глава 6. довод
10 февраля 2021 г. в 18:02
Полтора часа назад Сараби была более-менее в хорошем настроение, потому что они с львицами смогли завалить целого буйвола.
Час назад, вернувшись на Скалу Предков и увидев в пещере лежащего на каменном полу сына со струйками крови, льющимися из раны на животе, она чуть-ли в ту же секунду не упала в обморок (на самом же деле она чуть не разорвала на части Рафики, чтобы узнать о конкретном самочувствии своего сына).
Полчаса назад она почувствовала крайнее облегчение, когда шаман наконец смог её успокоить тем, что избавил рану от возможности продолжать изливать кровь или заразиться какой-либо инфекцией.
Десять минут назад она была, мягко говоря, удивлена, когда увидела заходящего в пещеру Шрама со словами: «Хотел бы проведать племянника», и она бы так сильно не реагировала на это, если бы он пришёл к Симбе (как никак, этот львёнок прибегал к дяде практически каждое утро, чтобы рассказать что-то, словно Шрам только этого и ждёт), но нет, черногривый лев подошёл к Авелю, спросив о его здоровье у Рафики.
Сейчас же, сидя рядом с Муфасой на краю выступа Скалы, она чуть-ли не сквозь клыки рычала на него.
-…ты понимаешь, что даже Шрам пришёл, чтобы проведать самочувствие, между прочим, твоего сына? — уже несколько минут причитала ему Сараби чуть-ли не в самую морду, а затем уже в который раз разозлённо-разочарованно рявкая, видя малодушие в глазах мужа. — Ну почему тебе всегда всё равно на Авеля, Муфаса? Он твой сын наравне с Симбой, ты вообще помнишь об этом?
— Помню, — неожиданно наконец подал голос лев, отчего Сараби аж вздрогнула. Она снова посмотрела на него, тот склонил голову.
Они долго так ещё сидели в тишине, каждый думая о своём. Сараби несколько минут ещё внимательно глядела на мужа. Она, честно сказать, не понимала его во многих ситуациях, особенно в той, в которой он чуть-ли не сторонился десятой дорогой младшего сына, но сейчас в воздухе отчётливо витает запах неподдельного страха. А страх от этого льва именно в их ситуации многое может означать, а может, даже объяснить.
Поняв это, Сараби медленно спросила, словно одновременно с этим пытаясь сама разгадать эту глупую загадку:
— Чего ты боишься?
Муфаса быстро поднял на неё свой удивленный взор.
— Чего? — тут же спросил он, сделав недоумённое выражение морды, но Сараби чётко видела, что это только фасад лжи. — Я не…
— Только не вешай мне на уши очередную лапшу о том, что ты не знаешь, — отрезала его Сараби, слегка нахмурив брови, но оставаясь всё так же спокойной, потому что, чтобы вывести вруна на чистую волну, нужно сохранять уравновешенность, — потому что я знаю, что это далеко не так.
Она снова шикнула, когда он попытался снова отрицать её слова, так что Муфасе ничего не оставалось, кроме как сказать правду или просто молчать. Он выбрал второе.
Он отвёл взгляд в сторону, поджав губы. Сараби на это только закатила глаза и мысленно усмехнулась, потому что снова понимала, насколько сильно Симба похож на своего отца; у них даже привычки одинаковые. Прямо две копии. Прям два ребёнка, только если один из них по возрасту по-настоящему ребёнок, то второй — взрослый лев с должностью короля-отца, который боится сказать своей жене правду. Забавно, не правда ли?
— Мы долго ещё будем молчать? — скептически приподняв бровь, спросила Сараби. Муфаса всё так же молчал, а львица тихо фыркнула. — Хорошо, тогда попробую выдвинуть свою теорию, — в ответ опять молчание. — Это как-то связано… с Ахади, Шрамом и тобой? — в этот раз ухо Муфасы дёрнулось, и она это сразу заметила. — Я что, права? Хах, неужели с первого раза угадала? — на пару секунд её грудь завибрировала от лёгкого смеха, хотя в этой ситуации не было ничего смешного. Скорее, это грустно. Сараби знала это, но всё равно считала весь этот спектакль глупым и смехотворным.
Муфаса только продолжал молчать, отчего-то (от какой-то, скорее всего, мысли) тихо вздохнув. И Сараби, кажется, знала этому причину, если исходить из её догадки, которая, похоже, оказалась правильной.
Ахади всегда относился к своему младшему сыну, тогда-ещё-Таке, довольно жёстко. Нередко полностью игноририл. Часто угнетал настроение. Даже оставил ему на память шрам незадолго до того, как уйти на небеса.
Вполне себе естественно, что Шрам возненавидел его.
К Муфасе Ахади относился лучше — он хотя бы нормально разговаривал с ним, не оскорблял (и не оставлял глубокие рубцы на его теле).
Через некоторое время во время предпоследней крупной семейной ссоры стало наконец ясно, что Ахади, как оказалось, никогда и не хотел иметь детей. Никогда не хотел ни с кем возится, ни о ком не заботиться и не слышать этот надоедливый детский плач.
Согласился лишь из-за Уру, своей любимой жены, которая всем сердцем желала подарить свету плод их любви. Она любила детей, и хотела иметь своих. Хотела продолжить королевский род.
Он не смог ей отказать ровно так же, как и заставить себя испытать отцовскую любовь.
Муфаса не хотел быть таким же жёстким отцом. Но он не рассчитывал на то, что родится двойня. И ладно, если бы одним из львят была девочка. Но родились двое мальчиков.
Двое мальчиков… Симба и Авель… как Муфаса и Шрам…
— Муфаса… — хотела было сказать Сараби, начиная более углубляться в эту цепочку мыслей.
— Я знаю, что веду себя, как Ахади, — перебил её лев, будто знал, что она хотела сказать.
Но Сараби только покачала головой, губы её растянулись в горестной полуулыбке.
— О, нет, — сказала она с тихим вздохом. — Ты даже хуже, чем он. Ахади хотя бы не отказывался от младшего сына.
— Я не отказывался от Авеля! — тут же возразил он, нахмурившись. Он не бросал своего сына, не предпринял попытку кинуть его где-нибудь на границе Прайда или на Слоновьем кладбище, дабы гиены разорвали его на части (либо чтобы подружились, как в итоге произошло сл Шрамом). — Я не…
— Тогда не веди так лицемерно! — отрезала все его аргументы Сараби, а затем более спокойно продолжила, стараясь достучаться до мужа. — Не делай вид, что тебе совершенно наплевать на него. Не поступай с ним так, как поступил бы Ахади на твоём месте. Ты лучше него, ты можешь любить своих детей.
Постояв так ещё немного и понаблюдав за задумавшимся выражением морды Муфасы, Сараби выдохнула, встала и медленно стала идти по направлению к пещере. Но, пока она не отошла достаточно далеко, она всё же мельком взглянула на льва и, чуть помедлив, произнесла:
— Исправляйся, Муфаса. Пока не слишком поздно.