Степные песни
7 ноября 2020 г. в 23:16
Степь пахла полынью, свежо и пряно. Мягко стелилась под ногами, пружинила, бескрайняя, вольная. На горизонте, сквозь дымку, вырисовывались неясные силуэты кошар, редкие деревья да старый элеватор, похожий издалека на затерявшийся в пустыне сухогруз.
Степь пела. Пели травы, еще не иссушенные солнцем. Пели птицы, неугомонными стайками клубились над озером у высокого берега, ловили на лету мошкару, кормили спрятанных в норках птенцов. И голодный требовательный писк на сотни голосов, и веселое чириканье мелких пташек, и хлопанье лебединых крыльев — все сливается в единую песнь. Сидишь на пригорке, волосы треплет ветер, руки в крошке рыжей сухой земли — и нет ничего правильнее, нет ничего слаще.
Лобастые коровы не спеша бредут на водопой, тянут свои песни, низкие, утробные. То ли сетуют на что-то, то ли восхваляют весну на свой, непонятный нам, человечьим, лад. За каждой, неуклюже перебирая тонкими еще ножками, спешит по теленку. Рыжие, в пятнах, с белыми «шапками» набекрень. Даже издалека чуешь: пахнут молоком, пахнут теплой травой, чем-то пронзительным, трогательным и родным.
Широко раскинулось средь степных просторов озеро. Рыба бьет хвостом по воде. Ходит по дну кругами: так и чудятся горбатые спины под тихой рябью. Безымянная птица зависает на месте, быстро перебирает крыльями — а затем камнем падает вниз. И нет уже той рыбы.
Вода еще расходится кругами, а птица уже вновь кружит над озером, присматривается. Не замечая, что и над ней кто-то хищный закладывает круги, парит, расправив золотистые на солнце крылья. А еще выше — пеликаны. Нестройный клин рассекает небо, распадается, чтобы собраться снова. Белые крылья с черными «нашивками», гордые силуэты — не летят, плывут по небу, величаво, без суеты. Птицы, постигшие «дзен».
И ты все смотришь и смотришь. Серая цапля застыла у кромки воды, тонкая, будто струна. Круглощекие огарки устроились среди травы и, разомлевшие, пригрелись на солнцепеке. Стая лебедей, будто пышная кисть сирени, белеет у дальнего берега. Им тоже некуда спешить. Чистят перья, выгибают длинные шеи, изредка хлопочут крыльями, так что звуком этим полнится, кажется, вся степь, до самого горизонта.
А на горизонте высокое еще солнце уже красит степь в сочные краски заката. Трава наливается золотом, искрит дальний берег, а под ним — непрозрачная стальная вода, а за ним — силуэт далекой кошары.
Взбираешься по пригорку — всего-то десяток шагов. И уже нет ни конца, ни края — сплошь золото и медь. Да малиновые шапки чертополоха. Сухие дрова горят без огня: закат заливает, будто медом, каждую трещинку, каждую щербинку.
Солнце клонится к западу, но к черту тот запад: здесь нет ни частей света, ни уходящего дня, ни предстоящей ночи. Только высокое небо, плотное, будто картон; оранжево-желтое солнце; окрашенные в сирень и пурпур облака. Пеликаньи стаи, что вновь и вновь плывут куда-то за горизонт. Запах теплой воды и коровьих шкур. Да степные песни.