Фуфур или кошмар ведьмака

       Центр столицы бывшей Редании вызвал у ведьмака шквал эмоций. Ругань, что тянулась шлейфом бурчания у де ла Тура в Туссенте, выплеснулась во весь голос в Новиграде. Нет, с перемещением было всё в порядке: Геральт очутился аккурат у начала лестницы, ведущей в трактир "Зимородок". Просто он забыл ту самую атмосферу старого города. Ведьмаку в нос ударила вонь прогорклого жира и скипидара из кузницы, смрад от лотков с мясом и рыбой, химически-травяное амбрэ от лавок торговцев магическими артефактами и вонища естественного происхождения из-под ног. Последнее удручало больше всего: под ногами хлюпала рыже-зелёная лепёшка, оставленная лошадью кого-то из проезжавших. И именно в неё сколлапировал Геральт по прибытии.       Поминая всуе и желая здоровья некоей наиболее развратной женщине, ведьмак направился в ратушу, вытирая по пути сапоги о брусчатку.       — К кому и по какому делу? — Не поднимая голову от свитка, паскудным голосом монотонно проблеял писарь в чёрном камзоле.       — Ведьмак Геральт из Ривии, по делу маэ... э... виконта де Леттенхофа.       Писарь таки поднял выцветшие глаза. Геральт на автопилоте окончил ответ "от Дамьена де ла Тура, лично", забыв при этом, где у его куртки внутренний карман. Вечно удивлённое лицо писаря с линялыми бровями пегого цвета венчал такого же цвета кустик реденькой растительности посреди высокого плешивого лба. Ярким пунцом на этом в целом восковом лице цвели только мешки под глазами. Непонятно лишь было их происхождение: то ли работалось так тяжко, то ли вчерашний отдых был так хорош.       — По делу виконта суд через...       — Я знаю, что прибыл раньше. У меня депеша от истца. Вскрылись кое-какие новые обстоятельства. Судья должен их изучить и принять к сведению.       Жёлтое восковое лицо сотряслось от крушения: вниз, на отведённое им место, упали вечно задранные в изумлении брови.       — Деран аэп Кеаллах сейчас обедают у Вивальди. Его Честь недавно были на охоте, по приглашению банкира. Поговаривают, добыча удалась на славу.       На этот раз от услышанного брови полезли вверх у Геральта:       — Кто? Ещё раз, я не ошибаюсь? Деран аэп Кеаллах? А с неким Кагыром аэп Кеаллахом, что был на службе в армии Нильфгаарда, он не связан?       — Аккурат его племянник, милсдарь. Только не вспоминайте при Его Чести этого имени. Это... тень на репутации семейства Его Чести. Если не хотите неприятностей для себя и виконта — не дразните виковарца.       — Хм... — Издал ведьмак, чуть отстранившись от стола. — Должно быть, клерк не врал... Я же мутант, грязный выродок... И вы мне помогаете. С чего бы это вдруг?       На восковом лице не дёрнулся ни один мускул.       — От такого выродка как вы, милсдарь Геральт, толку больше, чем от половины дармоедов при дворе что нынешнего правителя, что прежнего. Вот что с того, что у вас волосы белые да зенки кошачьи? Сидя тут не один десяток лет, я днями наблюдаю выродков похлеще вашего, милсдарь. И рожи у них сродни моей, испоганенные жизнью, мордобоями и пьянством. Так что физия ваша для человека побашковитее — не повод плевать через плечо и орать псалмы богам. А теперь прошу не задерживать очередь. У меня много работы.       Через четверть часа Геральт топтался у знаменитой новиградской конторы банкира-краснолюда. Ведьмака беспокоили воспоминания одного происшествия. То треклятое ограбление аукционного дома в Оксенфурте. Оно до сих пор гремело: Вимме Вивальди лично обещал заплатить 300 флоренов за голову каждого из грабителей. И не удивительно: в ночь того ограбления прервался род Борсоди, один из старейших в Редании. И один из богатейших, судя по рвению и упорству старого краснолюда. Он-де устроил эту вендетту за угасших Борсоди в целом и за почившего знакомца Хорста в частности. Вот только вряд ли краснолюд так распинался бы, не носи этот Хорст фамилию Борсоди и не будь хозяином того аукционного дома. А это чуть ли пальцем не тыкало в желание Вивальди с бородой влезть в сокровищницу угасшего рода.       Новость о награде до сих пор блуждала по дорогам Туссента и время от времени достигала ушей ведьмака. Соль в том, что Геральт был одним из грабителей. Тем паче именно он и посодействовал кончине милсдаря Хорста. И меньшее, чего он теперь желал – показываться на глаза потенциальному охотнику за головами. Причём в компании имперского судьи. Ещё и с таким родством.       Впрочем, никаких преград для проникновения как в дом банкира, так и на второй, жилой, этаж пред Геральтом не возникло. Коридор наполнял амбрэ жаркого из оленины, мимо туда-сюда сновали слуги, вежливо пропуская гостя вперёд и не забывая здороваться. А судя по возрастающей громкости разговоров с обилием пугающих терминов как то "профит", "аккредитив" и "налог", ведьмак понял, что в большом зале в конце коридора и расположился Вивальди с компанией.       — Пресвятая Мелитэле, лёгок на помине! А я говорил, милсдарь Кеаллах! Неужто это то самое пресловутое ведьмачье чутьё? Белый Волк нежданно навестил мою скромную обитель. Проходите, прошу, не стесняйтесь. Рекомендую оленину, особенно рёбрышки в медовом соусе с пряностями. А ведь мы о вас с Его Честью как раз вспоминали, — поприветствовал прибывшего банкир, стоило Геральту взять в руки кубок с вином. "Обласканный" вниманием, беловолосый гость пересёк зал и приблизился к столу.       Компанию новиградскому валютчику уже составлял молодой человек. И Геральт чуть было не выругался, бегло окинув того взглядом. Высокий рост и статная осанка, а также бледное строгое лицо и густая шевелюра вьющихся чёрных волос до дрожи напоминали Кагыра. Мужчина был почти копией своего почившего родственника. Разве что Кагыр был пошире в плечах. Да синева его глаз походила на бездонный омут. У судьи глаза были светлей. "Теперь понятно, почему этот Кеаллах так не любит вспоминать дядю. Да уж, попал я. Зараза."       — Интересно, чем же привлекла внимание таких персон моя скромная личность? — Пробурчал Геральт, салютуя приветственному тосту виковарца.       — Новыми донесениями на ваше имя, милсдарь, — негромко ответил на вопрос судья. — Раз уж вы здесь, полагаю, нам нужно кое-что обсудить. И да, ваше добровольное желание пообщаться на эту тему будет серьёзно влиять на процесс виконта. Так что советую не увиливать. Вим, мы с милсдарем ведьмаком ненадолго займём соседнюю комнату. Ты не против?       Краснолюд не возражал, поэтому судья со скучающим видом покинул людный зал и молча направился в одну из комнат по коридору дальше. Геральту только и оставалось следовать за молодым человеком и ломать голову над предстоящим разговором. "Только не Борсоди... Только не Оксенфурт...", — мелькало в седой голове.       — Полагаю, на этот раут вы заглянули не ради добродушного Вима и его оленины, — начал с ходу виковарец, стоило закрыться двери в комнату. — Я в курсе, что вы получили повестку. Однако, должен вас расстроить: в качестве свидетеля я бы вас не вызывал. Ибо посреди процесса над виконтом был бы вынужден открыть дело против вас.       — И что за повод? — Стараясь не выдавать раздражения, полюбопытствовал ведьмак. — Неужто на меня наябедничал кто-то из недавних клиентов? Я как-то не так упокоил его призрачного предка в замке? Или тот успел слишком много растрепать об эротических предпочтениях потомка перед кончиной?       "Это походит на чертовщину. Опять тягомотина, опять суд, причём опять на ровном месте не пойми при каких условиях! Меня что, прокляли?"       — Нет, милсдарь ведьмак. Но отчасти ваш иск связан как раз с подобной деятельностью. Нам поступила депеша от Третьего отдела казначейства, в Дариане. У вас имеется некоторая сумма незадекларированных доходов. К слову сказать, приличная.       — Простите?       — Судя по их документам вы зарегистрированы как индивидуальный предприниматель. Род вашей деятельности они подают как услуги по дезинсекции, дератизации, демонстризации...       — Извините дражайше, но не могу ли я взглянуть на... иск? — Подозрение Геральта и в этот раз ему подсказывало о некоем почти забытом дежавю. Впрочем, фамилия инспектора, подписавшего кляузу, запомнилась Геральту более чётко. — А-а, старый знакомый Хочебор Пятка. Этот зануда до сих пор работает в дарианском филиале? И как его не уволили? Он же внимателен как дурак на ярмарке.       — Прошу прощения, милсдарь! Извольте поподробней. — Судья с вызовом скрестил на груди руки и выражал искреннее желание слушать. Геральт хмыкнул.       — Что ж, встретил я сего милсдаря несколько лет назад, в Оксенфурте. Когда тот ещё не был Империей, в Редании бушевал всбесившийся Радовид, а аристократы Нильфгаарда благополучно меняли интерьер замка в Вызиме. В общем, милсдарь Пятка окликнул меня на рыночной площади Оксенфурта и предъявил мне то же притязание на мой кошель, что и сейчас. Причём теми же словами, только устно.       — И что же? Это его право.       — Да я ж не против. Вот только прикопался ко мне тогда Пятка зря. Да, сумма при мне была приличная. Ну так я тут при чём? Шла война, люди гибли пачками, трупоеды и нечисть от этого плодилась с такой же скоростью. На меня был спрос. Причём, платили как северяне, так и чёрные... Простите.       Геральт осёкся, проследив выражение лица судьи. Молодой человек неприятно морщил брови и постукивал пальцами по локтю. "Аккуратнее в выражениях", — значил этот вид, — "хоть я и виковарец, но мантию имперского судьи оскорблять не позволю".       — Что было дальше? — Ровным голосом спросил Деран.       — Да ничего особо. Он мне позадавал вопросы насчёт моей деятельности. Мол, делал ли я то-то и то-то. Я честно ответил, что нет. Милсдарь Пятка пересчитал ещё раз мои доходы, чего-то там поумножал, попереводил в проценты, повычитал какие-то неустойки, крякнул, выдал результат, мол, ой, всё верно, это мы тут недосчитали, выдал мне грамоту о почётном плательщике налогов и удалился. Грамота, кстати, до сих пор жива. Висит в рамочке на двери сортира у меня в поместье.       — Эм... Давайте без таких подробностей. Я хочу разобраться с письмом в этот раз. Поймите, я не могу оставить его без внимания с учётом того, что вы проходите свидетелем в моём деле.       — Понимаю...       — ... Ваша Честь... — Скорректировал Деран.       — Да, Ваша Честь. Но я не могу понять кое-чего. Я в последнее время действительно в качестве убийцы монстров прохлаждался. Что ж поделаешь, Туссент — край спокойный.       — Но всё же откуда такой неучтённый доход? — Чёрная бровь судьи взлетела вверх.       — А вот неправда. Все доходы учтены. Можете спросить Вима. Он отвечает за мои аккредитивы. И он может подтвердить, что налоги я плачу исправно. Потому, что перечисляет их с моего счёта ОН. А Хочебор Пятка ошибся. Опять. Потому, что не учёл ещё одного рода моей деятельности. Неучтённый им доход идёт от моей винодельни в Корво Бьянко. А посему он причитается не "ведьмаку", а "виноделу". Не в курсе что там по процентам, умножениям и вычитаниям, но должно сойтись и в этот раз. Пусть там, в Дариане, проверят. Иначе Вим бы меня уведомил сразу же, не дожидаясь депеш.       Судья молчал. Видимо, переваривал услышанное. По крайней мере, Геральт искренне надеялся, что на этом закончится его допрос о финансах и начнётся разговор о барде. По лицу молодого чиновника нельзя было предугадать его мысли. Но по действиям он хотел вина. Поэтому Деран аэп Кеаллах подошёл к столику с графином, у которого стоял ведьмак, и молча наполнил свой кубок.       — Полагаю, что после нашего разговора дарианская филия казначейства проведёт тщательное расследование халатности их сотрудника. И да, я привлеку к этому вопросу Вивальди как вашего банкира. Но вы должны понимать, что в ходе расследования ваши счета подвергнуться аудиту. Причём, именно я дам на него запрос.       — Да проверяйте на здоровье. Говорю же, вряд ли там будут какие-то крупные проблемы. Если только мой дворецкий не наворовал себе на собственную винодельню... Но вас мои финансовые потери не интересуют. Так что вперёд.       — В таком случае, я пришлю к вам гонца с бумагами на подпись...       — Я бы не спешил слать. Возможно, гонец меня не застанет дома. Ибо я буду занят контрактом. И он касается дела всем известного виконта Лютика. — С этими словами Геральт вынул из внутреннего кармана куртки заблаговременно заготовленные бумаги. Деран тут же принялся их изучать.       — Исправьте, если я ошибаюсь: де ла Тур выяснил, что есть предмет кражи. И нанял вас.       — Не совсем. Он сначала вывесил объявление. Да, это самое. На него никто не отозвался. Поэтому он предложил заняться поисками мне. Он знал только одно: Фуфур — существо живое. Это питомец его дочки.       Судья поморщился: — Это мы знаем и так.       — Зато у него возникло подозрение, что питомец этот — не просто кот или кроль, а нечто поэкзотичнее. — Продолжил ведьмак. — А в Туссенте на данный момент только я являюсь специалистом в вопросах...       — ... живой экзотики. Я понял. — Уже с неподдельным интересом, оставив в покое бумаги, следил за рассказом аэп Кеаллах. — Как выяснилось, кто такой Фуфур?       — Юная Элеонора де ла Тур очень любит рисовать. И у неё получается. Поэтому после нашего с ней знакомства она лично поделилась одним из портретов своего любимца, — и Геральт показал тот самый рисунок Дерану. Виковарец долго его изучал. Даже дул на него пару раз, намереваясь убрать возможный мусор с листа. Но после почти "ненавязчивого" покашливания Геральта уставился на того вопрошающим взглядом.       — Проблема в том, Ваша Честь, что это детёныш реликта. Понимаете, монстра, судя по своему характеру, неагрессивного. А это значит, что вряд ли кто-то из моих коллег на это охотился. И вообще знает, что это за зверь.       — Включая вас, верно? Я правильно понял: Белый Волк не знает кто такой Фуфур и как его искать.       — Абсолютно. Но я взялся за контракт, поэтому должен провести... своё расследование. А это затянет процесс поиска. И возможность доказать невиновность Лютика.       — При условии, что он действительно невиновен, — вклинил замечание Деран. — Вы так верите в его невиновность? Я получал старые рапорты о его переделках. Вспомнить тот же Флотзам. Он там еле избежал петли...       — Давайте не будем о Флотзаме, — Геральт расстегнул куртку и подлил себе вина. — Вы и без моего должны понимать, кем был Лоредо и чего он добивался. Для него желаемая цель оправдывала все доступные средства.       — А для вас? — Тихо спросил виковарец. При этом взгляд его нашёл глаза ведьмака. Геральт поёжился: синяя глыба льда была непроницаема. Этот вопрос мог означать что угодно. "Уж не на дядю ли он сейчас намекнул? На Кагыра... В конце концов этот молодой человек — всего лишь человек, даром что чиновник. Да, как судья он не может показывать личные претензии тому, кого потенциально будет допрашивать в суде. Но ведь как человек задать вопросы знакомому его родственника может? И хочет ли он их задавать? А вдруг я сам себе опять придумал проблем, как говаривает Йен. И всё намного проще...Зар-раза!.."       — Я лишь хочу вытащить горлодрая из очередной передряги. Как и обычно. Да, своими приключениями он меня порядком достал, но... и выручал он меня нередко. Он может и умеет добывать информацию почитай так же профессионально, как я — махать мечом. Это многого стоит... И в конце концов, он же бард. Он писатель, поэт, лютнист. Порой разгильдяй. Я верю в то, что самое его большое преступление — чрезмерно частое увлечение женщинами в погоне за творческими подвигами. Но скорее всего, без всех этих... передряг... не было бы Лютика и его баллад как таковых...       — Я вас понял, — опустил голову судья. — Будем считать наш разговор оконченным. А ваш допрос как свидетеля состоявшимся. Я перенесу слушание по делу виконта в виду полученных сведений. Вас же прошу не затягивать с... поисками. Ибо о них я буду регулярно справляться у милсдаря истца. Полагаю, в ваших интересах снабжать его детальными отчётами. Иначе... В определённый момент очередное заседание может... состояться. Мы друг друга поняли?       Геральт лишь утвердительно кивнул. Далее вести светские беседы смысла не было. Поэтому Геральт попрощался с виковарцем. Тот в свою очередь обещался поведать причину столь скорого ухода гостя банкиру. Сухое и быстрое прощальное рукопожатие свершилось уже в коридоре. После чего ведьмаку лишь осталось надеяться на волю судьбы и порядочность людей. А он этого крайне не любил.       — Геральт! Друг мой, как же я рад тебя видеть! Ты не поверишь!..       Ведьмак лишь иронично улыбнулся. Как и обычно, энтузиазма у Лютика хватало на что угодно, лишь не на осознание собственного положения. Вот и сейчас его не волновало, почему он вынужден находиться в вонючей камере среди нечистот, крыс и отбросов общества. Его до предела возмущало, что...       — Геральт, эти свиньи отказывают мне в просьбе заключённого. А это же сущая малость: всего лишь угли для письма и пергаменты. Несколько листов, пусть даже небольших, и угли. Заметь даже, не перо и чернила...       Да, в этом был весь Лютик. Известный как Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф. С его ныне отсутствующей фиглярской лиловой шляпкой с пером цапли и франтовским костюмом. Исподняя рубашка, как и панталоны с гольфами, были безнадёжно испачканы. Пшеничного цвета волосы до плеч распрямились и засалились. Лицо, которое часто принимали за эльфское, было замазано грязью, под правым глазом красовался синяк, подбородок просил бритвы цирюльника. В целом сейчас Лютик больше походил на оборванца и уличного нищенку.       — Ради всего святого, Лютик. Посмотри на себя. Ты в тюрьме, тебе грозит топор. А ты канючишь письменный набор. Вот на кой он тебе сдался, позволь спросить?       — Чтоб ты понимал, я прекрасно осознаю, в какое дерьмо вляпался. Поэтому пока могу, хочу сделать Цираночке подарок. Помнишь ту её балладу про тебя и Йеннифэр? Что она исполняла в "Зимородке" ещё до того, как маньяк... В общем, тогда, как вы познакомились.       — Ну. И что?       — Хочу перевести её на Старшую Речь. Пока могу. Вот только записать наработки мне негде, поэтому...       — Лютик, Лютик... Бестолочь ты окаянная... Неужели у тебя с Присциллой всё так...       — Да, Геральт. Чтоб ты знал. Не один ты остепенился после того, как обзавёлся парой. И заметь, я твои вкусы не обсуждаю.       — Это теперь-то. Раньше ты был другого мнения.       Лютик лишь фыркнул. Геральт покачал головой. Пусть и грязный, его старый (если не сказать старинный) друг по-прежнему выглядел на тридцать, думал, будто ему немногим больше двадцати, а поступал как ребёнок. Правда вот ребёнок перестал думать лишь о себе. Это что-то новенькое. Но к делу Геральта это отношения не имело. А часы неумолимо тикали.       — До меня доходили слухи, Лютик, что после ухода от де ла Туров тебя поймали на дороге в Растбург. Что ты там забыл, признавайся!       — А с чего бы тебя интересовал мой маршрут? Уж не взялся ли ты быть моим адвокатом и вытянуть доброго друга из этого гадюшника? Ге-ера-альт! Ты мой герой...       — ЛЮТИК! — Рявкнул ведьмак. Стоящий рядом солдат чуть было не уронил алебарду. Но тут же обратил внимание на происходящее. Не увидев более признаков чего-либо агрессивного (Геральт даже к прутьям решётки близко не подходил), служака вернулся к своему занятию: подпёр спиной стенку и погрузился в дрёму, повиснув руками на древке оружия. Геральт тихо продолжил: — В доме де ла Туров совершено ограбление в тот же день, когда ты оттуда уехал. И ты тут же направляешься из Туссента вон. Какого рожна ты попёрся в Растбург, я тебя спрашиваю?       — Если я тебе скажу, ты мне поверишь? — Захлопал ресницами бард.       — Только не тут, — сдался ведьмак. — Кратко и понятно ты рассказывать не любишь. А мне нужны подробности. К ним ты питаешь просто таки нездоровую любовь. Поэтому рассказ обещает быть долгим.       Разговор продолжился в комнате для допросов, за столом со скромными ломтями хлеба с сыром и кувшином поганого разбавленного пива. Геральту было всё равно. Лютик, хоть и возмущаясь, на еду накинулся. И жуя, поведал следующее.       У де ла Туров всё было замечательно. Юная Элеонора отличалась талантом к игре на лютне, хоть пение её коньком не было. Однако эта девочка имела пунктик: всё, что её окружает, должно быть милым. И ей жутко не нравился затасканный чехол лютикового инструмента. Самому барду на него было плевать, он редко когда вспоминал про эту вещь. Лютню, полученную у эльфов недалеко от деревеньки на Краю Света, он редко выпускал из рук, чаще всего она болталась у него на груди или спине. Так что эта комплектная принадлежность обычно телепалась в вещевых мешках у седла бардовой лошади. Как та дорожная сума без ручек, вроде и полезная, но тащить неудобно. Элеонора же в самый первый день обозвала чехол коробочкой, поморщила носик и попросила служанку связаться с лучшим музыкальным мастером, чтобы сделать милый подарок барду к концу обучения. Поэтому этот вопрос оставили на служанку, а сам маэстро начал открывать юной де ла Тур тонкости музицирования.       И вот случилось сразу несколько событий. Во-первых, глава семейства, чтобы расшевелить захандрившую княгиню Анариетту, планировал очередную охоту в Мырквидском лесу. По слухам, прежняя выдалась просто отличной, и княгиня соизволили поучаствовать в следующей. А капитан и рад стараться: переполнился энтузиазма на этот счёт, аж глаза сияли. Сие означало, что вскорости весь двор будут готовить к выезду за пределы резиденции. И Лютика бы с собой потащили. К подобному бард относился холодно, помня нелюбовь княгини к его персоне и ту самую охоту на Виллентретенмерта. Поэтому маэстро всячески придумывал отговорки, чтобы не мельтишить посреди леса у первых лиц Туссента перед глазами.       Но придумывать ничего не пришлось. Барду пришла весточка из Лирии: в Растбурге устраивают пышный приём. Повод Лютика особо не волновал, само упоминание благородного замка уже сулило помпу и хороший заработок. А то, что Лютика там любили, по умолчанию делало дорогу более чем желанной. А тут и новости от служанки юной Элеоноры подвернулись: мастер принял заказ на новый чехол и хочет посмотреть на знаменитую лютню, чтобы сделать для неё достойное убежище. И ожидает маэстро в замке.       — ... Так что, как только подвернулся случай, я без раздумий направился в бывшую Лирию по делам. Как видишь, ничего особенного, тем паче намекающего на побег с краденным. Да и зачем? Посмотри на ситуацию: я в кои-то веки был по уши в деньгах. К Дамьену я ещё должен был вернуться. В Растбурге меня ждал увесистый кошель за выступления в довесок к подарку от юной воспитанницы. С чего мне что-то у кого-то красть?       — У твоей юной воспитанницы пропал питомец. Весьма необычный. И довольно миниатюрный. А ты последним покидал поместье. Сложи два и два, — скрестил руки на груди Геральт.       — Да уж, не хорошо выходит, — протянул виконт, откусывая кусок сыра. — Я что-то слышал о случившемся в дороге. Но не думал, что оно меня коснётся. Упоминали про Фуфура, это точно было нечто живое. Ведь имена дают либо любимым питомцам, либо оружию. Элеонора страсти к арсеналу папеньки не питала. Так что сущность Фуфура очевидна. А при мне из живности была лишь моя старая кобыла. Поэтому я даже не напрягался на этот счёт. Как оказалось, зря.       — С каких это пор ты записался в детективы? — Хохотнул ведьмак. Лютик даже ухом не повёл: откусил порядочный кусок сыра, выкинув при этом хлеб в тарелку.       — А ты поработай на таких ребят как Роше или Тайлер — и останься при этом тем, кем есть. А я на тебя посмотрю. Они же рёхнутые! Даже в сортир без заговора не сходят! С ними свяжешься — себя потом не найдёшь. Они на тебя без твоего же ведома бирку шпиона повесят — и всё. Ты думаешь, я просто так им романы вместо докладов строчил? Я — житель мира, а не фанат интриг на ковре из разноцветных тряпочек. Мне плевать на флаги: люди везде одинаковые. Все они хотят жить, любить, сопереживать и чувствовать. Этого интриги никогда не дадут! Да и тебе ли этого не понять. Это же ты у нас любишь посреди поля битвы сидеть на заборе...       — Давай на этот раз без заборов. Не мои руки будут на площади рубать. Итак, возвращаясь к де ла Турам. Во время занятий с девочкой ты у неё в комнате животных видел?       Лютик задумался. В такие моменты в дороге он обычно начинал жевать конец своего пера. Если это был очередной гений прозы пера маэстро — то в полной тишине. Рифмованные же речи давались Лютику эмоциональнее: с руганью, проклёнами в сторону любой кочки или ухаба, а так же усердными экзерсисами по математике. Обычная привычка считать слоги по пальцам так доставала порой Геральта, что он пускал свою Плотву вперёд, лишь бы не слышать, очередное "этот лишний слог портит всю композицию".       Впрочем, против нынешнего подсчёта ведьмак не был.       — Эм... если не считать синиц и пары ворон, что прилетали к окну, в комнате пару раз я замечал котов... Один был рыжий. Как волосы у твоей знакомой, Трисс. Я было тогда подумал, уж не в гости ли она так экстравагантно заскочила. После событий в Новиграде с неё станется... Но нет, это был обычный жирный рыжий котяра. Наверное, из дворовых. Второго знали все в поместье. Тапок. Да, это его так зовут. Белый кот с чёрными пятнами по спине. И лапы у него чёрные, все четыре. Отсюда и кличка. Живёт на кухне, хотя шоблается по всему поместью. Всё, больше никого не видел. А что?       — А вот что. Знакомься, это и есть тот самый Фуфур, — и ведьмак протянул уже упоминавшийся выше портрет монстрика другу. Тот лишь мимоходом взглянул и засмеялся.       — Рогатый кролепегас? Серьёзно? Что это за зверь такой, Геральт? Впервые таких вижу... Погоди-ка... как и ты, верно?..       Геральт лишь молча покачал головой. Лютик возликовал:       — Вот видишь, а ты говорил, что для тебя больше занятий не найдётся! Что все монстры скоро переведутся, что охотиться будет не на кого... Что-то кончается, что-то начнётся... А тут р-раз — и вылез на свет монстр, неизвестный твоей ведьмачьей наружности...       — Лютик, угомонись, по-хорошему прошу. Это не монстр, а реликт. Простой неагрессивный реликт. Причём, наверняка очень пугливый, раз почти никто и никогда его не видел. А в заказе сказано притащить его в Туссент живьём. И вряд ли кто-то знает как на это охотиться. А мне надо опять выдумать чёртово колесо, чтобы очередной юной балованной барышне было с кем играть на зелёной лужайке. Заметь, прежних заказов почти нет. А винодельня мне приносит больше денег, чем мечи...       Лютик, глядя на друга, пододвинул тарелку с остатками еды на противоположный край стола. Ведьмак на предложенное не отреагировал.       — Геральт, знаешь, я всегда удивлялся твоему пессимизму, — уже в наглую присвоив тарелку, продолжил бард. — На тебя есть спрос. Даже как на ведьмака, представь себе, до сих пор. Как бы ты ни убивался на этот счёт. Про твоё амплуа винодела я вообще молчу. Прямо перед тобой вообще-то сидит хозяин кабаре. Вот чего ты плачешься? Вспомни Бертрама Таулера. Живёт себе кошак, купечествует, воспитывает деток своей жены. Всё у него чудесно. Благодаря тебе, кстати, но это тут... Ладно, это я к чему. Есть примеры, когда твои коллеги по цеху... уходили в отставку, и весьма благополучно. Не обязательно всю жизнь бегать за реликтами и неприятностями. Но если тебя это не устраивает — твой же заказ должен тебе дать понять: ведьмак может быть не только монстробоем. Неопасной чудной живности тоже пруд пруди. И её надо защищать. Вспомни на той охоте, с Виллентре... в общем, с Борхом, был в рядах охотников некий Эйк из Денесле...       — Ага. Помню, как же. Я потом в Вызиме с его сыном Зигфридом намучался. Знал бы я, что он возглавит Орден Пылающей Розы после Якова из Альдерсберга...       — Ой, да, согласен, херово вышло... Фанатичная семейка тугодумов, намертво вписанная в канву истории. Но я не об этом. Помнишь хиррика, которого этот благородный Эйк весьма неблагородно в капусту порубал? Во-о-от, а ты тогда говорил, что эти глазастые чудики абсолютно безобидны, кинь в них хоть тем же яблоком. И что? Подумай сам, сколько такой вот живности страдает от подобных Эйков, а? Чем тебе не занятие?       — Лютик...       — Нет, ну ты послушай...       — Лютик!..       — Я серьёзно...       — ЛЮТИК!       Наконец-то бард заткнулся. Геральт вздохнул и выдержал паузу.       — Помнишь ту деревеньку, Нижний Посад, где рядом конопляные поля росли?       Бард усмехнулся.       — Шутишь? Хочешь, чтобы я забыл, где получил свою лютню и написал "Там, где дьявол говорит "Спокойной ночи""? Издеваешься?       — Нет, не издеваюсь. Мне нужна их книга. А раз она попала в руки имперцев... Лилле же книга ни к чему, верно? Даже не представляю...       — Есть у меня идея, — Лютик неприятно скривился. — Но признаюсь, она так себе. Да и вообще, стоит ли рисковать? А вдруг в той книге ничего о подобных кролепегасах нет?       Геральт задумался. Бард был прав. С другой стороны, предложение Лютика могло быть более стоящим, нежели его личные догадки. Пока Геральт изолированно сидел в солнечном княжестве, музыкант облазил добрую часть обновлённых Северных королевств. И заключение мог дать лишь одно: короли меняются чаще купцов. Впрочем, ведьмак и так это знал. Только не любил он подобный люд. Торгаши всегда цены завышали и пытались его облапошить при первой же возможности.       —... на площади Иерарха. Знаешь там лавочку? Её хозяин обзавёлся чудной картиной Ван Рога не так давно. Поговаривают, на том самом аукционе у Борсоди... Что?       Услышав знакомую фамилию, Геральт рывком вернулся в реальность и внимательно стал слушать барда.       — Ничего, Лютик, продолжай. Я слушаю, что за лавочка с картиной?       — Да картина тут ни при чём! Ею ныне владеет некий Маркус Т.К. Ходгсон, реданец, хозяин книжной лавки на площади Иерарха здесь, в Новиграде. Поговаривают, что он помимо любви к книгам ещё питает слабость к произведениям искусства. Это его и связало с аукционом.       — А идея твоя тогда при чём? — Геральту эта игра в шарады уже слегка надоедала.       — Так при том, что библиотеку этого милсдаря Маркуса обошли люди Менге. Понимаешь, о чём я? Чародеев, магов, знахарей, аптекарей — да попросту всех, кто не трясся от страха, видя схемы созвездий или рецепты зелий — они пачками на кострах жгли. Книги палили горами на той же площади! А лавочку этого очкастого реданца не тронули. Так я вот что думаю: наведался бы ты к нему, Геральт. Нижний Посад вряд ли расскажет что-то нужное. Каэр Морхен заброшен и очень далеко отсюда. Не делай каменную мину, я же знаю, ты хотел наведаться домой. А у этого Ходгсона может найтись такая книжка, что ныне, почитай, нигде в Редании не сыщешь. Тем более, это намного ближе, чем тот же Нижний Посад.       В дверь постучали. После чего сразу же зашёл стражник и двинулся к барду.       — Извиняюсь, милсдари, но балагуру пора обратно в камеру. Время ваше закончилось.       Геральт лишь вышел в коридор следом за стражником и сам себе пообещал проведать Присциллу.