***
Уже в полёте, следуя за жужжащими впереди ядожалами, я поймала себя на неожиданной мысли. Как-то не правильно «великим героям» и первопроходцам с родины таинственной и влиятельной провидицы потакать приказам бедствующих местных. Не должны ли мы были сразу же задавить их своими аргументами и принести прекрасный пиррийский порядок? М-м-м... Хотя какой там порядок, такой же бардак. Интересно, что сейчас происходит дома? Мимолётная волна грусти захлёстывает меня, когда я вспоминаю свою семью и родные болота. А вкус свежих крокодильчиков? А хрустящие лягушечки? И тёплые объятия братьев и сестёр средь мягких моховых кочек... Или Академия... Интересно, добрались ли остальные до Драконят Судьбы? Рассказали ли они о случившемся? И как те отреагировали? Что со Звёздочкой и Лонганом, что с... Как их там... Луны, неужели у меня настолько короткая память? Неужели я так легко забыла тех, с кем пролетела половину Пиррии? Точно! Циркон и Сайда. Странно, что я отчётливо помню болтливого чирикающего радужного, а эти двое в моей голове — будто смазанные фигуры с заднего плана... Всё равно интересно, как они там? Так, стоп. Хватит ностальгии. Лучше вернуться к насущным проблемам. В общем, если я и испытываю сомнения по поводу того, что нас ведут непонятно куда незнакомые драконы, то Мастер между нами и ядожалами не подаёт никаких признаков недовольства. Обернувшись, можно увидеть замыкающую процессию Фирн, прикрывающую тыл и в любой момент готовую рвануть навстречу неприятностям — узкие зрачки драконихи даже в такой, казалось бы, спокойный момент либо следили за ядожалами, либо искали угрозу в округе. Боевой сугроб, как всегда, на своей волне, и за это я ей благодарна. Пожалуй, её злобность даже немного успокаивает меня, по крайней мере, пока она направлена не в мою сторону. По правое крыло напевал себе что-то под нос Каракурт. По другое — летит Тростинка, то и дело поглядывающая на меня, возможно, борясь с желанием спросить, зачем мы столь косноязычно отвечали, как оказалось, дружелюбным ядожалам. И только Лимонница не придаёт никакого значения происходящему, со здоровым детским любопытством разглядывая мир внизу и держа лапками кусочек своего всё ещё сырого завтрака. И ведь было на что посмотреть: раскинувшиеся зелёно-жёлтые луга, баобабы и акации, тянущиеся к небу, а также огромная «дорога», тянущаяся по саванне, с которой мы столкнулись, стоило чуть сместиться на юг. Будто сделанная из пожелтевшего шёлка и волокна, она неровно вилась через равнины и холмы. И через равное расстояние вдоль этой дороги встречались руины шпилей, напоминающих чем-то оставленный в лесу улей — только в миниатюре, в десятки раз меньше. Один из ядожалов, видимо заметив наше всеобщее любопытство и куда более дружелюбно настроенный, не побоялся угрозы быть укушенным зарычавшей Фирн и притормозил, позволив нам его нагнать. А всё для того, чтобы поделиться с нами знанием о том, что дорога эта — так называемый «шёлковый путь», некогда соединявший все ульи в единую сеть, а шпили, которые я приняла за меньшие ульи, лишь поддерживали этот титанический мост на весу. «Когда-то эта дорога соединяла нас всех. Сейчас она разорвана, как и наша связь с остальными ульями», — по-своему поэтично, однако, выразился ядожал. Впрочем, долго цепляться за местные красоты я физически не могла, в который раз за день погружаясь в размышления. Не попадём ли мы в засаду и не станет ли это нашим концом? Вполне ведь вероятно, что всё происходящее — игра неизвестной нам королевы Осы. Или же Иноразума. Ну а что, ему ведь ничего не мешает иметь агентов за пределами леса, шпионов, которые будут подчищать неудачи и заманивать драконов в дебри леса. Хотя есть одна вещь, которая пугает меня даже больше подобных перспектив — возможность быть втянутым в политику. Да я лучше мир полечу спасать, чем буду забираться в эти дебри, где непонятно кто с кем в каких отношениях! Ох, а ведь нас, как «странников из далёких земель» и «возможных спасителей», вполне могут втянуть во всю эту чепуху... Мракокрадов хвост, ну почему мы не взяли с собой Звёздочку? Вот знала бы я, что нам потребуется ночная с необычными способностями, так я бы её не отпустила! Прикинулась бы она потомком Ясновидицы, и вообще никаких проблем, кроме жужжащих от обожания насекомых, у нас не было бы. Так нет, выкручивайся, Водомерка, вместе с Мастером придумывай правдоподобную историю и прикрывай этого ледяного олуха, когда тот загоняет себя в тупик... Нет, не то чтобы я хотела, чтобы ночная испытала все те же испытания, что и мы: билась с бурей и продиралась через лес... Просто насколько это всё было бы легче, обладай я заранее знаниями о предстоящих испытаниях... Ладно, хвост с этими «если бы» и «почему мы не сделали то и то». Я вот что понять не могу. Какое дело Мастеру вообще есть до местных ядожалов? Ладно, убивать их без причины — неоправданно жестоко, тем более если они никак не связаны ни со вторжением, ни с Иноразумом. Но ведь можно же было их напугать или обратить в бегство с помощью своих чар — но никак не позволять им себя конвоировать к своему дому! Если, конечно, в этом не было какого-то сложного и далеко играющего плана, который я бы вполне могла ожидать от необычайно молчаливого ледяного дракона. Он даже мне в мысли не лезет, чтобы объясниться! А я в его мысли постучаться с вопросиком не могу — связь-то односторонняя! Но подумаем ещё раз, что может Мастеру требоваться от местных жителей? Самый простой вариант — это информация: о горах, обитающих там существах, особенностях местности. Возможно, карты, если они имеются. Также ледяной может охотиться за мифами и легендами, за рассказами, которые могли бы навести его на важную зацепку и подтолкнуть нас к дальнейшим поискам. Есть и менее очевидные вариант: возможно, он соскучился по комфорту и надеется, что после всех разговоров и допросов ему выделят хоромы, достойные его королевских кровей. Может, он просто хочет отдохнуть и эта встреча — способ скинуть с себя возможные обвинения в слабости. Или же ему хочется попробовать здешних деликатесов? А может, он таким образом пытается проявить заботу и показать, что он не так уж и плох? Или он делает это ради Лимонницы, собираясь попросить у драконов припасов для неё, чтобы не прерываться на поиски еды? Хотя это, конечно, при условии того, что мы не найдём родителей малышки... Есть ещё вариант: что ему банально любопытно узнать о местных побольше. Но мне хотелось бы верить, что он способен свою любознательность преодолеть ради более важной цели. Может, попросить его пояснить за мотивацию, когда ядожалов рядом не будет? Он вроде всегда давал мне ответы на прямые вопросы. В любом случае пока что мне остаётся лишь лететь, размышляя о том, что нас ждёт в будущем.***
Очередной практически не наполненный событиями день подходил к концу. Светило лениво ползло к горизонту, и мы следовали за ним. И будто картинки с временными провалами сменяли друг друга, будто нечем наполнить эти промежутки: ни разговорами, ни наблюдениями, ни размышлениями, я будто... будто выпала из реальности. И никакого события, которое растолкало бы мои лениво ползущие мысли... Странное ощущение, которое охватывало меня всё чаще и чаще во время этого перелёта — будто я потеряла что-то важное, какую-то идею. Не знаю. Просто не знаю. Может, меня просто начинает поташнивать от единообразия путешествия по воздуху и избытка свободного времени? Да я бы лучше по земле путешествовала, отвлекаясь на маленькие курьёзы, события и препятствия! Хотя бы лапы свои заняла, да глазела бы по разнообразным сторонам... Но нет же, борись с бездельем, Водомерка... Зато я точно знаю, что как только окажусь по уши в делах, точно земляная в болотной тине, так сразу начну скучать об этих «замечательных» деньках, когда можно было подставить свои лапки под лучики солнца и погрузиться в безделье. Свобода и занятость... Есть ли между ними баланс? Или же их разделяет пропасть, ведущая к безумию? А полёты? С каждым взмахом крыльев кажется, что время тянется всё медленнее и медленнее, секунды превращаются в вязкую трясину, а минуты кажутся бесконечностью, давящей на мозги, на мысли. Но казалось бы, отдайся небу, его течению, позволь крыльям обнять ветра и воспари ещё выше, будь драконом и веди себя по-драконьи, наслаждайся красотой, раскинувшейся под твоими лапами, миром, над которым ты вольна властвовать и решать, тлеть ему или же цвести... Или же это лишь иллюзия, которую я старательно накручиваю себе на рога? Быть может, роль грязекрылов — обнимать землю? Смешно, конечно, и неприятно... Но... Нет, нет. Пусть эта мысль останется недосказанной. И Мастер, если он следит за мной, пытается разгадать посыл, которого на самом деле нет. Ведь всё это — лишь способ занять себя. Или способ отвлечься... Например, от напряжения, вызванного летящими впереди ядожалами, ради которых мы примерили свои чудные маски. Даже не пошутить ни с кем, не поговорить! Тишина в наших рядах. Сейчас я бы даже не была против послушать уроки о дракомантии от Мастера! Пусть они предназначались бы не для меня. Ну или пусть хотя бы ядожалы начали бы переговариваться между собой! Так нет, жужжат и молчат, видимо подавленные авторитетом Шмель. Интересно, чем она так их запугала? Да и воины ли они вообще, а не добровольная дружина, направленная следить за опасным участком? В общем, у нас тихий и бесконечный полёт, который, как обычно, в воспоминаниях останется за кадром нашего путешествия. И ведь даже нет возможности переключиться на кого-нибудь другого! Перенестись к братьям и сестре, к Звёздочке или Холоду... Не знаю... Эх. Могу только фантазировать на эту тему, погружаясь всё глубже и глубже в дебри своего воспалённого от безделья воображения. Вот так и сходят с ума. Хотя возможно, я просто оправдываю своё безделье. Могла бы заняться чем-нибудь полезным. Взяла бы там дощечки, достала бы банку чернил и записывала всё, что вижу. Прямо в полёте. Борясь с ветром, воздушными ямами... Может, резьбой по дереву заняться? Или поэзией? Выть песни? Сочинять матные частушки про Мастера? Ладно, это перебор. Но какое же облегчение я получила, когда впереди наконец-то показалась цель нашего пути! Титаническая башня, окольцованная снизу и до самого шпиля спиральным подъёмом, возвысилась на фоне закатного солнца чёрным силуэтом. Однако снижаться мы начали гораздо раньше — к одной из опор, которая выглядела куда менее... обветшалой. Я даже смогла оценить своеобразную красоту этого сооружения, представив, как от одной опоры к другой тянется светло-бежевый шёлк и по нему неспешно бредут драконы. Красиво, наверное, было. Хоть и не понятно зачем. Мало того, что на большие расстояния драконы редко ходят лапами, так ещё и куда рациональнее было бы проложить обычные дороги — по земле. И оборудовать их небольшими форпостами, в которых можно было бы отдохнуть. Но нет же, всё ради пафоса! У нас тут не просто какая-то тропа, а мост, тянущийся от одного города к другому. — Сюда! — сквозь шум, издаваемый хлопающими и жужжащими крыльями, крикнула нам Шмель, направляясь к основанию опоры. Опускаясь, на своё удивление, я заметила на опоре несколько небольших выступов, напоминающих балконы, с тёмными провалами, ведущими куда-то вглубь этого всё ещё величественного строения. Пусть это и не гигантский улей, но, быть может, когда-нибудь этой игле суждено было им стать? Расцвести и распустить свои лепестки, обрастая новыми уровнями и поднимаясь всё выше и выше... И опять-таки, всё во имя дурацкого пафоса! Можно ведь строить не ввысь, а вширь! Вон сколько территорий вокруг — бери и используй. Но нет, берегут местные то ли свободную землю, то ли жухлую травку, на которую, словом, вслед за ядожалами мы и приземляемся, поднимая хлопками своих крыльев в воздух облако пыли, от которого ядожалы поотворачивали носы, но не Шмель, стоически выдерживающая любые испытания, подкидываемые ей судьбой. — В этой опоре есть пара комнат в приличном состоянии, — дождавшись, когда рокот крыльев стихнет, пояснила нашу остановку Шмель, указав крылом на сокрытую среди теней арку, ведущую куда-то в основание башни. И тут же, словно не желая отвечать на вопросы, которые могут на неё посыпаться со стороны надоедливых драконов, она поясняет: — Вам нельзя в улей. — Это естественно, — не спорит Мастер, позволяя себе небрежным взмахом лапы смахнуть с крыла осевшую пыль. — Ваша осторожность заслуживает уважения. Ну а пока Мастер изволил любезничать с нашим эскортом, я изучала этот маленький форпост уже снизу. Забавно, что если единственный увиденный мною улей напоминал своими формами скорее изящный термитник, то это строение скорее походило на иглу с широким основанием. И лишь несколько небольших балкончиков нарушали её обтекаемую форму. Но вообще, интересно, для чего такие строения возводились? Нет, понятное дело, что это в первую очередь опоры для моста, но в чём смысл делать в них помещения, особенно вблизи улья? Это какое-то защитное сооружение? Сторожка? Может быть, наблюдательная башня? Или взаправду фундамент будущего улья? Пока я размышляю о роли строения, в котором нам предложили отдохнуть, Каракурт с Тростинкой помогают Лимоннице выбраться из сумки и размять немного лапки. Фирн же, изучив вместе со мной стену нашего будущего ночлега, перевела свой мрачных взгляд в сторону столпившихся по кругу ядожалов. «Принесите припасов. И несколько ламп...» — перечисляет список необходимых для «заселения» вещей Шмель, на которую терпеливо смотрит прилёгший в траве Мастер. — Было бы замечательно, если бы вы взяли с собой чистой воды, — отметил мимоходом ледяной. — Естественно. — И еды для Лимонницы, — добавляет неуверенно улыбнувшаяся Тростинка. — Если можно, ещё и запас. — Конечно, — слегка нахмурившись, кивнула драконица. Интересно, ей очень обидно за то, что её воспринимают за дурочку? Просто... это же очевидно, что в «припасы» входит и вода, и еда для всех... Хотя, вредности ради, подкину-ка и я пару своих хотелок. Правда, с более конструктивными идеями. — Нам бы пригодился ещё какой-нибудь горючий материал. И что-нибудь, на чём можно сушить продукты. — Всё-таки было бы неплохо засушить маниоку — храниться она может достаточно долго и неприкосновенный запас лишним не будет. — А ещё бинты, — вклинился Каракурт, поскрёбывая один из своих многочисленных шрамов. — А то те, что мы сделали в лесу, уже развалились. — Тебя беспокоят полученные раны? Спустя столько времени? — я приподняла бровь, сравнив раны Фирн и Каракурта. И если ледяная лишь меланхолично пожала своими плечами, ничем не выдавая своё беспокойство на тему нескольких рассечённых чешуек, что уже чудесным образом срастаются, то песчаный слегка кивнул, ухмыляясь: — Зудит немного, доктор. — Странно, что ты только сейчас решил пожаловаться, неженка, — зубоскалю я в ответ. — Мне-то казалось, что на тебе всё заживает как на главном герое паршивенькой истории. — Знаешь, а я бы, возможно, хотел бы быть таким героем! И чтобы за моими приключениями следили, а меня восхваляли! — Ну да, конечно. Так и представляю: «Хроники Каракурта — песчаного с самым раздутым самомнением». — О-о-о, ты делаешь мне честь, Водомерка, ведь до твоего самомнения мне ещё очень далеко! — шутливо кланяется Каракурт, склоняя пальцы крыльев к самой земле. И этим тут же пользуется Лимонница, гулявшая в невысокой траве с Тростинкой вокруг да около, — подбежала и прыгнула на морду песчаного, упираясь своими лапками в его переносицу и громко попискивая. — Ну, во-первых, это хорошо — есть куда расти, — не сдержав, смешка отметила я, добавляя: — А во-вторых, ты, похоже, только что проиграл страшному чудовищу! Тут Лимонница, видимо всё прекрасно понимающая, поворачивает ко мне свою мордашку и с некой обидой, обвинением или даже негодованием во взгляде смотрит на меня, растопырив свои антенки в стороны. — Я шучу, шучу. Настоящее чудовище тут Каракурт, — уже в полный голос хохотнув, улыбнулась я. — А ты его только что сразила! Взяла в плен! — Что? Нет! — возмущённо фыркнул дракончик, осторожно выскользнув из-под лапок малышки и обращаясь к её раззадоренной мордашке. — Меня не победить так легко! Моя мощь фе-но-ме-наль-на! Попробуй для начала догони меня, отважный герой! И издав нечто, что я могла бы описать как жалкую пародию на злодейский хохот, Каракурт отпрыгнул от Лимонницы и не особо быстро, чтобы маленькая шелкопрядка могла его догнать, бросился убегать от малышки. — Ну-с, надеюсь, они загоняют друг друга до изнеможения, — обратилась я к подошедшей Тростинке, а затем прикрикнула на песчаного: — И за хвостом следи, балбес, не хватало нам тут несчастных случаев! — Когда я за ним не следил... — возмущённо фыркнул Каракурт, отпрыгивая из-под цепких лапок Лимонницы, но хвост всё же закинул себе на спину, чтобы малышка, не дай Луны, не схватилась за жало. — А с зудом подойдёшь позже! Посмотрю, что не так, — скинув с себя маску весёлости, спокойным тоном добавила я. Но тот, уже отбежав на приличное расстояние и прячась от преследующей охотницы за едва закрывающим его валуном, мне не ответил. Слишком уж увлёкся погоней наш злодей. Или же просто не хотел выдавать своё укрытие. Всё это время Шмель в окружении своих подчинённых выжидала, пока мы закончим. Скулы её были напряжены в скрываемом оскале — её явно раздражала та беспечность, с которой мы подходили к происходящему. Возможно, ей даже хотелось на нас прикрикнуть и призвать к порядку. — Это всё, Шмель, — сразу за моей фразой отозвался Мастер. — Ваши драконы могут быть свободны. Если потребуется что-то ещё, вам обязательно сообщат. Резко стрекотнув крыльями, ядожалиха ответила кивком и последующим взмахом лапы отпустила всю свою свору жужжать в сторону улья. И тут же, будто сбросив с себя тяжёлый груз, злоба и недоверие в её взгляде сменились печалью и усталостью. Таким знакомым утомлением, не физическим, но моральным и умственным, будто её всё достало, будто у неё практически не осталось сил бороться и она продолжала движение лишь по инерции. А может, мне просто кажется. — Шмель? Тишину первым нарушает Мастер. Вытянувшись на жёсткой траве перед драконицей, он словно заглянул ей в душу своим пристальным взглядом. И вместе с тем мимолётным дуновением мыслей подозвал меня к себе. «Подойди, Водомерка», — прозвучало в моей голове, и я — только из любопытства перед предстоящим диалогом — послушалась и уселась рядом с ледяным. — Да? — рывком выбирается из волны нахлынувшей апатии драконица, вновь принимая свой внешне сердитый вид. — Вы не могли бы посвятить нас в события, происходящие на этом континенте? Шмель нахмурилась. — Вы ничего не знаете? Вы не брали пленных? — Брали. И определённая часть информации была получена от них, — не выражая никаких эмоций ни мимикой, ни голосом, отвечает Мастер, что отнюдь не обрадовало драконицу. — Однако она была поверхностной и касалась в основном ситуации на данный момент времени. Не беспокойтесь, вам не обязательно рассказывать всю историю. Достаточно лишь того, что произошло за последние пару лет. — Хм... Я бы... — Если для вас эти воспоминания неприятны, можете не говорить, — позволяет себе капельку дружелюбия ледяной дракомант, пока я стараюсь не обращать внимания на громкие писки, сопения и порыкивания за спиной. Вообще, забавно, насколько он дружелюбнее с чужаками, чем с нами. Вновь ловлю себя на мысли, что подобная дипломатичность неспроста. Быть может, Мастер не пытается добыть информацию, а прощупывает чужаков? Почему он просто не вытряхнет из той же Шмель всю интересующую его информацию? Может, он пытается выявить, если ли у них оружие, которое могло бы послужить ему угрозой? Хм, хорошая мысль, но нужно развивать её в другую сторону... — Нет. Не то чтобы... — находит в себе силы продолжить завязывающийся диалог Шмель, но я слушаю её в пол уха, глубже погружаясь в свои догадки. — Просто столько всего произошло... Пробуждение и возвращение Иноразума, заражение первого улья, восстание Хризалиды, бегство Осы на юг, разрастающийся лес... И поначалу всё так быстро, а теперь тянется, точно густеющий мёд. Чисто в теории он это делает потому, что ничего не знает. Это хорошая догадка. Возможно, правильная. Что он знает о земляных, о песчаных и прочих племенах? Скорее всего, очень много. От анатомических особенностей, до психологических. Но как много он знает о местных? Об их культуре? Насколько полноценную информацию он может вытащить из чужой головы своими способностями? Будет ли она искажена или же лишена эмоционального окраса? Может, поэтому ледяной столь доброжелателен? — Что представляет из себя Хризалида, о которой вы упомянули, Шмель? Я перевожу взгляд с одного дракона на другого, пытаясь понять, что их может связывать. А может, это всё лишь игра ледяного? Способ развлечься? Вспомнить былые дворцовые интриги и позволить себе сыграть роль утончённого дипломата? Нет, это слишком странно. Даже для него. Да и вопросы, которые он задаёт, всё-таки направлены на выяснение ближайшей истории. Так, ладно, стоит немного послушать Шмель. — Общество идеалистов. Недовольные. Бунтовщики. Борцы за свободу против тирании Осы. Те, кто сомневается в её правах и в её действиях. Сейчас ещё и те, кому некуда бежать. — Полный задумчивости взгляд обратился на улей за её спиной, а затем вновь вернулся к нам: — В своё время шелкопряды были полностью во власти ядожалов. Они были рабами в ульях, драконами второго сорта. Именно тогда, как говорят, и зародилась Хризалида — несогласные, вынашивающие план по освобождению всех шелкопрядов. Удивительно и то, что некоторые ядожалы также изъявили желание присоединиться, помочь. Находились те, кто хотел изменений и перемен, кто считал сложившиеся устои непродуктивными, или же те, кто рассчитывал получить определённые преимущества для себя в будущем. — То есть Хризалида — это совет реформаторов? — интересуюсь уже я, подталкивая Шмель к дальнейшему рассказу. — Только раньше, когда нужно было прятаться, — помотала мордой драконица, и в её голосе проступили раздражённые нотки. — Так было, пока Иноразум не нанёс свой первый удар. Никто не понимал, с чем мы столкнулись. Кто-то говорил о второй войне с листокрылами, другие — что неизвестная болезнь поразила дворец верховной королевы. Третьи же просто поддались панике и бормотали о конце света. Прекрасная возможность, чтобы нанести удар? Так и поступила Хризалида, попытавшись отбить пару ульев. И если с одним, около которого мы находимся, это получилось, то у второго... была бойня, и многие храбрые шелкопряды поплатились за дерзость своего племени: кровавые расправы, показательные казни, устрашение и обещание мести. И во время этих кровавых распрей до некоторых начало доходить полное понимание катастрофы, вместе с бежавшими из леса листокрылами, несущими вести о пробудившемся чудовище. На мгновение Шмель прервалась, вновь направив свой грустный взгляд на возвышающий улей, будто она могла бы рассказать гораздо больше, но не хотела, храня свои секреты глубоко в себе. Или же её просто раздражал сложившийся уклад вещей, которому она была вынуждена следовать? — Возможно, мы могли бы остановить его. Собраться все вместе, броситься в бой... Но никому до этого не было дела. Так что имеем то, что имеем, — пробормотала себе под нос драконица, перед тем как стрёкотом сбросить с себя оцепенение и продолжить в полный голос: — К сожалению, я не уверена, что имею право рассказывать дальше. — Не доверяете чужакам? — слегка улыбнувшись, Мастер одобрительно кивнул. — Хорошо, тогда оставьте пока что уроки истории. Только не могли бы вы шире раскрыть ответ на вопрос Водомерки? Чем является Хризалида сейчас? Всё также советом? — Ну, да, что-то вроде... — с нотками сарказма в голосе ответила Шмель, обвив хвостом свои лапы. — В котором чем громче ты орёшь, тем авторитетнее твоё мнение. — Это неэффективно. — Я знаю... — Почему вы не можете выбрать единого лидера? — интересуюсь я, переглянувшись перед этим с ледяным драконом. Кажется, впервые в этом мире я столкнулась с другой формой правления. Несколько неэффективной, если судить по кислой морде Шмель. — Потому что всегда найдутся недовольные и сомневающиеся. И потому что у нас в одном улье сидят три недолюбливающих друг друга племени: ядожалы, впавшие в немилость, бывшие рабы шелкопряды и листокрылы, которых когда-то чуть не истребили... — Слегка подумав, Шмель даже хохотнула и костяшками пальцев постучала себя по виску: — Все без королев и без мозгов. Как в такой ситуации выбрать королеву? И вот с повисшим между нами вопросом, возможно, риторическим, приходит и мрачная тишина, нарушаемая разве что писками Лимонницы, уже уставшей гоняться за Каракуртом и как-то совсем уж неожиданно проявившей интерес к незнакомой ядожалихе. В своей невинности малышка подбежала к Шмель, что практически инстинктивно оскалила свои клыки и попыталась податься в сторону, как от какой-то заразы. Вот только вместо того, чтобы отогнать Лимонницу предупреждающим рычанием или оттолкнуть взмахом лапы, она замешкалась. Заглянула в чарующие детские глазки, полные радости и весёлости, сменившихся непониманием, и вдруг опомнилась, словно только сейчас поняла, что перед ней дракончик. Под пристальными встревоженными взглядами Каракурта и выглядывающей из-за его плеча Тростинки ядожалиха осторожно прикоснулась когтем к посапывающему носу малышки. А шелкопрядка, словно уже позабывшая о реакции Шмель, тут же приластилась к её лапе. Какая же Лимонница всё-таки наивная. Совсем ещё кроха в мире, о жестокости которого не знает. Хотя, может, это я пропитанный скепсисом и подозрительностью клочок мха, а она видит мир таким, какой он есть прямо сейчас? И видит в нём добрых драконов, готовых проявить чуткость и терпение по отношению к ней... Нет, в этом я ошиблась. Стоило мне только о подобном подумать, как малышка с весёлым писком побежала досаждать отдыхающей Фирн, стоически игнорирующей посторонние звуки. Впрочем, куда интереснее для меня была дальнейшая реакция Шмель. Смотря в след убегающему жёлтому хвосту, она сжала свою лапу в кулак. Затем её крылья опали, а глаза обратились в ту сторону, откуда мы прилетели, и с секунду всматривались как можно глубже в даль в надежде увидеть... Кхм, у меня складывается подозрение, что она всё-таки потеряла кого-то очень важного для себя. Либо в зелёных глазах Лимонницы она увидела своё собственное отражение? Спросила бы у её, но не очень красиво лезть в чужую душу. Да и это работа Мастера. — Ладно, закончим на этом. Давайте я лучше покажу вам комнаты, — будто вспомнив, что у неё есть обязанности и она не имеет права отвлекаться, Шмель встряхнулась и поднялась на лапы, кивком указав на ведущий во внутрь опоры проход. Правда, много исследовать нам не позволила темнота внутренних помещений. Как объяснила Шмель, в этом месте никто не живёт — в улье ещё достаточно места, а дозор драконы несут куда дальше, поэтому и не освещают. Так что экскурсия состояла в основном из слепого запоминания нескольких коридоров со спиральными подъёмами и пары расположенных близко к внешней стенке и друг к другу комнат, в которые через проёмы с балконами попадал тусклый вечерний свет. Ветер дуть не будет, солнце поутру не ослепит — в принципе, комфортно. Даже какая-то мебель сохранилась: деревянные столы, стеллажи, несколько углублений для гнёзд. Пыльно только, но, думаю, нам не привыкать. За импровизированной экскурсией и небольшом разговоре о местной кухне... Кстати, местное меню меня по-своему удивило. Помимо разнообразия мясного, которым питались ядожалы и листокрылы, со слов Шмель, вокруг ульев в теплицах выращивали различные овощи, которые шли в меню шелкопрядов. А ещё мёд. Правда, откуда он берётся, смотря на пчелиных облик нашей провожатой, я не рискнула спросить... Но для себя отметила, что ничего сладкого есть не буду. В общем, за разговорами мы дождались возвращения подопечных Шмель, принёсших всё необходимое для нашего комфортного размещения. Осветило комнату несколько ламп, внутри которых я разглядела нечто похожее на проволоку, испускающую тёплый и приятный глазу свет. О феномене внутри них я пообещала себе расспросить позже. Следом притащили пару ковров, с десяток подушек, всякую мелкую утварь, которую мы попросили, и то, что, они посчитали, нам может пригодиться. И, что немало важно, целую корзинку вкусно пахнущих припасов, на что даже я облизнулась: овощи, фрукты и покрытые мёдом булочки, на которые я, конечно, посмотрела с подозрением. Зато вот Лимонница, не придаваясь никаким вопросам, тут же схватила булку своими крохотными клыками да начала ей размахивать из стороны в сторону, будто это ещё живая лягушка, за которой она долго охотилась. Ну а как только булка перестала демонстрировать признаки сопротивления и смирилась со своей неминуемой судьбой, малышка оттащила её, улёглась посреди комнаты, перехватила бедный батон передними лапами и принялась яростно грызть. Но самое главное ждало нас впереди. И пока я наблюдала за первой охотой малышки Лимонницы, подоспел ещё один ядожал, и в своих лапах он притащил увесистый и очень вкусно пахнущий мясом котелок. Так что в кои-то веки у нас был не только нормальный, но и крайне вкусный ужин, состоящий из множества разных блюд! Я даже немного подобрела от такого разнообразия. А после приятного ужина, когда я наконец расслабилась и умастила голову на одной из подушек, собираясь в полной мере насладиться столь редким чувством распирающего желудка, Шмель вдруг сообщила, что всё необходимое для изготовления таинственной панацеи нашли и принесли. Благо, обращалась она только к Мастеру, что, однако, не помешало мне напрячься и предаться вопросу, когда это ядожалиха получила заветный список, на который я так и не нашла ответа. В общем, ледяной поблагодарил Шмель и наигранно воодушевился, собираясь заняться своим чудо-лекарством прямо под вечерним небом, но совсем не был рад твёрдому желанию драконихи понаблюдать за процессом. Тем не менее, приняв плетёную корзину с «необходимыми» ингредиентами и в своей манере напомнив, что ему не хотелось бы раскрывать секреты мудрецов, Мастер, якобы обдумав сложившуюся ситуацию, был готов пойти на уступки, чтобы заверить местных в нашей доброй воле. Словом, врал и не краснел... Хотя по отношению к ледяным с их фиолетовой кровью это не совсем уместное сравнение. А Шмель, хоть и проявляющая осторожность, но не способная проверить его ложь, была рада услышать согласие ледяного, по крайней мере, я заметила на её морде тень благодарной улыбки. Мне оставалось надеяться, что ложь Мастера не вскроется раньше, чем мы отсюда улетим. Что удивительно, ледяной не позвал меня с собой, так что я, полностью отдавшись блаженству лени, свернулась клубком у стены и задремала под рассказ Каракурта о таком развлечении, как «скарабеевы бега», которым он делился с Тростинкой и Лимонницей. В кои-то веки было хорошо, уютно и спокойно. Однако полностью провалиться в сон я не успела — прикосновение прохладных пальцев к плечу и последовавший за ними резкий запах травяного отвара выдернули меня из-под накатывающего забытия. «Этот дракон его зачаровал. Раз уж вы беспокоитесь из-за возможного влияния Иноразума, — пояснил свои действия Мастер, когда я вопрошающе на него глянула, приоткрыв глаза, — отвар очистит вас от возможной заразы». «Да, спасибо», — сонно кивнула я, приняв одну из горячих пиал, принесённых на подносе, и наблюдая за тем, как ледяной переходит к другим дракончикам. Всматриваясь в слегка мутный напиток, переливающийся золотисто-алыми оттенками, я поймала себя на мысли, что, по крайней мере, можно позабыть одну из параноидальных теорий — ту, в которой мы якобы заражены коварным сорняком. Это, конечно, при условии, что Мастер вообще использовал свою дракомантию, а не врёт нам сейчас в морду. Водит же он ядожалов за нос. «Это дипломатический ход, Водомерка, не более того», — прозвучал в моей голове голос, пока я принюхиваюсь к зелью. Отвечать и уж тем более спорить с дракомантом у меня нет ни малейшего желания, по крайней мере, сейчас, когда я в тишине и уюте могу насладиться горячим напитком, а пахнет он какими-то незнакомыми мне травами... и корицей. Широко зевнув, я осторожно и с надеждой самым кончиком язычка пускаю волну ряби по спокойной поверхности и прислушиваюсь к ощущениям, а после с разочарованным вздохом выдыхаю. Это не то! Не тот вкус. Слишком горький, слишком травяной, ещё и оставляет после себя кислое ощущение, которое будто бы поднимается по горлу в нос. «Шмель желала продолжить разговор, — между тем звучит в моей голове голос Мастера. — Этот дракон вновь оставит вас». Но я даже не смотрю вслед дракоманту, поддавшись волне разочарования и печали. А ведь во мне мелькнула искорка надежды ощутить столь родной и приятный вкус, тянущийся через всю жизнь в прошлое... Но нет. Это не чай. Просто какая-то травяная смесь. Может, Мастер ещё и наколдовал каких-нибудь травок... Так, стоп. От резкого осознания я даже замерла на глотке, стремительно раскручивая шестерёнки своих мыслей. Хм-м-м, кажется, у меня родился гениальный план по реализации собственных потребностей путём эксплуатации рабочего дракоманта. Но это потом, может, завтра или перед отлётом, как минимум когда Мастер освободится, а пока, раз уж меня разбудили, я тут вспомнила про одно дело... Осушив до конца отвар и под его влиянием взбодрившись, я встрепенулась и поднялась с места, направившись к лежащему Каракурту, ворочающему нос от лекарства Мастера. — Что, не вкусно? — промурлыкала я, беззлобно щёлкнув его по носу, как только он поднял голову. — Давай, показывай, где зудит, чтобы я могла поехидничать. — Пощады! — Песчаный схватился за нос, поставив пиалу и на пол. — Ага, а ещё чего хочешь? Ящерку на палочке? Он почесал когтями подбородок. — Хм-м... А было бы не плохо. — Перехочешь, — закатила я глаза на в общем-то очевидный ответ, а затем опустила взгляд на шрамы, покрывающие его шею. — Так, а ну выкладывай, что тебя там беспокоит. — Неразделённая любовь! — тут же выдал песчаный, на что я уселась и сверху вниз одарила его донельзя раздражённым взглядом. — Всё, шучу-шучу... Шуток совсем не понимаешь. Ладно, смотрите доктор. Оно не то чтобы болит, но скорее зудит, чешется сильно. И пока песчаный самозабвенно описывал мне, что и где у него «чешется», я неспешно прощупывала свежие провалы в рассечённой когтями коже. Вроде ничего смертельного. Да, некоторые из затягивающихся слегка вспучены, явно грозя оставить пару новых шрамов, но для побитой жизнью тушки Каракурта это не то чтобы было заметно. Да и повреждённые чешуйки по краям ран через какое-то время сменятся новыми. — Знаешь, единственное, от чего ты можешь страдать, это от неспособности к актёрской игре, — подведя короткий итог и постучав когтем по старому шраму на плече песчаного, сообщила я. — Но, к сожалению, медицина тут бессильна. — О, спасибо, доктор! Благодаря вашим чутким лапам... Выслушивать этого балбеса я не собиралась, поэтому прервала его, прирыкнув. — Тростинка, пожалуйста, пропиши ему успокоительного. В двойной дозе, — окликнула я встрепенувшуюся сестрицу, столь незамысловато предлагая ей, вместе с Лимонницей, занять недотёпу. — Успокоительного? — прищурился песчаный, явно почувствовав некий подвох и покосившись на подбирающуюся к нему сбоку Тростинку. — Да. Именно так. К сожалению, мы забыли взять его из родного болота, так что воспользуемся старым добрым методом «голова-стена», — безразлично отвечаю я, оставляя Каракурта на сестру. Нет, конечно, никто бить песчаного не собирается, но пусть немного понервничает. И пока дракончик отнекивался, что, видите ли, «у нас тут не болота», пытаясь лапами отпихнуть хихикающую Тростинку, я направилась ко второму пациенту. Фирн, как обычно, лежала в стороне от нас, пристроившись у перехода в другую комнату. Лекарство своё она уже осушила, пиалы рядом с ней не было. И судя по спокойному, ничего не выражающему взгляду ледяной, она уже свыклась с моим присутствием в её жизни. — Я могу тебя осмотреть? Смерив меня всё таким же спокойным взглядом, будто рассматривая не живого дракона, пытающегося предложить помощь, а какую-то не вызывающую интереса вещь, Фирн лишь пожала своими плечами и в пригласительном жесте приподняла крылья. Испытывать выдержку ледяной я не собиралась, так что, получив добро, тут же взялась за её осмотр, осторожно прикасаясь к её прохладным и, будто полированный лёд, гладким чешуйкам. Соскальзывая с одной на другую, я быстро обнаружила несколько «трещин», о которые спотыкались мои пальцы. Не глубокие, лишь в паре мест достигшие её кожи... А она очень серьёзный боец, если выбралась практически без дырок из схватки со взрослыми. На удивление хороший... Как там говорил Мастер, «из неё вышел бы отличный гвардеец»? Поймав себя на этой мысли, я не сразу заметила, как с полминуты ощупывала опухоль за плечом драконицы, а Фирн сменила своё безразличие на лёгкую хмурость, переведя взгляд с меня на мою лапу. — Укол жалом. Прошёл между чешуек неглубоко, — не дожидаясь моего вопроса, ответила ледяная. — Слегка болит, если надавить, но не более того. — Воспаление, похоже... — нахмурилась я. — Оно проходит, — хмыкнула она. А ведь могла предупредить о такой ране и пораньше! Может, ей заразу занесли какую-нибудь? Или накачали медленно действующим ядом? Нет, конечно, судя по всему, ничего страшного и Фирн легко отделалась, но какое пренебрежение к собственному здоровью! Впрочем, от резкого высказывания меня остановило не только чувство самосохранения, но и косой взгляд на деревянный протез с волной не самых приятных воспоминаний. Не мне упрекать ледяную в неосторожности. Тем более в бою... С тяжёлым вздохом я окончила осмотр и потёрла свою переносицу лапой. — Не стоит беспокоиться, — отозвалась Фирн, и я наконец подняла на неё взгляд. И мне стоило больших усилий не отпрыгнуть назад, на безопасное расстояние, когда я увидела на её морде какой-то странный, неестественный оскал. Она будто бы готовилась откусить мне нос! Если не половину морды. Будто клыкастое чудовище из страшилок прошлой жизни, способное неестественно широко раскрывать свою пасть! Только спустя несколько секунд панических сравнений и раздумий, падать, кричать или бежать я поняла, что сама драконица не напряжена и не собирается на меня бросаться. А затем на меня снизошло озарение — это лишь её попытка улыбнуться... Не особо удачная и скорее пугающая. И видимо, совсем не такой реакции ожидала Фирн. Пугающая улыбка-оскал сменилась привычным мне раздражением на морде драконихи, когда та оттолкнула меня крылом и поднялась на лапы. В гордой тишине она развернулась и направилась в темноту соседней комнаты. Э-э-э, похоже, я её обидеть умудрилась? Кхем, я вообще не ожидала от неё такого... Так, ладно. Встрепенувшись, я скинула со своих плечей оковы испуга и удивления. В любом случае, извиняться я буду потом, если потребуется вообще и Фирн не пожелает об этом забыть. Пока что мне нужно закончить осмотр. Собравшись с мыслями, я перебралась к Лимоннице. Малышка уже свернулась клубком на одной из самых здоровенных подушек, несмотря на то, что пять минут назад со всем энтузиазмом пыталась победить хвост Тростинки. Вроде она выглядела лучше. Да и посчастливее, наконец-то отдыхая в тепле и окружении тех, кто её спас. Интересно, как она к нам относится? Что у неё в голове? Замерев в нерешительности с занесённой над маленькой шелкопрядкой лапой, я сжимала и разжимала пальцы не в силах разбудить малышку. Нет, пусть лучше отдыхает. А осмотрю я её утром, когда она вновь начнёт требовать внимания. Да, хороший план. Так и поступлю. А заодно соберусь сама с мыслями. Даже лучше — соберу все свои мысли в одном месте. Точно. У меня аж ладонь зачесалась от желания выплеснуть всё на папирус чернильными пятнами, все свои ворошащиеся мысли в надежде, что они там и останутся. Надо будет только попросить Шмель раздобыть писчие принадлежности. Но это тоже утром. А пока — настучать одному песчаному, вздумавшему утаскивать мои подушки к себе, по башке и затем на боковую.