Предубежденные

      - И что ты собираешься делать? – осторожно произносит Джинни.       Гермиона нашла подругу в их общей спальне, после чего во всех подробностях рассказала о случившемся. Ну, как рассказала. Скорее выплеснула весь поток своих эмоций в достаточно красочной и яростной форме. Она лихорадочно ходила из стороны в сторону и активно жестикулировала руками, а ее лицо… Столько мимики за такой короткий промежуток времени на обычно строго-задумчивом лице смотрелось немного комично.       Грейнджер резко остановилась, поджала губы и наконец взглянула на Уизли. Беспомощность и негодование, вот что сейчас выражало лицо Гермионы.       - Я не знаю, - она разводит руками и взмахом вниз их опускает, хлопая ладонями по ногам. – Я не знаю, - уже не на вдохе, а на выдохе, так и оставаясь стоять на месте.       - Ну хоть не Малфой, знаешь, - не находит, что сказать Джинни и выдает это. Она искренне сочувствовала Гермионе, сама до сих пор находилась в состоянии шока от новости. Староста – слизеринец, сын Пожирателя Смерти? Что это вообще значит?       Гермиона сначала издает нервный смешок, а затем и вовсе смеется, что малость напрягает Уизли (нездоровая реакция).       - А представь… - не прекращая нервно смеяться, выговаривает гриффиндорка, прижимая ладонь к лицу. - … Если бы и правда… - Джинни невольно усмехается, но тревога во взгляде не утихает.       - Может, поговоришь с МакГонагалл?       Грейнджер наконец успокаивается и ее лицо вновь приобретает привычное сосредоточенное выражение. Было видно, как быстро она взвешивала все за и против.       - Когда мы разговаривали, мне показалось, что она сама не в восторге от этой идеи. – задумчиво объясняет она, садясь рядом с Джинни на кровать. - Мне кажется, нет, я уверена, ей дали такое поручение из Министерства. Ох… - она откидывается на спину и ложится.       - Это ужасно глупо. Неужели они не понимают, что так они только усилят конфликты? Этих отпрысков нужно было спрятать куда-то, а не отправлять в Хогвартс, – недовольно ворчит Джинни, видимо уже представившая, как Нотт будет цепляться к гриффиндорцам.       Гермиона понимает, что та права. До этого она думала только о нелепости ситуации и возможных последствиях для нее самой. Каждый день вместо своего имени слышать только оскорбления-обзывательства? Смотреть на этого противного мальчишку и сразу вспоминать о прошедшей войне? Нет, спасибо.       Теперь же приходится взглянуть на проблему под другим углом. Министерство допустило ошибку, вернув слизеринцев (конечно, не только их, но и чистокровных волшебников из других факультетов, чьи родители примкнули к рядам Лорда) в школу. Кроме ненависти от подростков они ничего здесь не получат. Здесь найдутся и те, кто пострадал от их родителей в битве за Хогвартс. Может быть даже от их руки умер чей-то друг… Фред… Колин.       - Что ж. Пара-тройка стычек и они передумают, – пожимает плечами Гермиона. От пережитого потрясения она уже отошла. – Хотя с другой стороны, пострадает репутация школы.       - Нужно поддержать МакГонагалл, – уверенно кивает Джинни.       На следующий день, заходя в кабинет Зельеварения, первый смежный со слизеринцами предмет, Гермиона моментально натыкается взглядом на фигуру Нотта.       После вчерашней беседы с Джинни она вернулась в Башню старост и, к величайшему своему счастью, Теодора не застала. Утром она специально проснулась раньше обычного, чтобы снова не напоминать себе о том, с кем приходится делить пространство.       Но вот, его облик снова выдергивает Гермиону из мечтаний в реальность. Драко Малфой стоит рядом с ним словно для большего эффекта.       Она сразу чувствует, что здесь что-то не так. Никакой непринужденной болтовни, никаких подначиваний со стороны змеюк. Грейнджер ощущает тяжелую атмосферу, которая с каждой минутой становилась гуще. Трудно не заметить десяток стреляющих взглядов. Учеников в зеленых мантиях сторонились, словно они были разносчиками смертельно опасной болезни.       - Что в головах у Министерства я не представляю, – раздраженно бормочет Симус, садясь рядом с Гермионой и Джинни. Утром уже всем было известно, кто был назначен старостой школы.       Гораций Слизнорт еще не явился, поэтому у них было время, чтобы обсудить ситуацию, в которую они попали.       - Точно не здравые мысли, – соглашается Дин, который устроился напротив, рядом с ним садится Долгопупс. – Да вы посмотрите на их лица, - кивает головой в сторону учеников.       Гермиона тоже переводит на них взгляд и снова, только не это, натыкается на серые льдинки. Она слышит, как громко чуть ли не завибрировало ее сердце. Каждый раз, глядя на него, она чувствовала необъяснимую смесь страха, паники и презрения.       Гермиона видит, как искажается его лицо, прекрасно понимает, о чем он сейчас думает. Малфой поворачивает голову к Паркинсон и что-то шепчет ей на ухо, на что та несдержанно хихикает и бросает насмешливый взгляд на Грейнджер.       Гермиона делает вид, что ее совершенно не интересует, что такого сказал этот идиот своей подружке, и снова поворачивается к друзьям.       - Они сами не хотят тут находиться. – подмечает Невилл.       - Абсолютно верно! – в кабинет заходит профессор, на ходу ведя диалог с какой-то семикурсницей.       - Вот бы приготовить что-то убийственное. – тихо говорит Забини, обращаясь к Дафне Гринграсс. Скрытый подтекст забавляет блондинку, на что та сдержанно ему улыбается. Она была по-аристократически красива. Волосы светло-пшеничного цвета, глаза темно-карие, этот контракт делал ее особо привлекательной. Может быть, у нее были слишком широкие скулы, но это ничуть не портило ее красоту.       - Сегодня у нас Эйфорийный эликсир! – провозглашает Слизнорт, подходя к ученикам. Теодор не сдерживает усмешки, встречаясь взглядом с Блейзом. На какое-время они словно забывают о державшейся напряженности.       - Доставайте учебники. Это программа шестого курса, но, к сожалению, мы не все успели пройти. К тому же, в этом году на вашем, седьмом курсе, людей больше, вы сами понимаете, – действительно, те, кто в прошлом году были на шестом курсе должны были логично перейти на следующий, но в связи с бесчинствами Кэрроу и, мягко говоря, расплывчатой программой в прошлом году им пришлось пройти курс заново, поэтому они снова попадали на шестой. Прошлый год будто не считался.       Однако, были и те, кто не желал «уходить от графика» и проходить курс заново, они выявили желание логично перейти на седьмой. К таким ученикам относилась Джинни, Полумна, Харпер. Было еще несколько учеников, чья карьера была четко расписана и которые не могли «потерять» год. Таким ученикам, как и перечисленным трем выше, добавлялось чуть больше предметов, и они были вынуждены провести лето за активной подготовкой к учебе.       – Так что, если мы повторим некоторые зелья, я думаю, вреда от этого не будет, - Гораций кивнул своим словам и начал вводную лекцию о свойствах эликсира.       Гермиона окунулась в знания с особым рвением, будто спасаясь от навязчивых кошмаров.       Драко особенного воодушевления не чувствовал. Слушая вступительный рассказ о свойствах и особенностях зелья, он думал о том, что даже такое снадобье ему не поможет. После 4 курса вся его идеальная жизнь покатилась по наклонной и отрезала любую возможность вновь вернуться наверх. Теперь отсюда не видно ни входа, ни выхода.       Одногруппники начинают какие-то приготовления, читают, режут, мельтешат перед глазами. Драко же остается сидеть, уперевшись локтем в стол и подперев ладонью подбородок. Абсурдность того, что после пребывания в роли Пожирателя ( Драко невольно вздрагивает) ему приходится учиться, как ни в чем не бывало, создает ощущение, что это происходит не с ним.       Вот сейчас закрою глаза и окажется, что я просто сплю. Все – сон.       Малфой не сдерживается и действительно закрывает глаза. Единственный, кто это замечает, оказывается Нотт, который негласно взял на себя роль поддержки и «защитника» Драко. Он видит, как тот наконец открывает глаза. По взгляду понятно, что блондин чуть ли не кричать готов от отчаяния.       - Драко, слушай, - Тео шепчет так, что только Малфой его слышит. – Хочу воспользоваться своими новыми привилегиями, - он многозначительно подмигивает, и Драко тут же заинтересовано поднимает брови. – Может быть, Вы с Пэнс проверите Ванную старост? Я только твоей оценке доверяю, да и можно совместить приятное с полезным. – что в переводе означает: Сходи потрахайся, может тебе полегчает.       И Малфой отчетливо читает это между строк. Сначала во взгляде сквозит удивление от такой… наглости? Затем он довольно хмыкает, начиная представлять, что и как сможет сделать с синеглазой девчонкой. Стоит отметить, что глаза у Паркинсон были иссиня черного цвета.       - Да. Организуешь? – Тео довольно кивает и как ни в чем не бывало продолжает готовить эликсир.       Драко ловит взгляд Пэнси, что особого труда не заставило, так как она чуть ли не каждые пять секунд смотрела на него. Девушка, вопросительно наклоняет голову набок, как кошка, и кокетливо чуть улыбается. Разговора с Ноттом она не слышала, но изменившееся настроение обожаемого Малфоя чувствует сразу. К тому же, обращенное внимание Драко именно на нее, напрямую, ей очень льстит.       Не получая ответа на немой вопрос, она тонет в его глазах, закусывает изнутри губу. Что-то многозначительное в его взгляде и у нее тут же перехватывает дыхание. От одной его уверенной усмешки у нее бы сейчас подкосились ноги. Но он не усмехается. Пэнси перестает читать его эмоции, ее отвлекает Дафна.       Другие уроки проходят также напряженно, но без происшествий. Получив пароль от Ванны и дав «тонкий» намек Пэнс, Драко раздевался в этом помещении для старост.       Пена переливалась всеми цветами радуги, вода лилась из многочисленных позолоченных краников, витражи-русалки смотрели на него с осуждением.       А Драко было плевать. Впервые за долгое время его состояние было близко к определению: терпимо-приемлемо.       Она пришла тихо и грациозно, снова вызывая ассоциации с кошкой. Малфой уже сидел в воде, облокотившись спиной о мраморный бортик.       Раздевалась она с той же демонстративностью и изяществом, как и показывала себя в глазах других в повседневной жизни. Сначала сняла рубашку, медленно расстегнув все пуговицы, затем повернулась боком и сначала расстегнула, а затем и стянула школьную юбку. Драко смотрел на нее, не отводя потемневших глаз. Она осталась в нижнем черном белье и черных полупрозрачных чулках. Затем остановилась и замерла, вдруг со странной внимательностью заглядывая Драко в глаза.       - Иди сюда, – ждать ее еще дольше слизеринец не хотел, хоть представление и было завораживающим. Девушка послушно спустилась по ступенькам в воду, так и оставшись в белье и чулках, и подплыла почти вплотную к нему.       - Привет, - в ее тихом голосе звенят колокольчики. И только сейчас Малфой замечает нечто новое в ее поведении. Она смущена. Интересно.       - Привет, - откликается Драко, не желая больше вникать в ее настроение или что-то анализировать. Он проводит большим пальцем по ее немного пухлым губам, чуть оттягивая нижнюю губу вниз. Слышит задушевный вздох и, наконец, ее целует. В этом поцелуе нет любви или душевной нежности, скорее острая потребность куда-то выплеснуть свое отчаяние, забыться, забыть. И Паркинсон это хорошо понимает, она не ждет от него никакой взаимности, точно не сейчас. Сейчас она просто хочет сделать вид, что занимаются они любовью, а не сексом. Просто сделать вид. И Драко не может ее осудить за это желание. Они оба хотят получить разные вещи, так почему бы не подыграть друг другу?       Поцелуи от губ вниз, по шее, заставляя девушку трепетать. Ее пальцы уже вовсю блуждают по его щекам, зарываются в уже влажные волосы и гладят твердые сильные плечи. Возбудить ее – проще простого, хоть сам Драко, после долгого перерыва и стресса, особой сдержанностью похвастаться не мог.       - Драко… - она стонет от чувственного поцелуя-укуса в шею и слабо царапает его своими аккуратными ноготками по коже головы. Малфой шипит, но возбуждается только сильнее. Следующий поцелуй в губы становится еще яростнее и горячее.       Собственническим движением ладоней он оглаживает сначала ее талию, затем сжимает ягодицы, вынуждая Паркинсон прижаться ближе. Как будто она имела что-то против.       - Еще, - томно ему на ушко, и Драко с ухмылкой снова сжимает ее привлекательную часть тела, но уже сильнее и настойчивее. Она снова стонет и от этого стона все терпение и желание на прелюдию у Малфоя заканчивается. Сначала он снимает с нее кружевное нижнее белье, оставляя только в чулках, затем резким движением подхватывает девушку под бедра и усаживает сверху. Она упирается коленями в пол, по обе стороны от его бедер и сразу же опускается на него. Драко рычит, порывисто откидывая голову назад и снова сжимая пальцы на ее ягодицах. Она прижимается к его губам рваным поцелуем, стонет в них его имя так сексуально, что Малфой вновь утягивает ее в долгий и влажный поцелуй.       Так хорошо. Как давно ему не было так хорошо. Он не чувствует за своими плечами никакой ответственности, никаких сожалений. Единственное, что он может слышать, это ее пошлые и громкие стоны. Музыка для ушей.       Пэнс обхватывает его руками за шею и прижимается губами к виску. Пожалуйста. Пусть это никогда не заканчивается.       Движения становятся отрывистее, глубже и жестче, один раз она даже вскрикивает от боли, но хочет его еще больше. Маленькая мазохистка.       - Пожалуйста! – она не знает, что просит у него: не останавливаться или довести ее как можно скорее до оргазма. И Драко чувствует, слышит по ее дыханию, что Паркинсон скоро кончит.       А дальше происходит то, что Малфой больше никогда не сможет выкинуть из своей головы. Он видит полные шока и ужаса глаза Грейнджер. Последнее смотрелось бы смешно в такой ситуации, если бы сам Драко не был бы в ней. Если бы его член сейчас не был бы в Пэнси Паркинсон.       Гермиона хлопает глазами, как ребенок, беззвучно открывает рот, как рыбка, и стремительно краснеет. Малфой резко останавливается, и воздух оглушает обидчивый стон синеглазой.       - Почему ты?... – она отстраняется от слизеринца и еще затуманенным взглядом всматривается в его лицо. – Что? Кто-то подглядывает? Ну и пусть. Пусть смотрят. – прерывисто шепчет она, вновь целуя плотно сжатые губы. Она все еще старалась вернуть хоть какой-то контроль над ситуацией. Но Драко не реагирует, поэтому ей приходится слезть с него и обернуться. Прежде чем она успевает о чем-то подумать или что-то сказать гриффиндорке, та снитчем вылетает из Ванной.       - Это была… - - Паркинсон не договаривает, ошарашенно смотря на то место, где только что стояла грязнокровка. Девушка хмурится и примерно минуту они стоят в полной тишине. Первая, разумеется, приходит в себя слизеринка.       - Подумаешь. Разве это нас остановит? Драко? – уже с тенью испуга окликает его, осторожно снова тянется за поцелуем.       - Хватит. – он отворачивает голову и отстраняется от девушки.       - Да это ерунда. Пожалуйста… - лепечет Паркинсон, чувствуя, как предательски покалывает в носу. Но Малфой молчит и смотрит куда-то в сторону.       От гордости у нее все таки что-то осталось, к тому же, не доведенная до оргазма девушка, почти получившая столь желаемое и в секунду потерявшее это, имела полное право проявить свой истинный характер.       Пэнси быстро вылезает из ванны, также быстро одевается и, даже не применяя высушивающее, уходит. На ходу она зло вытирает слезы.