В осенних сумерках Долго-долго тянутся досуги Скоротечной жизни. (Мацуо Басё)
Кадзу положил старика на лежанку, куда указала девушка, и хотел было выйти, но незнакомка остановила его, устроив подробный допрос о состоянии Чонгана, симптомах болезни, чередуя это с вопросами об отсутствии ран и последнем приёме пищи. Сам Чонган, то ли от переутомления, то ли от очередного приступа потерял сознание, поэтому не мог отвечать на поставленные вопросы. В итоге целительница отправила шиноби за водой и сказала не отвлекать её, пока та не стабилизирует состояние старца. Ночь пролетела незаметно. Ниндзя устроился у очага на мягком футоне*, который дала ему девушка. «Смелая», — подумал Кадзу. Проснулся он от приглушенных голосов Чонгана и целительницы. Они о чём-то оживленно спорили, но из-за удаленности комнаты старика, слова трудно было разобрать. Не раздумывая, мужчина направился в комнату больного. — Дедушка Чонган, как так вышло, что Вы перестали принимать те лекарства, что я приготовила? — возмущалась Юми. — Глупая оплошность… В моей деревне, девушка, которая помогает мне с травами, Азуми, случайно перевернула пузырек со сбором. Он перемешался с другими ингредиентами, ядовитыми. Я не мог его использовать и потратил много времени, пытаясь повторить твоё снадобье. Не мог вычислить пропорции, да ещё и забыл, что один из ключевых ингредиентов очень редкий, и ты покупала его у иностранных торговцев. Тогда-то мне и пришлось добираться сюда своими силами. Я так боялся, что нас не пропустит твой барьер… — говорил взбодрившийся старик. — Не своими силами, а на моей спине, — сказал Кадзу, появившись в дверном проёме. — Что за барьер? — Барьер не должен Вас волновать. Это магическая защита вокруг моего дома. Она срабатывает против любого, кто захочет мне навредить. Если у Вас появятся такие мысли или планы, уверяю, Вы незамедлительно ощутите на себе его действие, — смотря ему в глаза, с ледяным спокойствием проговорила девушка, после чего покинула комнату. — Странная, — задумчиво произнес Кадзу. — Откуда ты вообще её знаешь? Почему не хотел, чтобы её привели в деревню? Почему не сказал, что лекарь, к которому идём, — женщина. — Это долгая история. У нас общее ремесло — травничество и целительство — так и познакомились. А по поводу деревни, она никуда бы не пошла с незнакомым человеком, особенно твоего вида, — хитро улыбаясь, заметил старик. — Она очень необычная и осторожная девушка, тебе ещё только предстоит в этом убедиться. Уверен, ей одного взгляда хватило, чтобы разгадать твой род деятельности. На это замечание Кадзу лишь недовольно хмыкнул и покинул комнату. День только начинался, и, хоть Чонган уже не выглядел, как живой труп, шиноби не знал, сколько ещё времени ему придётся провести «в гостях» у этой знахарки. «Зелья, магические барьеры… Может она еще и с тенгу дружбу водит?» — крутилось у него в мыслях. Недалеко от очага уже стояло котацу**, на котором был накрыт завтрак и горячий чай. Сама же хозяйка собиралась нести похлёбку и свежесваренные настои больному. — До тех пор, пока Чонган не придёт в норму, мой дом в Вашем распоряжении. Сейчас я ухожу в лес за свежими травами и вернусь только к вечеру. Прошу не трогать снадобья на тех полках, — она указала рукой на дальний угол комнаты. — Там много опасных и ядовитых зелий. Я не хочу, чтобы Вы отравились или умерли. Взяв сумку и специальный нож, девушка бросила многозначительный взгляд на шиноби. Кадзу ничего не ответил, лишь, многозначительно хмыкнув, проводил хозяйку дома взглядом. «За кого она меня принимает?» — раздраженно думал молодой мужчина, сжимая в руках чашку с остывшим чаем. В таком ритме прошло ещё два дня. Девушка почти всё время проводила либо в комнате Чонгана, либо в лесу, собирая нужные травы. В конце дня они собирались у очага, пили чай и много разговаривали. Чонган чувствовал себя намного лучше, поэтому по вечерам с большим азартом рассказывал Юми старые легенды, новости из окрестных городов и делился своими достижениями в изготовлении лечебных снадобий. Холодная, сдержанная манера общения девушки отталкивала ниндзя, но в тоже время сильнее разжигала интерес. Ему хотелось больше узнать о ней. Юми с виду было не больше 25 лет. Первое, что бросалось в глаза — она не похожа на тех женщин, что Кадзу приходилось видеть раньше. Длинные, черные, как воронье крыло, волосы, что аккуратно заплетены, черты лица не совсем азиатские и большие зеленые глаза, как два ярких нефрита. «Очень подходит к её имени», — думал он. Опытный шиноби не знал, скоро ли их дороги с целительницей пересекутся. А может быть они никогда больше не встретятся? Только в одном он был уверен — ему определенно хотелось увидеть её снова. Когда старик окончательно встал на ноги, Юми приготовила для него внушительный сверток с травами. Кроме того, она собрала продовольствие для путников и раздобыла теплую одежду. На землю начал спускаться первый снег, когда они отправились в обратную дорогу.***
Футон* — традиционная японская постельная принадлежность в виде толстого хлопчатобумажного матраца, расстилаемого на ночь для сна и убираемого утром в шкаф. Котацу** — традиционный японский предмет мебели, низкий деревянный каркас стола, накрытый японским матрасом футоном или тяжёлым одеялом, на который сверху положена столешница. Под одеялом располагается источник тепла, часто встроенный в стол. По поводу значения имени Юми — это вариация на китайское имя Юймин, что означает «нефрит».