмоции и мысли другого, но осматривая их, переживая будто самостоятельно. Это то, что могло бы возвысить драконов на совершенно новый уровень, объединив их над порядком и хаосом. Однако этот вопрос на данный момент слишком сложен для этого дракона. Потребуется неимоверно много времени, чтобы изучить эти аспекты способностей ночных и найти способ привить их всем остальным драконам Пиррии, сохранив при этом первозданную чистоту и красоту племён.       — Угу. Последнее самое важное, — фыркнула я. Хотя альтернатива, после которой остались бы только гибриды ночных и всех племён, мне представлялась не менее дурацкой.       — Возможно, тебе кажется это некой... злодейской идеей, но это не так. Вспомни местные племена. На данный момент нет никаких упоминаний о способностях к телепатии или провиденью ни у шелкопрядов, ни у ядожалов. А ведь это могло бы иметь важное значение для верований этих драконов, исходя из их связи с Ясновидицей. Хотя, в то же время история Мракокрада показывает, что близкородственное родство позволяет сохранить способности. Это будет достаточно сложное изыскание, Водомерка, настолько, чтобы оно заняло этого дракона, возможно, до скончания времён.       — Угу. Или до истребления всех ночных, — ответила я скептически, останавливаясь на очередной развилке.       — Порой твоя упертость поражает этого дракона, — ожидая моего решения, куда нам идти далее, ледяной продолжал поддерживать неспешную беседу. — Она граничит с глупостью.       — Ну да, — поворачиваюсь я к нему. — Знаешь, в мире есть только две бесконечные вещи. Собственно, мир и глупость. Хотя насчёт первого я не уверенна.       — Это очень мудрые слова, Водомерка.       — Конечно, мудрые, — фыркнув в очередной раз, я следую за туманом в левый коридор. — Потому что их придумала не я, но чья-то более светлая голова.       Так мы и продолжили свой путь сквозь темноту, сведя всё к разговорам ни о чём, в перерывах с молчанием или разглядываниям редких встречных обрывков паутины, уходящих в глубь иных, более мрачных закутков подземелья.       В какой-то момент шагать стало слишком уж тяжело, а на пути очень удачно возникла удобная и широкая пещера с парой выдолбленных в скалах помещений. Будто пост для усталых путников. Хотя, скорее всего, им он и являлся — укрытием путешественников и посыльных, бредущих через эти катакомбы в каком-то далёком, забытом и куда более прекрасном прошлом. Сейчас же это место покинуто. По крайней мере, мне так хотелось думать.       Жалко только, источника воды тут не было. Пришлось из фляги, заботливо предложенной Мастером, утолять свою жажду. Да и мясом я перекусывала тоже из его запасов, пока ледяной стоически переносил неожиданную диету. Так ещё и вызвался посторожить мой сон. Как учтиво с его стороны... Но пререкаться с ним не собиралась. Хочет бодрствовать — пусть бодрствует. А я вот устала и с удовольствием вздремну. Под спокойный рокот и отдалённую пульсацию таинственного Сердца...

***

      — Водомерка, проснись, — голос ледяного прозвучал одновременно наяву и в моей голове, вырывая меня из какого-то дурацкого, но столь приятного сновидения, где я беззаботно гоняла перекрикивающихся птах по берегу реки. А рядом со мной брёл отливающий голубизной ледяной дракон, рассказывающий какие-то глупости о сезонных поведенческих особенностях галок. — Похоже, прибыли гости.       И если бы он говорил лишь в жизни, содрогая воздух своим холодным дыханием, то я бы и не подумала отказываться от столь неожиданно приятного и спокойного сна. Но нет, ледяной бурей пронёсся в моих мыслях, сдув всё лишнее и оставив лишь неприятное ощущение прохлады, щекочущее моё недовольство. Ощущения, мягко говоря, были паршивыми. Мне бы поспать ещё часика два, а может, три. А лучше четыре. Даже несмотря на то, что я не очень удачно пристроилась на жёстких камнях и у меня слегка затекла шея...             Стоп, что. Гости? Какие ещё гости? С учётом того, что даже тени радости в голосе Мастера я не услышала, нужно бы готовиться к худшему.       Раскрыв свои глаза, я негромко зашипела от резанувшего по ним света сферы, тут же пряча свою моську под крылом.       — Что? Где? Кто? — глухо вырвалось из меня, пока я отчаянно промаргивалась мигательной перепонкой.       — У дальнего коридора. Один дракон. С восемью лапами, — коротко поделился со мной Мастер, запихивая в мою голову то, что видят его глаза. А видят они, мягко говоря, не самую приятную картину. Мало того, что зрение Мастера будто прикрыто какой-то дымкой и слегка размыто по краям, словно ему было сложно сфокусироваться и вместе с этим что-то попало в глаз, так и тот «восьмилапый дракон»... Ну и страшилище, конечно.       Не особо крупная ящерица, лишённая всякого намёка на крылья. Короткий, толстый хвост, оканчивающийся не шипами, а вытянутой шипастой клешнёй. Поджарые, мощные задние лапы, переходящие во впалую талию, обтянутая мелкой чешуёй и ворсиной грудная клетка. Три пары передних лап, одна из которых совсем мелкая и плотно прижата к груди, а две другие, с острыми когтями, вгрызаются в холодный камень. Его голова на не особо длинной шее чем-то напоминала мне небесных драконов. За короткими рогами, накрывающими своим основанием пару злобно поблёскивающих желтизной глаз и каких особо ярких светоотражающих чешуек, тянулись острые, тонкие шипы. Но самое жуткое – это два мясистых отростка, идущих от верха нижних челюстей по бокам пасти, переходя в длинные вытянутые хелицеры с загнутыми вниз острыми шипами. Эти два отростка подёргивались, точно ободранные уши, когда серо-чёрное существо неестественно широко раскрывало свою пасть, демонстрируя два ряда острых клыков.       И всё это чудовище стоит себе, не двигаясь, и пристально смотрит в нашу сторону. Изредка, когда сияние сферы сильнее освещало его, он недовольно шипел и отшатывался на пол шага обратно во тьму. Но всякий раз он возвращался, не сводя с нас пристального и холодного взгляда своих глаз.       — Он проявляет агрессию? — выглядывая из-под своего крыла, я вижу, как сразу же синие узоры покрывают тело этого чужака, выдавая болезненно огромный поток информации, в который я бы при всём своём желании не могла бы разобраться. Просто потому что цифры и символы летели перед глазами с огромной скоростью. И, проклиная про себя эту «особенность» нового зрения, я поспешила расфокусировать взгляд, охватывая им сразу всё пространство по ту сторону входа в наше укрытие.       — Этот дракон не уверен. Чужак пришёл, когда пульсация усилилась и этому дракону пришлось замкнуться в своих мыслях, дабы сохранить исходное состояние. Однако, когда приступ навеянной слабости окончился, он увидел чужака. Тот мог бы попытаться доставить проблемы группе в минуту слабости, однако он ожидал и бездействовал. Поэтому этот дракон решил разбудить тебя, чтобы ты взглянула на него своими новыми глазами.       — Ага, если бы я сама понимала что-нибудь! — мой голос слегка дрогнул, когда я недовольно зашипела на «защитничка», решившего спрятаться у меня под крылышком. И тут же, со стороны пришедшего к нам чужака раздался какой-то пощёлкивающий звук — содрогаясь, воздух вырывался из его пасти, а вытянутые иглы хелицер то и дело пощёлкивали под челюстью друг о друга, выдавая какие-то странные, чужеродные эмоции. — Ей, ты что, ржёшь? На драконьем говоришь? Языке Ясновидицы?!       Видимо, поняв, что обращаются к нему, чужак перестал пощёлкивать и наклонил голову на бок, с каким-то хищническим подтекстом осматривая меня... Вообще-то, так Лимонница смотрела на булку... Как на еду.       Волна холодных мурашек пробежала по моей спине, и несколько языков пламени инстинктивно вырвались из моей пасти, вынуждая зашипевшего дракона тут же отшатнуться подальше во тьму. Ага, значит, пламени он боится больше, чем света. Будем знать!       Однако чужак не ушёл. В сомкнувшемся вокруг него синем тумане виднелись его очертания поджарого тела и блеск жёлтых глаз.       — Этот дракон задал подобный вопрос в первую очередь, однако ответа он не получил, — уведомил меня Мастер, наблюдая за тем, как чужак копошится в темноте, вытягивая своей малой, с виду слабой, до этого прижатой к груди, лапой плотную сумку. Порывшись в ней всего с мгновение, он швырнул в нашу сторону нечто...       Мастер тут же вскочил с места, закрыв меня своим крылом и выдохнув облако инея из пасти. Но стоило незнакомому предмету глухо ударится о каменный пол, как он тут же успокоился. Это была кожаная фляга, плотно перетянутая серебристой нитью за место пробки.       Со стороны чужака вновь донеслись щёлкающие и свистящие звуки, когда он отступал всё глубже и глубже во тьму. Видимо, он пытался что-то донести нам? Наверное, это можно назвать драконьей речью, и я даже угадывала ряд знакомых звуков, которые он издавал. Но всё это мешалось в столь незнакомой форме, не оставляя после себя ничего, кроме неразборчивого бормотания и гомона, затихшего вместе с тем, как чужак юркнул в какой-то узкий проход, тянущийся из коридора.       — Э-э... И как это понимать? — неуверенно протянула я, ещё несколько мгновений вглядываясь в темноту, пред тем как встрепенуться и скосить взгляд на подавшегося к фляге Мастера.       Он с ответом не спешил, для начала осмотрев оставленный нам «подарок», под ещё больше замерцавшем светом сферы и усилившейся пульсацией изучая кожаную флягу. Интересно, он всё-таки нашёл способ избегать чужого воздействия, в отличие от его творений, или ему сейчас поплохело, но он просто не подаёт вида?       Всё с той же спокойной мордой, видимо убедившись, что сама по себе фляга ничем не угрожает ему, Мастер осторожно подцепил её когтем за шнурок и подтянул к своей морде, рассматривая ту с более близкого расстояния. Вот неловко бы вышло, если бы она сейчас взорвалась... Не, ну а что. Какой-нибудь калий в растворимой оболочке — и получится дурацкая, неэффективная, но всё-таки бомбочка. Правда, где этот чистый калий возьмёшь... Если, конечно, у местных пауканов нету полноценной химической лаборатории, в чём, впрочем, я несколько сомневаюсь. Ну не предрасполагает это место к мыслям о наличии высокопродуктивного исследовательского поста! Слишком уж всё запущено. И слишком естественно упорядочено.       — Ну так, что там? — вытягиваю я шею к Мастеру, что уселся на свой хвост и неестественно медленно, будто ему приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы поднять обессиленную лапу, развязал шнурок. И тут же остановился, прикрыв глаза и втянув полную грудь воздуха.       — Минуту, Водомерка, — с хрипотцой в голосе просипел дракон, стараясь сохранить как можно больше от своего дыхания.       — Давит? — прямо спросила я, не испытывая к ледяному какого-либо сочувствия. Наоборот, его слабость вызывала во мне лёгкое мрачное удовлетворение. Как будто смотришь на муху, наконец-то поддающуюся действию разложенной отравы и начинающую подёргивать судорожно своими лапками. Конечно, подобное сравнение за пределами чести ледяного дракона, да и слишком мрачно, кровожадно для меня... Но, с другой стороны, я, во-первых, всё-таки поинтересовалась его состоянием, а во-вторых, имею полное право таить злобу на этого дракона!       — Самую малость, — пробормотал ледяной дракомант, выдыхая звуки после каждой глубокой дрожи пола, и в такт вспыхивающей и притупляющей своё сияние этой пульсации сферы.       Хотя, конечно, мне в то же время и хотелось бы, чтобы ледяной чувствовал себя как можно лучше. Опять же, ни в коем случае не из-за сострадания к нему или каких-то более светлых чувств, но из-за холодного прагматизма. Кто-то же меня должен будет вывести из подземелий, особенно с учётом того, что местные обитатели дали знать о том, что нас заметили, что ни в коем случае не придавало мне уверенности относительно личного будущего без прикрытия дракоманта. Какая неприятная и двоякая ситуация, однако. Мерзкая, я бы даже сказала.       Постепенно столь сильные пульсации стихают. Свет сферы вновь озаряет ярким потоком пещеру, а Мастер возвращается к изучению фляги с новыми силами, пока я выбираюсь из ставшей нашим укрытием комнатушки поближе к ледяному дракону.       — Похоже, вода, — сообщает дракон, выливая несколько капель прозрачной жидкости даже не из фляги, а из бурдюка, прошитого, как я предполагаю, паучьим шёлком. Вот только... Меня почему-то смущает материал. Откуда тут взяться коже?       — Она может быть отравленной, — предполагаю я, но Мастер игнорирует мои слова и слизывает растёкшиеся капли со своей ладони.       — Солёная, но не как морская. Больше похоже на источники в горах небесных, — поделился он свои ощущения, перед тем как сделать более смелый глоток.       — Ты меня вообще не слушал? — Недовольно насупилась я. — Вдруг тебе плохо станет?       — И что тогда? Этот дракон погибнет? — предположил продолжение моих домыслов Мастер, многозначительно поправив амулет на своей шее. — Этому телу не страшен яд, Водомерка. А даже если он по какой-то чудной причине возымеет эффект, подобное будет являться не более чем досадной помехой. Однако потенциальная выгода значительно превышает возможные затраты на его восстановление.       — Мол, местные к нам достаточно хорошо предрасположены, чтобы дарить воду? — приподняла я слегка свою бровную дугу.       — Скорее, тот кто их направил, достаточно предрасположен для подобного подарка. — с задумчивостью протянул он, переводя взгляд с одного коридора-туннеля на другой. — А также он знает о возможных проблемах, которые могут ожидать впереди. В любом случае, этот дракон может пить эту воду. А ты будешь брать из запасов, пока не будет найден подходящий источник. Это сведёт к минимуму вероятность отравления...       — Конечно, если яд не имеет накопительный эффект.       — ...Либо ты всегда можешь отказаться от предложения этого дракона. — Будто не услышав моего замечания, продолжил ледяной всё тем же будничным и спокойным тоном, взмахом лапы подзывая к себе парящую сферу. — И потенциально быть отравленной раньше него. У высокой температуры тела и низкой массы есть, знаешь ли, свои минусы.       — Пф. — Конечно, это было достаточно интересное замечание со стороны Мастера, подчёркивающее определённые различия в нас, но... Просто не знаю. Всё это слишком странно. И как-то сумбурно. Я будто теряю связь с реальностью со всеми этими подсветками и текстовыми дополнениями, с пауками размером с драконов, огромными пещерами, по которым надо идти лапами. Может, всё это — признаки нехватки кислорода? А что, вентиляцию тут явно никто не устанавливал. Хотя, если так подумать, то всё со мной происходящее может быть описано как «странный» или «дурной» сон.       — Прекрасный ответ, Водомерка, — может, подслушав мысли в моей голове или же найдя что-то весёлое для себя в моём коротком фырке, отозвался Мастер и поспешил перевязать флягу обратно. — А теперь, если ты достаточно отдохнула, этот дракон предлагает продолжить путешествие и... исходить из более благожелательных побуждений местных.       — Мне бы твой оптимизм.       Дальнейший путь мы уже провели настороже. То и дело останавливались, чтобы осмотреться, заглянуть в небольшие ответвляющиеся пещерки, убедиться, что за нами не следят. Мастер даже немного расстроился, когда в его лапы не попал очередной житель местных пещер. Как сам ледяной признался во время очередного короткого разговора, ему стоило поймать ещё того, первого чужака, чтобы провести с ним определённую беседу и выудить из него необходимую информацию. Но якобы из-за нарастающей пульсации эта мысль просто не пришла его голову, задавленная волной куда более жгучих и болезненных ощущений. Это прискорбно и в то же время порождает ещё несколько вопросов касательно всего происходящего.       Насколько вероятно, что паучье племя служит таинственному Сердцу? Направляет ли оно их, диктуя каким-то мистическим образом свои указы или же сами восьмилапые драконы являются тайными манипуляторами? А ведь нельзя было отрицать возможности, что чудовище, с которым нам предстоит встретиться, это необычайно могучий и древний местный, захвативший источник силы и пользующийся им для достижения своих целей. Хотя, может, он и не особо древний, не всегда же должны старики всем управлять... Может, это кто-то молодой и достаточно предприимчивый, чтобы обмануть другое существо и начать им пользоваться. Столько вариантов, а без носителя информации все они кажутся смешными, даже дурными теориями, лишёнными всякого рационального смысла... Очередной пустой звук в моей голове и ничего более.       Но звук полезный хотя бы потому, что позволяет отвлечься от серости окружающих меня сводов. Пульсации окончательно стихли, оставив лишь синий туман, уводящий нас всё глубже и глубже.       Хотя и на пути стали попадаться следы чужой деятельности: обрывки паутины, разбитая утварь, разобранные и скреплённые серебристой верёвкой завалы, черепа на каменных пиках у некоторых проходов... драконьи кости, сложенные в аккуратные кучки и пирамидки. Что особо пугающе — некоторые из них были достаточно свежими, чтобы не покрыться слоем из пыли и жёлтого налёта. А около этих свежих костей, аккуратно за ними, на стене был нарисован здоровенный рисунок, изображающий тянущийся к потолку прямоугольник, в котором был заключён гораздо меньшего размера перевёрнутый треугольник.       Конечно, мы попытались поломать голову над тем, что бы это могло значить. Символ это какого-то поклонения или же что-то на языке местных? Только зачем тогда столь большой участок стены занимать? Да ещё и без какого-то явного прохода рядышком. Это предупреждение? Может, разделение территорий? А может, путеводный знак? И кто из двух племён его оставил? Нет, конечно, это скорее всего пауки. Я не видела ни одного из возможных следов второго племени, но... Жуть какая-то. Ещё и кости драконьи. Возможно, эти коридоры служат могильником? Или же местом, где можно «пообщаться» с усопшими предками? Но не логичнее ли тогда складывать всё в одну кучу? Да и... Есть у меня нехорошее подозрение, поскольку Мастер указал на то, что тут как раз черепа двух разных племён. Одни более мощные, приплюснутые, а другие как раз-таки подходят под того паучка, которого мы видели: слегка вытянутые, с длинными хелицерами.       Мда уж... Казалось бы, веселее уже некуда, но как всегда — постучали снизу. На пути мы встретили первый источник света. Слабое зелёно-фиолетовое свечение изливалось из-за выдолбленных в скале арок, отгораживающих коридор от расширяющейся пещеры, в которую нас вёл туман. Ну а уже в этой пещере...       Сказать по правде, я сначала была удивлена, а потом и завороженно всматривалась в раскинувшиеся красоты, наслаждаясь ими просто из-за отличия от монотонности, оставшейся позади.       Мы стояли у входа в небольшие заросли. Громадная, на фоне предыдущих, скальная полость, подпираемая естественными колонами и не менее естественными здоровенными грибами. Эти гиганты, наравне с камнем, держали покрытый светящейся порослью потолок, упирались своими стволами в стены. Своими рослыми, возможно, одревесневшими ножками они давали возможность подняться повыше другой флоре, как источникам света в виде вытянутых грибков и целых плесневелых ковров, так и множеству других странных растений, напоминающих чем-то лишайники. Ну а у пола, средь выпирающих корней мицелия то и дело виднелись молодые грибы — кто на ножках, кто вздутыми шарами. И если не обращать внимание на давящий, резкий и густой запах плесени, от которого аж голова кругом начинала идти, то здесь было достаточно красиво.       — Тут есть вода, — осматривая местные красоты, мимоходом отметил Мастер, когтем указывая на левую стену, метрах в ста от входа, где грибное буйство уступало место серому мху и поблёскивающим светящимся вкраплениями лианам, переходящими в ровную водную гладь.       Но был во всей этой красоте один серьёзный изъян. Даже два. Во-первых, лес шумел. Это, конечно, хорошо, но источник шума пока что был не понятен. Что-то скрежетало, что-то щёлкало, стрекотало. Я заметила пару крупных насекомых, размером явно больше моего кулака, хоть и не смогла их особо разглядеть — слишком быстро они попрятались от источника света в виде сферы. А вот второе, куда неприятнее... Паутина.       Местами между стволами тянулись серебристые верёвки, сплетённые с кусками какого-то материала, образуя пародию на стену. Где-то с потолка свисали тонкие нити, на которых болтались уже засушенные грибы... Однако тех, кто мог бы её сплести, я пока что не видела. Но это и понятно. В этой зале, несмотря на свет, можно легко было спрятаться за каким-нибудь стволом или среди светящихся кустов. А может, жители этого оазиса расположились в соседней, примыкающей пещере, разделённой лишь небольшой аркой, будто из потёкшего камня? Видимо, до того как здесь образовался лес, обводнённость этой пещеры была значительно выше... Хм, интересно, мы сейчас ниже уровня моря?       За подобными невесёлыми мыслями и изучением известняковых пород, в попытке понять их происхождение, я шагнула вслед за настороженным Мастером, решившим углубиться в пещеру.       — Навивает воспоминания о тех временах, когда этот дракон проживал на окраине твоего племени, — неожиданно делится своими размышлениями ледяной дракон, сбивая меня с геологических изысканий.       — Тоже постоянно пахло грибами?       — Нет, — поморщился он, — смертью.       Ну да, грибами. Всякое гниение, разложение органики, споры — частично попадает под запах смерти, особенно если ты работаешь с растениями и борешься с какой-нибудь паршой как с чумой. Я благополучно оставила это логическое объяснение при себе, возвращаясь к вопросам насущным. Но тут от глаз до мозгов добралось простое и немного нервирующее осознание. Я даже на мгновение оглянулась назад, к выходу из пещеры, чтобы убедиться в том, что вижу... точнее, не вижу.       — Кажется, это наша остановочка.       — Что ты имеешь ввиду, Водомерка?       — Нету больше дороги из синего тумана. Кончилась. Растворилась.       — Ты уверена? — дракомант сузил на мне холодные глаза.       — Не веришь — можешь сам посмотреть, моими глазами! — отмахнулась я крылом.       И стоило только этим моим словам сорваться с языка, как из-за арки в смежную пещеру показалась вытянутая светло-серая морда, от резкого появления которой я испуганно отшатнулась на пол шага.       Это был дракончик, примерно году от вылупления. Уже окрепший, но ещё сохраняющий лёгкое косолапие. Он принюхивался своим острым носом к воздуху, близоруко щурясь в источнике непривычного ему света. Мастер тут же подался ему навстречу, хмурясь и оглядываясь по сторонам. Почему-то мне показалось, что намерения у него недобрые, так что я схватила ледяного за хвост выше шипастой кисточки и одёрнула, заслужив неодобрительный рык.       Голос старшего привлёк дракончика, чьи жёлтые глаза, обрамлённые полоской поблёскивающих чешуек тут же оказались направлены в нашу сторону. Удивлённо моргнув, он жадно втягивал воздух своим носом, будто пытаясь нас вынюхать, расправляя в сторону свои пугающие хелицеры.       «Он может привести взрослых!» — прохрипел в моей голове Мастер, но я не отпускала его хвост. В конце концов, это же просто детё… Что за глупая сентиментальность, Водомерка? Размякаешь? А ну соберись и скажи Мастеру «фас»!       Вот только беда — мои сомнения слишком уж долго меня мучали и дракончик, испуганно пискнув, поспешил скрыться обратно в пещере, из которой он и вылез. Ну а ледяной, тяжело вздохнув, вытянул из моей расслабившейся лапы свой хвост.       — Ну а вдруг это хорошо, а? Может, нет ничего страшного в том, что он привлечёт к нам внимание! — стараясь оправдаться в первую очередь перед собой и держать себя же в позитивном настрое, отозвалась я. — По крайней мере, мы разберёмся, что местные от нас хотят. А может, вообще отведут нас к Сердцу? Или королеве?       Или оставят наши черепа в очередном туннеле. Пополнят, так сказать, коллекцию новыми экземплярами. Или только попытаются — ведь Мастер их легко раскидает! Если, конечно, не вмешается пульсация... Надо было позволить ему делать, что он хотел, Водомерка...       И видимо, не хуже меня понимая, насколько глупо звучат эти оправдания, Мастер не отвечает. Лишь вглядываясь в свет второй пещеры и как-то особенно жадно втягивая воздух своим носом. Будто ледяной уловил знакомый запах в окружающем его грибном зловонии...       Запах смерти. Нехорошее предчувствие кольнуло меня в сердечко, но я... просто не знала, чего мне бояться и с чем предстоит столкнуться. Подобравшись поближе к Мастеру, я оглянулась назад, в проход, из которого мы пришли, видимо ожидая, что под зловещую музыку он сейчас зарастёт паутиной или его обрушит неожиданное землетрясение. Но нет, мы всегда могли повернуть назад и вернуться, попытавшись найти обходную дорогу.       Негромкий писк доносится со стороны арки. Это вернулся серый дракончик, чьи жёлтые глаза ярко поблёскивали в свете парящей за плечом ледяного сферы. И давай тут же махать своей маленькой лапкой, будто зазывая за собой. Ловушка ли это?       Поёжившись, я практически вплотную подхожу к Мастеру, ощущая холод, исходящий от его чешуи.       — Нужно проверить. Но тебе не понравится то, что ты там можешь увидеть, — предупредил ледяной, под писки и пощёлкивания дракончика, ждущего, пока мы пойдём за ним.       — А выбор есть? — нервно отвечаю я. — В конце концов, мы оба знаем, что туман привёл нас сюда. И альтернативных путей он не предлагает. А ты от своей цели не отступишь и тебе в целом всё равно на мои пожелания. Так что ничего не остаётся, кроме как идти туда. Сколько бы мне это не нравилось.       — Мудро, — одобрительно кивает Мастер. — Но всё-таки постарайся сдержать себя в лапах и не позволить себе лишнего.       И вот, не выслушав даже моего злобного замечания, он шагнул навстречу дракончику, что тут же отпрыгнул вглубь второй, куда сильнее обвешенной паутиной пещеры. А я сразу же за ледяным, скромно надеясь, что на той стороне нас не ждёт сотня- другая местных фанатиков с какими-нибудь масками-черепами, которые они бы носили в знак почитания.       Реальность, впрочем, оказалась не хуже, но и ничем не лучше.       Мы вошли в смежную пещеру. В отличие от предыдущей, вся местность здесь была обильно покрыта паутиной, настолько, что за ней не было видно стен: она тянулась с потолка, обрамляла собой гигантские грибы и каменные колонны, вилась между ними мостами и диковинными узорами. А так же сплеталась в огромный висящий кокон с отверстием для входа.       Но что важнее... Перед этим своеобразным убежищем на холодном полу пещеры лежал дракон. Серповидные отростки вместо крыльев говорили о его принадлежности ко второму обитающему здесь племени — землероям. Вот только никаких признаков жизни этот дракон не подавал... В отличие от жадно чавкающего паукана, что на пару с двумя его сородичами-дракончиками обгладывал его лапы и рёбра. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не попятиться, когда это чудовище подняло на нас свой жадный взгляд, показав окровавленную морду и протолкнув вниз по горлу кусок драконьей плоти. Мерзкий клёкот вырвался из его пасти, будто насмешка над нами, и, что оказалось ещё неприятнее, — ему вторил другой голос, сопровождавшийся размеренным стуком кости. В тени оплетённых гигантских грибов на паутине отдыхали ещё две взрослые особи. Одна из них продирала глаза от потревоженного сна, а другая, вновь щёлкнув хелицерами, поднялась во весь свой немаленький рост и не отводила от нас глаз с парой блестящих чешуек над ними.       Уже под этим изучающим взглядом, что изредка соскальзывал на слепящую сферу света, я не выдержала и шагнула практически вплотную к Мастеру, не замечая, как невольно прижимаюсь к его холодному плечу.       Похоже, нас решили подать как последнее блюдо...