Сон на пятницу

- Жорж, я устал от провинции, - со свежей шиной на челюсти прошамкал Казик. – Заканчивай в Затонске и возвращайся в Петербург. Свои дела я здесь завершил. Кроме Мироновой, - загрустил на секунду Возняк, но тут же воспрял: - Баба с возу – кредита меньше. Потренируешься в столице, я тебе еще красоток укажу. Неклюдов про себя перекрестился, что неудачу с покорением Мироновой Казик не свалил на него. «Дождись, пока челюсть заживет». - Да, Казимир. Мне осталось только узнать, закрыли ли дело фон Берг, и я возвращаюсь. - И еще. Разузнай в гостинице Торжка, какой мудень меня сознания лишил. Я придумаю и телеграфирую, что с ним сделать. … Чтобы не стеснять старшую из Мироновых, Штольман сразу сел в открытую пролетку. На Старицкой, недалеко от гостиницы, Анна забрала у аптекаря свои заказы и с сожалением уселась обратно в экипаж. Но поскучав с полчаса рядом с маменькой, Анна не выдержала и заявила: - Я на свежем воздухе посижу. - Со Штольманом? – взвилась Мария Тимофеевна. – Анна, есть же приличия, в конце концов! Анна недоуменно воззрилась на нее: – Мама, кто бы говорил. Ты же вчера еще толкала меня в объятия Новака. Затем девушка постучала в стенку кареты, крикнула: - Остановите на минуту! Провожаемая фырканьем Марьи Тимофеевны, Анна вышла из экипажа и залюбовалась крутым изгибом Тверцы и солнечным ковром распустившихся на откосе одуванчиков. Штольман встретил ее с непроницаемым лицом, соскочил вниз, помог подняться. Желтый цветок, сорванный, пока Анна любовалась видом, он спрятал за спину. - Анна Викторовна, опять дух явился? Анна уселась на жесткое сиденье и вежливо кивнула. - Да, Яков Платонович. Дух вашей прабабушки сказал, что вам тут одиноко. - Все-то они знают, эти духи, - разулыбался Штольман. За плечо со стороны дороги что-то пощекотало, и Яков оглянулся. Рядом со скромным стебельком на сиденье лежала вихрастая россыпь придорожных цветов. «Митя. Приметливый какой. Как тебя благодарить-то, малыш?» - Штольман протянул руку в пустоту и пожал ее. Затем он собрал цветы и положил Анне на колени. Она замерла, глядя на солнечные лепестки на сером платье. Штольман не мог знать, что для Анны за все пять лет, прошедших в разлуке, ни одна богатая корзина с розами и фруктами так и не смогла сравниться с тем красным цветком, подаренным на ступеньках дома с колоннами. И что нынешний букетик навсегда останется в памяти Анны рядом с днем, когда она почувствовала своего первенца. «Яшенька. Сейчас, наверное, еще рано тебе говорить. Но как же я тебе благодарна!» Она подняла глаза на Штольмана и утонула в его взгляде, так много было в нем. Любовь была. Надежда. Желание и обещание. Зачарованная, Анна не заметила, как лошади въехали в какое-то село. Она потянулась к губам любимого. Он улыбнулся и качнул головой, показав глазами на встречный экипаж: - Анечка, пожалуйста, когда мы на людях, держись официально. - Для моей безопасности? Он промолчал. «Опять тайны, Яков Платонович. Ну для чего же еще?» - у Анны сменилось настроение, и она хихикнула: – Иначе на меня набросятся ваши любовницы? Вот, например, госпожа Аникеева из книжной лавки? Вздернутая бровь Штольмана понуждала рассказывать дальше, и Анна в который раз подумала, что в этой игре ей Якова не переиграть. - Антон Андреевич как-то обмолвился, что вы к ней поздно вечером заходили. «Хорошая была легенда», - Яков понял, что молчать далее невозможно. - Анна, к сожалению, эта часть моей работы надолго останется со мной. - Любовницы – часть работы? – Анна еще веселилась. Оглянувшись по сторонам и никого на дороге не увидев, он запечатал Анне рот поцелуем и целовал так долго, что она начала ерзать по сиденью и попыталась перебраться на колени. Штольман тут же прекратил ласки, усадил Анну рядом с собой, чинно поправил ей одежду. - Нет и не будет, Анна Викторовна, никого, кроме вас. - А про госпожу Аникееву не беспокойтесь. Наши с ней отношения чисто деловые. Он легко сжал ладонь Анны в своей руке. - Милая, я никогда не буду рассказывать тебе все подробности моей службы. Пожалуйста, пойми это. «Мой скрытный Штольман», - вздохнула Анна и согласно кивнула. - Яков, а я могу до объявления о помолвке принимать приглашения других мужчин? Лицо его закаменело, и Анна уточнила: - В кафе, например, когда меня господин Клюев вновь позовет? - Только попробуй, Анечка, - он склонился к ней и вдруг увидел в глазах девушки веселые искорки. «Дразнишь меня, милая», - понял Яков. - И свидание твое, - он вновь завладел ее губами, но осознав, что сам уже готов молить о свидании, заставил себя прерваться: - превратится в тыкву. Он немного отодвинулся и глухо сказал: - Аня, если ты всю дорогу намерена так на меня смотреть, то… «Мы остановимся в придорожном трактире? Отойдем в лес, где цветы будут нам постелью? Окстись, Штольман, что ты как с цепи сорвался». … то пожалуйста, лучше расскажи о Париже. … В старом доме в центре Затонска Степанида Максакова сидела над постелью умирающего мужа и тихо вздыхала, держа его за руку. - Не волнуйся за сына, дорогая, у тебя слабое сердце. Опекунство над Гришенькой передадут тебе. Я упомянул это в завещании и договорился с адвокатами, - дребезжащий голос Егора Ивановича был едва слышен. Лицо старшего из сыновей, Бориса, навострившего уши за дверью, перекосила гневная гримаса. «Ну уж нет, маменька. Я по горло сыт самодурством старика. Довольно! Вашего я не потерплю!» … Благополучно проводив дам к дому Мироновых, Штольман распрощался и поспешил на телеграф, где его ждало сообщение из столицы. «К сожалению, не смогу, занят. Посылаю вместо себя Игната Вальцова. Рекомендую по совместной работе». Далее следовало подробное описание примет нового охранника, и подпись «Трофимов». Семен Трофимов, старый знакомый Штольмана по работе в Петербургском управлении полиции, давно отошел от дел и зарабатывал на жизнь вольным стрелком. Ему Яков мог доверять, а кто такой Игнат? Но выбора не было, никого из Затонска Штольман нанять для охраны Анны не мог. ... Отец семейства Максаковых быстро угас. Перед смертью он вскинулся, будто увидев вокруг себя что-то страшное, и отошел. Степанида рыдала весь день. Шестнадцатилетний слабоумный Гришенька плакал. Борис хмурился, но в глубине души пожимал плечами – «Ну что вы хотели, чахотка». На следующую ночь тихо, во сне, умерла Степанида. Утром ее остывшее тело обнаружила прислуга. Для фиксации факта смерти Борис второй раз за сутки вызвал городового, а тот, в свою очередь, доктора Милца. Милц посомневался немного, но написал в заключении «смерть от естественных причин», имея в виду возраст покойной и возможный удар от потери любимого мужа. ... На следующий день после дел в участке Яков заглянул в гостиницу, где встретился с приехавшим Вальцовым. Тот оказался незаметным, но крепким мужчиной лет сорока, что вполне подходило его профессии. Штольман рассказал ему про порывистость охраняемой персоны, приказал следовать за ней, будто приклеившись, договорился об оплате. Затем мужчины вместе отправились в больницу. … - Яков Платонович, – Анна нахмурилась, - я не ребенок. За мной не надо присматривать. Штольман знал, с чем столкнется, и был терпелив. Он жестом попросил Вальцова подождать и отозвал Анну в сторону. - Аня, прошу тебя. Мне так будет спокойнее. Видя на лице Якова неподдельную заботу, а не желание утвердить волю будущего мужа, Анна смягчилась. - А ты не будешь запрещать мне куда-то ходить? Общаться с тем, кем я хочу? Заниматься расследованиями вместе с Антоном Андреевичем и… и тобой? «Если б я только мог», - вздохнул про себя Штольман. - Нет. При условии, что ты во всех своих эскападах будешь с кем-то, кому я могу доверять. - Лучше всего со мной, - шепнул он, склоняясь к ушку любимой, и Анна почти растаяла. - Хорошо, Яков. Но пусть твой фельдфебель не докладывает тебе о том, где я была! Я сама расскажу. «Потом. Если захочу», - упрямо вздернутый подбородок Анны показывал, что дальнейшие уговоры бесполезны. - Договорились. Штольман подал руку Анне, заключая соглашение. Она положила свою ладонь сверху и ощутила благодарное пожатие. А затем его горячие губы прикоснулись к костяшкам пальцев, опалили жарким дыханием, и Анна почти забыла, что рядом – пациенты, сестры, новый охранник. Только ощутила, как загорается кожа на щеках, и как взглядом Яков овладевает ею прямо здесь, в коридоре больницы. Смутившись, Анна забрала руку, невнятно распрощалась и убежала в палату. … Штольман отправил сотрудника осмотреться в городе и заказать пролетку для сопровождения Анны домой, а затем зашел к Милцу. Доктора он застал за бормотанием куплетов: - В саду под скамейкой записку нашел, Свиданье в 12, я в 10 пришел. Минуты за годы казалися мне, Вдруг шорох раздался в ночной тишине. - Александр Францевич, я вижу, вы в хорошем настроении. Благодарю за согласие на присутствие моего человека в больнице, – сказал Яков. Милц взглянул на него через очки: - Нет, Яков Платонович, это я вас благодарю. Анна Викторовна буквально сияет после возвращения из Торжка. Поделитесь секретом, что вы сделали? - Всего лишь подвез, - Яков пожал руку доктору и, выходя из кабинета, вновь услышал фальшивящий баритон: - Вот подойду, обниму, украду, Вот подойду, если не упаду. К сердцу прижму, заверчу, закручу И с этой барышней в небо взлечу. «Здесь мой секрет, похоже, уже таковым не является» - усмехнулся Яков на веселый мотивчик. «Хорошо, что Милц на моей стороне».