Однажды я умер. Снова.

      Утро. Очень раннее утро. Впрочем, необходимость раннего подъёма была скрашена достаточно плотным завтраком, состоящим из множества видов мяса: вчерашняя медвежатина, свежая оленина и мясо тюленя. Всё хорошо прожарено над огнём и приправлено различными специями — одним словом, вкуснятина! После такого завтрака я даже не особо зубоскалила и бухтела из-за необходимости бодрствовать в столь ранний час, направившись разбирать заготовленные мешки.       Вместе с готовящимися к отлёту дракончиками я перебралась из спальни в небольшую комнатушку, спрятанную за широкой колонной около выхода из дворца. Похоже, когда-то это была сторожка: тут стоит несколько лавочек, пара покрытых пылью подушек и ковриков, а также множество пустующих крючков и стоек. Но вместо желания размышлять над тем, кто и для чего здесь дежурил, я сосредотачиваюсь на реальности, потуже затягивая ремешки на талии Тростинки. Заодно сразу же проверяю, чтобы всё было крепко закреплено и не болталось лишний раз: в долгом путешествии всё должно быть идеально! Рядом Каракурт проверяет содержимое моего ранца, что-то бормоча себе под нос. Кажется, он считает, что в сумку можно было бы запихнуть гораздо больше вещей, если бы они были нормально разложены. А ещё он не особо доволен тем, что молча подхватившая свои сумки Фирн направилась на выход. Видимо, ледяной не нужна была наша помощь и она вполне могла сама справиться с подготовкой. А может, она просто решила провести побольше времени среди родных снегов? Интересно... Злобная сосулька волнуется? Она же понимает, что это приключение может быть в разы опаснее предыдущего, что она очень нескоро сможет вернуться домой?.. Можем вообще не вернуться, или вернутся не все... Хмм, а я сама это понимаю?       Мои пальцы сжимаются в кулак, я жмурюсь, оттягивая на себя одну из застёжек. Такое пакостливое чувство возникает на сердце: смесь лени и страха, неверия и раздражения от необходимости делать то, во что я вляпалась. Нет, довольно.       Я чуть резче, чем должна была, затягиваю пару узлов, из-за чего Тростинка пошатнулась и облокотилась о меня. Её удивлённый взгляд лишь укрепляет во мне разгорающееся чувство, чем-то напоминающее злую решительность.       Надоело ныть. Хотя, справедливости ради, я пока что даже не плакалась сама себе, а лишь из раза в раз мусолила одну и ту же мысль о том, как мне всё это не нравится, как я хочу бросить весь мир на произвол судьбы. Но сейчас меня уже начинает тошнить от этого. Как от того, что я только думаю об этом, не решаясь исполнить свои желания, так и от того, что я сама во всём виновата.       В любом случае это ведь не конец моей жизни. Всё что мне нужно сделать — это выполнить обещание, преодолев все препятствия на пути. Сломать их, утопить осколки в грязи родных болот и забыть, как страшный сон! Ухмылка мелькает на моей мордашке, когда я треплю сестрицу за ушком и поднимаюсь на лапы.       Никто не сделает за меня мою работу. Никто не поможет мне, если я буду бездействовать. Никто не решит мои проблемы. Только я сама могу совладать со всеми препятствиями на своём пути! И я должна быть решительной, отважной, даже местами безумной и бесстрашной! Хотя, конечно, превалирующая в моей голове холодная логика или же таракан, отвечающий за неё, со скептицизмом изучает поток этой бравады, но пока во мне бурлит адреналин, предвкушение нового перелёта, я буду наслаждаться желанием преодолеть всё, что свалилось на мои плечи! Пусть будет то, что будет! Пусть мир воюет со мной, пытаясь показать мою неправоту! Мне плевать: на проблемы, на препятствия, на собственные паникёрские чувства!       Угрюмый смешок вырывается из моей груди, когда я за пару быстрых шагов добираюсь до Каракурта и выдёргиваю из его лап сумку.       — Не поможешь? — продевая передние лапы в лямки, обращаюсь я к песчаному дракончику, пока оставшаяся позади Тростинка чешет себя задней лапой за ухом.       Немного отойдя от моего неожиданного «нашествия», ухмыляющийся Каракурт кивнул, отшвырнув в сторону кусок промасленной ткани.       — Ты чего такая весёлая?       — Да вот вспоминаю, как тебя Фирн поколотила, — зубоскалю я, шлёпая возмущённо фыркнувшего дракончика по носу лапой. — А если честно — мне просто надоело унывать. По крайней мере, сейчас.       — Вот как, — кивает потирающий сопелку песчаный, присаживающийся сбоку от меня и подтягивающий за собой ещё парочку мешков. — А я-то думал, что ты из тех, кто не любит притворяться.       — Сейчас снова получишь.       — Так, тебя что, Фирн покусала?       — Да. И сейчас я покусаю тебя, передав распространяемую ею болезнь агрессии.       Каракурт театрально всплеснул своими лапками и громко ахнул, будто испугавшись неминуемой расправы.       — Нет, ты определённо нарвался! — Изогнувшись к песчаному, я вновь отвешиваю ему шлепок по носу.       — Ладно-ладно, сдаюсь. Только не бей, — пряча свою мордаху под крылом, хихикает Каракурт. — Кхм, тебе настолько не терпится отправиться в путешествие?       — Конечно, — киваю я, наблюдая за тем, как песчаный вернулся к завязыванию узелков под моим боком. — Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим и вернёмся домой. А там... Знаешь, я вернусь в родное болото и больше никогда не буду из него вылезать.       — Совсем? — в голосе Каракурта мелькнули нотки грусти, за которые он заслужил третий «тык» в свой нос.       — Пока не надоест лежать по уши в грязи, спать и есть, — не обращая внимания на недовольное сопение Каракурта, отвечаю я.       А ведь с какой радостью я бы сейчас уподобилась ленивой жизни соплеменников! Такой размеренной, спокойной, с возможностью спать до обеда и не вставать с первыми восходами светила... Мечта, а не жизнь! И на что я её только променяла?       Каракурт не спешит отвечать, видимо, раздумывая над моими планами на будущее, когда всё это закончится, но затем согласно кивает.       — Пожалуй, я бы поступил так же. — Поначалу мне кажется, что он подлизывается, но затем я всматриваюсь в его глаза и понимаю, что говорит дракончик серьёзно. — Ну, то есть тоже бы вернулся домой и отдыхал бы в тёплом песке. А когда всё надоест, пошёл бы служить королеве Тёрн.       — Знаешь...       — Ммм?       — Я не совсем такого ответа ожидала, — признаюсь я, чувствуя, как лапы дракончика перестают дёргать и тянуть за верёвки. — Я думала, что ты сейчас начнёшь мне говорить про Академию, про обучение и крылышко, про долг перед королевствами...       — Неужели я настолько похож на Циркона? — хихикает песчаный, обходя меня.       — Иногда похож, — лёгкая улыбка, вызванная этим неожиданным разговором, мелькает на моей морде.       — Ну знаешь... — прокашлявшись, Каракурт, видимо, предпринимает попытку изобразить небесного, выпятив свою грудь и приподнявшись на цыпочках. — Королевы доверили нам это важное задание по обеспечению мира между племенами. Наш долг — исполнить их волю!       Рядом прыскает от смеха Тростинка, подтаскивая к нам ещё несколько мешочков.       — Он бы не так сказал, — хихикает сестрица, на что Каракурт лишь согласно кивает.       — Конечно же. Он бы сказал это с большим чувством собственной важности! — продолжает песчаный, но тут же себя одёргивает, оборачивая свою мордочку к Тростинке: — Только тсс, не говори Циркону, что я его пытался изобразить.       — Боишься, что тебя поколотит ещё один дракончик? — уже не сдерживаюсь я, позволив нескольким глухим смешкам вырваться из пасти. Да и сестричка меня поддерживает, прыснув в лапку, когда как Каракурт с наигранной возмущённостью громко фыркает. Однако, видимо, я слишком дурная и просто не могу поддерживать весёлую и непринуждённую атмосферу, стремясь свести её к более структурированной — мой неожиданно серьёзный и собранный взгляд унимает всё веселье: — Вообще, это всё ведь уже было. Ну, наше путешествие... Оно повторяется? Мы снова куда-то собираемся и готовимся лететь... У меня дежавю.       — Дежа... — пытается повторить за мной Тростинка, удивлённо моргнув. — Что?       — Это как мираж в пустыне, — пытается объяснить значение слова Каракурт, не отвлекаясь вместе с этим от затягивания узлов и проверяя когтем, чтобы всё надёжно держалось, — напоминающий тебе о том, что ты уже пережил.       — Ааа... — тянет сестричка, подёргивая своими ушками. — А что такое «мираж»?       — Эээ, честно, я сам не знаю. Но это такая картина, которая существует только в твоей голове, — хмурится от неожиданного мозгового штурма Каракурт. — Водомерка, ничего не жмёт?       Я покачиваю мордочкой, делая несколько шагов вперёд. Крепления нигде не мешают и ничего не натирают. Осторожно раскинув крылья, я пару раз ими взмахнула, окончательно убедившись в том, что всё хорошо. Хотя лишний вес чувствуется. Интересно, это сильно скажется на полёте?       — Всё хорошо. Тебе помочь?       — Было бы здорово.       — Тростинка, подсоби чутка, — указывая сестричке на ближайшие сумки, я жду, пока драконица подпрыгнет к ним, с тихим рычанием вцепившись в лямки клыками и потянув их к нам. Я же возвращаюсь к последней цельной мысли: — Вообще, это наш третий перелёт за пару недель.       — Я бы сказал, что это третий с половиной, — усевшись на свой хвост, протянул песчаный, закидывая на плечи лямки ранца.       — Что ты имеешь в виду?       — Ну... Всё, что вчера было, когда мы летали туда-сюда... — начинает выдумывать некое подобие шутки песчаный, но, видимо заметив, как я помрачнела, он решил не продолжать. — Прости.       — Не используй это «волшебное» слово, — буркаю я, слегка насупившись. — Тем более по таким пустякам. И вообще, «прости» не помогает, если ты кого-то обидел. Хочешь, чтобы дракон тебя принял обратно, покажи делом, что ты изменился.       — Какие мы злобные... — сопит Каракурт, и в этот момент я всерьёз размышляю над тем, чтобы тыкнуть его снова в нос, но вместо меня это делает Тростинка, подпрыгнув и несильно тыкнув удивлённо моргнувшего песчаного по переносице. — Ух! Посмотри, чему ты научила сестру! Да как вам не стыдно тыкать приличного песчаного...       Негромкий смешок вырывается из моей пасти, пока чувство спокойствия и весёлая расслабленность полностью заполняют мои мысли.       — Крыло подними, «приличный» ты наш.       — Что, интересно, ст... Ай! — Каракурт отшатывается от меня, когда я тыкаю его когтем в бок, заодно показывая свой язык. — Нет, ну это уже какой-то беспредел! Стражи на вас нет... Эй, нет, не надо меня щекотать! — А это уже Тростинка подкралась к дракончику с другого бока, боднув Каракурта своими рожками в бок.       — Щекотать? — удивлённо моргает сестричка, переглядываясь со мной.       — Ну да, щекотно ведь!       — Ты не говорил, что боишься щекотки, — отмечаю я со злорадной ухмылкой.       — А вы и не спрашивали. И вообще, это страшная тайна, которую никто не должен знать! Раскрываю я её вам лишь по причине своего доверия! — в голосе Каракурта слышится некая триумфальность, наслаждение собственной храбростью, но затем он замечает моё перемигивание с Тростинкой и тут же отшатывается от меня, прижимая крылья к бокам. — Вы что задумали?!       Естественно, он нам подыгрывал. Если бы Каракурт захотел, он бы спокойно повалил и меня, и сестрицу — опыта в драках у песчаного было явно больше. Но вместо этого он лишь отфыркивается от нас, панически озираясь по сторонам и бормоча про то, что мы предаём его доверие и вообще не должны себя так вести, а ещё: «Вдруг о нас что-нибудь не то подумают?» Но меня уже не остановить, мне хочется проверить, наврал ли песчаный или же он и правда боится щекотки. Вот только я не учла одного маленького фактора.       «Этот дракон считает, что вам необходимо относиться к предстоящему приключению более серьёзно», — голос Мастера, подобно порыву ледяного ветра, сдувающего сухие листья с земли, низводит всю весёлость во мне. Амулет ледяного дракона, о котором я уже и позабыть умудрилась, висит на крючке у дубовой двери. В своей мудрости и щедрости Мастер сам предложил его там оставить, чтобы он не мешался во время подготовки. А теперь оказывается, что он не только ждал, пока я накину блестяшку обратно на шею, но и следил за нами.       Мой мрачный взгляд, направленный на амулет, тут же успокаивает Каракурта и Тростинку. Гррх, на нас троих будто бы разом вылили ведро ледяной воды, причём мне досталось больше всего!       — Обязательно было всё портить? — вслух отвечаю я Мастеру, не спуская своего взгляда с алмаза.       «Этому дракону показалось, что ваша игра могла затянуться. Он также хочет напомнить, что вас ожидают остальные», — максимально занудливым голосом упрекает меня ледяной.       — Ну да, конечно, ждут... — недовольно бормочу я себе под нос, пошкрябав когтями по чешуйкам на шее и затем повернувшись к Каракурту с Тростинкой. — Хотя, может, Мастер и прав. Мы отвлеклись.       С подпорченным настроением мы закончили с подготовкой. Мешки по бокам, амулет ледяного на шею и вперёд — к выходу из дворца.       Снаружи Фирн сидит в сугробе и хмуро смотрит в заснеженные дали. Рядом с ледяной стоит безмолвный, первый обвешанный всем необходимым для долгого похода пчелодракон. Его морда тут же дёргается в мою сторону, стоило мне только выйти из дворца. Холодный взгляд голубых глаз соскальзывает с моих чешуек на вместилище сознания Мастера, будто бы пчелодракон ожидает от своего хозяина какого-нибудь приказа. Спустя мгновение его взгляд направляется на ворота дворца за моей спиной. Обернувшись, я замечаю во тьме коридора вспыхнувшие белые полосы на теле Брайникл, и тут же до моего уха доносится отголосок озлобленного рычания. Конечно, морская наблюдает за нашим отлётом, а рядом с ней, вероятно, Жнец и тот странный дёрганный небесный, если судить по голосам. Стоило мне только о них подумать, как Мастер начал заверять меня, что эта троица не натворит дел в его отсутствие. Хотелось бы мне в это верить...       Но не только злодеи ожидают нашего отбытия — мои сокрыльцы, вместе со старшими, расположились перед дворцом. К Сайде уже бросилась Тростинка, хватая морскую принцессу за её лапки и что-то радостно бормоча про «подарок для подружки». Рядом важный Циркон переговаривается с Каракуртом и, похоже, передаёт ему ответственную роль стража. Или же они просто перешучиваются? Я бы на месте небесного охранять нас обязала Фирн, не зря же она такая злобная и воинственная. Холод с Луновзорой всё также сидят в стороне, негромко переговариваясь между собой и не желая вмешиваться в наши прощания. Хотя в конце концов ледяной не избежал неожиданных объятий со стороны песчаного дракончика, после того как тот закончил болтать с небесным. Каракурт уткнулся своим лбом в грудную клетку Холода, буквально повиснув на его плечах, а ледяной... Ну, по его морде можно было сказать, что он растерялся, никак не ожидая такого внимания к своей персоне. «Обними его», — будто говорит Холоду Луновзора, складывая перед собой крылья.       Хотя, на мой взгляд, подобный акт сентиментальности со стороны Каракурта не казался чем-то... нормальным? Сильной связи между песчаным и другом его приёмного отца я не почувствовала. Но вдаваться в подробности чужих взаимоотношений я не собираюсь, так что просто посчитаю, что песчаный перенервничал и ему срочно потребовалось кого-нибудь потискать. Хах, мне-то хорошо, у меня практически всегда под боком есть Тростинка.       — Водомерка... — Похоже, про меня не забыли. А я-то надеялась отсидеться в стороне на этом празднике жизни.       Звёздочка подошла ко мне, замерев на расстоянии вытянутой лапы. Медленно я повернула к ней свой нос и окинула ночную вопросительным взглядом: «Что, новое пророчество? Без него ведь в приключение нельзя?» Ночная какое-то время молчит, протянув ко мне лапу и неуверенно похлопав меня по плечу.       — Я просто хочу сказать... — опустив свой носик к снегу, бормочет Звёздочка. — Я верю, что всё будет хорошо и вы обязательно вернётесь.       — Киу–киу, а они улетают? — вмешивается Лонган, расправив свои пожелтевшие гребни в стороны.       Стукнуть этого радужного болвана, что ли? Всё сдерживалась, откладывала на потом, а сейчас ещё не факт, что мы снова встретимся. Впрочем, нет, пусть уж насупившаяся Звёздочка поворчит на своего дружка после.       — Спасибо, конечно, — отвечаю я ночной, ладонью сбрасывая её лапу, — но я не в настроении слушать глупые банальности про «всё будет хорошо».       Во взгляде ночной я вижу растерянность и обиду, а сама я неожиданно ощущаю какое-то мерзкое чувство, кислое, от которого хочется поморщиться и раздражённо фыркнуть на саму себя. Может, я несколько резко ответила ей? Ночная ведь не желает мне ничего плохого... Хотя вроде бы ничего грубого я не сказала.       — Ведь я знаю, что всё будет хорошо. — Нет, видимо, это всё-таки неожиданно вспыхнувшее во мне чувство вины. Даже несмотря на то, что Звёздочка помогала ночному провидцу водить нас за нос, скрывала свои способности к чтению мыслей, она не плохая драконица, просто очень... наивная и доверчивая? — Мы обязательно вернёмся. Все. А потом встретимся и будем кидаться в Лонгана испорченными киви.       — Киу-киу? — удивлённо моргает радужный, чьи чешуйки вспыхнули пёстрой фиолетово-жёлтой волной, расходящейся по телу будто водная рябь.       — Не «киу-киу», а лучше начинай думать, где прятаться от нас будешь, — хохотнула я, наслаждаясь видом озадаченного радужного, переминающегося с лапы на лапу. Звёздочка же неуверенно улыбнулась, чем я и воспользовалась, положив лапу на её плечо и весело оскалившись. — Не беспокойся ты, улетели-прилетели, приключение на пару дней.       — А разве вы сможете так быстро управиться? — подаёт свой голос Сайда.       Неожиданное вмешательство Сайды срывает с моего языка недовольный цык.       — Конечно не сможем. Это была шутка, но я не подумала о том, что вы не поймёте её... — отвечаю я морской, а затем возвращаюсь к Звёздочке: — А пока мы будем путешествовать, вы расскажите всем о произошедшем в ледяном королевстве. Не оставлять же всю славу Сайде. И пока недовольная морская принцесса дует свои щёчки, скрестив передние лапы и гневно сверкая глазами в мою сторону, я убираю лапу с плеча Звёздочки, и неожиданное предложение само срывается с моего языка:       — Может, проводите нас? Ну, хотя бы пару часов?       Причём этот вопрос застал врасплох всех, включая меня. Чего это я сокрыльцев за собой зазываю? Неужели мне на самом деле не хочется с ними расставаться?       Хмм, что же, если хоть немного поразмыслить, то мне не столько не хочется оставлять этих дракончиков и взрослых, сколько отправляться уменьшившейся группой навстречу неприятностям. Конечно, я не настолько злобная ящерица, какой хотела бы быть, и какие-то дружеские эмоции всё-таки испытываю ко всем присутствующим. В конце концов, мы победили с ними скелет дракоманта! Но очевидно, что это во мне говорят инстинкты земляного дракона: чем нас больше, тем выше вероятность выживания группы. А я ведь сама себя накручиваю, размышляя об угрозах неизведанного континента и предстоящем злоключении! Вот голова и шалит. Да, всё именно так, я не сентиментальная...       — Если вы хотите, мы можем пролететь с вами немного, — подумав, принимает решение за всех Циркон, остановив готовую разразиться недовольной тирадой Сайду взглядом.       Я лишь киваю и оглядываю нашу группу. Каракурт явно не против компании, судя по его радостной, кивающей мордашке, да и Тростинка разделяет его весёлость. Даже Фирн пытается задавить хмуростью слабую, но всё-таки улыбку, стараясь не смотреть лишний раз в нашу сторону. И только пчелодракон не демонстрирует никаких эмоций, будто бы оледенев посреди заснеженной площадки.       «У него, кстати, есть имя?» — спрашиваю я у Мастера, расправляя крылья и ловя мембранами лучи восходящего солнца.       Вообще, сейчас прекрасная погода для начала долгого приключения — ни единого облачка и даже намёков на них нет. Солнышко поднимается из-за горизонта, наполняя небеса прекрасной голубизной и заставляя серебром сокровищ блестеть снежные дюны и барханы, средь которых обитает племя ледяных драконов, хранящее секреты этих земель.       «Есть, однако в нём нет необходимости», — отвечает мне Мастер, пока я осторожно провожу пальцами крыльев по гладкой снежной поверхности, оставляя неглубокие отметины.       «Дай угадаю, «рабам и предметам имена не нужны»? Ты не находишь в этом некую иронию?» — беззлобно интересуюсь я, в ответ получив усмешку.       «Этот дракон повторит: у ядожала есть имя, но оно ему не нужно. Разум этого ядожала был перестроен, растоплен до жидкого состояния и заморожен в новой, более подходящей форме, безопасной для окружающих».       Я уже жалею, что задала Мастеру такой простой вопрос. Этот отбитый на голову ледяной дракомант просто не понимает, что он творит совсем не добрые вещи. Прикрываясь идеей добродетельности и справедливости, он не замечает в себе тирана и злодея. За образом мудрёного опытом веков старца, узревшим множество пороков, он таит собственное холодное безумие. И вообще, с ним очень уж мягко обошёлся его брат.       «Ладно, мы потом это обсудим, если я не забуду», — не желая продолжать тему и портить себе настроение, отвечаю я. Тем более, что моё внимание привлекает готовящийся ко взлёту пчелодракон... Или ядожал, как его назвал Мастер.       «Они сами зовут себя так», — сообщает ледяной, видимо подглядев, куда сместились мои мысли.       Вообще, странное самоназвание. Несколько... инородное? Или я просто привыкла к «грязекрылам», как порой называли земляное племя? Естественно, и у остальных племён были такие самоназвания — отражающие предпочитаемую ими среду. Но тут-то, чтобы совершенно новое... Будто и не дракон вообще, а какой-то пришелец с другой планеты. Хотя, смотря на две пары перепончатых крыльев, я понимаю, что, быть может, я и недалеко от истины... Но почему они не зовут себя как-нибудь по-другому? Жукокрылы? Осокрылы? Или, если уж драконы называют себя по месту своего жительства, то ульекрылы?       Хах. Почему то, почему не это... Ответ на самом деле очень прост — потому что другая культура. Потому что ядожалы живут на другом континенте, и у них могут быть абсолютно другие традиции, даже несмотря на влияние ночного племени.       Пчелодракон тем временем отрывается от земли, раскидывая во все стороны комья снега. Его крылья движутся без остановки, всё быстрее и быстрее, наполняя воздух громким жужжанием, причём напоминающим мне не столько о осах или пчёлах, сколько о стрекозах, проносящихся над головой во время отдыха среди трясины. Огромные, громкие, они скорее даже быстро стрекотали. Тут почти то же самое: судя по всему, крылья движутся по кругу, вместе с этим изгибаясь и меняя свою плоскость. С одной скоростью с передними машут и задние, выстраиваясь в один ритм и превращаясь в пару мельтешащих пятна.       Хмм, интересно, он может зависать в воздухе, как стрекоза? А лететь хвостом вперёд? Вообще, если так подумать, то я бы и сама не прочь владеть такими крылышками, они хотя бы кажутся мне... более логичными для драконьей тушки? Ну, в том плане, что у них значительно больше тяга, а значит, можно и скорость побыстрее развить. Хмм, вот только как ядожалы не перегреваются? В основании крыльев должно быть значительное напряжение мышц, а уж о количестве необходимой энергии для такого полёта мне тем более страшно подумать... Хотя кто знает, может, у ядожалов куда больше черт от насекомых, чем от драконов? Какой-нибудь особый метод регуляции температуры тела? Или, быть может, иное строение мышц? А может, вообще, там не мышцы, а какое-нибудь особо извращённое химическое соединение, по типу резины? Что там у кузнечиков в лапах? Я и не помню, ведь если и занималась насекомыми, то только по вопросам их массового убиения. Бррр, травить ядом злобных пчёл я не собираюсь, да и опрыскивателя под лапами нет.       Как оказалось, пчелодракон вполне может зависнуть в воздухе. В ожидании нас он парит на одном месте, чуть подёргиваясь из стороны в сторону то ли от дуновений ветра, то ли корректируя положение своей тушки.       Что же, приключения ждут?       Глубоко вдохнув морозящий воздух и понадеявшись, что в конечной точке нашего путешествия будет потеплее, я расправляю крылья, наблюдая за тем, как взмывает в синеву Фирн. Как всегда, злобная драконица не собирается ждать, пока мы соберёмся с мыслями. Она будто желает подать нам пример, демонстрируя готовность откинуть сомнения и решительно броситься вперёд. Жаль, что мои схожие порывы из раза в раз натыкаются на какие-нибудь размышления, о которые я неизменно спотыкаюсь. Хотя откуда я могу знать, что у сосульки в голове? Может, храбрая и злобная она только внешне, а внутри тот ещё пингвинчик? И так, размышляя о мифической доброте Фирн, я взмываю следом, в очередной раз поднимаясь к небу за длительным испытанием для крыльев.       Бррр, сразу же показала свой изъян столь прекрасная погода — леденящий ветер тут же подул в мои крылья, разнося покалывающий холод по всему телу. Поскорее бы покинуть это место и опуститься к тёплому, как мне хочется верить, океану.       Хмм, выходит, меня ждёт «пляжная глава»? С тёплой водичкой, бархатистым песочком, спелыми кокосами и весёлой компанией? Нет, в таких мечтаниях нет места никому, кроме сестрицы, никаких посторонних! К тому же я бы предпочла не шумную вечеринку, а интересный свиток, заполненный информацией о континентах, природе, биологии драконьих племён. А всякие якобы весёлые танцы вокруг костра, крики и перекидывания ракушками — это для маленьких дракончиков, не имеющих представления о ценности знания в мире.       «Этот дракон согласен с твоим умозаключением, — вспыхивает Мастер в моей голове. — Однако ему непонятно, почему такие драконы, как ты, боятся его знаний?»       Ну вот, это уже традиция: появляется Мастер, и моё настроение улетает в... далёкие края. Выходит, он подглядывает за моими мыслями, несмотря на то, что обещал не лезть в моё личное мозговое пространство? А ведь это уже не первый раз, когда он так поступает. Ловит, обдумывает каждую мою мысль, какую я только порождаю своим сознанием. С другой стороны, почему бы не погрызться с этим узколобым ледяным драконом? В конце концов, это же не выйдет за пределы моей головы.       «Ты знаешь, что такое «мораль», что значит «сострадание»?» — отвечаю я ледяному вопросом на вопрос.       Тишина заполняет моё сознание, и я получаю возможность оглядеться. Уже все поднялись в воздух. Даже недовольно ворчащая Сайда взлетела, хлопая своими толстыми и короткими крылышками возле Циркона. И будто среагировав на мои наблюдения, дёрнувшийся из стороны в сторону пчелодракон стремительно направился на юг, вытягиваясь по ветру и поджимая к себе лапы. Мы же направляемся за ним, стараясь прижаться друг к другу как можно плотнее.       «Он знает, — возникает в моей голове образ кивающего ледяного дракона, задумчиво смотрящего в ту же сторону, в какую мы направились. — Однако он не понимает этого. Ваша мораль, ваше сострадание мешает находить крупицы бесценных знаний. Под ширмой мнимой правильности вы запрещаете себе изучать то, что может дать ответы на любые вопросы. Быть может, вы боитесь ответов, а может, не готовы пойти на жертвы, необходимые для их достижения. Вы пытаетесь нащупать иной путь, по которому можно придти к искомому ответу, не понимая, что истина единична, что она не позволяет вам получить первозданное желаемое иным путём — есть лишь одна тропа, ступить на которую вы страшитесь».       «Вот именно поэтому я и сомневаюсь в твоей адекватности. Ты ведь понимаешь, что ты готов резать ни в чём не повинных ради своих знаний?» — без особой уверенности отвечаю я.       «Можно было бы уйти в бесконечные размышления о невиновности каждого живущего, но это было бы нечто, что ты ожидала бы услышать скорее от ночного провидца. Нет, этот дракон скажет по-другому. Чтобы узнать, как работает драконье тело, тебе необходимо это самое тело, действующее, рабочее — живое, чтобы узнать, как стучит сердце и содрогаются мышцы. Это страшно, омерзительно, но, быть может, полученная информация сможет спасти куда большее число драконов? Чтобы раскрыть тайны душ, тебе нужны души... Ты понимаешь?» — в его голосе мне слышится торжество победителя, на что я лишь покачиваю своей мордой.       «И да и нет. Важна не только цель, но и метод её достижения», — всё также неуверенно вытягиваю я. Сложно спорить с тем, с кем ты частично согласен. Не поспевающая за наукой мораль, традиции, узколобие, нежелание принимать новое — всё это может встать на пути прогресса. Вот только... Всё же должно иметь свои границы? Нельзя жертвовать всё ради достижения «истины». Хм, а ведь это то, за что я могу зацепиться...       «Именно. Метод должен быть максимально эффективным, чтобы вопрос был решён в кратчайшие сроки. Мораль же — то, что связывает вас в поиске ответа на поставленный вопрос — причиняет даже больше страданий, если рассматривать в длительном промежутке. Этот дракон видел, как нерешительность, сомнения, попытки следовать кодексу чести вместо резкого и решительного действия приводят к ужасающим последствиям, которых можно было бы избежать».       Теперь мне стало интересно, к чему это Мастер ведёт. Неужели попытается убедить меня, что мои старания по поиску его имени бессмысленны, и что лучше мне отказаться от нашего договора и позволить ему заморозить Пиррию? Если это так, то из него очень плохой искуситель, играющий скорее на моей любви к подобным размышлениям, нежели на подталкивании меня к необходимому решению.       «Хорошо, предположим, что ты полностью прав в этом аспекте. Чувство сострадания мешает познавать мир и от него нужно отказаться...»       «Не искажай слова этого дракона, — упрекает меня ледяной. — Он говорит о том, что от эмоций необходимо отказываться, если они мешают достигнуть решения проблемы в кратчайшие сроки наиболее эффективным путём. При этом сострадание может являться этим самым решением. Однако этот дракон не согласен с необходимостью прибегать к морали в тех вопросах, где она лишь мешает».       «Спасибо за исправление, — киваю я сама себе, вместе с этим поднимаясь чуть выше в воздух и оборачивая нос к удаляющемся дворцу, неожиданно такому уютному, даже несмотря на населяющих его психопатов. — Но чтобы ответить на твой вопрос, мне придётся сдвинуть наше обсуждение несколько в сторону... Ты же понимаешь, что истина может очень сильно отличаться?»       «Это утверждение ложно, — раздражённо фыркает дракомант, будто ожидавший подобного ответа. — В мире на каждый вопрос существует лишь один ответ».       «Это так, — соглашаюсь я, — однако, помимо истины мира, существует истина каждого живущего в нём дракона».       «К сожалению, это ошибка, от которой невозможно избавиться, пока существует больше одной идеи мира».       «Именно! — радостно прицокиваю я языком, когда ледяной практически сам даёт ответ на наш философский спор. — Ты ищешь знания, но где гарантия того, что способ твоего поиска оптимален и способствует нахождению верных знаний? А вдруг ты совершаешь ошибку, отбрасывая менее эффективные варианты, которые позволяют тебе взглянуть на поставленную проблему под иным углом? Именно различия подталкивают тебя к поиску ответов на вопрос «почему», а не схожие элементы! Понимаешь, что то, что тебе кажется самым эффективным способом, может им не являться? Более того, нельзя отрицать, что в обход принятой морали, ища способ достигнуть схожего результата, ты можешь наткнуться на что-то абсолютно новое, уникальное и более сложное. Вот ты привёл пример с драконом, с сердцем, допустим. Твой способ хоть и самый эффективный, но и самый простой — вскрыть живого и посмотреть, как оно работает. Но можно ли увидеть стук сердца, не навредив дракону? Есть ли способ позволяющий смотреть через чешую, плоть, кости? Поиск этого способа может привести к большей ценности найденных знаний и в конечном итоге отказе от причинения вреда как такового. Не будешь же ты вскрывать каждый раз дракона, когда тебе потребуется показать кому-нибудь бьющееся сердце?»       Вообще, на удивление удобно вести подобные беседы в своей голове — отвлекаться не надо, чтобы перевести дыхание и тем самым позволить вставить собеседнику слово в незаконченную до конца мысль. А ещё мысли можно пытаться дополнять мысленными образами того, что ты хочешь показать собеседнику. Примерно то же самое, что делает со мной Мастер, только наоборот.       «Ты ошибаешься в этом моменте, ведь этот дракон — дракомант. Ему достаточно одного сердца, и оно будет биться вечно», — не желает принимать мою позицию Мастер.       «Дракомантия — такой же инструмент, как и всё остальное! Вопрос ведь в том, как её применить! Если рассматривать пример с сердцем дальше, то нужен ли тебе вообще живой дракон, если ты можешь создать сердце... Ну, не знаю, из дерева?»       «Это будет неточная модель, — фыркает Мастер. — Чем больше дракомант знает о конечном результате, тем корректнее он будет воссоздан с помощью его сил. Первоначальный образец в любом случае необходим».       «У тебя есть примеры?» — несколько увожу я разговор в сторону, заодно охлаждая мозг широким зевком. И хорошо, что Мастер не решился меня одёрнуть, видимо оценив мою способность брыкаться в океане метафизических понятий.       «Из жизни этого дракона? — Я чувствую, что ледяной улыбается, будто почувствовав своё превосходство. — Поиски его ответов в сфере таинств души, попытки выцепить истину средь домыслов и образов, навеянных мифами прошлого, знания и стремление этого дракона позволили ему создать то, чем он является сейчас — сохранить разум сквозь века и защитить его от проклятья опустошения».       «Это слишком высокопарно, даже для тебя» — фыркаю я, наконец-то отвлекаясь от дракоманта на дракончиков вокруг.       Подлетает ко мне Тростинка, подбадривая меня своей улыбкой, Каракурт же спешит не отстать от неё, одним взглядом пытаясь передать мне свою решимость. Спереди скользит под небом Фирн, нагоняя пчелодра... ядожала. И остальные дракончики рядом, сопровождают нас до определённой точки... Болезненное давление сдавливает моё сердце, когда я окидываю их взглядом и вновь чувствую, как не хочу никуда лететь.

***

      Из-за горизонта показывается синева океана, а это значит, что пришло время расставаться по-настоящему. Под нашими лапами проносится застывший во времени лес, разделяющий ледяную равнину на два неровных куска. Солнце практически поднялось в зенит, пытаясь хоть как-то прогреть снега, а дракончики носятся за хвостами друг друга, обмениваясь пустыми, неисполнимыми обещаниями. Вот Тростинка на мгновение заключает в объятия Сайду, а затем утыкается своим носиком в плечо проскользнувшей мимо Звёздочки, в ответ получив от ночной тёплый взгляд. В стороне Каракурт пожимает лапу Циркона, о чём-то переговариваясь с небесным. Я же, вместе с Фирн, куда сдержаннее. Задумавшаяся ледяная зависла возле меня, переводя взгляд с одного дракончика на другого.       Интересно, она хочет что-нибудь сказать? Или так продолжит из себя строить замкнутую сосульку, не испытывающую по отношению к окружающим ничего, кроме плохо скрываемого презрения? Хотя, с учётом того, какой хмурый взгляд ледяной подолгу останавливается на Цирконе, у меня возникает ощущение, что какие-то более тёплые эмоции она всё-таки способна испытывать. Или это она от Каракурта заразилась после потасовки? Как бы не растаяла ещё.       Похоже, я слишком увлеклась рассматриванием ледяной. Будто почувствовав мой взгляд, Фирн поворачивается ко мне, но вместо ожидаемого злобного оскала или утробного рычания на её морде мелькает... лишь вымученная ухмылка? Нет, скорее попытка выдавить из себя грустную улыбку, которая разбилась об воспитание ледяных драконов. И взгляд у неё усталый, будто она нас всех несла в одиночку на своём горбу.       Впрочем, момент слабости ледяной проходит быстро, и на её морде вновь появляется привычная мне маска если не презрения, то игнорирования моей персоны. Что тоже прогресс — в начале нашего пути ледяная чуть что, сразу показывала свои клыки. Но на всякий случай я всё–таки делаю пару шагов от ледяной, а то мало ли, вдруг у неё настроение резко испортится.       Ещё минут десять наблюдения за сокрыльцами, и наши прощания прекращаются. Четверо дракончиков и двое молчаливых взрослых направились в сторону песчаного королевства, я же, вместе с оставшимися «героями», направляюсь к бесконечной полосе берега, стараясь задавить бравадой ощущение нарастающего беспокойства. Вот только силы воли мне не хватает, и я то и дело оборачиваюсь, вглядываясь в удаляющиеся точки. Соберись, Водомерка, и сосредоточься лучше на поставленной задаче.       По предварительному плану на берегу Ледяного королевства нас ожидал короткий привал, после него — первый длительный перелёт. И если ветер будет попутным, то к ночи мы доберёмся до цепи небольших островков, на которых сможем перевести дух. Правда, Мастер поделился со мной информацией, а я уже передала всем остальным, что песок на тех островах чёрный, что могло говорить только об одном — острова были образованы вулканами. Надеюсь, они не проснутся перед нашим подлётом.       Пока я размышляю над этим, мы ближе подбираемся к уходящему вдаль водному простору, даже с высоты драконьего полёта кажущемуся бесконечным. Кажется, я наконец-то начинаю понимать, что именно нам предстоит преодолеть. Путешествие из Академии до Ледяного королевства и рядом с этим не валялось — в любой момент можно было спуститься к земле и устроить привал, растирая, допустим, заболевшее крыло. А тут? Разве если приводниться, вытянувшись над темнотой уходящей на километры воды. Кто знает, какие чудовища могут прятаться в местах, куда никогда не проникает солнечный свет.       Бррр, нафантазирую сейчас лишнего, а потом крылья будут подкашиваться от блеска спинок плывущей по своим делам макрели. Нет, Водомерка, думать нужно позитивно. Даже если где-то там и есть чудовища, способные в одно мгновение проглотить дракона, то на поверхности им делать нечего. Так что, если что — отдохнёшь вытянувшись на воде. Тем более плавать ты умеешь, да и задерживать надолго дыхание можешь, чтобы погоняться за вкусной и жирной рыбой.       Мне даже немного похорошело от подобных мыслей! Впервые в жизни я по-настоящему радуюсь тому, что я вылупилась земляным драконом. Чуть грустно станет или слишком мрачные размышления заполнят голову — только подумай о еде, и всё сразу станет лучше. А эффективнее прибегнуть к продвинутой методике борьбы земляных драконов с депрессией — набить брюхо чем-нибудь вкусненьким. Эх, поскорее бы долететь до берега и перейти от теории к практике, пока живот не начал бунтовать. К тому же Фирн обещала поймать что-нибудь из местной живности, тюленя там или пару рыбёшек. Бррр, а вода-то небось здесь ледяная. Только отмороженная драконица в неё полезет. Хотя стоп, всё сходится!       Хмм, а вообще, ещё надо бы завести какой-нибудь разговорчик с остальными. Может, обсудить парочку тем, которые можно будет перетереть во время полёта? Или мне стоит помолчать, отдавшись собственным размышлениям? Вообще, я бы с радостью предпочла второе, наслаждаясь возможностью побыть в тишине и в который раз обмусоливая свою судьбу. Ныть про себя мне никогда не надоест.       Но, с другой стороны, разве я не обещала себе быть более решительной? Наверное, это и на общение должно распространяться? На поддержку товарищей? И поменьше самоугнетения? Хмм, как бы начать разговор... Может, с шутки? Даже знаю с какой: «Песчаный плакал, но продолжал кушать кактус». Уровень юмора: Водомерка.       Малость повеселев, я и не заметила, как мы долетели до берега. И только когда мои лапы коснулись льда, я будто опомнилась, вздрогнув и оглядевшись по сторонам.       А тут... красиво. Если под красотой можно понимать суровую сущность природы и жизни. Вместо песка и снега, что я представляла поначалу, вокруг лишь ледяные пластины, наползающие на берег и камни. Мелкая галька, крупные осколки или целые куски скал, обточенные льдом и потоком волн. Чёрное проглядывает из-под природного серебра, образуя необычный, но чарующий контраст, тянущийся вдоль земли ледяного королевства далеко на север. Встрепенувшись, я осторожно прикасаюсь своими пальцами к нескольким проглядывающим из-под блестящей корки камням, покрытым капельками ещё не застывшей морской воды. А ведь где-то там, далеко на севере, наверное, и не видно, как твёрдая земля переходит в водную гладь, сокрытую под толстыми слоями вечного льда... Правда, отдыхать тут несколько холодно... Даже холоднее, чем на ледяной равнине — морской ветер приносит с собой оседающую на чешуйках влагу, тут же застывающую кристалликами льда. Кажется, теперь я на собственной шкуре познала разницу между высокой и низкой влажностью.       — Бррр, дубак. — Поёжившись и взмахнув крыльями, я оглядываюсь по сторонам, выискивая Каракурта, под крыло которому уже забралась отогревающаяся Тростинка.       «Эти земли суровы, но в то же время прекрасны», — любуясь родным королевством через мои глаза, тянет Мастер, на что я лишь фыркаю и осторожно подныриваю под второе крыло не ожидавшего подобной наглости Каракурта, прижимаясь к тёплому дракончику. Как хорошо, что он умудряется быть горячим при такой погоде. Хотя смотря, как он топорщит идущую по спине мембрану и старается подставить её под солнце, я понимаю, что и бедняга песчаный подмерзает.       — Отдыхайте. Я слетаю поохотиться, пока есть такая возможность, — бросает с высокого камня в нашу сторону Фирн. Ещё при приземлении она вглядывалась в линию берега, уходящего на север. Неужели сосулька умудрилась высмотреть добычу среди всей этой белизны?       — Не поверишь, но мы этим и занимаемся, — усмехнувшись, отвечает Каракурт, тут же прикусив язык под мрачным взглядом драконицы, не желающей шутить шутки. — Всё-всё, прости.       Лишь раздражённо что-то проворчав, ледяная оттолкнулась и полетела, вскоре скрывшись на фоне наползающих на небо облаков. Я же остаюсь в компании сестрички, Каракурта и Мастера с его слугой. Ядожал вытянулся в стороне, лениво вылизывая свои прозрачные крылья, будто очищая их... Или же приводя так в порядок после короткого перелёта? Может, они повреждены или не выдерживают подобной нагрузки?       Не обращая внимания на негромкое мурлыкание Каракурта, я подпираю свою морду лапой, изучая странного пчелиного дракона.       Жёлто-чёрный, с острыми, чуть изгибающимися рогами, с шипом на переносице, пчелиными крыльями и хвостом, заканчивающимся длинной иглой... Вздрогнув, я отвожу взгляд от этого еле заметного орудия убийства в сторону океана, пытаясь подтолкнуть свои мысли в иное русло...       А может, рассказать моим спутникам о видении?