Путь к сердцу мужчины

Часа в три пополудни, во время нашего очередного набега на места общественного питания, я почувствовала ужасную боль в животе. Она не была неожиданной, однако ничего приятного не принесла. В МакДаке Герхард встретил одного из своих вчерашних знакомцев и, немного поспорив с нами, ушел, обещав вернуться в полночь. Ну или в час. Или в два. По крайней мере, раньше четырех. – Ты чего-то бледная, – констатировала Рыжик. – Как обычно, – скривилась я, делая глоток. – Немедленно езжай домой! – велела Сенсей. – А она сама доберется? – заспорила с ней Рыжуха. – Доберусь, конечно! – Смотри мне, – погрозили мне пальцем обе подруги. Я отдала им второй ключ, который был пришит изнутри к дну моей торбы на случай, если я когда-нибудь потеряю первый. Я была почти уверена, что залягу спать, и не хотела, чтобы меня разбудили. Девчонки пообещали придти через пару часов, и я отправилась домой. Мерная качка метро и долгие перегоны успокоили ноющую боль и убаюкали меня. Последний отрезок пути я даже, кажется, проспала. Едва я добралась до постели и свернулась калачиком под одеялом, мой телефон «подал голос». Облизав пересохшие губы, я ответила: – Да? – Нора? Сможешь подъехать? – донесся до меня обеспокоенный голос Петра. – У нас тут небольшой… аврал. – Что? Э-э… Нет, не могу. – С тобой все нормально? – голос Воронова изменился, теперь в нем скорее слышалось сочувствие ко мне, чем раздражение на явно сотворивших что-то плохое Мари и Драу. – Отравилась чем-то, – привычно солгала я. – Ну-ну, лечись, – кажется, не поверил мне скрипач. – Надеюсь, ты придешь завтра. Я отключилась и со стоном перевернулась на другой бок. Я уже выпила мою спасительную таблетку, но она еще не подействовала. Оставалось лишь ждать. Разбудил меня звонок в дверь. «У девчонок же есть ключ!» – раздраженно подумала я. Перед тем как уснуть, я не задернула шторы, и солнечный свет слепил меня. Вставать я и не думала: сейчас Сенсей вспомнит о ключе и откроет дверь самостоятельно. Впрочем, чтобы попасть во двор, им следовало воспользоваться брелоком. – Черт, – пробормотала я. Это не они. Но кто? Для Герхарда слишком уж рано. Радуясь, что мой парацетамоловый спаситель уже сработал, я почти на ощупь добралась до входа в квартиру. Что-то шелковое задело мою ногу. Лопеза тоже интересовало, кто прервал наше мирное сопение под одним одеялом. – Кто там? – Нора! Ты там жива? Слип? – Нет, – съязвила я, открывая дверь. – Заходи. Только не смотри на меня, я ужасно выгляжу. – Похоже, чувствуешь себя тоже, – заметил Мари, заходя в мою комнату. – Петр сказал, что у тебя был совсем уж умирающий голос. – Вовсе нет! – воскликнула я и снова схватилась за живот. Видимо, прошло совсем немного времени, и боль еще не исчезла окончательно. – Тебе лучше поспать, – твердо, но ласково сказал Мари. – Посиди со мной, – попросила я, хотя он вроде бы и не собирался никуда уходить. – Если что, на ноуте есть фильмы, может, что-то тебе понравится. – Например? – улыбнулся он. – Ужастики, – ляпнула я. – Ну всякая фантастика еще… Улыбка Слипа становилась все шире и шире. – «Зачарованные», – отчего-то вспомнила я. – А тебе не помешает, если я буду смотреть? – Не знаю, – честно созналась я. – Нет уж, ты будешь спать, – совсем по-отцовски велел он. – А я посижу с тобой. Некоторое время мы провели в тишине. Слип сидел в изголовье моей кровати, на сдвинутой подушке устроился Лопез, а моя голова покоилась на колене Мари. Несмотря на вновь явившуюся боль, я испытывала необычайно приятные чувства. Было приятно, спокойно и отчего-то я чувствовала себя защищенной, хотя, в принципе, бояться мне было нечего. Однако уют и тепло заставляли меня думать о том, что снаружи, за пределами комнаты и дома есть какая-то опасность, которая мне не грозит, когда он рядом. Наверное, я чересчур романтична, но этот момент казался прекрасным, и мне хотелось продлить его до бесконечности. – Слушай, а почему вы все-таки бегали от той девушки? Я пробурчала нечто невразумительное. Мне ужасно не понравилось то, что он прервал чудесное молчание. Однако пришлось ответить. – Ленка доставала меня все то время, что мы учились вместе. И еще она знает про Отто Дикс. – И? – И я случайно проболталась ей, что работаю у вас. Не знаю, поверила ли она, но если увидит нас вместе, то… Отчего-то говорить о своих проступках Мари было легко и просто, несмотря на то, что наше знакомство получилось таким сумбурным и каким-то… животным, что ли, скорее физическим, нежели духовным, как с Петром, однако Воронову сознаваться в грехах, например, в игре на синтезаторе или чтении черновиков Михаэля, было куда сложнее. – Ясно. – А что случилось у вас? Петр сказал, что там аврал, но судя по вашим с Михаэлем голосам… Я прикусила язык. Во время разговора с Петром я слышала на заднем фоне, как Мари матерился на Драу. Насколько я знаю, никто не любит, если им напоминают об их оплошностях, в частности, о подобных нецензурных всплесках эмоций, пусть даже в обычной жизни этот человек не может связать слова в предложениях без выражений вроде «*ля(дь)» и иже с ними. – Ну, Драу испортил свой новый концертный костюм гримом… И к тому же залил мой синтезатор чаем. – А что он делал с чаем в твоей комнате? – спросила я, подняв глаза на Слипа. Он наклонился ко мне и быстро поцеловал в губы. – Пел, – сказал он, отдалившись от меня не более чем на пару сантиметров. – Как движется альбом? – Бешеным темпом. У нас еще была парочка наработок, не вошедших в прошлые альбомы. – И Михаэль не захотел все это переделать? – Захотел. Собственно, мы этим и занимались, когда все случилось. – Ладно уж, завтра я приеду. Разберемся, кто там что натворил. – Ты точно сможешь? – А что? – спросила я, поудобнее устраиваясь на его колене. Нет, не смогу, буду вечно так лежать. Все равно через месяц боль вернется. А месяц это лишь тридцать дней, семьсот двадцать часов, два с половиной миллиона секунд… Тик-так, тик-так, это прекрасное время… Почему оно течет так быстро, когда любимые рядом, и еле ползет, когда они далеко? – Тебе точно будет лучше? – Будет. Я знаю. Таблетка наконец-таки нашла путь из моего желудка к голове и заставила меня уснуть. Перед провалом в памяти остались лишь губы Мари, касающиеся моего горячего лба и его нежный шепот: «Любимая…» Проснулась я от пронзительного звонка в дверь. – Ненавижу, – пробормотала я пересохшими губами и натянула одеяло на плечи. Чья-то теплая рука убрала с моего лица прядь волос, и этот кто-то поцеловал меня в висок. «Боже, мы что, провели вместе ночь?!» Кажется, нет, иначе где в таком случае шлялись мои друзья? – Мы дома, – крикнули Сенсей и Рыжик в один голос из коридора. Мари вышел им навстречу. Судя по тому, что я услышала, их его присутствие не особо обрадовало, однако все трое тихо–мирно удалились на кухню. Я же направилась в ванную. Умывшись, я присела на бортик ванны и прислонилась лбом к холодному кафелю на стене. Живот прошел, но нестерпимо разболелась голова. Быть может, я лишь придумала эту боль, но разве тогда она могла усилиться с приходом Г.? Герхард явился минут через пять после девчонок – я слышала, как Сенсей открывала ему дверь. Наверное, мои подружки позвонили ему, как только узнали, что я не одна. Он примчался сразу же, несмотря на то что намеревался пропадать где-то до самой ночи. Я вздохнула. Что ж, это мило. Судя по взволнованности неразборчивых голосов, Г. снова стал спорить и ругаться со Слипом. На его месте я бы тоже подозревала Мари и меня в чем-нибудь непристойном, раз уж мы в течение нескольких часов находились наедине друг с другом, а моя кровать стоит разобранной. Но с другой стороны, какое право Герхард имел на претензии и упреки? «Он ведь мне не парень!» – вспомнился мне довод, который я вечно приводила сама себе, назначая свидание за спиной другого. Без предложения встречаться, даже если оно заменялось миллионом признаний в любви, я считала себя свободной девушкой, не моргнув глазом сообщая новым знакомым, что у меня нет ухажера, пусть даже на вечер у меня была назначена романтическая встреча. А то и две. Ни со стороны Мари, наверняка позабывшего о юношеском максимализме и канонических линиях поведения четырнадцати – тире – восемнадцатилетних, ни тем более со стороны Герхарда, с момента нашего знакомства позиционировавшего себя как просто брата моей подруги (ну пускай очень симпатичного и привлекательного брата), такого предложения не поступало. – Черт, – выдохнула я. Сама уже запуталась. «Что делать будем?» – безмолвно спросила я у своего отражения в кафеле вкусного шоколадного цвета (зеркал в ванной у меня нет – мне как-то не очень нравится смотреть на себя без одежды, да и к тому же после фильма «Зеркала» боязно однажды разорвать самой себе рот). Искаженная Нора не ответила. Спор за дверью накалялся. Интересно, они хоть помнят, что стало ему причиной? Наверное, уже нет. Все-таки мужчины куда ближе к животному миру, чем мы, женщины. Стоило им встретиться и найти повод поцапаться – ну то есть найти меня – земля может сойти с кругу, но ни один из них не сможет уступить другому. Зря я думаю, что хоть у одного из них есть ко мне нежные чувства. Нужно выйти и послать обоих прогуляться. Пусть одумаются. А если нет, хотя бы ни одну из нас троих, невинных девушек, не посчитают соучастницей смертоубийства. После того, как мы втроем дружно выставили за дверь сначала Слипа, а затем, после некоторого полоскания мозгов, и Герхарда, я притворилась, что у меня снова все болит, и отправилась в комнату. – Можно? – постучалась ко мне Рыжик. – Только не вздумай притворяться. Я отлично знаю, что ты себя нормально чувствуешь. – Заходи, – сказала я, отодвигаясь на постели, чтобы дать ей место сесть. – Поскольку мои доводы давно уже тебя не трогают, давай зайдем с другой стороны, – начала было она. – Трогают-трогают, – заверила я ее. – Ты уверена, что ваши отношения никому и ничему не вредят? Я посмотрела прямо ей в глаза. Всегда подозревала, что она читает мысли. – Ты знаешь, что нет. – «Нет» в смысле не уверена, – без тени сомнения резюмировала Рыж. – Ага, – вздохнула я. – А ну, выкладывай. – Вроде бы это ты хотела со мной поговорить, – попробовала пошутить я. Не вышло. – В общем, я говорила с Петром на эту тему. Издалека, – добавила я, заметив, как нахмурилась моя подруга. – Но он явственно дал понять, что одобрения мне не получить. – А что Мари и Михаэль? – Ты помнишь их имена? – удивилась я. «Убью!» – ответили мне зелено-голубые глаза. – Мари, как видишь, обеими руками «за», – примерила я роль капитана Очевидность. – Да уж, и кое-чем еще. Пришла моя очередь испепелять взглядом. – А Драу и личная жизнь – понятия несовместимые. Никто из них никогда не сует нос в его дела. И он тоже. Рыжик состроила гримасу сладкоежки, по ошибке съевшего лимон. Это выражение ее лица могло означать только одно. – Да, – кивнула я. – Яой, слэш, сёнен-ай, – называй как хочешь, но только не прямым словом. – Угораздило же тебя, – протянула рыжая бестия и обняла меня. От вернувшейся поддержки подруги стало легче. – Ну что вы решили? – поскреблась в дверь Сенсей. – Ничего, – ответила за обеих Рыж. – Зато помирились. – Я вы ссорились? – Вроде того, – неопределенно отозвалась я. – Знаешь, поговори начистоту с Петром и Драу, – сказала наша гуру, угнездившись между нами. – А они мне по башке надают, – буркнула я. – Весело. – Даже если тебя уволят с позором, что ж теперь, – озвучила мою невысказанную мысль Рыжуха. – Зато сможешь тогда встречаться со Слипом совершенно открыто. – Ты любишь его? – напрямую спросила Сенсей. Я набрала воздуха в грудь. – Не отвечай, – добавила подруга, закрыв мне рот ладонью. – Главное, что ты знаешь. – М-м-мяу? – с вопросительной интонацией донеслось из-за моей спины. Лопез только что проснулся, и никак не мог понять, почему сейчас на кровати сидят другие люди. – Хотела бы я так же спать, – почему-то сказала я. – Ага, уснула с одним, проснулась с другим – оно тебе надо? Смех подруг на время прогнал все проблемы. Все наконец-то было хорошо.