Путь к сердцу мужчины

Новый августовский день выдался отвратительно серым. Девчонки не хотели покидать теплые постельки, поэтому я ушла, не предупредив их. Если, конечно, они соберутся куда-нибудь, что маловероятно, я им позвоню. А сейчас – ОД и испорченная песня. Смертельный номер. Исполняется впервые. Мысленно спросив, что меня ждет, я переключила плеер. Появившаяся песня: Ska-P – «Violencia Machista» («Жестокость Мужчин») меня не очень обрадовала. Назло всем вокруг и рокеру внутри себя, я отыскала в конце листа «Часто воспроизводимые» Леди Гагу и сделала звук погромче. – Га-га, у-ля-ля! – сообщил мне телефон и захлебнулся смской. «Удачи, няш =3», – прочитала я. Сенсей проснулся. – …bad romance, – издевательски пропел «Самсунг». – Заткнись, – прошипела я, отправляя в ответ «Спасибо, зай =*». Парень, мирно дремавший рядом со мной, очнулся и покосился на меня. Оставшийся путь я проделала под вольный перевод Джастина Бибера («И я такой детка, детка, детка, у!»), стараясь не думать абсолютно ни о чем. Сонное царство еще не покинуло квартиру музыкантов. В их окнах не было света. Чтобы не будить их всех, я позвонила Петру и попросила открыть дверь. – Ты как хочешь, а я дальше спать, – сказал он, зевая и открывая дверь примерно на одинаковую ширину. – Не сочту это за приглашение. Да уж, давненько я не была на их кухне. Расслабившись, они совершенно перестали убирать за собой, а когда закончилась нормальная еда, снова перешли на всякую долгоиграющую мерзость в целлофане. Мурлыкая себе под нос «Аллилуйю» Руфуса как-его-там (в «Шреке» эта мелодия нравилась мне больше), я вымыла все тарелки, которые нашла. Некоторые из них нашлись в холодильнике, сразу опустевшем, как только я их убрала, штуки три обнаружились в духовке, использовавшейся, видимо, для этого и только. Стеклянная салатница с остатками чего-то омерзительного, склизкого, зеленого скрывалась в микроволновке, снова «радовавшей» глаз потеками сыра. Песня в наушниках сменилась. «Стану пеплом», мой любимейший, обожаемый Роман Рэйн, чьи тексты я никак не могу понять – видимо, это настоящая поэзия. А этот трек – моя вечная страсть, никогда его не забуду! Он даже вдохновил меня год назад на написание короткой трагичной истории об ангеле… Сама не заметила, как стала подпевать все громче и громче. Внезапно сладкое пение лидера андерграундной сцены (не я это придумала, но согласна) прервалось. Мои наушники, оплетенные фиолетовыми и розовыми нитками так, что получались полоски Чеширского кота, теперь заканчивались не в замолчавшем телефоне, а в руке Петра. – Хватит вопить, – хмуро сказал он. – Тем более песни нашего конкурента. – Садись завтракать, – в который раз за мое не столь уж долгое пребывание в доме ОД предложила я, решив не напоминать, что с Рэйном у ОД уже было по меньшей мере два концерта. Снова, как в те незабвенные первые дни моей работы, на кухню босиком пришлепал Драу. Но то, что следом пришел Слип, явно выбивалось из привычных рамок. – Готова играть? – шепотом спросил он, когда оказался рядом, протискиваясь к единственному свободному месту за столом. – Всегда, – ответила я, оттарабанив пальцами по столешнице собачий вальс. – Ты когда-нибудь научишься содержать свою комнату в порядке? – вырвалось у меня. – А что такого? – Я бы сказала, но… – скривилась я, – не знаю, с чего начать. Кстати, выброси наконец свою порнографию! Бедный Мари, как ему не хотелось это слышать. – У тебя был синт? – спросил он, когда я, по-хозяйски отодвинув с дороги снова перепутанные провода, легким мановением руки включила нужные мне настройки. – Нет, но они были у подруг, друзей, знакомых, учительниц… – Ладно-ладно, не продолжай, – отмахнулся Слип, нежным движением убирая мешающие мне волосы. – Выкинь журналы, – повторила я. Он нехотя повиновался. Впервые парень – мужчина – отказывался ради меня от такого… Решив размять пальцы, я осторожно дотронулась до клавиш синтезатора Слипа. Да уж, в прошлый раз я делала это, можно сказать, нелегально, а сегодня меня едва ли не заставляют! Клавиши были слегка липкими от вчерашнего чая, в который Михаэль всегда кладет по четыре куска сахара. Пришлось сходить за салфетками и протереть. Мари все еще прощался с журналами на кухне близ мусорного ведра. Вдолбленная глубоко в подкорку последовательность упражнений вспоминалась легко, я даже почти не путалась в пальцах. Гаммы и арпеджио звучали совершенно необычно, и хотелось играть снова и снова. Вот чего не хватало, когда я училась в музыкальной школе – разнообразия. Право слово, стоило давно выкинуть их рассохшиеся фортепьяно и рояли и заменить их синтами. Тогда бы и учеников больше приходило… От звука двери, долбанувшейся о стену, я подпрыгнула. – Я же просил не начинать без меня! – Не припомню такого, – ответила я и улыбнулась. Мари выглядел чертовски мило. Такой растерянный, немного обиженный… сейчас ему можно было простить все что угодно, даже ту попытку изнасилования, которая нет-нет, да всплывала в моей памяти. – Я и не начинала. Это просто гаммы. Слип устроился на спинке кровати, опасно накренившейся под его весом. «Репаро!» – вспомнилось мне. Гарри Поттер, блин, любовь всей жизни с десяти до семнадцати лет… – Может, ты все-таки дашь мне листок? Мари хлопнул себя по лбу. Я дотронулась до носа, словно бы захотела чихнуть, лишь бы он не увидел мою нечаянную улыбку. Влюбленную улыбку. Заполучив помятую бумажку, я довольно долго ее разглядывала, вспоминая, как и в каком темпе я играла. – Забыла? – ласково спросил Слип. – Вроде того, – улыбнулась я, в упор глядя на один из особо непонятных значков. Что я хотела изобразить? Я поскребла закорючку пальцем, мол, кто ты такое. Символ отвалился. Это была всего-навсего чаинка. Не дожидаясь очередных сюрпризов, я водрузила листок на изрядно потрепанный пюпитр, примотанный к синтезатору скотчем, и заиграла. Быстрый темп музыки не давал мне отвлекаться на посторонние мысли. А подумать было о чем. Пока я играла, Мари покинул свой пост на кровати и подошел ко мне. Я чувствовала его дыхание за своим правым плечом, на котором, как назло, съехала лямка бюстгальтера, однако пока Слип не нарушал мое личное пространство. Он просто всматривался в ноты, чтобы понять, на каком месте я нахожусь. А я-то глупая, надеялась… Когда я добралась до конца страницы, Слип перевернул лист. Уголки моего рта непроизвольно дернулись – я улыбнулась ему в знак благодарности, тем не менее не имея возможности оторваться от музыки. Нотная запись кончилась, несмотря на то что в последнюю строчку автор – наверняка Драу, так как было что-то схожее между его черновиками и этими нотами – сумел впихнуть аж девять тактов. Естественно, мелодия оказалась незавершенной. – А дальше будет так, – задыхаясь, пробормотала я, чуть сбавив темп и принялась творить… – Ты запоминаешь??? – завопил кто-то за моей спиной, неизвестно к кому из нас двоих обращаясь. – Это то, что нам нужно! Сквозь завесу несвойственного удивления на грани с шоком, в этом голосе явственно угадывался Михаэль. Я наспех выдумала коду и убрала руки с клавиатуры. Слип поцеловал меня в щеку у самого краешка губ. Голос солиста Ska-P у меня в голове стал быстро перечислять всякие непонятные фразы на испанском, встречавшиеся в песнях. «Это бред ><», – подумала я. Но он помогает не свихнуться в минуту наивысшего счастья. Я развернулась. – А ты опять лузгаешь семечки в собственный портрет? – возмутилась я. Драу до крайности небрежно относится к прекрасным творениям своих художественно одаренных фанатов. Пару раз я уже спасала удивительно красивые портреты Михаэля от него самого. На первых порах я предлагала вешать их на стенах, однако все трое были против, не желая созерцать физиономию Драу в тысячу раз чаще, чем обычно. Ограничилось все тем, что особо симпатичные рисунки я утаскивала себе домой, намереваясь когда-нибудь украсить ими стены собственной квартиры, наряду с Гробовщиком и Греллем (да уж, милое трио), но разумеется, после отъезда девчонок и – что особенно важно – Герхарда. Впрочем, не знаю, как отнеслись бы к этому авторы рукотворных шедевров. Может быть, обращение рисунка в кулек для шелухи – это лучшее, на что они могли надеяться. Но буду справедливой: нескольким фотомордочкам, как называла это моя учительница истории, неоспоримо повезло. Обороты двух или трех портретов стали полем для новых стихотворных набросков Михаэля. – Похоже, в следующей книге Кирилл Мальцев напишет, что Отто Дикс стало мало одного «аранжировщика, владеющего академическим стилем», и они подыскали нового. А точнее новую, – безо всякой злобы и вообще чувств, ни положительных, ни отрицательных, констатировал Петр, появляясь за спиной Драу. – Я не буду отнимать у тебя работу, – пообещала я, обнимая скрипача. – Тем более музыкалка – это еще не академический стиль. – Эй, я тоже хочу обниматься! – завопил Михаэль, ввинчиваясь между нами. – Но какой текст мы положим на эту музыку? – спросил Слип, с явной завистью глядя на комок из наших с Вороновым и Драу рук и ног. – Нора? – хитро спросил солист. – Раз уж это твой звездный час, предлагай идеи. Я смутилась. – Вообще я мало пишу стихи, – сказала я. – чаще фанфики и всякие сказки. Но пара моих творений есть «в контакте». Пришлось включать компьютер. Едва Петр появился в сети его «друзья» тотчас ожили и накинулись на бедную страничку как мухи на мед, словно бы отсутствие онлайн хозяина делала ее недоступной. Мерзкие щелчки «кто-то то», «кто-то это» шли не переставая, я лишь морщилась при виде новых всплывающих окон, а привыкший к ним Воронов продолжал искать меня и мои заметки. – Это? – спросил он, указав курсором на нечто под названием «Демотиватору посвящается». – Угу, – кивнула я. Три пары глаз уткнулись в монитор, я скромно отошла в сторонку, надеясь, что поэт из меня все-таки хоть немного лучше, чем никудышный. Драу, кажется, читал вслух. – Это неплохо ложится на АОУМ! – воскликнул он спустя некоторое время. Я фыркнула. – Переделывать слова всегда проще, чем придумывать что-то новое. – А в чем соль? – спросил Михаэль. – В солонке, – буркнул Мари, а я пояснила: – Наткнулась на дем, там был храм, стоимость постройки $200000, и ребенок, больной раком, стоимость лечения – 5000. Зацепило. – Неплохо вышло, – резюмировал Петр, откидываясь на спинку стула. – Но не наш стиль. – Немного, – смягчил вердикт Слип. – Никогда не умела писать абстрактно, – пожала плечами я. – Не настаиваю. – А что это? – спросил Петр, откопав среди кучи заметок с цитатами учителей и учеников моего родного лицея еще один стих. – «Баллада о семи грехах», как ее обозвал мой бессменный бета-ридер. – Кто? – воскликнули все трое, с интонацией о_О. – Сенсей, – пояснила я. – Бета в среде компьютерных писателей, – я изобразила пальцами кавычки вокруг последнего слова, – человек, который ловит блох в косматой шубе литераторского потока сознания. – О как, – глубокомысленно сказал Драу. – В общем, красиво, – похвалил меня Петр, наконец-то допустивший в свой голос капельку эмоций, – но совсем уже не по-диксовски. – Это больше похоже на «Мельницу», – подсказала я. – Слушаешь Хелавису? – Периодически. – А вот «Красный смех» вполне абстрактен. Петр что, задумал перекопать все мои заметки? – Потому что писался под влиянием психоделического творения Леонида Андреева. – А его что, уже в школе проходят? – удивился скрипач, к моему облегчению закрывший «контакт». – Ну по своей воле я бы такое ни за что читать не стала. Но у нас слишком авторитарная русичка. – Похоже, твоя жизнь постоянно подкидывает тебе поводы быть не такой как все, – Драу шутливо отдал честь. – Да, я самая необычная ваша фанатка, – согласилась я. – Нет, ты не фанат, ты любитель, – неожиданно для всех поправил меня Слип. С ОД я провела еще почти три часа, так как мой экспромт требовалось записать, а сложность этой задачи поддавалась лишь мне. Приходилось одновременно и играть, и записывать. Впрочем, мне помогал Мари: каждый очередной аккорд, который я брала, затем брал он, и терпеливо ждал, пока я запишу его. – Как у тебя это получается? – пропыхтел он, с трудом дотягиваясь от «до» первой октавы до «фа» второй, по дороге зажимая еще три клавиши. – Не знаю, мне казалось, что у тебя руки больше и тебе должно быть проще. Ты сейчас с клавиши слетишь. Можешь убирать руку, я записала. – Не знаю, как я это все выучу к концерту, – пробормотал он. – К концерту? – Двадцать восьмого августа у нас концерт. – С новыми песнями? Они же совсем сырые! – Михаэля не переспорить, заметила, наверное… – Ну значит, будешь практиковаться каждый день. – Куда деваться… – без особого энтузиазма пробурчал Слип. Мобильный у меня в кармане ожил. Предыдущий сигнал об смс мне уже надоел, потому я его сменила. Все тот же MSI завопил начало песни «Prescription» – вполне логично, учитывая, что смс-ки мне в основном пишут бывшие учащиеся ХБ класса, ныне студенты медицинских университетов. Странно, но предыдущую смс-ку я не слышала. Обе от Сенсея, но вызывающие прямо противоположные чувства. «Едем, встретимся в метро» – 25 минут назад. «Черт, позвоню позже. Тут Л.» – только что. – Что-то случилось? – обеспокоился Мари. – Вроде того… Слип прочитал смс из-за моего плеча. – У нее что, в голове радар? Как она вас находит? – Не знаю… Что мне сейчас делать? – Ну, раз ты теперь на осадном положении, продолжим?