Высоко в горах, За кручами снежных вершин Нашёл я приют, — Зимою не видно следов, Ведущих к лачуге моей… (Рёкан)
С формальностями было покончено. Юми ещё раз внимательно просмотрела документ, после чего обе стороны скрепили его печатями. В деревню шиноби было решено незамедлительно отправиться на лошадях. Девушка не возражала. Оставаться в сырой, пахнущей плесенью, пещере у неё не было никакого желания. Юми предупредили, что в определенный момент ей наденут повязку на лицо, чтобы она не смогла запомнить дороги. «Шиноби ревностно охраняют свои тайны», — подумала она, но решила не возражать. Кони остановились на очередной, ничем не приметной опушке, тогда-то девушка поняла: «Момент настал». Целительница спустилась с лошади и позволила завязать себе глаза, продолжая держаться за поводья Яшмы. «И как я поеду дальше с завязанными глазами?» — спросила она. Слева от неё послышался насмешливый голос Кадзу: «Со мной поедешь, боязливая. За Яшму не беспокойся. Сатоши поведёт её под уздцы». Едва Юми успела принять и «переварить» новость, как почувствовала, что сильные мужские руки подхватили её. Секунда — и девушка уже была в седле другой лошади. Ещё одна секунда — и теперь она спиной почувствовала тёплый и твёрдый торс всадника. Продолжать путь в таком положении оказалось непростой задачей. Девушка то и дело боялась соскользнуть со спины животного, неумело хваталась то за седло, то за гриву, то за вздымающиеся бока лошади. Попытки балансировать в слепую были пресечены не терпящим возражения образом. Через тонкую ткань платья травница почувствовала, как жилистая рука ниндзя обхватила её талию и притянула ближе. Над самым ухом прошелестел его голос: «Не упадёшь, опасливая. Обопрись о меня. Удобнее будет». После этих слов девушке ничего не оставалось, кроме как принять приглашение и прижаться спиной к его груди. Ехать так и вправду было комфортней. Тепло, исходящее от мужского тела, и мерное покачивание лошади убаюкали девушку. Совсем скоро она забылась сном. Ночь проведённая в тревожных мыслях дала о себе знать. Целительница спала так крепко, что не заметила, ни как они прибыли в пункт назначения, ни как встревоженный шиноби снимал её с лошади, ни как укладывал на топчан в доме Чонгана. Когда Юми проснулась, солнце уже клонилось на запад, скрываясь за высокими кронами деревьев. «Твой крепкий сон ни на шутку всех встревожил», — послышался брюзжащий, но добрый голос старика. — Я почти не сплю последнее время. Сама не заметила, как провалилась в сон, — извиняющимся тоном промолвила девушка. В ответ на это Чонган крепко обнял Юми. «Схожу к дзёнину, скажу, что с тобой все в порядке, — ослабляя хватку, сказал он. — Вон там тёплая вода — умойся. Вот здесь для тебя приготовлена чистая одежа. Первое время поживёшь у меня, а там решим что-то», — деловито заявил старец. Уже в дверях, невзначай он бросил Юми: — Теперь всё будет хорошо.***
Спать больше не хотелось. Приведя себя в порядок, девушка ждала возвращения старца. Чувство тревоги, терзавшее её всю последнюю неделю, отступило. Травница была уверена, что в деревне шиноби ей не стоит бояться столкновения нос к носу со своими врагами. На смену тревоге пришла щекочущая нервы неизвестность: «Что будет дальше?» — спрашивала она себя. Из вязкого болота собственных мыслей её выдернул голос Чонгана: «Приготовь старику чай. Чувствую, нам многое нужно обсудить». Девушка только кивнула в ответ и принялась за дело. Беседуя они провели остаток вечера. Чонган спешно вводил её в курс дела, рассказывал о порядках, по которым живут здешние люди, предупреждал от опрометчивых действий и слов. Юми не удивилась, что старец знал обо всём: «Такао наверняка рассказал», — с досадой думала она. — Дедушка, — устало проговорила травница. — Все в деревне знают, почему я здесь? — Это неизбежно Юми, — смягчившись, ответил старик. — Но не бойся, дитя, здесь с тобой никто не обойдётся худо. Ты под личным покровительством дзёнина. Кроме того, у тебя и без него уже нашлись защитники, — заговорщически подмигнул ей Чонган. — Мне бы твой непоколебимый оптимизм, — тяжело вздохнула травница. — Работа — лучшее лекарство от всех бед, — заключил Чонган. — С утра займёшь себя делом и у тебя не будет времени забивать голову переживаниями. Посидев ещё немного, они разошлись по комнатам, ведь хозяин дома запланировал ранний подъем. Завернувшись в мягкий футон, Юми засыпала с мыслями о том, что ей принесёт грядущий день.***
Утром, первым делом, Юми решила проведать свою лошадь и только потом приступать к длинному списку дел. Яшму разместили в конюшне неподалеку от дома Чонгана. Войдя в неосвещённое помещение, она увидела череду стойл, в которых ещё мирно посапывали кони. Тёплый воздух приятно пах сеном. О животных хорошо заботились, что не могло не порадовать целительницу. Яшма нашлась очень быстро. Почуяв хозяйку, кобыла стала нервно топтаться на месте и заливисто ржать. Девушка сразу же бросилась к ней и обняла нервное животное за шею. «Успокойся, моя хорошая, — ласково прошептала ей Юми, — придётся потерпеть, у меня не получится заглядывать к тебе часто». Когда лошадь успокоилась, девушка бегло осмотрела её. Животное было в абсолютном порядке, из-за чего на душе окончательно стало спокойно. — Мы здорово вляпались Яшма, и я вряд ли смогу ездить на тебе в ближайшее время, — вздохнув, сказала травница. — Попрошу, чтобы тебя выводили на прогулку. Чувствуя печаль хозяйки, лошадь нервно заржала. «Ну-ну, моя хорошая, — девушка, успокаивая, обняла кобылу за шею и начала гладить шелковистую гриву, — всё не так плохо, как кажется. Мы обязательно выкарабкаемся», — прошептала она. После того, как Юми вышла из конюшни, настроение у неё заметно поднялось. «Как же хорошо, что получилось забрать Яшму», — думала она. Теперь можно было приступать к работе. Чонган заготовил длинный список дел, которые нужно было сегодня выполнить: разобрать высушенные травы, приготовить целебные мази и порошки так необходимые больным, провести ревизию в запасах уже готовых лекарств и составить список недостающих. К своим обязанностям девушка подошла с серьёзностью, требуемой от такого ремесла. Казалось, что работа действительно смогла её отвлечь, но как только она выходила на улицу, сразу же чувствовала на себе десятки заинтересованных глаз, которые, не стесняясь, рассматривали её и шушукались. От этого было не по себе. Чонган сказал, что пока нет необходимости, чтобы девушка кого-то осматривала и лечила. В деревне не так много людей, которые нуждаются в помощи лекаря, и он вполне может справиться сам. За это Юми была благодарна старцу. Она отвыкла жить рядом с людьми, поэтому чувствовала себя с незнакомцами очень некомфортно. Вечером ей отчаянно захотелось побыть в тишине, подальше от любопытных глаз и сплетен. Девушка накинула на плечи тёплый хаори и отправилась на поиски спокойного места. Нашла она его достаточно быстро. На окраине деревни широкая река отсекала поселение от леса, вдалеке виднелся мост. Но Юми решила разместиться на покатом склоне, недалеко от воды. Глубоко вдохнув, она закрыла глаза и наслаждалась вечерними звуками природы. Гомон, которым была переполнена деревня, сюда практически не долетал. Юми легла на зеленую траву и стала смотреть на облака, гонимые порывами ветра. Мысли же её были отнюдь не беззаботны: «Нужно сходить к Такао и узнать, что они планируют делать. Он говорил о каких-то ядах. Если сложные — потребуется много времени, — думала она. — Кадзу. Я так и не поблагодарила его за помощь!» При мысли о шиноби щеки девушки покрылись румянцем. Сев на расстеленное хаори, она поспешила спрятать лицо в ладонях и заставила свою хладнокровность вернуться. Вдох. Выдох. Снова и снова. Постепенно она почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Чтобы закрепить эффект, девушка окунула руки в холодную воду и приложила к пылающим щекам. В чувство её вернули звуки приближающихся шагов. Повернув голову, она увидела шиноби, мужчина не спеша шел в её сторону. Девушка встала, чтобы поприветствовать его. — Добрый вечер, Кадзу, — приветливо сказала она. — Добрый, — кивнул он в ответ, — зашел узнать, как ты. Чонган сказал, воздухом пошла дышать. Как себя чувствуешь, грустная? — Непривычно, — обречённо вздохнула она, — отвыкла от такого количества людей вокруг. Пройдёмся вдоль берега? — предложила травница. Кадзу только кивнул в ответ, следуя за девушкой у самой кромки воды. — Не тревожся, хмурая, — нарушая тишину, сказал он. — Скоро всем надоест. Тут редко бывают новые люди, вот они и судачат. — Хорошо бы, — тихо промолвила Юми, — мне здесь долго придётся пробыть. Думаю, я с ума сойду, если все будут так на меня таращиться, — оборачивая своё смятение в шутку, засмеялась девушка. — Прости. Во всей этой суматохе, я не сказала, что очень благодарна тебе за помощь. Я очень ценю это, Кадзу, — с этими словами Юми остановилась напротив него и низко поклонилась. — Не стоит, — шиноби, явно был ошарашен таким её поведением, — лучше расскажи, что будешь делать дальше. — Жить и работать, — на одном дыхании сказала девушка. — Если честно, вариантов немного. Я чувствую себя в безопасности, но не могу покидать пределы деревни. Это напоминает необычную тюрьму — на тебе нет цепей с кандалами, но ты всё-равно не свободен, тебя стережёт каждый — от маленького ребенка до беззубой старухи, — с горечью сказала она. — Чувствую себя в клетке. Но абсурд в том, что я добровольно забралась в эту клетку. Поднявшись на мост, они любовались карпами в воде. Их гибкие тела будто бы извивались в танце. Кадзу посмотрел Юми в глаза и сказал: — Ты не в тюрьме и ты не одна, — помолчав, он добавил: — Если станет невмоготу от всего этого, скажи мне, я что-нибудь придумаю. Такао выпустит тебя за пределы с провожатым. В воздухе опять повисла тишина. Юми стало мучительно стыдно. Он помог ей, хотя не должен был, а она жалуется, как маленький ребёнок и портит ему настроение. «Сделай хоть что-нибудь», — подумала она. — Я не знаю, где ты живёшь, — выпалила Юми, и только потом поняла, насколько это неуместно звучит. — Ты устала, зеленоглазая, — взгляд его потеплел, — давай до дома проведу, а завтра покажу, что здесь и как, — мягко сказал Кадзу и невзначай добавил: — Такао просил, чтобы ты зашла к нему завтра.