Модули.

- Антонова, меньше знаешь, крепче спишь, - криво усмехается Селиванов, загоняя в холодильник очередной труп. – Зачем это тебе? Она тут, и ладно. Молчишь, уставившись в пол. Ты и сама не уверена, хочешь ли знать, что на самом деле произошло с Рогозиной. Но воображение не остановить, ты прекрасно понимаешь: либо узнаешь правду, либо, маясь от неведения, доведёшь и себя, и её. А ей, кажется, и так уже хватило твоего помешательства. Борис истолковывает молчание верно. Давая тебе время на раздумья, раскладывает по местам инструменты, протирает стол, тщательно моет руки и только потом садится напротив. Вы не смотрите друг на друга довольно долго. Наконец ты поднимаешь взгляд, он хмыкает и произносит: - Имей в виду, Рогозина оторвёт мне голову… Его глаза кажутся бутылочно-стеклянными. Косо взглянув на тебя, он прячет полуулыбку, складывает пальцы в замок и начинает. - Странно, конечно, всё получилось... Сама знаешь, уродов, которым она мешает, много, периодически кто-то из них возбухает. Отсюда и министерская охрана, которая её пасёт… - Охрана? - Деточка, не будь наивной, - иногда тебе кажется, что Селиванов позволяет себе излишнее панибратство, но сейчас не до того. - У неё есть охрана? - Ну а как ты думала, Антонова? Она ж не рядовой патологоанатом, нам с тобой не чета. И если она тебе этого не говорила, то, наверное, не стоит в будущем афишировать, что ты знаешь её маленькие секреты… В конце концов, голова у меня только одна. Ты отмахиваешься от его ухмылки, как от назойливой мухи. Он кивает. - Ладно, проехали. В общем, охрана вышла на группу мстительных ребятишек, чьих корешей мы недавно посадили. Они собирались по-тихому убрать Рогозину, но она подпортила им игру: укатила в Бостон не по графику. - Борис непонятно вздыхает, но, не давая тебе открыть рот, продолжает: - А чему ты удивляешься? Тому, что я знаю, куда она уезжала? Согласись, кто-то должен был контролировать её состояние. Бостонские заучки, прости, доверия не внушают. Они там помешались на своих исследованиях. Дай им волю, они и радий на вкус начнут распознавать. - Почему она попросила тебя? Почему не сказала мне? Я бы… - Ты бы! - передразнил Борис. – Вспомни, что ты устроила, когда узнала. Рогозиной нужен был трезвый специалист, а не истеричная барышня. Ты слишком обескуражена - настолько, что проглатываешь даже «истеричную барышню». - На этом они чуть и не погорели в буквальном смысле. Не так давно, эксперимента ради, врубили такую мощность у себя на подстанции, что от титановых ставней осталось одно воспоминание. А когда очухались, сообразили, что по расписанию в это время дежурка не пустовала. Можешь не спрашивать, кто там должен был находиться. Но этот кто-то, по счастливой случайности, именно в этот день сорвался в Москву – на неделю раньше срока. А эти очумелые экспериментаторы были не в курсе, вот и вся песня. Офигели, конечно, порядочно – ещё бы, они ж думали, ухлопали ведущего учёного… Рогозина как раз тогда на границе застряла – считай, в Бостоне её нет, в Москве нет. Вот они и послали покаянное письмо в наше ведомство. Оттуда – в Министерство, потом к нам. А пока суд да дело, Галка успела к Тихонову смотаться и снова улететь в Америку - при том, что она сама ничего не подозревала. И нам сообщение о её смерти в результате эксперимента пришло аккурат тогда, когда она, живая-здоровая, прибыла в Массачусетс и ушла под землю – бункер у них там какой-то научно-безалаберный, никакой связи. Ты качаешь головой, путаясь во временах и событиях. Обыденный тон Селиванова сбивает с толку. Разве может быть столько совпадений?.. - А теперь вспомни крутых братков. Согласись, им было на что злиться, - столько подготовки, и всё насмарку, объект ушёл из-под носа. Но нет худа без добра, под нос сунулся другой объект – а именно сбежавший, неадекватный и позабывший всё на свете Тихонов, ты сама констатировала у него амнезию. Не спрашивай меня, как он в огромной Москве умудрился напороться именно на тех ребят, но они, как видишь, не упустили случая: не убить Рогозину, так хотя бы засадить её человека. Ну а дальше… Дальше было бы глухо, если бы Тихонов не был Тихоновым. Он лихо смотался из тюремного лазарета и теперь без зазрения совести шляется где-то по Москве. Странно, конечно, что его обвинили в убийстве… Мы ориентировки на него сразу разослали, как только он пропал. Хотя, учитывая, с какой скоростью на местах обрабатывают указания… И не смотри на меня такими глазами, Антонова. Скажи лучше, какова вероятность, что к нему вернётся память. Абсолютно сбитая с толку, ты даже не понимаешь, о чём тебя спрашивает Селиванов. Он встаёт, исчезает где-то в углу, гремит стекляшками, а потом снова появляется и суёт тебе в руки полный стакан. Ты морщишься, но, не спрашивая, выпиваешь до дна. Обыкновенная вода. - Иди-ка ты, Валентина, домой. Поспи, перевари информацию. А то не хватает нам тут ещё одной сумасшедшей. Ты безропотно ставишь стакан на стол и уходишь. Уже у порога Борис окликает тебя: - Валь, ты, пожалуйста, всё-таки не распространяйся Рогозиной, что это я тебя просветил, ладно? А Тихонов найдётся, никуда от неё не денется.