Модули.

- Я не знаю, что делать. Тебе становится по-настоящему страшно – не от самой фразы, а от того, что её произнесла Рогозина. В первую секунду ты даже теряешься, не вполне понимая, о чём она. - Ты про Тихонова? Я уверена, он найдётся… Галя хмыкает, невероятным образом совмещая горькую улыбку и нахмуренные брови. - Теперь ты будешь убеждать меня в этом? - Ну и буду, - ты не видишь её спрятанного в ладонях лица, от этого становится некомфортно. Ты уже не раз ловила себя на том, что в любом разговоре тебе необходим зрительный контакт с собеседником. С Рогозиной это легко – она никогда не прячет глаза, чаще их прячут от неё. Но сейчас она будто бы стремится закрыться от тебя. - Ну и буду, - повторяешь ты, заглушая страх бараньим упрямством - "фирменным антоновским", как она иногда говорит. – Если ты не знаешь, что делать, я тебе предложу. Одевайся, пойдём искать его сами. Она долго смотрит в стол. По ушам бьёт почти идеальная тишина, и тебе начинает казаться, что она тебя даже не услышала. Или ты ничего не сказала… - И как ты себе это представляешь? – она заговаривает так резко, что ты вздрагиваешь. – Куда мы пойдём? - К нему домой. К друзьям. По компьютерным клубам. Кафе, забегаловки в его районе… - В каком его районе? Валя, опомнись, он потерял память! Он ничего о себе не помнит, откуда ему знать свой адрес, друзей, клубы?.. - она морщится, как от сильной боли, закрывает глаза. - Да и не о том я говорю. Я не знаю, что делать… дальше. - Дальше? То есть? - Ну, найдётся он. Попадёт сюда. И?.. Что с ним делать? Как с ним разговаривать? Сказать ему: вот эта девочка – Оксана Амелина, к которой ты подкатываешь каждый божий день, вот эта – Валя Антонова, которая вскрывает трупы. А эта, которая перед тобой, - Галя Рогозина, которая офигела до того, что порой ведёт себя так, будто ты её сын! Рогозина замолкает, часто дыша. Кажется, она уже стыдится своей вспышки – даже перед тобой. Ты смотришь на неё, и тебе вновь становится её жаль, хотя сейчас она выглядит гораздо лучше, чем вчера. Но это внешне, как и всегда, это только внешне. Уже спокойнее она продолжает: - Ты, наверное, думаешь, что мне было легко... вот так. Там. Думаешь, я хотела сбежать от него, от его смерти? Испугалась, струсила? Дезертир... Она снова хмурится, привычно проглатывая эмоции, и ты больше не можешь смотреть на её метания. - Галь… Я не уверена, но… - ты стараешься говорить как можно более скупо. Ты не хочешь давать ей напрасную надежду, но тебе просто необходимо, чтобы она успокоилась. Хотя бы немного. – Я ввела ему только одну порцию… Вакцину ещё не тестировали… Может быть, если ввести вторую… Странно, что эта очевидная соломинка не пришла ей в голову раньше. Может быть, она просто устала разрываться между Москвой, Бостоном, ФЭС, Министерством, тобой и всем остальным, что требует её внимания. Да не может быть, так и есть… Она наконец поднимает голову, и ты с облегчением видишь, как загораются её глаза. *** «Убийца. Ты убийца. Ты убил человека». Ты повторяешь эти фразы снова и снова, пока слова не превращаются в бессмысленную скороговорку. Ты окончательно убедился в их правоте, когда на огромном вокзальном экране увидел сюжет об убийстве главы ФЭС. Ты шёл по промозглой Москве, постоянно чихал, жутко хотел спать, но не мог остановиться. Тебе казалось, что все, мимо кого ты проходишь, оглядываются, показывают на тебя пальцем и шепчутся за спиной о том, что ты убил Галину Рогозину. Это имя ты уже сотню раз произнёс на все лады – про себя и вслух. Галина Рогозина, Галина Рогозина, Галина Рогозина. В газетах, которые тебе попадались – около урн, в киосках, на скамейках в скверах – её называли «полковник Рогозина». Ты сходил с ума оттого, как много о ней писали. Сколько прошло времени? Сутки? Двое?.. Её именем пестрели газетные заголовки, о ней были выхваченные тобой обрывки радиопередач, её фотография светилась на уличных экранах… Она смотрела на тебя отовсюду, и ты не понимал, как мог суметь убить такого человека. Ты боялся её, маялся неизвестностью, страхом, холодом, заходился отчаянным кашлем и упрямо шёл вперёд под неменяющийся мотив: «Убийца. Ты убийца. Ты убил человека»… К вечеру твой маршрут обрёл цель. Ты понимал, что это безумие, но другого пути у тебя не было. Ты, кажется, даже смеялся над собой: посмотрите, какой совестливый нашёлся! Связываться с полицией ещё раз ты не хотел, а судя по тому, что ты узнал из репортажей, ФЭС считалась самой продвинутой и неподкупной структурой. И ты шёл туда. Шёл, чтобы сказать: «Я убийца. Я убил полковника Рогозину».