Шрамы мирного времени

      Кэлен склонилась над бадьей, плеснула воду в лицо. По спине пронеслись мурашки от неожиданного холода, когда несколько капель побежало по шее, прочерчивая путь по кровавым разводам, уродовавшим ее кожу. Даже не поморщившись, она принялась и дальше смывать чужую кровь с запястий и предплечий.       Кэлен выпрямилась и мельком заглянула в небольшое мутное зеркало, роскошное по меркам военного лагеря. Вряд ли сын узнал бы ее сейчас. Она сама едва узнавала.       Не Мать-Исповедница, не жена лорда Рала. Скорее демон Подземного Мира, вот уже несколько месяцев преследовавший остатки Имперского Ордена, которые не верили в пощаду д’харианцев и отбивались из последних сил. И правильно. Д’Хара — сама Кэлен — уже не пощадит и не простит.       Она стянула рубашку с влажными от свежей крови рукавами и опустила на край походного стула. Холодный весенний воздух успокоил ее и помог покинуть сражение, хотя бы морально. Все ее раны залечили, но воспоминание о боли жило, как и усталость от последней исповеди. Хорошо. Ей стоило помнить, какое чувство приносила свершившаяся месть, чтобы больше никогда не уходить в нее с головой.       Кэлен едва заметно поморщилась, туже перебинтовывая повязку на груди. Такова была участь женщины, променявшей материнство на войну. Она сама выбрала ее, а потому принимала безропотно.       Надев чистую рубашку, она почти смогла убедить себя в том, что одежда действительно что-то значила, когда могильный холод чужих смертей уже ввинтился, врос в ее скелет по самый костный мозг. Весенняя прохлада перестала жалить, когда сила убеждения все же превозмогла все остальное. Кэлен достаточно долго уговаривала себя, что не чувствует угрызений совести за свое отсутствие в Эйдиндриле, так что теперь верить в собственную ложь не составляло труда.       Накинув плащ, она напоследок окинула взглядом комнату, как вдруг в ее поле зрения попал кинжал, лежавший на столе. Не засомневавшись ни на минуту, Кэлен подошла и возвратила его в ножны на бедре.       Никому, включая ее саму, не будет спокойно, пока она не покончит с Имперским Орденом. А пока — война.

***

      — Бердина!       Лора шла по коридору широким шагом, стараясь сохранить трезвость ума. Только ее руки, намертво, до побеления костяшек сжавшиеся в кулаки, выдавали ее панику. Она не могла понять, почему именно в момент, когда от присутствия морд-сит зависели жизнь и смерть, фортуна решила сыграть злую шутку.       Морд-сит все же появилась — даже до того, как паника взяла верх над девушкой. Облаченная в униформу фигура вышла из темноты прилегавшего коридора и быстро направилась по широкой галерее к Лоре. Бердине хватило одного взгляда, чтобы понять, что произошло нечто даже более серьезное, чем причина для ее минутной отлучки.       — Эду нужно дыхание жизни. Срочно.       — Что случилось?       Морд-сит, только что кивнувшая в ответ, вопросов не задавала. Она направилась к покоям, но Лора задержалась, чтобы взглянуть на обладательницу голоса, который она не забудет и через десяток лет.       Никки словно выплыла из тьмы неосвещенного коридора и размеренным шагом местного жителя настигла Лору. Девушка с трудом поборола неверие и голосом спокойным, как озерные воды в безветрие, ответила ей:       — У него остановилось сердце. Остальное долго объяснять.       — Остальное мне известно, — Никки коротко кивнула и направилась вслед за морд-сит, утягивая за собой и Лору, которая упрятала все эмоции до того момента, как они помогут Эду. В этом они были похожи: обе умели держать чувства при себе, когда от этого зависела жизнь родных.       Морд-сит первой подлетела к наследнику Ралов. Никки опередила Лору и настигла Бердину раньше, кладя руку ей на плечо.       — Что?       — Не поможет. Дыхание не вернет его душу, она слишком далеко. Надо запустить сердце.       Бердина одарила ее взглядом настолько холодным, будто вся комната вместе с Эддардом перенеслась на двадцать лет назад, в те времена, когда эти двое еще не доверяли друг другу.       Бердина выразила свои эмоции лишь жестко изогнутой линией рта, когда колдунья отодвинула ее от наследника Ралов, но даже не возразила такой наглости. Лора заметила, что Никки удовлетворенно улыбнулась. Годы пошли на пользу их отношениям.       Колдунья скрестила руки на грудной клетке юноши и закрыла глаза. Вдоль ее предплечий и кистей побежали тонкие мерцающие змейки, слегка потрескивавшие по мере того, как их сияние становилось все ярче и отчетливее.       Лора догадывалась, что должно было произойти, и понимала, что, попади она под руку Сестре Тьмы в этот момент, спасать пришлось бы уже ее. Она прислонилась к изножью, сжимая резную деревянную деталь с такой силой, с какой побоялась бы сжать руку даже солдату Когорты, но не сказала ни слова против.       Светящиеся линии вдруг оборвались, устремляясь чуть левее центра груди Эддарда, прямо в сердце. В миг, когда их свет растворился, в комнату словно ударила молния, только гораздо более тихая, подконтрольная человеку. Прошло несколько секунд, и Никки вновь призвала свою магию, обрушивая новый поток чистой энергии на сердце юноши.       Этого оказалось достаточно, чтобы вновь заставить его биться. Жизнь, вновь вернувшаяся в тело, дала знать о себе тихим, едва различимым вдохом.       Когда ушло напряжение и страх, все это время удерживавший Лору на ногах, она осела на самый край постели. Ее сердце вдруг прошила отчаянная, фанатичная вера в Никки. Она догадывалась, что все это время отец искал именно ее. Может быть, она могла разорвать временную петлю и вернуть душу Эддарда? Возможно, уже смогла?       — Не надейся, — Никки обратила грустный взгляд на Лору, всматривавшуюся в малейшие изменения в лице Исповедника. Их не было, просто не могло быть, и они все должны были это знать. — Если бы все было так просто, Ричард справился бы самостоятельно. Его магия гораздо сильнее моей. Я лишь запустила сердце и восстановила течение жизненных процессов в организме.       Лора кивнула и медленно заставила себя принять стоячее положение. Ее тело била нервная дрожь, но Лора отстранилась от нее: обойдя постель, она заключила колдунью в крепкие объятия.       — Долго же тебя не было, — вымолвила девушка, даже не скрывая радости.       Она бы хотела упрекнуть Никки за внезапное исчезновение много лет назад, но не смогла. В уголках ее глаз собрались слезы: от облегчения за жизнь Эддарда и от того, как долго она ждала этой встречи.       Никки обняла ее в ответ еще крепче.       — Я дала тебе время вырасти, — колдунья мягко усмехнулась, все же отстраняясь, — а ты решила пустить его на моральный рост, так?       Лора прыснула от смеха, но отнекиваться не стала.       — Ты тоже мало изменилась.       Никки улыбнулась ей в ответ: сдержанно, но тепло и искренне, как когда Лора была несмышленым подростком, ловившим каждое ее слово.       Она была права: вряд ли про эту женщину вообще можно было сказать, что она стареет.

***

      Выйдя из палатки, Кэлен вдруг засомневалась, не потеряла ли зрение или часть рассудка в битве, длившейся несколько дней.       — Что ты здесь делаешь, Никки?       Рядом с колдуньей стояли Бен и Кара, и, кажется, они тоже ее видели. Кэлен усомнилась, что проблема была в ней. Быть может, коллективная галлюцинация от оставшихся Сестер Джеганя?       — И тебе доброго вечера, Мать-Исповедница, — поприветствовала ее колдунья, никак не отреагировав на такую резкость.       — Я рада тебя видеть, но, скажи, кто сейчас с Эддардом?       — Волшебник Первого Ранга, половина всех солдат Когорты и треть от всего числа морд-сит, — Никки процитировала ее приказ, отданный еще в начале прошлой осени. Кэлен нахмурилась. — Так или иначе, он в большей безопасности, чем кто-либо из нас.       — Никки… — глаза Кэлен опасно сверкнули. Уезжая, она доверила их с Ричардом сына именно ей, и она даже не представляла, как реагировать на подобное. Чувство, заставлявшее кровь ускоряться в венах, было схоже с тем, что сопровождало преданное доверие.       — Думаю, нам стоит пройтись, — предложил Бенджамин, неожиданно помешавший Кэлен выдвинуть обвинения. Обычно, когда дело касалось споров Исповедницы с морд-сит или Сестрами, любой телохранитель занимал нейтральное положение.       Кэлен закономерно заподозрила неладное, услышав такое от образцового солдата Первой Когорты. Она окинула его испытующим взглядом, но, когда тот стойко выдержал его, согласилась.       Вчетвером они прошли через весь лагерь и вышли на небольшую, припорошенную снегом поляну у самой кромки леса. Идеальное белое полотно молча указывало на то, что по нему еще не осмелилась пройти ни одна пара ног — до сего дня. Сегодня, после одержанной победы, опасности со стороны леса не стоило ожидать.       — Я слышала, вы победили. Что дальше? — спросила Никки абсолютно серым тоном.       Кара и Бен молчали, предоставив слово Кэлен.       — Продолжение, — пожала плечами Мать-Исповедница. — Я не успокоюсь, пока они все не войдут в землю.       Бенджамин и Кара, всегда разделявшие мнение Кэлен в вопросе расправы над Орденом, в этот раз лишь едва заметно переглянулись.       — Вы трое всегда поддерживали мое намерение отомстить имперцам, и что я вижу? Осуждение? — Кэлен подбоченилась, с трудом сохраняя хладнокровие. — На моем месте вы сделали бы то же самое: нашли бы всех, кто развязал эту войну, и перебили, как животных.       — Верно, мы бы сделали это. Как раз этим и занимаемся вот уже несколько месяцев, — кивнула Кара. — Но ни у одного из нас нет полугодовалого сына.       — Эта война уже лишила Эддарда отца, — добавил Бенджамин. — Мы всего лишь не хотим, чтобы он остался один. И Ричард тоже не хотел бы.       Упоминание лучшего друга отняло у Бена много сил, потому что его лицо вдруг стало казаться Кэлен изможденным. С того момента, как узы пропали, все д’харианцы перестали быть такими как раньше, словно потеряли связь с жизнью и лишились части сердца. Кэлен испытывала то же. Именно поэтому они последовали за ней. Поэтому не раздумывали ни секунды, слепо выполняя приказы.       Кэлен перевела взгляд на Никки, ожидая, когда та возьмет слово и подведет словесную казнь к завершению. Никки не следовала слепо: она доверяла Кэлен, потому что знала ее. Взгляд бывшей сестры Тьмы был способен увидеть все залеченные раны Кэлен, все едва заметные шрамы, все следы этой мучительной и тихой войны, ее собственной, о которой не слышал никто в Новом Мире.       — Я приехала, потому что согласна с ними. Ты должна вернуться в Эйдиндрил, пока Эд еще помнит, как выглядит его мать.       Кэлен опустила взгляд, не в силах смотреть на людей, ставших для нее гораздо большим, чем просто друзьями. Они стали ее опорой. Семьей. И то, что их слова были правдой, лишь подтверждало это.       Кэлен боялась погружаться в глубину их правоты. Еще немного, и часы отмерят половину жизни ее сына, проведенную без нее. Она не то что не боролась с этим — она приняла это, покидая дворец.       Что она могла дать их с Ричардом сыну, если все, чего она желала с того дня, как узнала местонахождение оставшихся войск Ордена — это месть?       Возможно, именно поведение Кэлен привело к тому, что Джегань смог привить Томасу ненависть к его родным.       — Не уверена, что из меня выйдет достойная мать, пока хоть кто-то из них жив, — она уняла желание защитить себя в их глазах, прикрывшись долгом перед собой и перед своими людьми. Дело было не в долге, а в том, что она не могла иначе. Не могла жить с мыслью, что столь ненавистные ей люди продолжат ходить по ее земле.       Сейчас ее главной целью было возмездие за всю боль, причиненную жителям Нового Мира и ей самой, и, пока это было так, она не могла вернуться.       Поплотнее закутавшись в плащ, она прошествовала мимо своих друзей и направилась обратно в лагерь. Воспоминания о Томасе обжигали горечью, но она отгородилась от них точно так же, как от своей семьи.       Чувства вернутся, когда настанет время. Но не сейчас.       Колдунья, морд-сит и капитан Первой Когорты скорбно переглянулись, и Кара покачала головой, направляясь за Кэлен безмолвной тенью. Никки и Бенджамин задержались, глядя им в спины.       — Ричард открутил бы нам головы.       — Вряд ли ему пришлось бы. Он просто сделал бы тоже самое вместо нее, — хмыкнул Бенджамин.       Никки слегка ухмыльнулась. Она похлопала капитана по плечу и направилась вслед за остальными. Если за вечер ей не удастся изменить планы Кэлен и переубедить ее, она более не нарушит данное обещание и утром отправится в Эйдиндрил.

***

      В коридоре раздался стук множества шагов: мужских и женских, тяжелых и легких, усталых и бодрых. Каждый шаг сливался со множеством других, и Лора не узнавала отдельную поступь.       Сейчас они находились не в самой многолюдной части дворца, значит, такая процессия не могла проходить мимо просто так. Никки и Бердина не повернулись в сторону нарастающего звука даже в угоду рефлексам, продолжая тихо обсуждать все, что произошло за эти годы, словно старые друзья, но не как морд-сит и Сестра Тьмы. Лора помнила их именно такими и, несмотря на все произошедшее, тепло полузабытых воспоминаний грело ей душу.       Чьи-то шаги послышались за стеной, там, где были покои Эддарда. Никки и Бердина на миг прервали разговор, а Лора вытянулась в кресле, ожидая услышать оттуда все что угодно, но не тишину. Тишина, превратившаяся в оцепенение, накрыла трех женщин, ставших невольными свидетелями чужого горя. Минуты тянулись бесконечно, пока шаги не унесли людей в обратном направлении.       Двери в коридор были открыты, и гостям не потребовалось стучать, чтобы убедиться в своей желанности. Первой зашла Мать-Исповедница. Ее взгляд вскользь пробежался по Лоре и Бердине и задержался на Никки дольше предполагаемого.       — Я уже была у Эддарда. Прошу, не говорите ничего.       Кровь Лоры застыла в жилах, когда она увидела всю потаенную боль, которую пыталась скрыть ее мама. Ее лицо выглядело так, словно его вырезали из мрамора: непоколебимое, с острыми чертами, застывшими в выражении крайней решительности. И только линия рта перестала быть прямой и исказилась, указывая на страдание, близкое к агональному.       Лора поднялась с кресла и в несколько шагов настигла ее, чтобы крепко обнять: отчасти в качестве приветствия, отчасти как утешение.       — Главное, что он жив. Все будет в порядке.       Мама погладила ее по распущенным волосам, словно маленького ребенка. Каких усилий стоило Лоре сказать это «в порядке», превозмогая ощущение полной бесконтрольности и потери ориентира.       От мраморного пола вновь отразился звук шагов, и Лора почувствовала прикосновение чьей-то тяжелой руки. Это отец ободряюще сжал ее плечо, становясь рядом с мамой.       Лора разомкнула объятия и отошла, позволяя Никки встать на ее место и встретиться лицом к лицу с ее старыми друзьями.       — Я знаю, что произошло. Спасибо, что помогла ему.       — Тебе повезло, что я оказалась рядом, — неожиданно резко ответила отцу бывшая Сестра Тьмы, скрестив руки на груди. — А если нет? Кто бы спас его от твоих ошибок?       — Моих ошибок? — в голосе отца послышалось неверие. — В чем же они заключаются?       Раз уж отец не знал, как произошедшее могло быть его виной, на душе у Лоры тоже стало неспокойно. И уж точно не так должна выглядеть их встреча спустя столько лет. Оставалось лишь гадать, что еще пойдет не так.       — Очевидно, ты замедлил работу его организма, чтобы поддержать жизнь, но кто мешал тебе подумать о последствиях? Тело не может работать наполовину! Откуда ему брать энергию на поддержание жизни, если он дышит через раз и если кровь по венам чуть быстрее, чем у мертвеца?       — Если бы я не сделал это, он бы неминуемо погиб от истощения. Я поддерживал его своей магией все это время!       Лора и Кэлен взглянули друг на друга, словно два переговорщика, не успевших к началу битвы и наблюдавших за ней с ближайшего возвышения.       — Очевидно, этого недостаточно! Иначе почему мне пришлось запускать его сердце заново?       Бердина вытянулась в кресле, заинтересованно вскидывая брови.       — Так что ты предлагаешь?       Мама уставилась на Никки так, словно сейчас та откроет секреты мироздания, выведанные ею в Древнем Мире.       — Не пытайся прикончить своего сына раньше, чем это удалось Джеганю!       Послышались три обреченных вздоха. Все ждали, что галеон оскорблений разобьется о скалы и все же не дойдет до берега.       Отец выступил вперед, взъяренный одним лишь упоминанием столь ненавистного имени, но колдунья не отступила ни на шаг. Никки ничуть не уступала и в эмоциях: она пылала праведным гневом.       — Ты решила вернуться, чтобы сыпать оскорблениями? Вернуться спустя двенадцать лет, делая вид, словно ничего не произошло?       — Ты сам отпустил меня, — она вызывающе вздернула подбородок. — А я обещала, что буду здесь, когда понадоблюсь. Свою часть я выполнила.       — Ты забыла предупредить, что собираешься прервать связь после пары лет в Древнем Мире, — Отец все же отступил, преодолевая злость. Лора догадывалась, что он злился не столько за ее слова, сколько за долгое молчание, заставившее его поверить, что он потерял ее. Точно так же, как он переживал за Лору или за Эда: их ссоры выглядели очень похоже.       Никки тоже вмиг охладила свой пыл и даже покачала головой: то ли на поведение старого друга, то ли на свое.       Конец ссоры пришлось отложить: на Никки, только-только взявшую себя в руки, налетела Кара, которая ждала в дверях вместе с Беном и другими телохранителями аж несколько минут. Ей был интересен не столько исход их ссоры, сколько процесс, поэтому дальше отсиживаться в сторонке не было смысла. Только завидев, что морд-сит сорвалась с места, Лора спешно отскочила в сторону, утащив за собой маму.       — Хвала Создателю, кто-то это прекратил, — прошептала она так, чтобы ее слова услышала только Лора.       — Я успела соскучиться по тебе, колдунья, — призналась Кара. Ее слова не вызвали бурного удивления, на какое можно было рассчитывать много лет назад.       Никки быстро переменилась в лице и даже усмехнулась, обняв белокурую морд-сит в ответ. В голосе остался лишь след былых эмоций.       — Двенадцати лет оказалось достаточно?       — Еще бы. Лорд Рал и Мать-Исповедница сделали меня слишком мягкой, да?       Когда морд-сит отошла, ее место заняла мама, намеревавшаяся поприветствовать колдунью должным образом еще до того, как разгорелся спор. Мать-Исповедница стиснула старую подругу почти так же сильно, как морд-сит.       — Хорошо, что ты вернулась.       Никто не сказал это слово вслух, но все знали, что оно было здесь, в этом дворце, среди этих людей. Все знали, что Никки вернулась не в Эйдиндрил, не во Дворец Исповедниц. Она вернулась домой.       Лора краем глаза подметила, как смягчились черты отца, когда он наблюдал за мамой и Никки. Не удивительно, что, когда колдунья подошла к нему, он первым обнял ее.       — Я тоже беспокоюсь за него, — сказала она едва слышно в качестве извинения. Никки даже не скрывала, что у нее все так же плохо с осознанием чувства вины.       — Знаю, — похлопал ее по плечу отец. Лора узнала сигнал: извинения были приняты.

***

      Белые шпили Дворца Исповедниц рассекали голубое, без единого облачка небо, и Кэлен все еще не до конца верила своим глазам. Когда снега отступили в горы, оставаясь в памяти лишь отголоском, а весенний холод только разжал свои тиски, она, наконец, вернулась домой.       Эта весна принесла ей облегчение. Она сражалась за него, как за собственное дыхание, и теперь могла вновь стать той, кем должна быть.       У главного входа ее уже встречали Зедд, Никки и Бердина, окруженные солдатами Когорты. Неудивительно, что у главных ворот собралась добрая половина телохранителей: среди встречавших Кэлен был и Эддард, обосновавшийся на руках у Никки.       Мать-Исповедница взошла по ступеням из белого камня, и каждый шаг отдавался усталостью пройденной мили.       Она обняла Зедда и Бердину очень порывисто и наспех, но все понимали, к кому всей душой стремилась Кэлен.       Когда она взглянула на Никки, ее лицо засияло благодарной улыбкой, и она осторожно переняла сына из ее рук.       — Он так вырос, — прошептала она, едва ощутимо проводя пальцем по его щеке.       Эддард не льнул к ее прикосновению, как раньше, и теперь смотрел на нее, как на незнакомого человека. Не удивительно. Сердце Кэлен болезненно сжалось, но она покорно приняла это: ей придется вновь заслужить его доверие.       Она помнила его неосознанные улыбки, когда он был совсем мал. Грудную клетку теснило сожаление об этой потере, но она не сомневалась, что однажды увидит это вновь. Увидит нечто осознанное, предназначенное именно ей.       Эта награда будет ценнее любой победы.       — Хорошо, что ты вернулась, — Никки одобрительно улыбнулась ей, вкладывая невероятную поддержку в эти несколько слов.       Кэлен вернула Никки ту же едва заметную улыбку, полную благодарности.       Хорошо быть дома.