"Аларей", бортовой журнал

      «Аларей», бортовой журнал. Галактическая дата 31.26.2685. Заполняется старшим помощником. В девятнадцать часов двадцать одну минуту адмирал Даро’Зен поднялась на борт «Аларея». В посещении лаборатории ей было отказано. В течение восемнадцати минут из зала совещаний слышались громкие крики, полные непередаваемых эмоций. Затем в течение тридцати одной минуты в целом ничего не слышалось, однако тишина прерывалась звуком хлопков и почему-то звоном падения железных инструментов. Согласно показаниям подслушивающих лаборантов… так, нет, это лишнее. Остановить запись. Эй, остановить запись, кому сказано!..       Тяжелая рука легла на плечо молодого старпома, и он почувствовал, как сердце падает в пятки.       — Развлекаетесь?       Старпом, пошатываясь, поднялся из кресла на капитанском мостике. Коленки у него подгибались и дрожали, как антенны радиопередатчиков на сквозняке. Адмирал Раэль’Зора скрестил руки на груди:       — Ну, что дальше?       — Ничего, — пробормотал старпом, не зная, куда деть руки. — Потом она ушла, кажется, в двадцать часов…       — Отставить мямлить. Что, говорите, доложили подслушивающие?       Старпом выразительно кашлянул и втянул голову в плечи. Ему казалось, на него вот-вот обрушится ледяная волна. Но не переть же против убеждений лаборантов… точнее, лаборанток…        — Убирайтесь с мостика, — процедил адмирал, и старпом мгновенно дал деру, радуясь, что легко отделался. Снаружи, чуть дальше по коридору, его поджидала одна из лаборанток. Чудесная, премилая девушка, такая тоненькая, будто дунешь на нее — переломится.        — Так неужели, — взволнованно начала она, — это правда, что адмирал Зора и адмирал Зен…       — Да… — тяжело выдохнул старпом, имея в виду «Да, они в ссоре дошли до рукоприкладства и кидались ящиками». Лаборантка ахнула.       — Стереть предыдущую запись.       Раэль’Зора удобно расположился в капитанском кресле и включил диктофон.       «Аларей», бортовой журнал. Галактическая дата 31.26.2685. Зен снова приходила. Под предлогом обсудить загадочное дело Хестрома. Была очень мила, даже извинилась за грубость на вчерашнем совещании Коллегии, хотя это скорее я был с ней груб. Вилась вокруг змеей, настырно спрашивала, известно ли мне что-нибудь про гетов в системе Долена. Как будто знает, что я отправлял туда разведывательный истребитель. Впрочем, она помнит: когда мы обсуждали Долен на совещании, я первым сказал, что можно отправить туда отряд. Она знает, что я знаю, что гетов в системе нет. Тьфу. Лучше бы она играла в шахматы, чем бегала за «Алареем». С ее тактикой — прославилась бы на всю галактику.       Пока она говорила про возможное присутствие гетов на Хестроме, два раза допустила ошибки. Один раз вдвое занизила мощность наших колониальных радаров, второй раз не помню. Провоцирует, конечно. Надеется, что я проговорюсь, что знаю подозрительно много. Пусть надеется.       Перевела тему разговора на устройство роботов. Сказала, что закупила пробную партию для своего «Мореха», хотела использовать их для переноски грузов. Половину уже разобрала. Предлагала мне какого-то робота в лабораторию, я отказал довольно резко. Тогда сказала, что на «Аларее» не нужны роботы, потому что им уже командует один робот. Опять перешли на личности, опять разругался с ней. Пришлось выгонять, но она, конечно, думает, что сама ушла.       Она очень умна, в этом ей не откажешь; и тем не менее, мотивы и намерения ее туманны. Хитра и честолюбива. Говорят, она подставила адмирала Сет’Хевеша, чтобы получить его место в коллегии. Еще говорят, она пожирает маленьких турианских детей и наводит на недругов порчу по старинной книге заклинаний. В любом случае, стоит разобраться с «Морехом».       Конец записи.       Тали’Зора лежала на койке в каюте, закинув ноги на стену, и играла на планшете в человеческий симулятор стрелялки, пока Раэль’Зора пытался работать. Точно в ту минуту, как в его голове наконец сложилась точная формула расчета скорости тока в излучателе, Тали села на койке и отбросила планшет:       — И я хотела сказать тебе еще кое-что.       — Ну? — бесцветным голосом отозвался Раэль’Зора, не отвлекаясь от компьютера.       — Она замужем.       Раэль’Зора быстро обернулся в кресле. Краска схлынула с его лица под непрозрачной маской шлема. Он надеялся, что этот день никогда не настанет. «Главное — не сорваться сейчас, — сказал он себе, сцепив руки в замок и захрустев пальцами. — Спокойно, спокойно. Дочь пришла к тебе не для того, чтобы ты на нее орал». Формулы тотчас же вылетели из головы, а ладони под скафандром покрылись потом. Все надежды несчастного отца посыпались прахом. Его любимая дочь все-таки была по девочкам.       Постаравшись натянуть на себя самый дружелюбный, самый приветливый вид (и не очень-то в этом преуспев), Раэль’Зора выдавил из себя:       — Кто — она?       Может быть, «она» хотя бы достойная личность. Вдруг она лучше, чем вертлявый племянник капитана «Райи» или тот несчастный паренек, который собственной тени боится.        — Адмирал Зен, — ответила Тали с огромным удивлением, как будто у нее спросили нечто само собой разумеющееся. Раэль’Зора вслух застонал. — Нет-нет, ты мне ничего не говори. Я все понимаю, правда. Мне совсем не обидно. Мама… это было так давно… в общем, если у вас взаимно, ты можешь… если адмирал Зен тебе нравится…       — Кто тебе сказал такую ерунду? — холодно отозвался Раэль’Зора, сделав мысленную заметку стукнуть старпома. Тали шумно выдохнула через воздушный фильтр. — Кто. Тебе. Такое. Сказал?       — Да так… — пробурчала Тали. — Из лаборатории…       — Передай этим «из лаборатории», что если они будут дальше распускать про меня грязные лживые слухи, то из лучшей лаборатории Флота попадут куда-нибудь на мусоровозы. Я не шучу.       Тали не то фыркнула, не то усмехнулась, не то издала полный неприязни звук.       — Ну, тогда я пойду, — и исчезла за дверью. Далеко она не уйдет, подумал Раэль’Зора: челнок вернется только через пять часов. Это называется «семейные выходные». Не будешь же прогонять с корабля родную дочь. Тем более, она бывает очень милая и веселая. Когда не дурит, как сегодня.       «Он никогда не признается, — на ходу Тали печатала сообщение на уни-инструменте. — Ты знаешь, он на самом деле глубоко несчастен. Мне хочется ему помочь. Мне не нравится Даро’Зен, но если он и вправду испытывает к ней симпатию…»       «Но что мы можем сделать? — ответила собеседница, прикрепив четыре грустных смайлика. — Если мы организуем им встречу, адмирал меня зарежет, а тебя… эм… на тебя косо посмотрит».       «Морех», бортовой журнал. Галактическая дата 32.26.2685. Я так больше не могу. Мне тяжело в глаза называть его старым кретином, которому давно пора оставить адмиральский пост и доживать свои дряхлые деньки в приюте для умалишенных. Даже когда мы расходимся во мнениях касательно наших исследований и снова вступаем в перепалку, я смотрю на него и думаю, что под его внешней холодностью и язвительностью кроется пылкая, чувствительная душа. Как бы мне хотелось проводить с ним вечера, обсуждая устройство электромагнитного контура типа В-425 и мечтая о Раннохе! Его хриплый голос, его статная фигура и широкие плечи — все возбуждает во мне огонь невиданных чувств…       — Стоп! Снято, — Толар’Данна поставил видео на паузу. — Лин, ты слегка переигрываешь. И тебя чу-чу-чу-чуть пошатывает.       Лин’Нара, которая для роли адмирала Зен нацепила на себя саларианский шарф из перьев и брошь в виде змеи, хмыкнула в ответ. Под руки ее сняли с импровизированной сцены, представлявшей из себя нахлобученные друг на друга перевернутые стулья. Под сценой Сейто’Ван, исполнитель главной роли, так шумно тянул вино из трубочки, что казалось, трубочкав вот-вот переломится.       — Следующий, — энергично продолжил Толар’Данна, восходящая звезда кварианской режиссуры. Сейто’Вана водрузили на сцену, отняли вино и сунули в руки четыре отвертки и рисунок маркером, в котором угадывалась кварианская девочка в фиолетовом. — Камера… мотор!       Сейто’Ван откашлялся.       «Аларей», бортовой журнал. Галактическая дата 33.26.2685. О, горе мне!.. Каждый раз, когда я выгоняю адмирала Зен взашей из лаборатории, угрызения совести терзают меня. Последнее, что я вижу, ложась спать, — ее фотография на письменном столе. Проваливаясь в сон, я вижу ее изящную фигуру и красивые руки. Как бы мне хотелось наплевать на условности, на правила приличия, на ее мужа и просто разбирать роботов вместе с…       Дверь распахнулась. Сейто’Ван икнул и чуть не упал со сцены.       — Вот вы где, — Тали’Зора уперла руки в бока, сурово рассматривая членов своего отряда, давно не бывших трезвыми. — Что вы тут творите?       — Мы делаем ролик ко Дню Шутов, — с готовностью откликнулся юный режиссер Толар’Данна.       — У вас каждый день — День Шутов, — отрезала Тали. — А ну быстро трезвейте! Есть задание.       Тали всегда жалела, что не обладает фантастической отцовской способностью убеждать всех работать. Никто не протрезвел.       Переписка по приоритетным каналам связи. Галактическая дата 34.26.2685. Ночная половина суток. Сообщения идут с западыванием 12,8 секунд. «Морех» — «Аларею». Адмирал, вы не спите? «Аларей» — «Мореху». Считайте, я никогда не сплю. «Морех» — «Аларею». Я перепроверила ваши расчеты касательно радаров на Хестроме. В них определенно закралась ошибка. Минимальная высота покрытия не может быть менее двухсот стандартных единиц. «Аларей» — «Мореху». Докажите мне это. Я устал от вашей голословности. «Морех» — «Аларею». Ну наконец-то вы согласны меня выслушать. На днях, помнится, вы час доказывали мне, что я… как вы это там сказали? «Слишком молода и заносчива», так? Говоря в общих чертах, не соответствую вашему стандарту идеального ученого.  «Аларей» — «Мореху». Вы же при этом сказали, что я, цитирую, «старый шизофреник». Это антинаучно.       «Старый шизофреник он и есть», — подумала адмирал Даро’Зен, стремительно стуча по клавиатуре. «Как мне надоела эта девочка», — подумал адмирал Раэль’Зора, сидя в комнате с приглушенным светом над фотографиями дочери и Ранноха. «Аларей» — «Мореху». Прилетайте ко мне завтра. Обсудим радары. «Морех» — «Аларею». Я подумаю. «Аларей» — «Мореху». У меня есть вино. «Морех» — «Аларею». Я прилечу.