Модули.

Вконец измученный, ты добираешься до ФЭС. Отталкиваешь охранника на входе, попадаешь в лапы его напарника, бьёшься, но всё это – будто в тумане. Запоздало приходит мысль, что проще было не врываться вот так, нахрапом, а спокойно попроситься к главному. Ты открываешь рот, чтобы так и сделать, но вместо слов выходит лишь невнятное бульканье. На шум уже сбегаются какие-то люди. Внезапно раздаётся женский крик: - Ваня! Пустите его, это же Тихонов! Ты удивляешься дважды – тому, откуда тебя знает эта завитая особа на шпильках с глазами-блюдцами, и тому, что по её велению тебя и вправду отпускают. Но удивляешься отстранённо, по инерции, и c надеждой поворачиваешься к ней: - Мне к начальнику вашему надо… Правда, очень надо… - слова звучат совсем по-детски, жалобно как-то. Тебе даже вроде как стыдно становится. - Да, да, Ваня… - особа хватает тебя за руку и утаскивает в темноту коридора, кинув охранникам: - Чего вылупились? По местам! Через несколько шагов она приваливается к стеклянной стене и смотрит на тебя так, будто ты – привидение. - Мне к начальнику надо, - растерянно повторяешь ты. – Отведите меня, пожалуйста… - Да, да, - снова кивает она. – А ты разве не помнишь?.. Да, не помнишь, конечно… Идём… Ты рысцой следуешь за ней (и как умудряется так шустро бегать на своих каблучищах? Ты в кедах-то едва поспеваешь!) то сквозь сиреневый полумрак, то выныривая на яркий свет дневных ламп. Ты уже не можешь задавать вопросов, тебе всё равно, где ты успел с ней познакомится и почему должен что-то помнить. Ты просто передвигаешь ноги и цепляешься за сознание из последних сил. В такт стуку амелинских (амелинских? Почему амелинских?..) каблуков ты повторяешь себе, что вот сейчас ты всё расскажешь, во всём сознаешься, и это страшное, гложущее чувство убийства, может быть, отступит. Ещё чуть-чуть. Ещё несколько шагов... Твоя проводница останавливается, и ты утыкаешься носом в её плечо. Неловко блеешь извинения, но она не слушает – открывает стеклянную дверь и вталкивает тебя внутрь, избегая смотреть в глаза. Ты вваливаешься в сумрачный кабинет, ощущая на языке металлический вкус страха. Не давая себе опомниться, шагаешь вглубь. Женщина, сидящая во главе стола, поднимает голову. Ты смотришь на неё полных пять секунд. А потом, пошатнувшись, почти падаешь вперёд, упираясь в столешницу. Вцепляешься пальцами в белый пластик, хватаешь воздух, пытаешься сдвинуться с места, но ничего не выходит. И ты стоишь столбом, отчаянно впившись взглядом в лицо, навечно отпечатанное на сетчатке. У тебя нет никаких сомнений. Это Галина Рогозина. Та самая, которую ты убил.