Сон на пятницу

- Париж… - в любовном дурмане Анна уже забыла, о чем говорила когда-то. - Там все такое красивое… Вопрос Яков задал, намереваясь завершить свидание прилично, но тут он был сам себе враг. Одна рука его уже расстегивала пуговички на платье, вторая – оглаживала полную грудь, и вчерашняя ночь вот-вот могла повториться. - Что именно? - Дома… Люди… - Анна о приличиях не думала. Она с удовольствием провела ладонью по гладкой ткани над сердцем Якова, спустилась ниже и забралась под жесткий пояс брюк. - Хоть одного француза увижу возле тебя, Анечка, - пробормотал Штольман, зацеловывая бьющуюся на виске жилку, - Франция будет в трауре. «Да кого там нелегкая принесла?» - со вздохом Яков убрал руки. Заправил в брюки угол рубашки, одернул пиджак, пригладил на девушке расхристанную одежду. - В дверь стучат. - Да? Ох. А я не слышала… Улыбнувшись, Яков заложил на положенное место непослушный локон. Еще раз оглядел Анну и ее раскрасневшиеся от ласк щеки. «Как же ты мне нужна». Коротко поцеловав, он повернул ее к двери. – Никого… - сказала Анна, выглянув в коридор. – Да, Ольга Юрьевна? - увидела она направляющуюся в приемную санитарку. Поговорив с пожилой женщиной, Анна помогла той найти нужное лекарство и через минуту вернулась в комнату. – Санитарка шла в приемную, но постучать не успела. А больше здесь никого нет. Кто же тогда стучал? – Яков? У Штольмана было выражение лица человека, глубоко ушедшего в себя. Он только что затолкал в карман спланировавший с потолка лист с крупными буквами. И теперь, потирая подбородок, пытался понять, откуда же тот взялся. «Лист из той же стопки, откуда я утром бумагу брал, определенно. Милц шутит? Скорее, я схожу с ума. Но записки ведь настоящие». Каракули, в которых угадывался тот же почерк, что и в предыдущих записках, гласили: «Папа, я сторожу и предупредю!» … Сидевший на шкафу Трош хихикнул. Ему очень нравилось играть с этим серьезным господином. … Перед расставанием Штольман сказал: - Аня, передай пожалуйста Виктору Ивановичу приглашение от меня на завтра. Я собираюсь попросить твоей руки, но не могу явиться с визитом в ваш дом. - Почему? – Твой отец питает ко мне вполне понятную неприязнь. Яков не говорил девушке о встречах с Мироновым, как в гостинице, так и перед поисками в заснеженном парке. - Да нет же! Папа сам передал мне то давнее твое письмо, и никогда ничего про тебя не высказывал. В отличие от мамы. Кстати, Яков… - Анна покрутила пуговицу на пиджаке Штольмана. - Давай не будем ей рассказывать. Согласия отца ведь хватит? Она сперва поднимет крик, и на меня, и на папу тоже. А потом обязательно растрезвонит знакомым, да еще и в колонке своей напечатает. Штольман вздрогнул. Он полагал, что просьбы к родителям о неразглашении помолвки будет достаточно, но недооценил разногласия в семье Мироновых. - Хорошо, - он поймал девичью ладонь, перебрал тонкие пальцы, приложил к губам. - До свидания, Анна Викторовна. Пожалуйста, встречаясь со мной в городе, пройдите мимо. Он вздохнул. «И я каждый раз буду надеяться, что это притворство». … Казимир Возняк, которого при первой встрече так и хотелось назвать Казиком из-за общей субтильности, с детства был умным. Он рано понял, что девушки им не интересуются, но деньги всегда отвечали ему взаимностью. Направляя и запутывая потоки финансов, он с большим успехом поддерживал полноводную реку, идущую к нему в карман. Деньги же и позволяли ему девушек. Пусть дам полусвета, но они не фыркали на тощего и мелкого умника, как юные дворянки. В Затонск Казик приехал по срочному делу. Добравшись до домика у парка, он бросил «привет» и тут же раздраженно стал выговаривать хозяину, мужчине в два раза старше себя: - Жорж, почему вы здесь застряли? Почему я вынужден всю ночь трястись в грязном поезде в этот грязный городишко? Я же писал вам, господин Неклюдов – заканчивайте и возвращайтесь в столицу, у нас там много работы. Неклюдов движением ребра ладони по цыплячьей шее мог бы избавиться от этого финансового гения, но такие суммы он зарабатывал только с ним. - Мне нужно закончить дело с баронессой. Был один нежелательный свидетель, и теперь я хочу убедиться, что с ним все чисто. О том, что сам устранил этого свидетеля, Георгий Владимирович умолчал. Казимир не интересовался деталями, ради которых и нанял гипнотизера. До встречи с Казиком Неклюдов подрабатывал мелкими мошенничествами, но чувствовал, что с его талантом мог бы больше. Гораздо больше. Поэтому с радостью занялся любимым делом за регулярные выплаты и премии. Финансист не жалел денег на развитие, и после небольшой проверки отправил Жоржа во Францию, где тот несколько месяцев работал в школе гипноза Жана Шарко, далеко продвинувшись в мастерстве. Казик еще попенял помощнику, после чего утомился и сказал: - Мне нужно завести знакомства в банке, запасной канал для денег фон Берг организовать. И кстати, барышни в городе есть? «Вот же гаденыш, приехал по делу, а катишь на меня», - возмутился про себя Георгий. - Я барышнями не увлекаюсь, Казимир. Мне простых баб хватает. «Есть, да не про твою честь, недоросль». Полное имя Казика, Казимир Едржей, просто не шло с языка Неклюдова, и давно обрусевший Казик не протестовал. - Ладно, сам найду. Но это потом. Где тут банк? … - Ррр, - рычал лев, а малыш смеялся и протягивал вперед ладошку. - Неть! Ты за решеткой. Лев махнул хвостом - заправленным в брюки оранжевым поясом от халата, и удивился: – Как это за решеткой? Кто меня арестует, я же царь зверей. Р-р-р, съем! - Ты не понял, лев. Ты в зоосаде. Ты не можешь меня съесть! Стой там, я прочитаю рецепт… Мальчик раскрыл перед собой чистую салфетку, поводил пальчиком и сложил обратно. - Тут написано, что ты болеешь. Тебе надо ... мамаладок! Анна остановилась в дверях детской и улыбнулась. – Мамаладок, наверное, и доктору надо, не только льву. - Да! Бабушка всегда говорит, что много вредного - сладко! – обрадовался малыш. - Ну пойдем, доктор, поищем. Хватайся за хвост, - Яков вышел из комнаты. Проходя мимо Анны, легко дотронулся до ее губ своими. - И я, и я хочу! – раздалось снизу. Штольман подхватил малыша, растопыренным медвежонком посадил на талию Анны, обнял сверху. Её щекам достались ласковые и щедрые поцелуи, и Анна, смеясь, вжалась в любимых мужчин. Она проснулась и долго не хотела открывать глаза, перебирая драгоценности сна. «Боже, вчера! Я же помолвлена! И Яков просил…» - не успев насладиться своим новым статусом, Анна вспомнила, о чем просил её Штольман, и вскочила с постели. … Утром на службе Штольман первым делом нашел молодого полицейского: - Антон Андреевич, вы ведь допрашивали Софью Грицаеву, экономку в доме фон Берг? Коробейников кивнул. – Конечно. Её показания подтверждали, что баронессу убил приятель той служанки, по ее умыслу. - Как именно они подтверждали? - Н-ну… Это же очевидно. Грицаева сказала, что последней приходила к её сиятельству именно служанка, под видом знатной дамы. Она и впустила убийцу. А после, когда все всплыло, застрелила его и себя, чтобы не пойти на каторгу. Штольман раскрыл дело баронессы и положил его на стол. - В настоящий момент – вовсе не очевидно. Грицаева исчезла, как и протокол ее допроса. Вспоминайте, Антон Андреевич, что в нем было. … – Папа, доброе утро! - Анна легко сбежала с лестницы и ухватила с подноса свежий круассан. – Маменьки нет? Плотно завтракающий Миронов равнодушно махнул рукой. – Пишет. Говорит, некогда ей. – Ну и славно, - Анна подошла к отцу, присела рядом и обняла за плечи. – Папочка… На секунду представив себя замужем за Яковом, она даже глаза прикрыла от предвкушения. Но отец ждал, и она произнесла: – Яков Платонович Штольман просит тебя нанести ему визит. – Штольман, - с сарказмом повторил Миронов. – Визит. Она кивнула. – Да я руки ему не подам, не то что пойду куда-то. – Папа, это очень важно. Очень-очень, - Анна задумалась, сказать ли сейчас, и решила не встревать. – Пожалуйста! Миронов внимательно взглянул на дочку, увидел отдохнувшее лицо и сияющие глаза, и вздохнул. – Хорошо, зайду. – И пусть только попробует огорчить тебя еще раз.