Обещание

Прошло несколько месяцев с момента предательства Рид. За иллюминатором картина безгранично пустого и темного космоса безумно угнетала, а смотреть на сверхмассивную черную дыру было просто тошно. Её аккреционный диск, что распластался на десятки километров, словно тонкое лезвие огромной пилы подбирался все ближе и ближе к шаттлу Мэри. Несмотря на всю безнадежность ситуации, девушка не упускала возможности полюбоваться красотами одного из самых катастрофических явлений в космосе. Правда делала она это не из большой тяги к неизведанному, тут главную роль играла её явная беспомощность. Она была связана по рукам и ногам, застряла всего в паре тысяч километров от горизонта событий, а добивали ее астрономические часы, что безустанно показывали время на Олимпе и время на шаттле. За те пары минут, что инженер провела, наблюдая за космосом, в ее родном городе пролетела неделя за неделей. Это давило сильнее всего. Осознание того, что пока она наматывает круги вокруг черной дыры, ее сын слышит новости о потере матери, становится сиротой, взрослеет в новой семье, становится ей ровесником, женится, заводит семью, а в скором времени и погибает, выбивая из нее остатки всех выплаканных слез. Единственной данное обещание, единственный лучик света теперь погас для нее, оставив на растерзание холодному и темному космосу в забытом и никому не известном уголке астрономических карт. Если и существует точка полного отчаяния, точка полного и бесповоротного поражения перед силами судьбы, в которой человек теряет силы бороться и просто течет по течению, то находится она именно тут. Именно здесь и сейчас Мэри была готова открыть шлюз в открытый космос, покончив с этой экзекуцией длинною в целых семьдесят лет, и обрести покой, о котором она данным давно успела позабыть. Пара нажатий на кнопки, один вздернутый рычаг, пара секунд мучительного удушья, что по сравнению с месяцами проведенными тут показались бы блаженством, и она воссоединится с сыном. Мэри была очень близка к этому. От самоубийственного поступка ученую спасал ее личный робот-пылесос, который был единственным ее другом на этом маленьком корабле. Жестянка не обладала никакими личностными чертами и была не более чем инструментом для одноразовой добычи брантиума, однако, находясь в кабине маленького космического корабля без возможности выйти на связь с каким-либо живым человеком, даже бессвязные писки пылесоса могу показаться разумной и убедительной речью. Поэтому между Сомерс и роботом иногда случались словесные перепалки, сопровождаемые погромом всего того, что смогло уцелеть после первой ночи. А осталось целым на корабле немногое, ибо удаляющееся злобная улыбка Рид, ее прощальные «Извини, дорогуша» и факт такого подлого предательства вывели, казалось бы, уравновешенную ученую из себя, и она не поскупилась на выплескивании злобы. В стены летело все, начиная от ручек и карандашей, заканчивая пробирками со склянками. Единственным уцелевшим в истеричных метаниях девушки осталась только совместная фотография Мэри, Ньютона и Рид. Фрагмент доктора правда отправился через выходной шлюз в самое сердце черной дыры сразу же, после того как Мэри все осознала, а оставшуюся часть она хранила в своем роботе, желая защитить от самой себя. Первые несколько часов это фото подогревало в ней надежду на спасение, Мэри смотрела на него как на маяк во тьме, что ударной волной пронесет по ее голове гениальную идею о спасении, однако время шло мучительно медленно в одном месте и слишком быстро в другом, из-за чего теперь фото было не больше чем негромким эхом далекого прошлого. Девушка редко на него смотрела, напоминать о такой болезненной потере хотелось в последнюю очередь, но и избавиться от этой тонкой нити, что связывала ее с счастливым прошлым, не могла, поэтому до определенного момента она мирно лежала в пылесборнике пылесоса, пока в один из вечеров (а вечером этот отрезок времени можно было назвать только если судить по сонливому состоянию девушки) робот-пылесос не выбросил фотографию из себя. Такое внезапное действие взбодрило ученую, которая медленно теряла рассудок из-за повторяющегося изо дня в день списка действий, и она с интересом начала рассматривать робота. На давно погасших диодах и пустых панелях, что отвечали за сбор брантиума, медленно загорались новые огни, которые могли сигнализировать лишь об одном – кристалл где-то рядом. В Мэри ярким выжигающим пламенем вспыхнула надежда, которая испепелила любые мысли о суициде и заставила замученный от скуки и отчаяния мозг работать в сотни раз быстрее. С хорошей новостью сразу пришла и плохая, ведь вместе с роботом запищали и все бортовые системы корабля, что предупреждали об очередном опасном сближении, которое на сей раз будет неминуемым. Для девушки теперь было два пути: один из которых вел в мир через восемьдесят с лишним лет, а второй к блаженной смерти на границе горизонта событий. И Мэри с удивлением для себя обнаружила, что оба варианта ее вполне устраивают. Она начала всеми возможными способами пытаться извлечь кристалл, застрявший где-то между измерениями и проявляющий свою материальную форму только в тех местах, где законы физики посылаются к чертям, а рациональное играет в прятки с иррациональным. Сквозь иллюминаторы теперь пробивался яркий свет циркулярной пилы, гравитационные зубья которой уже мало-помалу ощупывать борта шаттла Мэри, отдаваясь сильными толчками внутри и, неожиданно, необъяснимо откуда взявшейся музыкой. Мэри понятия не имела откуда берется эта странная мелодия, то ли это было ее больное воображение, что пело обезумевшим эхом в чертогах разума, то ли в действительности вся вселенная воспевала ее лучезарное спасение. Мелодия становилась все громче и громче по мере приближения аккреционного диска, а толчки все более и более грубыми. Казалось, что нечто огромное, сравнимое с черной дырой своим магнетизмом и с пульсаром своей громкостью сейчас нависло над кораблём ученой и было до ужаса возмущено попытками девушки сбежать из его лап. Колоссальных размеров невидимый монстр своими когтями уже сдирал краску с борта ее маленького шаттла, а Мэри все продолжала корпеть над роботом. Пылесос уже исчерпал свой запас и рассчитывать на полноценный кристалл она не могла, однако даже миллионная доля его грамма обладает энергией пары красных гигантов, из-за чего шансы на спасение у нее оставались. Тем временем корабль трясся так, что со стен начали слетать полки. Казалось еще несколько секунд, и он распадется на атомы, отставив от себя лишь воспоминание. Мэри больше не могла медлить и, собрав всё оставшуюся волю в кулак, нажала на кнопку сбора. На ее глазах, словно кролик из магической шляпы, появился угольно-черный камень, размером с мизинец. Он играл всеми цветами черного, каким-то необычным образом умудряясь вместить себе и все цвета радуги и многие неизведанные. Мэри схватила робота, рывком подлетела к кабине шаттла и установила пылесос в разъем для навигатора. Ее взору предстала ужасная картина. Черная дыра, что до этого была лишь элементом красивого фона теперь висела совсем недалеко от шаттла. Понять, что она приблизилась критически близко, можно было бы и по этой музыке, что теперь не просто звучала в голове ученой, а грубо давила на ее уши, мешая здраво мыслить. Причем это была именно музыка, не скрежет рвущегося металла, не помехи рации, а именно мелодия, которую кто-то играл на фортепиано. Чем бы не являлась черная дыра и каким бы необъяснимым феноменом это ни было, Мэри внезапно почувствовала, что катастрофическое явление сверхмассивного магнетизма сейчас делает все, лишь бы она не смогла улететь отсюда. Словно своим шансом на побег она оскорбила саму ткань пространства и времени, из-за чего та в ответ решила сыграть ей траурную мелодию. Это могла быть правда, а может и бред сошедшей с ума ученой, но факт остался фактом, она выбрала в пункте назначения родной Олимп, откинулась в кресле пилота и с довольной улыбкой бросила ответ всей вселенной, что сейчас в своих бессмысленных метаниях пыталась убить нарушительницу. -Вселенная поет мне! – Только и сказала она, прежде чем исчезнуть в гиперпространстве и оставить позади восемьдесят восемь лет. Натали Пэкетт как всегда последней узнала все новости. Когда все легенды вовсю обсуждали произошедшее у разлома, до нее только дошло то, что на новой арене вообще что-то случилось. «Ты не обязана быть гениальной, но вот о пунктуальности мы с тобой уже говорили» как-то упрекал ее отец и упрекал не зря, ибо подобная заторможенность явно выставляла девушку не в лучшем свете. Ей как всегда пришлось узнавать все от немногословной Рене, что своими глазами видела падение шаттла. По ее словам, в полдень из неоткуда появился странный корабль, что на невероятно высокой скорости вылетел из облаков, словно игла пробил один из массивных воздушных шаров, что висят вокруг арены, после чего пропахал своим корпусом поля от разлома до золотых садов. Выглядел он очень старым. По словам Блази, такие корабли уже как сотню лет нигде не видели и такое спонтанное его появление не внушает девушке ничего хорошего. Также она рассказала, что внутри была обнаружена живая девушка, которую тут же госпитализировали. На вопросы Натали о ее личности Рене ничего не ответила, сказав, что сама ничего пока не знает. Для француженки это внезапное появление корабля из прошлого стало уже вторым потрясением за день. Первое ей устроил Крипто, когда попросил о совместном вечере, обещая показать на нем нечто очень для нее важное. Внезапным оказалось, как и само предложение так и настроение Крипто, улыбку которого она не видела со времен их совместной работы. Казалось, он готовил ей что-то по-настоящему необычное, возможно даже романтичное, а хакер был последним человеком на арене, который, как ей казалось, способен на романтику, поэтому к предложению она отнеслась с подозрением, хотя не смогла скрыть от Рене своей радости. После переезда на новую арену парень показался ей очень открытым и добрым. Возможно на него так влиял сам Олимп, а возможно его угнетала арена на Талосе и, покинув разрушенный могильник, он стал чувствовать себя лучше. Хотя ей казалось это маловероятным, что-то на подсознательном уровне твердило, что причина резкой перемены в настроении парня была вовсе не арена, а что-то другое. Так или иначе она узнает об это этим вечером, а пока неплохо было бы узнать об их новой гостье, что решила проверить на прочность грунт арены Олимпа. «Пунктуальность превыше всего!» повторила она самой себе, направляясь в больницу. В просторную палату Мэри пробивался яркий солнечный свет. Сквозь открытое окно в комнату проникал тот же холодный воздух, который был одним из главных атрибутов Олимпа, а на столе рядом с ее койкой лежала записка, гласившая «Приветствуем на арене Apex мисс Сомерс». Ученая откинулась на подушке, с трудом веря своим глазам. Окна больше не демонстрировали ей противный космос, предоставляя взамен приятные пейзажи парков и городских кварталов. На место пищащих приборов жизнеобеспечения пришло птичье пение, а осточертевшую невесомость она наконец могла забыть, как страшный сон. Мэри все еще с трудом понимала где она, но к сожалению, для самой себя прекрасно понимала когда. Напоминать себе о душевной утрате хотелось меньше всего, однако календарь на стене деться никуда не мог, и она была вынуждена смотреть на эту дату, что кинжалом врезалась в ее сердце. Почти столетие, проведённое неизвестно где, и вот она снова дома. Хотя с какой степенью свободы она могла назвать это место собственным домом теперь? Вопрос из разряда риторических. Задуматься об этом и хоть немного отвлечься от грустных мыслей Мэри не дал неизвестный гость, что стуком дверь вернул девушку в реальность. Сомерс опешила и чуть не упала с собственной кровати. Она не общалась с живыми людьми в течении пяти долгих месяцев и сейчас по-настоящему боялась сказать что-то не то. Однако слово «войдите» выдавить из себя ученая все же смогла. Осторожно распахнув дверь и с легкой улыбкой на лице в палату к Мэри вошел мужчина средних лет. На лице его была пышная борода, а вокруг зеленых глаз и рта остались следы от длительного ношения маски с очками. Он показался ей весьма приветливым, хотя его тяжелая походка с ледяными глазами немного портили образ. -С пробуждением мисс Сомерс, рад видеть вас в добром здравии. Меня зовут доктор Каустик. – Начал мужчина, поправляя очки на своем лице. Он не был одет в медицинский халат или во что-то еще напоминающее доктора, но его внешний вид все же выдавали в нем человека науки. – Мне с большим трудом удалось найти информацию о вас в архивах. Должен признать, для столетней женщины вы сохранились весьма неплохо. -Благодарю. – Неуклюже и запинаясь сказал она. – Значит это не сон, и я действительно попала в будущее? – Расспрашивала она доктора. Он сумел добиться ее расположения. Каустик обладал весьма необычной манерой речи, которая сразу приглянулась Мэри и показалась даже чем-то знакомой. -Судя по дате вашего рождения вы смогли продлить срок своей жизни. Ума не могу приложить, как вы умудрились это сделать мисс Сомерс, но, если вы найдете время… - Попытался выведать у нее этот секрет Нокс, однако Мэри его быстро прервала. -Я не хочу говорить об этом сейчас доктор. Может я расскажу вам все чуть позже, а пока, пожалуйста, скажите мне где я, и есть ли поблизости место, в котором я могла бы выпить. – Устало вопрошала у него ученая, морально готовя себя к лекции о вреде алкоголя. Доктор, внезапно, оказался понимающим человеком. Он неспешно отвечал на все вопросы Мэри, лишь изредка прерывая ее и задавая собственные касательно ее здоровья, в конце посоветовав единственный бар на всей арене. Доктор показался ученой очень приятным человеком, и она договорилась с ним о встрече после собственной выписки, что была назначена на сегодняшний вечер. Ей невероятно повезло, что именно такой знающий и понимающий приверженец науки оказался первым ее собеседником за долгое время. Его поставленная речь, тезисы, и многие другие аспекты научного говора позволили вернуть, казалось бы, давно утерянную часть Мэри Сомерс. Возможно они бы поговорили еще, но доктор был вынужден покинуть ученую. Мэри попросила его напоследок впускать любых гостей, так как сейчас ей больше всего было необходимо общение. Каустик, немного помедлив, ответил ей кивком и вышел из ее палаты. Нокс не успел пройти и несколько метров по коридору, как ему на встречу вышла Натали. Девушка обрадовалась, увидев доктора, и, подойдя ближе, спросила о возможности посетить их гостью. Каустик, однако, ответил ей катастрофическим отказом, сославшись на плохое состояние и обязательный покой для пациентки. Доктор всеми силами пытался ограничить путешественницу во времени от любых контактов извне. Ему казалось, что если остальные легенды узнают правду о том кто она, то могут возникнуть неприятные вопросы, о которых сперва должен во всех подробностях разузнать сам Нокс. Он вежливо выпроводил Натали, посоветовав заглянуть завтра, а сам направился в архив, полный уверенности разобраться в истории, произошедшей с Мэри Сомерс. Спорить с доктором Натали не стала, хотя очень хотела взглянуть хоть одним глазком на того, кто умудрился выжить после посадки, последствиями которой стал уродливый шрам, рассекавший чуть ли не половину арены. Однако желаниям ее придется подождать, и пока девушке придется сосредоточится на сегодняшнем вечере и встрече, которую Крипто назначил в весьма необычном месте. После переезда на Олимп многое поменялось, однако главной переменой стал привычный всем «Райский уголок» Элиота, который теперь именовался «Баром восставших героев» и располагался в одном из небоскребов Бонсай-Плазы. Именно в нем и предложил встретиться Крипто, сославшись на слабую популярность этого места и весьма радушную хозяйку. Да-да, вы не ослышались, именно хозяйку. Владельцем нового бара стала Рейф на пару с Элиотом. Правда от ее присутствия там было одно слово, большую часть всеобщего внимания все равно перетягивал на себя Элиот, но за барной стойкой порой можно было встретить и Рене, чье молчаливое поведение часто притягивало к себе даже больше людей, чем улыбка Миража. А так как на Олимпе гостей пока было немного, бар можно было назвать прекрасным местом для тихого разговора. Натали решила не терять времени и сразу отправится туда, ибо солнце начало медленно клонится к горизонту. Тихий джаз, доносившийся из дальнего угла бара, и ласкавшие стены солнечными зайчиками лучи солнца давали Рене надежду на очередной тихий вечер. Сегодня точно никто не придет, что в теории должно быть минусом для нее как для владельца бизнесом, но ни конкурентов, ни тем более каких-либо долгов за аренду они с Элиотом не имеют, так что минусом для их кошельков подобное безлюдье точно не являлось. Возможно Мираж попробует присесть на уши ей, но пара бокалов вина, и девушке будет как-то все равно кого слушать, свои собственные невнятные голоса или не менее невнятные голоса Элиота и его голограмм. Пока девушка предвкушала тихий вечер, что проведет в компании Миража, к зданию подъезжал весьма неуклюже, врезаясь во все подряд, тритон. Складывалось ощущение, что машину вел человек, который вовсе понятия не имеет о транспорте, за штурвал которого сел. Однако это не помешало пилоту прочесать бортом ближайшую стену, весьма филигранно снести пару столбов, после чего дымящийся и искрящийся тритон наконец остановился у входа в небоскреб. Рене не успела разглядеть того, кто был повинен в уничтожение имущества арены, однако ее голоса при одном только взгляде на дымящиеся остатки машины дали понять, что ждать ничего хорошего от их визитера не стоит. Рейф устало потерла висок, пытаясь унять разбушевавшиеся голоса, и начала молиться, надеясь, что это человек-разрушение мчался не к ее бару. Блази не так часто позволяла себе влезать в неприятности. Все же ее темперамент всегда склонялся к пассивному наблюдателю, что лишь иногда врывается в конфликты, и то обычно ради того, чтобы вытащить из них Элиота. Однако, когда конфликт подбирался к ней и не спрашивал разрешения, Рене могла становится весьма нетерпеливой особой, способной бить без промаха и рвать без угрызения совести. С таким настроем она и хотела встречать это вторжение, предполагая, что виной для всего переполоха стала очередная выходка Сильвы, но, к ее удивлению, сквозь двери бара прошел вовсе не сорвиголова с роботизированными ногами, а самая обыкновенная рыжеволосая девушка. Стиль ее вождения сильно отличался от внешности. Тяжело было поверить, что женщина средних лет, наряженная в костюм гравитационного сдерживания, способна перевернуть вверх дном большую часть улиц Бонсай-Плазы. Двигалась она весьма неуклюже, постоянно норовила споткнуться, все ладони ее перчаток были исписаны формулами, однако взгляд был очень печальным. Рене не могла определить, какое чувство ей следует испытывать к этой женщине. Тревогу, из-за нескольких сбитых фонарных столбов, любопытство, а может сожаление к ее мистической утрате, с которой она явно не хочет делиться? Так или иначе пока она не представляет угрозы, Рене будет приветливым (ну или не очень) барменом. Рыжеволосая женщина неспешно прошла вдоль всего помещения, после чего спросила у Рене с весьма необычным акцентом. -Здравствуй, дорогуша, можешь угостить коктейлем? – Она натянула очень убедительную маску, за которой обычный человек не смог бы разглядеть боль и желание от нее избавиться. Рене же рассмотрела его в первые пару секунд, но действовать не спешила. Блази молча кивнула, щёлкнув пальцами в знак требования платы. – Это все что есть. – Отвечала ей незнакомка, протягивая кошелек с монетами Apex. Рене сразу смекнула что к чему и, скосив брови, подтолкнула напиток к гостье. -Гостям арены бесплатно. А монеты я бы посоветовала вернуть туда, откуда взяли. – Легким жестом руки вернула она кошелек лже-владелице, которую явно смутили эти слова. – Сказала бы тоже самое о тритоне, но не думаю, что его теперь кто-то примет. – Продолжала она упрекать женщину. -Монеты мне дал доктор Каустик, а за тритон извини, не думала, что их состояние кого-то здесь волнует. – Отвечала Блази гостья, к которой вернулось чувство собственного достоинства. Хоть доктор велел ей не контактировать с местными легендами, ей все же было необходимо общение. А выслушать лекции о правильном вождении она не хотела, а уж тем более на арене, где каждый камень подлежит замене. -Так вы и есть наш пострадавший пилот-самоубийца? – Без капли удивления спрашивала Рене. Боец прекрасно знала всех участников кровавого спорта, поэтому новое лицо могло прибыть сюда только каким-нибудь воистину необычным способом так, чтобы Блази об этом не узнала. -Мэри Сомерс, рада знакомству. Посадка вышла и вправду необычной, но если я не ошибаюсь, то тут случаются вещи и похуже? – С легкой улыбкой представилась ей ученая. Ее забавляло это прозвище «самоубийца». Может сейчас оно и звучало как шутка, однако всего несколько часов назад, это мог бы быть вполне себе оправданный диагноз. -Рене Блази, тяжело сказать, не каждый день тебе на голову падает шаттл столетней давности. – Рейф начала углубляться в истории Мэри, сильно заинтересовавшись ее персоной, ибо Мэри вела себя крайне необычно. Рене казалось, что все ее повадки вовсе не из нашего времени. -Это долгая история, дорогуша, и у меня нет никакого желания ее рассказывать. – Отрезала Мэри, делая глоток. Она по-прежнему улыбалась и выглядела очень лучезарно, однако голоса подсказывали Рене, что за этой маской прячется нечеловеческая боль, сравнимая только с потерей самой себя. -Как угодно. И надолго вы к нам? – Спросила Рейф из желания разбавить разговор. Все же Мэри, поняла она, пришла сюда не ради упоминаний печальных событий, а ради отдыха. Однако Рене и не предполагала, что ответ на этот вопрос вызовет в гостье куда больше боли, чем все предыдущие. -Понятия не имею. – После долгих размышлений ответила Мэри. До инженера только сейчас дошло, что и идти ей теперь больше некуда. Ее дом остался на начальной страничке этой сказки под названием жизнь, а то место, куда она попала, лишь его руины. -Тогда, может вам поможет она. – Сказала в ответ Рене. Мэри повернулась к двери, однако никого там не увидела. Сомерс уже подумала, что это какая-то глупая шутка, но внезапно в дверях возникла светловолосая девушка с небольшим шрамом на щеке, уходящим по тонкой шее молодой блондинки. Рене махнула ей рукой, подзывая к себе. -Привет Рени, добрый вечер мисс Сомерс. – Поприветствовала их Натали, подходя к барной стойке. Ее крайне удивил внешний вид Мэри. Вместо повседневной одежды, которую ожидаешь увидеть на посетителе, на ней был сложный в обращении костюм, который сочетался с этим местом как баран с дудкой. -Не думала, что простое падение принесет мне такую популярность, дорогуша. – Отшутилась Мэри. Ей понравилась Натали, ее внешний вид и мягкая улыбка на лице сразу смогли добиться расположения симпатии ученой. -Доктор Каустик неряшлив, я вычитала ваше имя в бумагах, что он выронил. – Объяснилась Натали, подсаживаясь рядом. Ей также приглянулась мисс Сомерс. Девушки были очень похожи между собой, из-за чего практически мгновенно подружились. -А ты тут какими судьбами Нат? – Поинтересовалась Рене, тихий вечер которой был точно потерян. Блази знала, что их бар очень «популярен», однако сейчас число посетителей превышало любые нормы на целых три единицы. «Ты отличный партнер, бизнес точно пойдет в гору» говорил недавно ей Элиот, и кто же мог подумать, что чертенок будет прав. -Не поверишь, Крипто пригласил. – Эта новость прозвучала так нелепо, что Рене не смогла сдержать смеха. Конечно, Натали очень красива, к тому же добра и радушна ко всем, включая предателей, но романтичный вечер с хакером точно не вмещался в ее шаблоны. – Ой да брось, он же не сказал, что это свидание. – Попыталась выгородить Крипто Ватсон, убеждая себя, что это в действительности обыкновенный вечер, на котором хакер попробует себя оправдать. Однако саркастичные взгляды Рене и, внезапно, Мери дали понять, что самообман Натали не продлится долго. – Да ландо вам, хватит смотреть так… Входная дверь тихо скрипнула, не дав девушке закончить свое предложение. Брови Рейф резко подскочили, а губы ехидно выстроились в злобную ухмылку. Лицо ее сияло лучах восходящей луны, а руки уверенно скрестились на груди. Натали прекрасно знала причину этой ухмылке. В очень редких случаях, когда Рене позволяет себе спорить о чем-то с Ватсон, и не менее редких случаях, когда она из этих споров выходит победительницей, Натали может наблюдать подобную ухмылку. Словно всех этих усмешек от Рене было мало, к барной стойке подлетел личный дрон этого небезызвестного визитёра, внимание которого сразу привлекла Мэри. Хак облетел ученую несколько раз, просканировал ее лицо, после чего внезапно дернулся и рывком вернулся в руку хозяина, на которого Натали соизволила поднять глаза. У дверного проема стоял Крипто, который выглядел немного иначе чем обычно. Вместо бело-зеленой куртки, на нем висел черный пиджак, а на месте черной футболки была бордовая рубашка. Натали еще раз посмотрела на Рейф, которая уже в открытую посмеивалась над подругой и, негромко фыркнув, ушла к хакеру. -Она это взаправду или притворяется? – Спросила Сомерс у Рене, когда Натали оставила их наедине. Мэри позабавила эта картина, ибо румянец на щеках Натали не заметил бы только слепой. -Ты о чем? – Недоуменно спросила Рейф, которая искренне не понимала причину данного вопроса. Для нее эта картина тоже представляла из себя весьма нелепое зрелище, но по другой причине. После прибытия на новую арену девушку мучили ночные кошмары, в которых она видела жуткий шторм, себя, Элиота и Крипто с Натали. На протяжении долгого времени эти сны не давали ей покоя, и она была вынуждена спросить об этом у единственного выжившего во время разрушения на арене Края Света. Ей казалось, что хакер может об что-то знать, однако она и предположить не могла, что на самом деле случилось на Талосе. Конечно, хакер рассказал ей не все, но большую часть она знала и не могла не посмеяться над происходящим. -Я об ее словах. Очевидно же, что это приглашение на свидание. – Отвечала ей Мэри. -Скажем так, это тоже долгая история, о которой я не хочу рассказывать. – Парировала Рене, подмигнув бледным глазом Сомерс. Чуть помедлив, она добавила. – Она порой может напоминать робота, особенно когда речь идет о Крипто. Прямо вылитый Патфайндер. -Все мы немного роботы, когда речь идет о тех, кто нам нрав… что ты только что сказала? – Словно гром среди ясного неба разразилось в ее воспоминаниях это имя. Она не обращала на него внимания, думая, что это очередной шизофренический бред, однако сколько не пыталась она забыть это слово, оно эхом отражалось в ее голове. -Прямо вылитый Патфайндер? – С опаской ответила Рейф, когда голоса в ее голове вновь начали переговариваться слишком громко для здравых мыслей. -Патфайндер… - Била себя по лбу ученая, которая терялась между голосами из настоящего и прошлого. – Откуда ты знаешь это имя? – весьма грубо спросила она, потеряв всякую грань, разделявшую ее с человеческой частью. -Это один из участников арены. – Вновь отвечала беспрекословно Рене. Если с Мэри говорили голоса ее сына, то с Рейф говорили ее собственные, что велели девушке заткнуться и не отвечать на вопросы Сомерс. Они повышали на нее свой тон, пытались убедить, выдавать какие-то аргументы, однако их число было так велико, что услышать, что-то конкретное Рене так и не смогла. -Где он?! – Схватив Рене за плечи вскрикнула ученая. Вот тот самый лучик надежды, вот то, что черная дыра умудрилась отобрать у нее за эти восемьдесят лет, вот шанс все изменить и повернуть вспять. -Где-то в городе, но я точно не знаю… – Не успела договорить Рене, как Мэри исчезла с ее порога. До этого, двигающаяся неуклюже, Мэри в своем костюме вызывала только смех, но сейчас она двигалась так быстро, что ее исчезновение Рене заметила только по зарывающейся двери. Словно этого оказалось мало, Мэри каким-то образом смогла вернуть жизнь в умирающего тритона, и дать деру от Бонсай-Плазы так быстро, как только это было возможно. Рене проводила ее взглядом, наблюдая за тем как огни тритона удаляются среди ночных улиц, не подозревая о том, катализатором каких событий послужили ее неосторожные слова.