Шрамы мирного времени

      Жизнь Ричарда сложилась так, что ему часто приходилось быть настороже, и его сон стал очень чутким с годами. Даже в успокаивающей тишине огромных покоев Матери-Исповедницы, ставших теперь и его, Ричард просыпался от любого, даже едва уловимого звука. Присутствие Кэлен обычно успокаивало, но, когда ее не было рядом, это лишь быстрее отгоняло сонное наваждение. И то, что разбудило его в этот раз, было не просто чем-то, а громом среди ясного неба.       Проснувшись, он сразу обнаружил, что другая сторона кровати была пуста. Он вскочил с постели и, не обуваясь, пошел в ванную комнату, уже на ходу вспоминая, что, кажется, источник его беспокойства был там. По стопам бегали обжигающе холодные искорки от ледяных камней, промерзших от зимних ветров уже в октябре.       Зайдя в ванную, он увидел Кэлен сидящей на холодном полу. Ее пальцы вцепились в краешки урны до побеления костяшек, и все ее тело болезненно согнулось, напряженное, словно натянутая тетива. Обернувшись, Кэлен увидела Ричарда и тут же отвернулась, вновь упираясь взглядом в пол. Тишину рассекал лишь звук ее тяжелого, мучительно медленного дыхания.       — Ричард… позови служанку, пожалуйста.       Подозревая, что она не хочет показываться ему в таком состоянии, Ричард сознательно пошел наперекор: к ней.       — Как я могу помочь?       Он опустился на колени рядом с женой, поражаясь, как она могла сидеть на столь холодном полу, тем более — ранним утром, посылавшим дрожь по коже любому, кто не спрятался под одеялом.       — Я очень хочу спать, — призналась она, укладывая голову на руки, скрещенные поверх урны. Ее глаза были укутаны в невидящий сумрак, — но я не уверена, что меня больше не будет мутить.       — Хочешь, чтобы я позвал Никки?       Она покачала головой. Ричард кивнул, оставаясь рядом с ней. Может, ей было бы комфортнее в компании женщины, но он не хотел оставлять ее даже на секунду, когда она почти засыпала, сидя на леденящем мраморе и обнимаясь с урной. Он просто ждал… чего-нибудь. Какого-нибудь знака, что ей стало легче. Пока его не было, он пододвинулся поближе к ней и помог пересесть к себе на колени. Он гладил ее по спине и по растрепанным со сна волосам, готовясь в любой момент собрать их от греха подальше.       По прошествии десяти или духи ведают, скольки на самом деле, минут она подняла голову и взглянула на него чуть более осознанно. Она поерзала на его коленях, проверяя, насколько мышцы слушаются ее.       — Поможешь мне дойти?       Ричард аккуратно пересадил ее обратно на пол и тут же встал на ноги, но не стал проверять, насколько хорошо это получится у Кэлен.       — У меня есть идея получше, — он протиснул руки под ее бедра и, положив другую поперек ее лопаток, поднял ее на свадебный манер. — И даже не возражай.       Так уж сложилось, что таким образом он носил Кэлен лишь в постель, и лишь когда у нее не было сил дойти самостоятельно.       Его жена всегда была легкой, но сейчас ему казалось, что она стала совсем невесомой — и это с почти трехмесячным ребенком во чреве. Ему вспомнилось, что в последнее время она почти ничего не ела. Уследить было трудно, потому что за столом Эд охотно стаскивал еду у всех подряд исключительно со скуки, и, следя за ним, Ричард постоянно пропускал смену блюд. Но он замечал, что чаще всего Кэлен проводила время, просто наблюдая за остальными.       Он считал Кэлен безупречной матерью, еще когда Эд не появился на свет, и, должно быть, это убеждение помешало ему увидеть, как тяжело ей было в этот раз.       Он уложил жену на постель и наскоро поцеловал в лоб, укутывая в одеяло. Она сомкнула пальцы на его запястье, стоило ему сделать шаг от постели.       — Куда ты?       — Я скоро. Спи.       Она задремала сразу же и не увидела, как Ричард направился в ванную. Он вынес урну, нашел служанку, чтобы попросить принести завтрак прямо в покои через несколько часов, и отдал распоряжение морд-сит, чтобы время прошений сдвинули на полдень.              Позднее утром, проснувшись уже не от недомогания, Кэлен все еще выглядела болезненно. Однако теперь у нее было достаточно сил, чтобы отнекиваться. На вопрос про ее самочувствие она ответила лишь коротким «все в порядке».       Кэлен сидела в постели, прислонившись спиной к изголовью, и вертела дольку яблока между пальцами. Она взяла ее только после длительного и тщательного разглядывания подноса с едой, где все вызывало у нее страдальческое выражение лица. Ричарда удивляло, что она даже не пыталась скрыть эти эмоции, как делала обычно.       Пока она жевала яблоко безо всякого энтузиазма, едва ли не с опаской, ее ладонь лежала на округлившемся животе. Она время от времени проводила по нему пальцами, будто уговаривая дочь (или свое тело — ради нее) принять пищу. Ее кожа все еще была бледной в тон ее белоснежному ночному платью, и нескольким часам сна не удалось стереть круги под ее глазами. Она выглядела совсем иначе после возвращения из поездки, и Ричард даже не подозревал, что ей нездоровится. Ему с трудом представлялось, что она скрывала это от него.       — Не похоже, что все в порядке, — Ричард сел поближе и положил руку на ее бедро. Она едва заметно сжалась от холода пальцев, соприкоснувшихся с ее нагретой кожей. — В пути тебе тоже было плохо каждое утро?       Кэлен покачала головой, почти позволив ему расслабиться.       — Не только утром, — она отложила яблоко обратно на поднос.       Ричард едва удержался от разочарованного вздоха. Он отвернулся, стараясь скрыть свое расстройство.       — Почему ты ничего не сказала? Ведь в прошлый раз этого не было!       — В прошлый раз, — Кэлен медленно повернулась к нему, стараясь не будоражить свое тело лишними движениями, и скрестила ноги, — Натан каждый день отдавал мне часть своей магии, чтобы Эд не убил меня, и, видимо, это помогло. У меня не было обычной беременности, пригодной для сравнения, но пока мне кажется, что наша дочь — просто паинька.       Ричард тяжело вздохнул, осознавая, что он больше не мог сделать для нее то же. Даже если бы она заупрямилась, он все равно мог незаметно отдавать ей свои силы, просто обнимая ночью — эта часть плана работала прекрасно, но не при отсутствующем даре.       — Я могу попросить Зедда или Никки…       — Нет, Ричард, — она взяла его ладонь между своих маленьких ладошек, — утреннее недомогание — это нормально. Мне не нужна помощь, чтобы пережить то, с чем сталкиваются все беременные женщины.       В его голове с трудом укладывалось, что ее истощение — это нормально. Ричард не считал подобное приемлемым, когда речь шла о его семье, но по взгляду Кэлен он понял, что ему придется смириться с законами природы, раз она уже сделала это. Как она оставалась такой спокойной?       Ему не хотелось спорить с ней, поэтому он решил перевести тему.       — Я перенес начало прошений на полдень. У тебя еще есть время, чтобы попытаться поесть.       Ричард отодвинулся на край постели, намереваясь сменить спальные штаны на свой повседневный наряд.       — Духи, Ричард, это совсем не обязательно…       — Что именно?       — Все это, — она вновь откинулась на изголовье и безо всякого энтузиазма перевела взгляд на главный источник ее беспокойства. Ричард боялся, что, того и гляди, она просто устроит шоу в духе четырехлетней Лоры, ненавидевшей суп до коликов.       Ричард забрался выше на постель и лег лицом к жене, поддерживая голову на локте. Кэлен упрямо посмотрела на него сверху-вниз, и даже уголки ее губ как-то капризно изогнулись. Он никогда не видел свою жену такой, и это отчасти… умиляло его.       — Еще чуть-чуть, и я начну кормить тебя с ложечки, — шутливо пригрозил он, едва пряча улыбку. — Если не хочешь, то перестань упрямиться. Ради этой маленькой девочки, — Ричард поцеловал ее живот.       Взгляд Кэлен смягчился, стоило ему использовать запрещенный прием. Она коснулась его щеки и кивнула, тут же отправив его одеваться. Когда он вернулся, еды на подносе стало чуть меньше.              К вечеру тревога Ричарда поугасла, когда он обсудил свои опасения с Беном и Зеддом. К его удивлению, они тоже, как и Кэлен, считали это нормальным. Ричард нарек себя главным глупцом среди отцов, но не расстался с излишней бдительностью.       Во время обеда он едва не осуществил свою утреннюю угрозу на потеху их детям, но Кэлен пресекла веселье, выхватив у Ричарда свою вилку с нанизанным на нее кусочком мяса.       — А что? Я бы посмотрела на это, — хихикнула Лора, глядя на родителей с невинной улыбкой.       От Лоры Ричард узнал, что, когда Эд отказывался есть все, что что для него готовили на кухне Народного Дворца, Кэлен тоже вооружилась ложкой и взялась за те же угрозы. Дочь видела их противостояние и говорила, что оно выглядело очень комично, особенно когда Эд в последний момент уворачивался от ложки, а Кэлен едва не рычала. Видимо, перепалки Ричарда и Кэлен забавляли ее так же. Вообще-то, дочь была единственной, кто не вызывал таких проблем. Не считая супа, разумеется.       — Я слишком взрослая для этого, милая.       Кэлен строго посмотрела на Ричарда, едва сдерживавшего беззлобный смех. Он взглянул на Лору с теплой улыбкой.       — Не верь ей. На самом деле, ты — самая взрослая здесь.       Кэлен ткнула Ричарда под ребро, вызывая лишь очередной приступ смеха.              Вечером, когда он вновь встретился с женой в их покоях, он был уверен, что она выглядит гораздо бодрее. Однако беспокойство не покинуло ее черты. Когда он улыбнулся ей, Кэлен попыталась ответить, но вышло как-то неуверенно.       Ричард не успел спросить, что случилось. Он даже не успел задуматься, с чем было связано ее настроение. Она просто протянула ему сверток, уже распечатанный.       — Я была во дворце Никобариса на Королевском ряду, — едва услышав про эту страну, Ричард насторожился. — Две недели назад в столице Никобариса Защитники Паствы напали на трех Сестер Света, которые хотели забрать одаренных мальчиков в Замок Волшебника. Там и до этого ненавидели колдуний, а теперь они еще и забирают будущих тружеников и воинов, — Кэлен изрекла это с усталой и злой иронией, от которой Ричарду не стало веселее. — Так что жители натравили на них Защитников Паствы.       Сердце Ричарда похолодело. Защитники Паствы были как гнус, появлявшийся везде снова и снова, как бы ты ни отмахивался и ни боролся с ним. Они годами сжигали одаренных на кострах и насаждали позицию, что магия была злом, даром Владетеля, порчей. Они кричали во всеуслышание все то, от чего в глазах у Эда появлялся страх загнанного животного. Эд боялся самого себя после того, как едва не исповедал Ричарда, и эти фанатики разве что не снились ему в кошмарах.       — И что сделали Защитники Паствы?       Ричард боялся спрашивать. Ему казалось, что он уже знал ответ по тому, как Кэлен поджала губу и отвела взгляд.       — Они убили одну Сестру, — когда она взглянула на него вновь, в ее взгляде было не сожаление, а холодная стальная ярость. — Но, насколько я могу судить, Сестер поддержали все колдуньи из близлежащих земель, и вместе они стали представлять настоящую угрозу. Иначе сам король бы не подал прошение об исповеди Сестер за то, что они вторглись в Никобарис и попытались похитить их детей.       — Исповедать? Сестер? — Ричард сжал руки в кулаки. — Да он рехнулся! Сестры — больше не фанатички, убивающие себя, лишь бы в итоге надеть на детей ошейники. А вот Защитники Паствы ничуть не изменились.       — Более того, король пишет, что его волнует чистота наших душ и то, как много одаренных, запятнанных порчей, теперь во главе альянса. Он даже упоминает Никки…       Ричард постарался принять ее слова со всем возможным спокойствием.       — Чем им не угодила Никки? Она даже ни разу не была на их территории и не пересекалась с Защитниками Паствы.       — Всех колдуний в Никобарисе преследовали из-за подозрений в связи с Владетелем, а Никки — бывшая Сестра Тьмы. Она — живое воплощение того, чего они боятся, но при этом много помогала мне, а теперь — нам обоим. Сложно не заметить, что ее влияние на нас велико.       — Одаренные всегда обладали большой властью. Раньше Мать-Исповедницу главным образом поддерживал Первый Волшебник, но теперь их гораздо больше, — Ричард с трудом удержался от привычного «нас». — Не имеет значения, кем они были до этого, если сейчас они служат свету.       — Именно это им и не нравится, Ричард. Многие в Никобарисе смирились, что им пришлось войти в состав альянса, где во главе стоит чародей, но теперь на их территории вновь начали рождаться одаренные, которых ищут не один-два волшебника, а еще и целый орден колдуний.       — Что им даст исповедь Сестер? Стабильность за счет страха? Уверен, они хотят от тебя что-то еще.       Кэлен пожала плечами.       — Они требуют аудиенции со мной, чтобы обсудить статус Никобариса. Хотят закрыть границы для Сестер и всех Волшебников. Возможно, что-то еще, даже более наглое, — Кэлен отвела взгляд. — Я не собираюсь никого исповедовать, и тем более — идти у них на поводу. Нам нужно усадить обе стороны за стол переговоров и избежать крайностей. Они и так потеряли достаточно людей.       Ричард поморщился, анализируя ситуацию.       — Их аристократия еще не в курсе, что ты беременна, — Ричард остановил взгляд на ней. Кэлен качнула головой, как бы подтверждая, что она пока не разглашала это. — Это к лучшему. Пусть представители приезжают в Эйдиндрил.       — Там бушует война, Ричард. Король заперт во дворце, а Сестры и помогающие им колдуньи отрезаны от тракта Защитниками Паствы.       — Мы направим туда солдат, чтобы приостановить конфликт и проследить за соблюдением мира. Сестры и король с его советниками должны лишь добраться сюда, не поубивав друг друга.       — Это займет слишком много времени.       — То есть, ты собираешься ввязываться в войну против одаренных? В таком состоянии?       Он посмотрел на нее острым пытливым взглядом, но не смог больше вымолвить и слова. Очевидно, что он думал по этому поводу. Его ответ крылся в самом вопросе. Но Кэлен воспользовалась его молчанием по-своему.       — Да. И я уже согласилась. Это необходимо остановить как можно скорее.       Он остолбенел. Его взгляд, должно быть, стал холоднее северных ветров, властвовавших в Эйдиндриле, раз она едва заметно передернула плечами, выдавая свою неуверенность. Когда она попыталась взять его за руку, он сделал шаг назад, сдерживая эмоции из последних сил.       Она должна была вспомнить их разговор перед отъездом с Эдом, раз на ее лице отразилось искреннее беспокойство. Ричард тоже вспомнил. С болезненной ясностью он увидел ту же драму, что разыгралась, когда схлестнулись ее намерение выполнить долг и его желание защитить семью.       — Кэлен, они ненавидят Исповедниц! А ты к тому же беременна.       — Я прекрасно понимаю это.       — Нет. Ты не видела себя моими глазами. Ты не понимаешь.       Он вспомнил ее сжавшуюся фигурку этим утром и ее усталый взгляд, ее обессиленный голос. Она говорила, что это нормально, и Ричард был готов верить ей, пока она была рядом, пока он был ее мужем, а она — его женой. В Никобарисе она будет живой мишенью, даже не человеком. Если король не замышлял ничего дурного, у Защитников Паствы точно были свои планы.       — Я не допущу, чтобы они убили Сестер, с которыми мы сражались бок о бок против Имперского Ордена, Ричард.       По тому, как исказились его черты, Кэлен должна была понять абсолютно все. Как бы Ричард ни оберегал ее, он не мог игнорировать безнаказанную жестокость.       — Нет, — согласился он без толики лукавства. — Но это может подождать, пока тебе не станет лучше. Я поеду туда вместе с морд-сит, а потом ты сможешь присоединиться, если сочтешь нужным.       — Если ты прыгнешь в Сильфиду, то не сможешь взять с собой ни Меч Истины, ни путевой дневник. Как я узнаю, все ли в порядке? — она уперла кулаки в бока. — Нет. Мы немедленно отправим туда войска, ты прав, но затем я встречусь с ними лично. Я просто назначу встречу на вечер, чтобы утреннее недомогание прошло, раз ты так волнуешься.       — Надеюсь, ты шутишь.       Она покачала головой.       — Это не может ждать. Чем дальше, тем меньше шансов, что я смогу поехать.       Ричард выгнул бровь, смотря на нее в непонимании.       — Когда пройдет слабость, ты хотя бы сможешь позаботиться о себе.       — И тогда моя беременность будет заметна. Пока это не так явно, у меня есть преимущество: никто не знает, как причинить мне вред.       Кэлен предприняла еще одну попытку и все же взяла Ричарда за руку. Он был расстроен, зол, обеспокоен, и Кэлен даже не рассчитывала, что он отреагирует и ответит тем же. Но он сделал это.       — Это не первая моя поездка в Никобарис, Ричард. Эта страна никогда не дает Эйдиндрилу покоя, но Исповедницы справлялись.       Она смотрела на него самым мягким взглядом из всех возможных, моля, чтобы он не повел себя, как в прошлый раз — не ушел, оставив ее наедине со своим чувством долга. Она так и не узнала, как долго он корил себя за то, что они так и не поговорили перед ее отъездом.       — Все будет в порядке, — сказав это и Ричарду, и себе, она обняла его и спрятала лицо в сгибе его шеи. — Мы остановим это.       Лора прильнула к двери, не зная, стоит ли заходить к родителям сейчас. Сегодня у нее и Эда было много времени, потому что молодой волшебник, обучавший их истории магии, в данный момент вместо их урока получал нагоняй от Зедда за какое-то заклинание, вышедшее из-под контроля. Они хотели пойти к папе и вытащить его на прогулку верхом, но мама их опередила.       Они не видели, как она вошла, но услышали ее приглушенный голос. И звучал он очень серьезно. О чем они могли говорить за закрытыми дверями?       В своем возрасте Лора прекрасно понимала, что такое личное пространство, и знала о таковом у родителей. Но обычно их личное пространство было непримечательно мирным и сахарно скрипело на зубах. Сейчас — ничего подобного.       Что-то про Никобарис — это сказала мама. Папа прокричал, что кто-то рехнулся — наверное, в Никобарисе. Да там все были не в себе. Когда Лора расслышала некоторые слова, по ее спине пробежал холодок. Нападение, война… Война… она много раз слышала эти слова вне дворца, словно то был другой мир, скрытый от тех, кто еще находился под крылом родителей. Может, поэтому ей было так любопытно.       Ей захотелось вломиться в комнату и узнать, о чем они секретничали, что скрывали? Через силу она все же удержала себя на месте.       — Лора? — Эд потянул ее за рукав платья, явно намереваясь что-то спросить. Она шикнула на него.       Папа говорил с мамой так, словно она не понимала слова всеобщего. И было еще что-то такое… словно он боялся. Или злился. Иногда Лора не слышала отдельные слова, но вот эмоции…       Разговор продолжался. Лора прислушалась и поняла, что мама и папа собираются уехать вместе. В ее душе поднялось что-то неясное, одновременно и тревожное, и бурлящее нетерпением.       — Ну что там?       — Кажется, они уезжают.       Эд даже подпрыгнул. Родители обычно не путешествовали без них, так что, наверное, Эд подумал, что и в этот раз все будет так. Лора не стала сразу огорчать его. Она слушала дальше. Что-то случилось с сестрами, кто-то требует исповедь…       — Исповедь? Я еще ни разу не был на исповеди, — заговорщически прошептал Эд, и только тогда Лора поняла, что случайно проговорила это вслух.       Сильфида…       Лора помнила эту удивительную женщину, переливавшуюся и мерцавшую, словно расплавленное серебро. Она никогда не путешествовала с ней, но ведь раньше она была слишком маленькой.       — Они вызовут Сильфиду, — шепнула она.       — Сильфида дружит только с людьми с даром, — заумным тоном изрек Эд, серьезно смотря на Лору.       — В каком это смысле «дружит»?       — Ну, путешествовать с ней могут только одаренные. Ты не знала?       — Значит, я точно не смогу, — разочарованно признала она.       — Видимо, я тоже не поеду. Мама с папой не оставят тебя одну, — Эд насупился.       — Думаешь, это из-за меня? Эд, ты даже не знаешь, куда они едут! Тебе там точно не место!       — Ну и куда же?       — В Никобарис! Там сейчас война, кстати говоря. Как считаешь, они бы тебя взяли?       — Ну, я же боевой чародей, — абсолютно серьезно изрек он. — А вот тебя точно не возьмут. Ты девчонка, еще и без магии.       — Боевой чародей? Да у тебя из магии только головные боли!       — И что? Я буду сильнее всех, когда вырасту.       — Ну, посмотрим.       — А ты выйдешь замуж и будешь сидеть в замке, как эти леди на приемах, — поддразнил ее Эд. Еще и изобразил напыщенную морду и похлопал ресницами, изображая тех самых леди.       Лора резко отвернулась от него: в горле встал ком, мешавший дышать. Ноги сами собой начали утаскивать ее подальше от Эда и от родителей. Она сжала кулаки, чтобы хоть как-то сдержать злость.                     Кэлен вышла в коридор и увидела, как Лора яростно шагала прочь от кабинета Ричарда, едва не переходя на бег. Перед ней и мужем неловко переминался с ноги на ногу их сын. Он смотрел, словно котенок, загнанный в угол.       — Не подействует, Эд, — строго взглянул на него Ричард. — Что случилось? Ты что-то сказал ей?       — Ничего особенного…       Сын стыдливо покосился на Кэлен, взывая к ее материнским чувствам. Не сработало.       — Я просто поддразнил ее, потому что она не может путешествовать с Сильфидой, а я могу, поэтому вы возьмете меня с собой.       — Ах, Эд… — Кэлен вздохнула. — Ни один из вас не поедет, потому что в Никобарисе умирают люди.       Ричард кивнул, соглашаясь с ней. Хотя его, кажется, позабавило то, как их сын рвался в бой. Кэлен незаметно пихнула его в бок, чтобы он не поощрял детские фантазии.       — Мне стоит поговорить с ней, — предложил Ричард. — Я неплохо ее понимаю.       Он быстро взглянул на Кэлен и сжал ее руку в качестве обещания скоро увидеться. Она проводила его уход взглядом и только после вновь посмотрела на Эда, уже собрав эмоции в кулак.       — Твоя сестра не хуже тебя, если у нее нет дара, — спокойно сказала она. Кэлен давно заметила, что кричать на Эда было совершенно бесполезно: он понимал все с полуслова, по малейшим оттенкам эмоций.       — Я не хотел расстроить ее. Я просто шутил, — он потупил взгляд.       Кэлен невольно вспомнила россказни об Исповедниках, которые ей преподносили как чистую правду с самого детства. Возможно, те Исповедники, преступившие закон, тоже начинали с того, что оскорбляли более слабых. Но Эд… он был просто ребенком. Самым обычным ребенком, который совершал ошибки и поддавался эмоциям. Кэлен слабо различала грань между обычными человеческими пороками и абсолютным злом, когда речь шла об Исповедниках, но видела своего сына насквозь. Она была уверена, что он ее не перешагнет.       К тому же, сейчас Эд действительно выглядел пристыженным. И, как бы он себя ни вел, Кэлен знала, что он был хорошим братом.       — Ни один человек не хуже тебя, если он более беззащитен, запомни это. Обладать магией — не значит быть выше остальных или иметь право на любые поступки и слова. Ты понимаешь это?       — Да, мама.       Кэлен протянула ему руку в качестве примирительного жеста, и сын с готовностью сжал ее ладонь. Она надеялась, что он запомнит эмоции Лоры и впредь будет аккуратнее со словами.       Кэлен решила сменить тему:       — Ты уже готов к поездке в Замок?       Эд нахмурился. Ему не нравилась идея, что он проведет несколько дней с Никки, по макушку в учебе. Никки умела быть более строгим учителем, чем Ричард и Кэлен. И, честно говоря, это успокаивало.       — Это наказание?       — Мы давно запланировали это, — Кэлен чуть крепче сжала его ладонь, чтобы он взглянул на нее. — так что нет, это не наказание.       — Да, я уже собрался. А я увижу тебя и папу перед отъездом? — стыдливо спросил он.       — Разумеется. И Лору — тоже, так что не забудь про извинения.       

***

      Ричард постарался провести с Лорой весь вечер после того, как разобрался с делами. Их разговор несколько дней назад навел его на некоторые неутешительные мысли: он понял, что слишком мало знал о внутренних демонах своей дочери, раз только сейчас увидел, как ее уязвляло отсутствие магических способностей. Эти мысли бессознательно крутились в его голове все эти дни.       Он понимал, что из-за дара Эда внимание надолго сместилось на него, но, когда Кэлен с сыном были в отъезде, Ричард проводил с дочерью гораздо больше времени. Пройдет еще пара месяцев, и все кардинально изменится: заботы о новом ребенке начнут отнимать время, которого и так было не много. Хотя его дочь была взрослой и достаточно самостоятельной, он понимал, что она все так же нуждалась во внимании.       — Пап, — Лора коснулась его плеча и села на подлокотник кресла, — а можно мне тоже обучиться чему-то особенному?       — Что ты имеешь ввиду?       — Ну, Эда учат магии, а меня — нет, ведь и дара у меня нет, — затараторила она, — но я тоже хочу учиться чему-то отдельно от него.       — Чтобы потом кичиться перед Эдом? — усмехнулся Ричард. — Можешь заняться рисованием. Или музыкой. Сочинишь балладу о противном младшем брате.       — Пап, я не об этом! Искусство — это бесполезно.       — Ну, не сказал бы.       — Ты ведь понимаешь, о чем я!       — Не совсем.       — Это не поможет мне… ну… проявить себя.       — Ты хочешь сказать, что тебе нужно научиться чему-то, чтобы потом что-то доказать? И кому же?       — Всем, — твердо заявила его дочь.       — Милая, ты никогда не сможешь доказать что-то всем. Это бесполезно.       — Ладно, не всем. Допустим, волшебникам или политикам.       — Ричард, — голос Кэлен донесся из спальни. Наверное, она искала что-то, связанное с Никобарисом: они должны были уехать уже завтра.       — Минуту, — чуть громче сказал он, чтобы Кэлен услышала. — Зачем тебе что-то доказывать? — искренне удивился он. Это не укладывалось в его голове.       — Пап, ты всегда был сильным, ты не понимаешь.       — Нет, не понимаю. Зачем тебе взваливать на себя дела, чтобы доказать что-то другим людям? Это так не…       — Ричард!       От крика Кэлен у него мурашки побежали по коже. Он ясно понял, что она звала его вовсе не из-за отъезда, и вскочил с кресла без задней мысли.       — Подожди меня здесь, ладно? — попросил он дочь и быстро коснулся ее плеча. Она успела лишь кивнуть, а он направился к дверям спальни. Он притворил за собой дверь, и его взгляд сразу нашел Кэлен: она сидела на краю постели спиной к нему.       — Что случилось? — вопрос вырвался у него раньше, чем он успел подойти к жене.       Все остальные слова вылетели из головы, когда он обошел постель. Рубашка Кэлен была задрана до середины бедер, на ней были видны пятна крови. Яркой алой крови.       Ему не пришлось задавать вопросы, чтобы понять, что это было ужасно, в корне неправильно. Кэлен бы ответила то же самое — это было видно по выражению шока на ее бледном лице. Она посмотрела на него мертвым замершим взглядом.       Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза так, словно надеялись прочитать ответы на дне зрачков. Ричард опомнился немного быстрее.       Он должен был вылечить ее.       Он должен был…       Ричард подлетел к ней и встал перед ней на колени. Когда он коснулся ее живота, Кэлен встрепенулась, словно выныривая из сна.       Ричард инстинктивно потянулся к своей магии, не задумываясь. Она должна была откликнуться, должна… Иначе и быть не могло, ведь он всегда защищал Кэлен. Магия обязана сработать.       — Прошу, не паникуй. Все будет в порядке.       Кэлен опустила взгляд на его ладони, но ничего не ответила. Она была в оцепенении. Он не знал, что было лучше: это или слезы, но оба варианта только подпитывали его страх. А страх мешал действовать.       Он искал искру дара…       И думал, сколько у него было времени.       Вспоминал, как сосредоточиться…       И видел, как секунды утекают сквозь пальцы.       Владетель!       Ричард отшатнулся, хватаясь за переносицу. Из глаз едва не полились слезы, но он отвернулся и усилием воли заставил себя собраться.       Взгляд Кэлен вызывал у него такие чувства, будто его били по незаживающей ране. Единственное, что еще осталось в ее глазах — вера в него. Но и она начнет угасать, если он не соберется с мыслями.       Как он мог?..       Как он мог ее подвести?       — Ричард, — голос Кэлен донесся словно эхо, — ты не потерял дар. Ты можешь остановить это.       Он помнил малейшие детали того, что необходимо делать. Он выучил это на зубок, еще когда Кэлен была беременна Эдом. Остановить кровотечение, унять боль, успокоить.       Если упустить время, все закончится очень быстро. Ничто не поможет.       — Я позову Зедда, — выпалил он и на миг обхватил ее ладони своими, прежде чем подняться с колен. Ее пальцы были слишком холодными, неестественно неподвижными.       Он устремился к выходу из покоев. Только прикоснувшись к дверной ручке, понял, что его пальцы тоже были испачканы кровью.       И он слишком хорошо понимал, что сейчас испытывала Кэлен.       Он тоже был бессилен.

      ***

             Как только Кэлен узнала о беременности, мир будто преобразился: из него ушли черные тона. Она начала забывать, что бывает иначе, когда разделила свое счастье с Ричардом. Казалось, они оба просто выкинули из памяти реальность и позволили себе беззаветное, пульсирующее жизнью счастье.       Если бы не новости из Никобариса, все могло бы остаться именно так.       Кэлен полусидела в постели, откинувшись на подушках, а справа от нее, свернувшись калачиком, лежала Лора. Когда все произошло, ее дочь напрочь отказалась уходить и уснула прямо здесь, еще до прихода Зедда. Кэлен гладила ее по волосам, отвлекаясь от необходимости думать. Сил на мышление было не так уж и много — наверное, тому виной были отвары, которыми ее пичкали вот уже много часов подряд.       Хорошо, что Эд был в Замке Волшебника с Никки. Если случилось что-то непоправимое, он узнает об этом по возвращении, без тяжелого ожидания.       Ричард сидел в прикроватном кресле слева от нее, его взгляд рассеянно блуждал по комнате. Кэлен замечала, как он долго смотрел на Зедда, сложившего руки на ее животе и почти не двигавшегося вот уже четверть часа.       Потом взгляд Ричарда опускался. Потом он терял ясность. Потом Ричард просто смотрел в стену. И не двигался. И будто не дышал. Он едва находил себе место все это время. Еще вечером, когда он увидел кровь на ее платье и бедрах и понял, что происходило, он выглядел так, словно его лишили рук.       А Кэлен… тогда ей показалось, что земля под ее ногами предательски задрожала. Она так отчаянно боялась потерять этого ребенка после того, как они несколько лет жили одной лишь надеждой, что сначала не могла поверить тому, что видит и чувствует. Но боль была реальной. Кэлен сжималась всем телом, стоило ей допустить хотя бы мысль, что они потеряют их дочь. Она не думала об этом, но за несколько часов, в которые ее пичкали самыми разными травами и в которые Зедд не отходил от нее дальше чем на пару футов, она смирилась с необходимостью быть готовой ко всему.       Кэлен сама не заметила, как по ее щеке сбежала слеза. Она мгновенно стерла ее, но за ней последовали другие, и Кэлен стыдливо прикоснулась к щеке вместо того, чтобы пытаться стереть влажные дорожки. Зедд, занятый своим делом, даже не увидел это. Но Ричард заметил.       Муж протянул руку и крепко сжал ее ладонь, отводя от лица. Кэлен не увидела, но почувствовала, как он коснулся губами тыльной стороны ее ладони, и лишь тогда смогла поднять взгляд и улыбнуться, хотя бы ради него. Она убеждала себя, что с его помощью она справится с чем угодно. Даже с этим.       Вдруг старый волшебник распрямился и хмыкнул. Все его действия казались замедленными, взгляд — рассеянным.       — Зедд? — Ричард мягко подтолкнул его к ответу, говоря практически шепотом, чтобы не разбудить Лору.       Они бодрствовали половину ночи, и Ричард должен был понимать, что его дедушка устал, но все же не мог ждать.       — Кажется, мы успели, — Зедд облегченно улыбнулся. — Все в порядке. Я проверил все, что мог, и не обнаружил что-то, что могло бы вновь вызвать кровотечение, — теперь он обратился к Кэлен, указывая на нее своим костлявым пальцем. — Теперь все зависит от тебя. Побереги себя и отдохни несколько недель.       Кэлен прикрыла глаза и наконец смогла выдохнуть. Ей показалось, что сейчас она заплачет вновь, но уже от облегчения. Ричард сел рядом с ней и обвил рукой ее плечо, прижимая к себе.       — Но я обнаружил кое-что… интересное.       Кэлен почувствовала, как вытянулся струной ее муж. Каждая его мышца словно кричала: «но ты сказал, что все в порядке!».       — Надеюсь, не что-то плохое?       — Как посмотреть. Я предполагаю, что вам придется в два раза тяжелее, чем было с Эдом.       «В два раза?»       Очень точный расчет для бесчисленного количества ситуаций, когда Кэлен была готова сойти с ума от тревоги или гнева.       — Почему?       — По количеству. У вас будут две девочки, вполне здоровые и достаточно спесивые, чтобы вы смогли убедиться в правдивости моих слов.       Кэлен несколько раз моргнула. Голова была тяжелой, болела от тех неудержимых, но малочисленных слез, которым она позволила пролиться, и мысли тянулись в голове тяжело, со скрежетом, словно металлические цепи.              Две девочки.              — С ними все хорошо? С обеими? Ты уверен? — на сей раз эти вопросы были от Ричарда.       Он говорил громче, чем Кэлен, и его голос едва не разбудил Лору. Когда она стала ворочаться, Кэлен вновь начала гладить ее по светлым волосам.       — Я — волшебник Первого Ранга, мой мальчик, — ответ Зедда прозвучал тихо, но даже при этом в его голос закралось чувство оскорбленного достоинства.       Ричард ответил ему извиняющимся взглядом. Зедд не нуждался в словах, ему было достаточно того, что Ричард и Кэлен больше не казались мертвенно бледными и оторванными от окружающего мира, и это читалось даже в его умиротворенном взгляде.       — Ты не говорил об этом раньше, — нетвердым голосом сказала Кэлен. Она до сих пор не могла осознать это.       — Не так просто различить две разных искры дара, когда они так малы. Но, как только я все же заметил это, сомнений уже не могло быть.       Две девочки.              Она боялась, что потеряет одного ребенка, но вместо этого узнала, что их будет двое. Что с ними все в порядке.       — Постарайтесь последовать примеру Лоры и поспать хотя бы немного.       — Спасибо, Зедд, — ответила Кэлен и услышала те же слова от Ричарда.       Когда волшебник прикрыл за собой дверь, Кэлен обернулась к Ричарду и уткнулась лицом в сгиб его шеи, пряча свои слезы от всего остального мира. Она не сможет уснуть, пока ее мучают эмоции.              Две маленькие Исповедницы.              Теперь их присутствие было таким ощутимым, болезненным в своей значимости. Они только что ворвались в ее сердце и уже крепко-накрепко засели в нем. Она забудет, что почти потеряла их, словно это был лишь сон.              Две дочери.              Ричард приподнял ее за подбородок и начал осыпать поцелуями ее лоб, щеки и сомкнутые веки. Он не сказал ни слова, но в этом не было необходимости: она и так все поняла.              

***

             Когда Ричард и Кэлен рассказали обо всем Лоре, она была счастлива. Как Бен, Кара и Бердина. Как и Зедд.       Они были настолько рады знать, что с Кэлен все в порядке, что она едва могла заставить себя произнести вслух слово «Никобарис». Но, проводя в постели целый день, Кэлен едва ли могла думать о чем-то другом. В попытке отвлечься она заставила Ричарда перенести в их спальню столько книг, что они занимали почти все прикроватное кресло. Чтение было единственным доступным ей занятием, пока остальные занимались своими делами.       Эд вернулся во дворец вместе с Никки через два дня после инцидента и сразу же пришел проведать Кэлен, не зная, что именно произошло. Кэлен сидела в постели, прислонившись к изголовью, и наблюдала за тем, как шок распространяется по лицам сына и подруги. Рассказ дался ей непросто, но слушать его, кажется, было так же тяжело. Под весом этих новостей Эд осел на край кровати, а Никки нависла над Кэлен, скрестив руки на груди и явно разрываясь между крайностями.       — В следующий раз извести меня раньше, чем минуешь кризисное состояние. Из него есть два выхода, и один тебе бы не понравился, — мрачно изрекла Никки, но тут же дала волю второй эмоции. — Я рада, что не случилось ничего непоправимого.       — Как их может быть двое? — у Эда вот уже несколько минут не получалось осознать это.       Кэлен помедлила, подбирая слова. Она и сама не знала, что сказать. Ей хотелось назвать это чудом и не вдаваться в подробности.       — Только не рассказывай про «дар Добрых Духов» и прочие сказки, — фыркнула Никки, садясь на край заваленного книгами кресла. Эд с удивлением глянул на свою наставницу. Вполне возможно, что он и сам так подумал.       — У меня будет сразу две младших сестры… — все еще пытался осознать сын. Кэлен коснулась его колена и улыбнулась, вкладывая в это всю ласку, что была у нее на сердце. Он не говорил ей, что будет ревновать к дочери, но, возможно, число напугало его. Кэлен никогда не была в той же ситуации и не знала, какие слова могут помочь, но была уверена, что их с Ричардом любовь к сыну от этого не изменится.       — Все будет как прежде, Эд. То, что их двое, ничего не меняет.       — К тому же, столько хлопот, сколько приносишь своим родителям ты и твой дар, не вызовут даже две девочки, — заметила Никки. Эд поболтал ногами в воздухе и улыбнулся, видимо, считая это своим достижением.       — Кстати о хлопотах… — Кэлен не знала, стоит ли ей говорить об этом при сыне, но, раз он и так подслушал ее разговор с Ричардом, было бессмысленно что-либо скрывать. — Я должна была отправиться в Никобарис до того, как это произошло. Ричард даже не хочет слышать об этом, и я не знаю, как поступить.       — Вы уже отправили туда войска, — напомнила Никки.       — Да, но это не решает проблему. Я должна быть там, чтобы провести переговоры. Войска — это временная мера для остановки кровопролития.       — Папа собирается в Никобарис, — без энтузиазма вымолвил Эд. Кэлен взглянула на сына в неверии. Никки тоже казалась ошеломленной.       — Откуда ты знаешь это? — спросила Кэлен.       — Кара так сказала, когда говорила с дядей Беном.       Кэлен опустила взгляд. Разум услужливо подсказал, что отъезд Ричарда бы решил вопрос, и им бы не пришлось просить Никки о помощи. Но почему-то ей не стало легче, нет, совсем не стало. Душу будто придавили гранитной плитой.       — Кэлен, — Никки коснулась ее плеча, — ты в порядке?       Кэлен покачала головой.       Никки посмотрела на Эда, и он спрыгнул с постели, становясь рядом с ней. Он посмотрел сначала на Кэлен, потом на свою наставницу.       — Кажется, Ричард не успел обсудить это с тобой. Я приведу его, — бросила она в дверях и позвала к себе Эда:       — Пойдем. Твоим родителям нужно поговорить наедине.              Ричард очень торопился вернуться в их с Кэлен покои. Его напугали эмоции, которые читались на лице у Никки, когда она сказал, что жена хочет его видеть. Именно так: жена. В этом было что-то особенно грозное.       — Что-то случилось?       Он напрягся, заметив, что Кэлен тщательно старалась избегать его взгляда. Он видел, как часто вздымалась ее грудь, не укрытая одеялом. Ее лицо было мраморно белым, ровно таким же, как когда она теряла детей, но выражение было другим: более твердым, и ее эмоции клокотали. Казалось, еще чуть-чуть, и молнии Кон-Дара начнут трещать в воздухе.       — Ты едешь в Никобарис?       Он не стал увиливать и кивнул, как раз когда Кэлен все же не выдержала и взглянула на него. Он ожидал увидеть гнев или разочарование, но вместо этого столкнулся с печалью. Духи, он не хотел, чтобы кто-то сказал ей об этом раньше него самого, но теперь было поздно сожалеть об этом.       — Ричард, почему ты снова делаешь это? — спросила она слабым, тихим голосом. — Ты хотел оставить меня в Народном Дворце и уехать в Эйдиндрил, когда была война. Потом ты исчез на шесть лет. Теперь Никобарис…       Ричарду не понравился ход ее мыслей.       — Кэлен, я понимаю, что ты чувствуешь, но даже не сравнивай это. Меня не будет всего несколько недель, пока ты восстанавливаешься. Тебе больше не придется иметь дело с этой угрозой.       Кэлен посмотрела на него долгим взглядом. Он увидел, как она прикусила губу, явно боясь сказать что-то на эмоциях.       — Я понимаю, — все же сказала она спустя неполную минуту. — Но ты обещал мне, что будешь рядом. С самого начала. Ричард, это и есть начало.       Ричард быстро вспомнил, когда именно он говорил это: в ночь их годовщины почти год назад, когда они говорили о возможности завести еще одного ребенка. Он очень тщательно подбирал слова, боясь расстроить ее еще сильнее.       — Я знаю. Но, Кэлен, я не могу помочь с лечением — я не могу помочь тебе здесь. А в Никобарисе творится нечто, что может решить только кто-то из нас. Ты знаешь это. Я не хочу оставлять тебя, тем более сейчас, но здесь я бесполезен. Если мы пустим все на самотек, то Защитники Паствы доберутся и до Эйдиндрила.       — Ты прав, — она отвела взгляд и кивнула. Шмыгнула носом. — Во всем, кроме того, что ты бесполезен здесь. Ты понимал, что со мной что-то не так, даже когда я сама не знала, и в итоге мы едва не потеряли двух детей.       — Ты не виновата в этом, Кэлен.       — Нет, виновата, потому что переоценила себя. Ты был прав: я не в порядке, — вдруг призналась она, и ее голос дрогнул.       Ему казалось, что она вот вот скажет: «Ты нужен мне». За все время их брака ему практически не доводилось слышать от нее таких признаний. Но она вдруг замолчала, и эти слова утонули в потоке его мыслей.       — Но мы нужны Лоре и Эду. Ты нужен.       — Кэлен… — он сел на край постели и взял ее за руку, — то, что происходит в Никобарисе, опасно. Там идет война, и она отразится на нас. Ты и сама это знаешь.       Она аккуратно высвободила свою ладонь.       — Ты прав. Со мной все будет в порядке, Зедд справится, — она взглянула на него, и он увидел: поджатые губы, глаза влажно мерцают, на ресницах блестят мелкие капли. — Поезжай. Только возьми с собой Никки, чтобы ты успел вернуться хотя бы к родам.       — Никки останется с тобой и Эдом. И я вернусь гораздо, гораздо раньше.       — Не уверена. Видимо, здесь тебя ничто не держит.       Она положила руку на живот, все еще игнорируя его ладонь, и отвернулась, стараясь как можно сильнее отдалиться от него. Ричард вздохнул. Его сердце отбивало не ритм, а удары по его грудной клетке.       Он дошел до двери и тут же остановился.       Скрийлинг…       Ричард ударил кулаком по дверному косяку.       — Что изменится, когда тебе станет лучше? — он едва не сорвался на крик. — Кэлен, я даже думать не могу о том, что ты поедешь туда после всего, что произошло! Я не хочу оставлять тебя, но тебе не станет лучше и Сестры не перестанут умирать от того, что я останусь здесь!       Она не ответила. Даже не повернулась, просто сжалась под его взглядом, заставляя Ричарда еще больше возненавидеть себя за то, что дал волю эмоциям.       Бесполезен. Он был совершенно бесполезен.