Веришь в Бога – верь и в Дьявола

"Только позаботься о себе, хорошо? - Ты тоже. Уходя навсегда, они знали, что встретятся снова."

(с) Мальборо и молочный шоколад.

Эрзабет очнулась от тупой боли в голове. Виски налились тяжестью, словно сдавливали мозг. По мере того, как девушка просыпалась, начинала чувствовать руки и ноги, она понимала, что боль была не просто в голове, а везде. Словно каждая клеточка тела находилась под прессом. Мысли ворочались словно лопасти старой мельницы: медленно и со страшным скрипом. Но Батори заставляла себя вспоминать, что было перед тем, как она потеряла сознание. Она пошла разбираться с Френсисом. Верно. Тогда, несколько месяцев назад он пришел к ней, как к старой подруге, что вечно его прикрывала перед своим строгим отцом. Он рассказал о своей жене, что вернулась к проституции, был так разбит... Провернуть на нем маленькую манипуляцию сознанием было проще простого. И вот он стал ее марионеткой, она взрастила в нем дурные помыслы, женоненавистничество и желание убивать. Зачем? Были свои причины. Но, когда дело было окончено, следовало за собой прибрать. И она пошла за жизнью своей марионетки, только встретила там незваного гостя. Граф Сен-Жермен, апостол «Идеи». Зачем же он туда пришел, просто потому, что приказали? Мог не утруждаться, Френсис все равно бы умер. Пусть у Эрзабет оставалось тогда не так много сил, но хитрости от болезни становилось только больше. Но случилось, что случилось: она попалась с поличным, а потом еще и упала прямо в руки тому, кто за ней охотился. Что ж, пусть так, все равно дело было завершено. Пусть не все ее ставки выгорели, что-то она все равно смогла изменить. Теперь можно было спокойно отдаться во власть пришедшей за ней кары. Батори приоткрыла красные глаза, видя перед собой размытые очертания балдахина над постелью. Она лежала на спине, укрытая чем-то мягким, а на остальное было плевать. Было адски больно - действие обезболивающего препарата давно закончилось. Тяжело выдохнув, Эрзабет зашевелилась, переворачиваясь на бок, подтягивая ноги к груди и сжимаясь в комок. От движений стало только хуже, из глаз потекли слезы, пальцы вцепились в край одеяла, чтобы не дрожать. Дверь в комнату открылась с противным, даже болезненным скрипом, отдаваясь новой порцией боли в голове. Тихие шаги, заглушаемые ворсом ковра, Скарлетт могла их даже сравнить с походкой смерти, что пришла за ней. Ведь граф явно намеревался оборвать ее жизнь. Правда, почему он этого не сделал прямо там, в той самой лачуге? Френсиса убил, мог и ее прикончить, приписав еще одну жертву Джеку-Потрошителю. - Выпей, - девушка ничего не видела из-за слез, но по лицу теплом скользнули чужие руки, приподнимая голову, приставляя к губам стакан с водой и растворенным в ней лекарством. Батори зажмурилась, сильно сжимая веки. Боль только начала стихать после принятия другой позы, как девушку снова заставили двигаться. Она выпила предложенное без колебаний и сопротивления, падая обратно на подушку. Хуже ей уже точно не будет, так что не имело значения, что было в том стакане. - Надеюсь, мне дали яд, - выдохнула она, всколыхнув пряди волос, удачно упавшие на лицо и прилипшие к мокрым дорожкам на щеке. - Кто знает, - как-то загадочно ответил граф. Сен специально ждал пробуждения девушки, чтобы задать ей один-единственный вопрос, от которого будет зависеть ее судьба. - Я не сильно вас побеспокою, мне нужен ответ только на один вопрос: жив или мертв апостол «Идеи», который искал информацию по роду Батори? Несмотря на общее скверное состояние виконтесса улыбнулась. Красиво, но жестко, с садистским удовольствием. - Знаете, род Батори помнит, кто стер его тогда с лица земли. Вернее, попытался. Мои предки передавали от поколения к поколению информацию про «Идею», про ее "высшую цель" и про ее бессмертных преданных апостолов, - в голосе слышался сарказм на грани едкости. - Но не таким уж и бессмертным ваш апостол оказался. Бедняжке не повезло попасть мне в руки, я ведь на самом деле не искала встречи с ней. Так распорядилась... судьба, - Эрзабет снова улыбнулась. - Апостолы «Идеи» никогда не были неуязвимыми. Сотни или тысячи смертей вполне могут оборвать существование любого, - Сен почти безразлично пожал плечами. Ему ли не знать о том, что члены организации за всю эту жизнь гибли не раз и не два. Кто-то, как он сейчас, предавал организацию, его лишали бессмертия, и он погибал сразу. Ему же сделали поистине щедрый подарок: дали еще немного побыть с друзьями, насладиться этим временем в полной мере. - Да. Она была неосторожна, решив, что лучший врач Лондона ничего не сможет ей сделать, - усмешка скользнула по красивым губам. - Ох, вы мне льстите, - девушка продолжала лежать неподвижно в ожидании действия того, что ей дали выпить. - И это все ваши вопросы? Наконец поймали преступника и не хотите выведать у него все интересующие вас подробности? Даже не поинтересуетесь, зачем все это было сделано? - горько усмехнулась Эрзабет. Многие бы спросили сперва именно о мотивах. Ведь Блэр - аристократка, жила припеваючи, занималась любимым делом, не находилась под колпаком мужа и вообще закон ей был не писан. Зачем связалась с преступлениями? Скучно стало? - Меня интересует только один ответ на вопрос. Что случилось с апостолом? Вы ведь так и не дали прямого ответа, а кое-кто очень ждет его, - Жермен ждал, терпеливо. Конечно, ему было любопытно, что в конечном итоге стало с Мэри и вообще. Но Омнибус ждала только одного - четкого ответа. Всего одно слово, и девушка либо примкнет в итоге к рядам «Идеи», либо он выбьет у нее оставшуюся информацию, а потом убьет. Хотя сделать это будет очень трудно. Виконтесса вдруг оттолкнулась руками от постели, поднимаясь, садясь и поворачивая голову к графу. Было больно, по щекам текли злые слезы, но выражение лица вообще не соответствовало состоянию девушки. Улыбка превратилась почти в злобный оскал, алые глаза потемнели, казалось, всю боль Батори обращала в тихий гнев. И если бы у взгляда можно было различить вкус, то у этого был бы вкус остывающей на клинке крови. - Мертв ваш апостол. Жермен удовлетворенно кивнул, чувствуя, как изменилась реальность. Подошел к постели девушки, медленно открывая глаза, давая сполна насладиться красивым цветом, сравнимым с драгоценными камнями. - Не люблю причинять боль леди, но обезболивающее скоро должно будет подействовать, а пока потерпите немного, - граф наклонился, аккуратно просовывая одну руку под коленками, вторую кладя на спину, поднимая девушку, делая шаг в сторону выхода из комнаты. Дверь открылась легко, вот только вместо коридора Скарлетт увидела тропинку, выходящую из леса на живописную поляну. Аккуратный небольшой дом, аромат цветов, зеленые кусты, пение птиц. Словно картина теплого летнего утра. Девушка недоуменно моргнула, вся злость моментально улетучилась, а боль куда-то спряталась на задний план. - А у этого обезболивающего среди побочных эффектов нет галлюцинаций? - поинтересовалась виконтесса, протягивая руку к веточке дерева, раскинувшегося на краю тропинки, по которой шел граф. Однако пальцы коснулись мягкой листвы, словно она действительно была настоящей. - Нет. Я всего лишь взял лекарство из вашей комнаты в особняке, пока вы спали, - граф невольно издал смешок, настолько было непривычно видеть всегда собранную стойкую леди в этом облике любопытного ребенка, который увидел чудо. Для него это место было привычным, сколько столетий он появлялся тут, пил чай с Омнибус, рассказывал о том, как прошло задание, и получал новое. Вот и сейчас веранда, стол накрыт на три персоны, в хрустальных розеточках свежее варенье и большое блюдо с выпечкой. Послышался скрип, и в поле зрения оказалась пожилая женщина в необычном инвалидном кресле, ведь оно двигалось само по себе, не было никого, кто мог бы его катить. - Здравствуй, дитя, - улыбка почти материнская. Да, она держала небольшую обиду на эту девушку, но также не могла приказать ее убить. Апостол мертв, и теперь виконтессе придется взять на себя ответственность, заняв ее место. Эрзабет из всего произошедшего поняла только одно: данное ей обезболивающее ей несильно поможет. Она колола его внутривенно, в последнее время все чаще, и эффект слабел. На наркотические препараты с более сильным действием она переходить не хотела, поэтому в последнее время приходилось терпеть. Вот и сейчас, похоже, придется. В ответ на приветствие пожилой женщины виконтесса соскользнула с рук графа, вставая босиком на деревянный настил. Ее притащили сюда прямо с кровати, так что пришлось предстать перед лидером «Идеи» в том, в чем Батори была. - Добрый, - она посмотрела на светлое небо и летний лес посреди ноября в Лондоне, - не уверена, что день, - девушка присела в неглубоком книксене. - О, можно обойтись без этого. Ведь скоро ты станешь членом нашей семьи. Если захочешь, конечно. Но иначе тебя ждет только смерть, - женщина говорила тихо, словно с маленьким несмышленым ребенком, пытаясь донести до него простую истину. Омнибус развернулась, направляясь к столу, показывая своим примером, чтобы следовали за ней, однако обернулась, едва покачав головой. - Жермен, ты пока тоже останешься, не уходи. Граф невольно вздрогнул, удивившись. Только он собирался исчезнуть, чтобы вернуться домой, в Лондон, оставив дела «Идеи» главе и будущему члену организации, как его просят остаться. Эрзабет тоже была удивлена, отчего поначалу склонила голову набок, замерев на месте, но уже через секунду пошла за старушкой. - Подождите, - подала голос она, - то есть я убила вашего подчиненного, а вы меня решили на его место взять? Вместо того, чтобы отомстить и убить при первой возможности? - виконтесса прошла за Омнибус и даже не заметила, как по ее приглашению села в кресло. Зато ощущение реальности вернулось к ней, когда она откинулась на плетеную спинку, стремясь не задействовать как можно больше мышц. - Сен сказал, что ты можешь заменить погибшую Мэри. К тому же кто убил, на том и ответственность. Заставлять тебя никто не будет, работа в организации трудна и порой опасна. Я вижу все пути, которыми может пойти человечество, и, если это в итоге ведет к гибели, мы, апостолы, вмешиваемся и переписываем историю. Твой потомок нарушил в свое время запрет, само ее существование было грехом, - Омнибус разлила по чашкам ароматный ромашковый чай, протягивая одну девушке, а вторую поставив рядом с графом, который так и не присел, оставаясь стоять неподалеку от Скарлетт. - Ты получишь бессмертие, здоровье, нестареющее тело, но также должна будешь выполнять все приказы организации. - Звучит заманчиво. Прямо как сыр в бесплатной мышеловке, - ответила девушка, складывая руки под грудью и поворачивая голову к графу, смотря на него с прищуром. И по ее глазам так и читалось: затащили меня в свою секту и рады? Хотя радости на его лице виконтесса и не заметила, оно, как всегда, ничего не выражало. Поэтому Эрзабет вернула взгляд обратно на обманчиво добрую на вид старушку. - И чем вам может помочь обычный врач? - А ты думаешь, что все члены организации были кем-то выдающимся, особенным? - женщина издала смешок, делая глоток из своей чашки. - Все апостолы раньше были, как и ты, простыми людьми. К тому же, повторюсь еще раз, я вижу судьбы людей, вижу те дороги, которыми ты можешь пойти, если согласишься или откажешься. И я сказала, что работа апостолов трудна и порой даже опасна. Бессмертие - тяжелая ноша, - она уловила задумчивый кивок графа, который бежал от этой участи, как от огня. - Ты будешь смотреть, как растут и стареют близкие тебе люди, как они обзаводятся семьями и умирают, но при этом лет через десять тебе придется наблюдать за этим издалека, если задание тебя не забросит в другую страну или даже материк. - Я достаточно размышляла о бессмертии, чтобы и так все это сейчас понимать, без ваших наставлений, - немного грубо отмахнулась Эрзабет, не зная, какой ответ ей дать на предложение «Идеи». Она вообще ожидала долгий и тщательнейший допрос, чтобы со всеми подробностями и деталями, а потом смерть. О делах в особняке и госпитале она не волновалась - решила все заранее на случай, если пропадет. - Но я искала вовсе не бессмертия. - Знаю, дитя. Ты искала лекарство, которое могло бы избавить от всех болезней, - Омнибус утвердительно кивнула головой. - Но его создать невозможно, поскольку это противоречит замыслам Божьим. Но если ты так сильно хочешь спасать людей, то работа в нашей организации тебе подойдет. Жермен на эти слова отвел взгляд в сторону. Спасение... Да, именно так это и выглядело в целом. Ты убиваешь, убиваешь много, невинных и нет, тех, кто хочет умереть, и тех, кто отчаянно хочет жить, в итоге множество людей живут. Ведь стоит вырезать одну деревню, и будут спасены целые страны. Но убийство остается убийством. Как бы ты себя ни оправдывал. Виконтесса поймала взглядом этот момент, когда мужчина отвернулся, и хмыкнула. - Кажется, граф с вами не согласен, - девушка судила о предлагаемой работе больше по реакции Сен-Жермена на слова Омнибус. Старушка явно умела стелить гладко и красиво, скрывая подводные камни. Высшая цель, предназначение, смотрители истории... Ей все это было не интересно. Но совсем недавно произошло кое-что неожиданное, ради чего, может быть, стоило попробовать? - Я догадываюсь, на какую черную работу на самом деле подписываюсь. Невозможно спасти кого-то, при этом не отдав что-то взамен. - Конечно, - Омнибус утвердительно кивнула головой. Юные апостолы в чем-то были так похожи между собой, кто-то вступал ради интереса, кто-то ради исполнения своих желаний, в каждом из них еще следовало посадить семя веры, наставлять на путь истинный. - Итак, ты принимаешь мое предложение? - женщина была уверена на все сто процентов, что Скарлетт согласится, она уже успела заметить огонек заинтересованности в ее глазах. Особенно ее взгляд в сторону Жермена, который и сегодня не сможет уйти так просто. - А что мне остается? - невесело усмехнулась Эрзабет, - В противном случае ваш сад будет последним, что я увижу. Хоть я и смирилась со смертью, у меня появилась пара причин еще пожить. Так что я принимаю ваше предложение. Виконтесса бы не удивилась, если бы сейчас вдруг пробили часы и реальность начала меняться как в сказке. Но ничего сверхъестественного не произошло, только на плечи стал давить невидимый груз ответственности. А осознание не спешило радовать своим присутствием. - В таком случае добро пожаловать в «Идею», - Омнибус улыбнулась, награждая девушку бессмертием, избавляя ее от боли и болезни, возвращая силу и здоровье, какое было у нее много лет назад. - Теперь перейдем к тебе, Сен, - взгляд женщины был наполнен теплом и мягкостью, словно она смотрела на своего любимого сына. - Ты знаешь о том, что каждый апостол в первые дни обучается под руководством наставника. Ты смог воспитать большую часть нашей нынешней организации, именно ты создавал сильнейших. Сможешь обучить всему ее за год и будешь полностью свободен. Нет - вернешься обратно в ряды «Идеи». - Но... Подождите! - Жермену показалось, что земля ушла из-под ног, глаза цвета льда широко распахнулись. Его выгнали из организации, он собирался жить остаток своих дней обычным человеком, так почему? - Я ведь ушел из «Идеи». Назначьте Гвиневеру! Она тоже сильнейший апостол. Самый сильный среди вас. И вам ли не знать, что без бессмертия нельзя обучать некоторым аспектам! - Не волнуйся. На время учебы я его тебе верну, - Омнибус, казалось, никак не отреагировала на пылкую речь мужчины. Но повернулась лицом к девушке. - Но твое мнение тоже важно, кого бы ты хотела себе в качестве учителя. Эрзабет посмотрела сначала на старушку, затем перевела взгляд на графа. Она не знала, сколько лет он был апостолом, сколько прожил, но, видимо, достаточно для того, чтобы хотеть умереть наконец. Неизвестно, сколько тяжких грехов ему пришлось совершить не по своей воле, но она догадывалась, что много. И ему было тяжело с этим мириться дальше, раз он так отчаянно хотел уйти. А тут его привяжут обратно, если она того захочет. - Мне не позволят остатки совести согласиться с вашим решением, - тихо произнесла девушка, скрывая расстройство в голосе, - вы же видите, что человек хочет пожить для себя и умереть наконец. Так дайте ему сделать это. Мне ведь нужен учитель, а не надсмотрщик на привязи, которому я буду напоминать о его грехах. И который только и будет хотеть сбежать от меня поскорее, - и добавила холодным отпугивающим тоном, словно замерзла изнутри: - назначьте другого. Граф этому несколько удивился. Если честно, то он не думал о том, что Скарлетт отпустит его, попросив выдать себе в учителя кого-то другого. Сильная и умная девушка, а еще очень добрая, что заставило сердце биться еще чаще. Как сказал бы Арсен в такой момент: «Только что я понял, что влюбился в тебя еще сильнее». - Мой совет взять Гвиневеру, она будет хорошим учителем для тебя. Вы немного похожи, так что хорошо поладите, - Сен улыбнулся с благодарностью, как могло показаться на первый взгляд. Но где-то на дне прекрасных глаз притаилась горечь разлуки. Короткий взгляд в сторону Омнибус, которая понимающе и даже довольно улыбнулась, исчезая с поля зрения молодых людей. - Я буду скучать, но, если захочешь меня увидеть и будет время, приходи на бал, что скоро устроит маркиз Вотхем. Я обязательно приду туда, - к огромной неожиданности Блэр, Жермен наклонился ниже, обнимая за худые плечики, словно цеплялся за нее подобно утопающему за соломинку, как безнадежно больной за единственное лекарство. - Я вас не понимаю, - вздохнула Батори, опустив плечи и прикрыв глаза, не позволив себе расслабиться и прильнуть к мужчине. - Вы вроде жаждете уйти из «Идеи», пожить как человек и умереть спокойно, зачем же я вам? Вы только что сами меня здесь оставили, - девушка окончательно запуталась в том, что сейчас чувствовала. Ее совсем не трогало то, что ее сделали бессмертной и возложили на плечи тяжелую миссию, цели которой для нее были слишком духовными. Но маленькая деталь, что для графа она была лишь ключом к освобождению, напоминала ядовитый шип в душе, с каждой секундой все больше отравляющий ее. Эрзабет уже захолодела внутри, но слова о бале превратились в дразнящую надежду. Объятия заставляли оттаивать обратно, и эти эмоциональные качели виконтессе не нравились. - Это прозвучало, как если бы двое были связаны одной работой, а потом один решил уйти. Но ведь не обязательно разрывать все связи, мы можем продолжить общаться и видеться, если оба того желаем, - граф отстранился, с явно неохотой разжимая руки, отпуская девушку. Быть может, все эти странные и непонятные чувства были только с его стороны. Он привязался, снова, плохая манера привязываться к собственным жертвам, потом в итоге все равно приходится страдать. Мужчина выпрямился, шаг, второй, стоило покинуть крыльцо, собираясь ступить на землю, как он снова оказался в своем особняке в Лондоне, исчезнув с поля зрения Омнибус и Эрзабет. Батори сидела с возмущенно раскрытым ртом, слишком поздно осознав, что с удовольствием бы бросила Сен-Жермену вслед фарфоровый чайник. - Вы, граф, не иначе как хотите усидеть на двух стульях сразу, - процедила девушка, с силой сжимая в руках подол платья, пока кончики ногтей больно не впились в ладони. Выдохнула, стиснув зубы, и откинулась на спинку плетеного кресла, подбирая ноги, прижимая их к груди, а лбом прислоняясь к коленкам. - Жить как обычный человек и быть при этом с бессмертной... боюсь, это вещи несовместимые. - Мужчины порой такие нерешительные, - Омнибус снова появилась в поле зрения девушки, обновила чай в ее чашке, смотря с видом матери на детей, которые еще только делают свои первые шаги. Спотыкаются и падают, набивают свои первые шишки и синяки. С любовью так же. Как бы ты ни закрывал свое сердце, какие бы преграды ни строил, ни ставил засовы и ни вешал замки, она просочится в любую щель. «Мужчины порой не думают, какую боль причиняют тем, кому они небезразличны...» - Эрзабет не озвучила эту мысль, не желая беседовать с этой опасной старушкой на сердечные темы. Пальцы коснулись обручального кольца на цепочке, с губ слетел вздох. Она уже достаточно оплакивала ушедших любимых и не хотела прибавления в этом небольшом отряде. Если граф решил быть простым смертным, то от нее он автоматически должен отказаться, иначе быть не может. Она ведь тоже не железная, чтобы по доброй воле продолжать терзать свое сердце встречами с ним. - Вы сказали, мне нужен год на обучение, - девушка говорила теперь тихо, словно эмоции схлынули и внутри осталась только пустота, - я бы хотела за этот год завершить свои дела в Лондоне по-хорошему. Раз меня не убили, а я вернусь вполне живой и здоровой, я бы хотела лучше устроить будущее больницы. - Не обязательно возвращаться в то место. Если нужно изобразить твою смерть, то я могу с легкостью это устроить, - Омнибус сделала глоток чая, который ни капли не остыл с момента, как его заварили, словно в этом месте все было просто иллюзией, игрой, что поддерживала этот мир. - Но если ты сама хочешь провести оставшееся время с родными и близкими, то мешать не стану. Обычно все апостолы лишены этой привилегии. Ведь они попали в «Идею», когда находились на грани смерти, и с последним вздохом уходили к нам. Но ты будешь среди нас особенной. - Не скажу, что я была далеко от смерти и что я буду такой уж особенной. Родных и близких у меня, считайте, нет. А у племянника есть полноценная семья и счастливое детство. А теперь есть и будущее, - уже тише добавила виконтесса, решив взять чашечку с чаем, чтобы успокоить нервы. Возможно, до нее просто начинало доходить, во что она вляпалась и что ее жизнь с этого момента круто изменится. В душе крутилось столько эмоций, сколько она давно уже не испытывала. И рана, нанесенная графом, постепенно болела меньше, уходя на фоне предстоящих дел и забот на второй план. - Но ведь что-то толкнуло на создание марионетки, многочисленные преступления и убийство Мэри. Могу представить, сколько дней ты ее убивала, прежде чем она окончательно покинула этот мир, - Омнибус придвинула к девушке поближе плетеную корзинку с рассыпчатым домашним печеньем, мягко улыбаясь. Она не лишала Мэри бессмертия, так как верила, что, возможно, она будет жива и Сен спасет ее. Виконтесса вздохнула почти устало. После всего у нее не было сил язвить на тему того, что перед ней всевидящий лидер «Идеи», поэтому зачем было спрашивать? Чтобы она покаялась? - Род Батори даже после своего "исчезновения" тайно продолжал искать вечную жизнь. Ведь мы уже знали, что она действительно существует, и если есть у одних, почему не могут получить и другие? - Эрзабет сделала паузу, отпивая из чашки чай, - В мои четырнадцать лет отец поведал нам с братом, кем на самом деле является род Блэр. Он рассказал о Кровавой графине и том, кто стер Батори с лица земли, поведал и наши настоящие имена, рассказал историю предков, продолжавших поиски вечной жизни. Однако меня это никогда не интересовало. Человеку не зря отпущен определенный срок, если все станут бессмертными или просто долгожителями, неизвестно, до чего люди доведут мир. Мы и с коротким сроком жизни умудряемся творить много зла. Но вот прожить свой век максимально полно и счастливо - это уже другой вопрос, - девушка вздохнула, снова кладя руку на обручальное кольцо. - Так много причин, по которым люди могут умереть... Врач ничего не может сделать с внезапной смертью, но если организм на протяжении многих лет отравляет болезнь... Или если ребенок просто родился не совсем здоровым... Почему я должна просто смотреть и ничего не делать? Эрзабет замолкла. Она повидала много смертей, и каждая оставила на ее сердце шрам. То были пациенты, не спасенные на операционном столе, оплакиваемые девушкой ночами напролет, пока она не зачерствела. То были и родные люди, все как один сложившие свои головы по зову долга. У виконтессы не осталось никого родного, кроме юного племянника. И вот смерть нависла и над ним, когда выяснилось, что у мальчика отказывают почки. Идея пересадить органы казалась безумной. В осторожных разговорах с коллегами виконтесса поняла, что мало кто рискнет взяться за такое, ведь прежде пытались и что? Ничего не вышло. Поэтому просить родителей поделиться органом было бесполезно, Скарлетт тут же бы сочли сумасшедшей или обвинили бы в том, что она решила навредить семье маркизов. С каждым днем состояние мальчика ухудшалось, а риски росли, Блэр думала об операции, понимая, что придется нарушить несколько законов. Она размышляла над тем, где найти донора и как провернуть операцию, когда к ней пришел разбитый и эмоционально нестабильный Френсис. - Многие врачи думают в подобном ключе. Значит, идея найти донора для вашего племянника пришла к вам, когда на пороге больницы появился ваш приятель? - Омнибус улыбнулась. Людская природа столь же проста и удивительна. Мужчина, разбитый горем и неверностью своей жены, приходит за утешением к тому, кого считает другом, и попадает в сети паука, который плетет свою искусную паутину. - Думаю, подбить его было не сложно. К тому же все основные жертвы находились под наблюдением в вашей клинике. - Они были не совсем под наблюдением. Просто каждая из них однажды бывала в госпитале по той или иной причине. И Френсис так и не понял, что стал моей жертвой и куклой, он психиатрию никогда не любил, - спокойно возразила девушка, беря предложенное старушкой печенье. - Просто в момент, когда он жаловался мне, в голове сложились все карты, оставалось только рискнуть. К тому же тогда у меня начали появляться симптомы, какие когда-то были у моей матери, умершей от неизвестной болезни. Я поняла, что мой конец в любом случае не заставит себя ждать и будет печальным, поэтому я решилась. И в тот вечер был создан Джек-Потрошитель. Но даже тогда я не искала бессмертия, мне лишь нужно было спасти племянника. Хотя бы попробовать. И при этом путать следы Скотланд-Ярду. Френсис иногда вел себя глупо, грозя нас выдать своими промашками, а эти его самодовольные письма, - виконтесса покачала головой. - Пришлось написать загадочную надпись на стене дома тем же почерком с массонским подтекстом, чтобы расследование поплутало. К сожалению, извлечь и доставить почку в нужном состоянии получилось лишь у предпоследней жертвы, и я занялась операцией. - А последнюю жертву сыграл член нашей семьи. Мэри была самой юной из нас, ей не было даже трехсот лет, а еще самой горячей и вспыльчивой. Она вас сильно недооценила, - Омнибус покачала головой, мягко улыбнувшись. Потеря еще одного апостола была неожиданностью и весьма ощутимым ударом. Ведь найти новых людей так сложно, а с каждым столетием это становилось все труднее и труднее. - Про нее мне бы хотелось узнать особенно подробно. Кстати, куда вы дели тело? Виконтесса загадочно, но явно самодовольно улыбнулась. - Батори были хорошими алхимиками, вы не знали? - она повела бровью, - Отец обучал нас не только медицине, но и алхимии с фармацевтикой. Еще в юношестве было понятно, почему не стоит контактировать с концентрированными кислотами и щелочами. Первые отлично разъедают мягкие ткани, а вторые - кости, правда, понадобится целая ванна сначала одного, а потом другого, чтобы полностью растворить труп. А еще очень много времени и хорошая вытяжка. Я решила этот вопрос, создав два раствора, которые справятся с этими задачами в разы быстрее. Кстати, я надеюсь, граф позаботился о моей корзинке, которую я принесла к Френсису, - Эрзабет поняла, что не успела разведать у Сен-Жермена этот момент. Жалко и опасно было оставлять такое оружие в бедном районе, к тому же, если к Френсису нагрянет Скотланд-Ярд и найдет там растворы, у них будет много вопросов. - Так что ваш апостол уже давно плавает в канализации. Но она сама неудачно попалась мне в руки, я не искала встречи с бессмертными. Хорошо, что в тот день я была вместе с Френсисом, иначе Джека-Потрошителя бы поймали в тот же вечер. Надо было видеть его и мое лица, когда раны Мэри зажили сами собой и в считанные секунды. Тогда я и поняла, на кого мы напоролись. И тогда же я подумала, что из этой регенерации можно было бы создать лекарство, однако... нет. Сколько бы опытов я ни сделала, результат получался один - отрицательный. - Это не врожденное ведь, в генетике никак не отражается. Можно считать это магией или чудом, как больше нравится, - Омнибус взяла на заметку то, чему стоит просветить остальных апостолов на будущее. Будет весьма печально, если их ряды опять поредеют. И без этого проблем хватает, ведь нужно найти еще одного подходящего человека, а на это могут уйти десятилетия. - Поэтому создать лекарство у вас и не вышло. Итак, Жермена вы отпустили. Хотя сделали это зря, он к вам привязался. Есть у этого ребенка плохая черта характера - прикипать к тем, кого в итоге нужно убить. Если бы сказали, что выбираете его, он бы остался. Ради вас. Девушка нахмурилась, проводя большим пальцем по краю чашки, и подняла на Омнибус взгляд. - Нет. Он бы остался, потому что другого выбора нет. Потому что я привязала его к этому месту. Если бы он хотел остаться здесь ради меня, не протестовал бы стать учителем, - виконтесса отторгла слова Омнибус, не желая даже слушать. Сен-Жермен хотел уйти, и она не стала его держать. Зачем? У него был выбор: осточертевшее бессмертие и она или желанная жизнь обычного человека, но уже без присутствия Скарлетт. Третьего, увы, не дано. Девушке было проще задавить в себе чувства сейчас, чем позволить недолго быть счастливой, а потом снова приходить на могилу. Она уже пережила подобное и снова проходить через это не хотела, и если граф сделал выбор не в ее пользу, то так тому и быть. - Порой мужчины совершают очень глупые поступки, - Омнибус улыбнулась. Она нарочно не позволила этой парочке поговорить и очень быстро отправила Жермена восвояси. Едва Скарлетт очнулась, она вынудила его привести ее, без шанса на откровенный разговор, как и сейчас. А ведь Сен за свою помощь в деле с апостолом выпросил у нее кое-что другое, отличное от становления Блэр одной членов «Идеи». Но она была не просто так главой организации столько лет и смогла разыграть все карты с выгодой для себя. Девушка будет сторониться Жермена, не даст ему с ней поговорить и в итоге все сведется к тому, что он сам к ней вернется. Она грамотно загоняла его в очередную ловушку. - Итак, давайте вы познакомитесь со своей новой семьей. Небольшой поворот головы, Скарлетт невольно повторила ее движение и увидела, что на поляне перед домом собралось одиннадцать человек. Мужчины и женщины, даже пара подростков была и один мальчик лет восьми с хмурым лицом. Было видно, что все они из разных стран: внешность, черты лица, цвета волос и глаз. Объединяла их только пара вещей: у всех были одинаковые черные плащи с шестеренками и капюшонами, кроме одного рыцаря, облаченного в огромные сияющие доспехи, с холодными глазами, которые отражали намного больше прожитых лет, чем казалось. Девушка окинула всех внимательным взглядом, поприветствовав легким наклоном головы. Задержалась на выделяющейся фигуре рыцаря, доспехи которого, казалось, весили несколько тонн, и посмотрела обратно на Омнибус, вздыхая. «Семья - это слишком громко сказано», - не стала озвучивать эту мысль Скарлетт, чувствуя только то, что она одна в незнакомом коллективе, и даже не знает, где вообще находится. Теплом домашнего очага тут и не пахло. - И кого в итоге вы выберете мне в учителя? - тихий вопрос, сопровождаемый глотком чая. - У вас будет несколько недель на это. Почти месяц. С каждым из апостолов вы проведете как минимум по три дня, чтобы в конце выбрать того, кто подойдет больше всех, - Омнибус улыбнулась, рассматривая своих "детей". Сколько лет прошло, порой апостолы сменяли друг друга, кто-то умирал, на его место приходил новый, и все повторялось вновь. Точнее, почти. Мало кто выбирал себе учителя, обычно новичка передавали в руки того, кто его привел.

* * *

Алиса возвращалась поздно ночью в особняк, с трудом переводя дух. Все началось пару недель назад. Раны девушки наконец-то зажили, и ей позволили самостоятельно выбраться в город. Цепеш была в Букингемском дворце, встречалась с королевой Викторией, обговаривая с ней последние детали заказа. Уже уходя, в городе решив заглянуть в знаменитую пекарню, она заметила главу отряда Черных драконов, который возглавлял армию ее отца и был его личным телохранителем. Значило ли это, что отец прибыл в Лондон? Или же ее уже обнаружили и доложили о том, что она отправилась сюда? В обычной ситуации Алиса выполнила бы по-быстрому последний заказ и уже покупала бы билет в другую страну, сбегая. Но не в этот раз. Тут был младший брат, которого она пообещала никогда больше не оставлять, и друзья. Она впервые за все годы своей жизни настолько к кому-то прикипела душой. Решив пока не поднимать панику и понаблюдать, девушка продолжила свою работу, доделала колье, передала его королеве, получила чек на очень хорошую сумму. Особенно девушку радовали пять нолей, но и первая цифра приятно круглилась. Но на обратном пути она попала в руки наемников. Видимо, Черные драконы прочесывали не только Лондон, решив изучить и другие города. Пара дней в вонючем подвале с крысами, руки в наручниках, изнурительный побег, долгое петляние по трущобам города, чтоб сбить со следа. Девушка была только в ботинках, брюках и рубашке, пока сидела в заточении, поэтому до дома добралась лишь посреди ночи, вся продрогнув, дико проголодавшись и почти падая с ног от усталости. Хотелось немедленно принять горячую ванну, смывая с себя грязь, чужую и свою кровь. Битва во время побега была тяжелой, благо она отделалась небольшими царапинами от пуль и клинков. Да щека была опухшей от удара, а на скуле сиял здоровый синяк. Цепеш зашла в дом, снимая с себя ботинок, ведь второй она умудрилась потерять где-то во время погони, и крадучись собиралась подниматься наверх с единственной мыслью: «Надеюсь, все спят…»