Сон на пятницу

Когда в конце следующего дня охранник ушел за пролеткой, Анна почувствовала, что замерзла в больничных коридорах, и вышла на улицу погреться. Палившее днем майское солнце неохотно садилось, и сейчас стены отдавали тепло. Анна прислонилась стене рядом со входом и вновь задумалась. «Яков, как же тебе помочь? Ты так и будешь ловить своих преступников, а мы так и будем скрываться?» С самого предложения Якова о помолвке Анна думала над этой проблемой, и пока ничего придумать не могла. Штольмана она напрямую спрашивать не хотела, зная, что тот промолчит или отведет разговор на другое. «Я, наверное, никогда не узнаю, за кем ты вернулся в Затонск. Ну, если исключить, что за мной», - Анна вздохнула, полагая, что и этого ей немногословный полицейский никогда не скажет. Обещания Штольмана рассказать что-нибудь когда-нибудь Анне изрядно надоели. «Служба, Отечество, секретные папки. Это я понимаю. Предположим, я буду помогать тебе раскрывать каждое…» - Анна самокритично покачала головой и мысленно поправилась: - «ну почти каждое дело, связанное с духами. Как раньше. Тогда ты избавишься от части своих проблем и посвятишь время своему важному заданию. Надо доктора Милца попросить, чтобы почаще отпускал, но буду приходить по воскресеньям». Размышления её были прерваны остановившимся у дверей закрытым экипажем, из которого, однако, выбрался не Игнат Вальцов, а грузная тетка. - Девонька, миленькая! – она с каким-то неестественным всхлипом ринулась к Анне и схватила ее за руку. – Помоги, родимая, там дочка за углом рожает! Не решаемся с мужем в экипаж внести, боимся, хуже сделаем! Вот, вот рубли, - баба суетливо полезла в узелок на необъятном поясе и стала совать Анне купюры. Почувствовав неладное, Анна попятилась. Но тут за ее спиной оказался мужчина, и Анна замерла. Ощутив на плече тяжелую руку, девушка одновременно испугалась и возликовала: - «Опять он! Попался!» Она могла закричать, вывернуться из-под руки, забежать в корпус, и все было бы в порядке. Но Анна осталась на месте. На низкий размеренный голос мужчины она реагировала не совсем так, как давеча. Тело будто постепенно замерзало, мысли путались, но их удавалось вернуть к главному: - «Я могу думать. Яков Платонович. Яков. Яшенька, я тебя люблю». За повторением имени Штольмана Анна даже не услышала приказа шагнуть в экипаж и была несколько заторможена, потому поведение ее было вполне достоверным. Подогнавший пролетку Вальцов опоздал лишь на пару минут. … - Анна, закрыто ли дело баронессы фон Берг? – Неклюдов сразу приступил к делу. Девушка молчала. Она безразлично смотрела в стену экипажа, отмечая сознанием мелькающие тени. Сидеть было неудобно, но Анна почему-то не могла сесть по-другому. Тело не слушалось. «Шляпка упала. Глупости какие. Не то думаю. Яков…» - Знаешь ли ты про закрытие дела баронессы? – переформулировал вопрос Жорж. - Нет. Не знаю, - Анна с ужасом услышала свой тихий и почему-то замедленный голос. - Узнай в полиции. Если закрыто, нарисуй мелом плюс на двери бакалейной лавки. Если нет, поставь минус. Неклюдов доехал до парка недалеко от дома Мироновых, приказал Анне выйти из кареты и уже на земле закончил сеанс: - Ты забудешь меня. Ты будешь помнить только приказ. Затем он быстро уехал. Анна неподвижно стояла под темнеющим небом, почти механически повторяя: «Яков. Я тебя помню». Теплый вечерний ветер овевал ее лицо, будто подтверждая. «Яков придет». … Примчавшийся в управление Вальцов вызвал Штольмана и доложил о потере объекта. Яков рассвирепел и уже был готов взять охранника за грудки, когда понял, что за палец его кто-то настойчиво дергает. - Ждите здесь, - бросил Штольман и вернулся в кабинет, где, холодея от страха за Анну, дождался записки от призрака. «Мама в парке! Я покажю!» - Митя сам разволновался и забыл правила грамматики, которым учила его бабушка Геля. Как обычно, он обретался около отца и не следил за Анной, но мигом узнал, где она, когда охранник рассказал о неудаче. … - Аня! – завидев знакомый силуэт, крикнул Штольман. Он выпрыгнул из пролетки и кинулся к девушке. Повторяя ее имя, обхватил тонкий стан, прижал к себе, лихорадочно целовал в прохладные щеки. - Яшенька, - вымолвила Анна и со стоном повела плечами. - Анна, ты как себя чувствуешь? – Я тебя помню, - губы не слушались и улыбнуться не удалось. – Хорошо. Штольман видел, что это не так, и не выпускал из объятий, пока Анна не заерзала на его груди. Держа девушку за плечи, он отступил и вгляделся в любимое лицо. - Что, милая? Анна непослушными пальцами сражалась с верхней пуговицей своей блузки. Закусив губу, она просто рванула застежку, и пуговицы отлетели. Потянула кружево нижней рубашки. Нежная ткань затрещала и порвалась под её порывистыми, резкими движениями. Штольман придержал ладонью разошедшийся вырез на груди Анны и оглянулся. В пролетке на козлах ждал Вальцов, и Яков махнул рукой, приказывая уезжать. Правильно поняв сигнал, охранник тронул лошадь. Анна вжалась в Якова, стремясь слиться с ним, приникла губами к бешено стучащему пульсу на шее. Пробормотала: - Держи меня. Яков поднял Анну на руки, отнес к ближайшей березке с извилистым стволом. Усадил Анну на импровизированное кресло. Встал меж ее раскрытыми бедрами, сминая юбку. Анна рвала блузку с плеч, выпрастывая руки из рукавов, и Штольман крепко сжал ее в объятиях. – Анечка, милая, перестань. – Пожалуйста, Яков, - взмолилась она, – дотронься до меня. Мне надо тебя чувствовать. И он подчинился. Обнимал всем телом, скользил сухими губами по косточкам ключиц, накрывал широкими ладонями грудь. Прижимал к себе, держа почти на весу, и целовал, целовал пахнущую духами шею, нежную кожу на щеках, любимые сумасшедшие глаза. Анна чувствовала, что оживает. Разгоряченная кровь бежала по венам, пробивая лед. Кожу покалывало там, где прикасался Яков, куски льда, будто вмерзшие в тело, таяли. Анна пробралась руками под пиджак Якова. - Спасибо, что пришел. … Петр Иванович Миронов, прогуливавшийся по вечернему парку недалеко от дома, остановился в недоумении. Сквозь распустившуюся зелень берез он различил слившуюся в объятиях пару, казалось, полностью поглощенную друг другом. - Кто же это такие? – пробормотал он, движимый любопытством, и вдруг замер, как вкопанный. В девушке он узнал любимую племянницу, а в мужчине… Штольман, не выпускавший окрестности из поля зрения, не оборачиваясь отвел руку назад и раскрыл пятерню, как бы прося Миронова не приближаться. - И вам здравствуйте, Яков Платонович, - ошарашенно сказал Петр, отступая за рощицу. … - Что произошло, Аня? – спросил Штольман. Успокоившись, Анна все-таки не выпускала его из кольца рук и прижималась щекой к плечу, боясь вновь потерять. - Гипнотизер… - Он поймал тебя? - Да. Но я не поддавалась, Яков! – Анна вскинула голову. - У меня получилось! Я все время думала о тебе, но запомнила, что он говорил! - Он тебя не бил? – Штольман безотчетно сжал кулаки. Помотав головой, Анна пересказала поездку в пролетке, полученные инструкции и как могла, описала внешность гипнотизера. - Он какой-то весь из себя невыразительный. Выше меня. Лицо вроде бы круглое, хорошо выбрит. Подбородок мясистый такой, шея короткая. - Глаза можешь описать? Анна покачала головой. – Я не смотрела ему в глаза, Яков, боялась, что выдам себя. «Умная моя девочка», - с нежностью подумал Штольман, накрывая плечи Анны своим пиджаком. - Еще у него шишка на шее, справа, довольно большая. Похожа на опухоль. – Это отличная примета, Анечка, благодарю. Теперь я его точно найду, - Яков задумался на несколько секунд и затем добавил: - А насчет его приказа – поставь завтра на двери лавки плюс, и желательно днем, когда тебя смогут увидеть его посыльные. Я тем временем закрою дело фон Берг и передам его в суд. «Ненадолго. Тут же отзову на доследование в связи с открывшимися обстоятельствами, но об этом уже никто не узнает», - Штольман прикинул, кому и что нужно сказать в управлении, чтобы ловушка сработала. - Как он тебя подловил, милая? Я же просил выходить только с охраной. Анна съехала с березы и уткнулась лицом в жилет Штольмана. - Яков, я подумала, что… Что я справлюсь и помогу тебе. Он недоверчиво повел подбородком. Приподнял пальцами лицо девушки. - Ты сама села к нему? Она кивнула. Яков на мгновение закрыл глаза и сжал зубы. Ему хотелось наорать на Анну, встряхнуть ее, показать грозившую опасность. Но он лишь снял с себя ее ладони и спросил: - Вы хорошо себя чувствуете, Анна Викторовна? Вновь кивнув, Анна поразилась происшедшей в нем перемене. - Пожалуйста, ступайте домой. Честь имею. Штольман резко повернулся и ушел через парк к дороге. Анна зябко обхватила себя ладонями под пиджаком. Слезы незаслуженной обиды просились наружу, но Анна сердито мотнула головой. «Я же для тебя это сделала, Яков. Для нас. Почему ты сердишься? Все же получилось!» … Обнаружив рядом с собой Петра Ивановича, девушка все-таки расплакалась. - Дядюшка, почему он так? Миронов обнял племянницу. - Не знаю, Аннет, что у вас произошло, но вид у твоего Штольмана был… - Какой? - Как у твоего папеньки, когда он думал про ремень для некой юной особы, забравшейся на слишком высокое дерево. - Пойдем ужинать, дорогая, - Петр подтолкнул племянницу к дому. - Утро вечера мудренее. Выспится Штольман, подумает, и придет мириться. А пока расскажи, что тут произошло за время моего отсутствия.